Глава 6. Кое-что из жизни канцлера

Глава 6. Кое-что из жизни канцлера.

Альес Фарминдтон Сорндоттир – так зовут нынешнего канцлера Острова Земли. И так уж вышло, что она ещё по совместительству и великий магистр всех адептов «Зелёной фракции». Но прежде, чем стать канцлером, Альес прожила жизнь нелёгкую и удивительную.
Мало кто знает, что Альес родилась в глухой горной деревушке, очень далеко от Канны. Жила её семья очень бедно. Альес рано осиротела: отца завалило обвалом в горах неподалёку от деревни, мать скончалась от тяжёлой болезни. Но мириться с нищетой девочка не собиралась. Уже через неделю после кончины матери Альес продала свою ветхую хижину, собрала узелок и отправилась на поиски удачи в другие края. Она зарабатывала себе на хлеб, работая пастушкой, дояркой, устричным пиратом, курьером на почтовом тракте, чистильщицей сапог.
Однако, получая за работу гроши, которых ей едва ли хватало на целый день, Альес в скором времени поняла, что так она не выйдет из положения. И отважилась пойти на благородный, но очень рискованный для детей её возраста шаг – совершать подвиги. Совершив один такой, и получив за него шесть роалей, Альес поняла, что такое занятие ей больше, чем просто по душе. И решила она пойти учиться на адепта, для чего подалась в Канну. Канна – большой город, не в пример городкам и посёлкам, где она работала, а значит, есть шанс завоевать доверие соотечественников. Одновременно она решила подрабатывать, чтобы и прокормиться, и оплатить съёмное жильё и обучение в академии.
Но поступить в академию – занятие крайне непростое. Дважды Альес подавала туда заявку, и дважды ей отказывали. Отчаявшись, Альес подумывала уже о том, о чём ей до сей поры не приходилось задумываться - как покончить жизнь самоубийством, прыгнув с разбегу со скалы в самое глубокое ущелье Острова Земли; там часто находят мёртвые тела, поэтому это ущелье получило два названия: «Яма самоубийц» и «Ущелье несбывшихся надежд». К счастью, её вовремя остановили. Её от такого шага спас старик, взяв вставшую на низкий старт Альес за рукав. Та узнала старика – это был тот самый, которому она до ослепительного блеска вычистила пару туфель за золотой. Старику удалось отговорить Альес от идеи самоубийства, и та, поняв, что последнее не выход, расплакалась ему в балахон. Успокоив юную Альес, старик дал ей гусиное перо, и сказал:
- Когда подует северный ветер, пусти это пёрышко по ветру. Если ты пойдёшь за ним следом, свою долю найдёшь.
Так и случилось. На следующий же день с севера подул холодный ветер. Альес пустила по ветру перо, да за ним вслед помчалась. Перо привело её на усадьбу, что находилась в ста милях от Канны. И на время потеряла дар речи, когда в её дворе увидела вчерашнего старика. Старик этот на деле оказался адептом, носившим звание магистра. Едва завидев Альес у себя во дворе, старик улыбнулся, пригласил её на молоко с малиной.
- Как же зовут тебя, милая девочка? – спросил старик Альес во время беседы.
Альес негромко ответила:
- Альес. Ко мне все обращаются Альес.
- Ну-ну, - покачал головой престарелый магистр. – Коротенько. Имя должно быть полным, детонька. Назови его полностью. Или у тебя его нет?
Альес не знала, как ей поступить.
- Моё полное имя, - заговорила она, наконец, - звучит как… Альес Фарминдтон Сорндоттир.
Старик удивился:
- Ого, как громко! Ты, наверное, из богатой семьи? Хотя зачем богатой девочке драить туфли?..
- Я из бедной семьи. Я живу очень бедно. Мамы с папой не стало, когда мне было пять лет. Я продала дом ради кусочка хлеба. Но от продажи много не получишь, поэтому я подалась сюда. Я хотела стать адептом, как вы… но у меня не получилось…
Девочка в слёзы. Сочувствующий ей старик взял её руки, и сказал:
- У тебя получится. Тебя не взяли в академию потому, что ты для них слишком достойна. А вот я ценю достойных…
Поняла Альес, что этот престарелый адепт собирается обучить её, и поэтому она осталась жить у него.
Время летело, словно бешеное. Альес росла и взрослела; она жила у старого адепта и училась у него всему, что он умел, в том числе и грамоте. Одновременно она помогала ему по хозяйству – всё-таки трудно в одиночку содержать целую усадьбу, а слуг старик не держал. Просто он утверждал, что среди слуг больше воров и жуликов, чем работников. Старик со временем тоже сердцем прирос к Альес – она ему была как дочь, а самой Альес он фактически заменил отца. Кроме Альес, к старику приходили и другие ученики, которых во время тренировок девушка легко побеждала одного за другим.
- Альес, ты учишься быстрее любого моего ученика! - так сказал ей старик во время одной из таких тренировок.

Пока Альес жила у старика, она интересовалась по временам и политической обстановкой в родной фракции, в которой тогда попеременно управляли Религиозная и Консервативная партии. Альес ходила, как и всякий гражданин Острова Земли, на выборы, внимательно сравнивала политические программы всех партий, претендовавших на правление фракцией, взвешивала их достижения... И в конечном итоге пришла к заключению, что родной фракции для полного счастья не хватает преобразований – слишком укоренились «фанатики» и «консерваторы» во всё старое, а прохода своим намерениям не дают, да и не торопились они выполнять свои обещания, что давали во время предвыборной кампании. Она не раз даже говорила, что дома, что на улице, что в кругу единомышленников: «Фракции нужны перемены. Большие перемены». О чём бы с ней не заговорили – о торговле ли, о промышленности ли, о культуре ли – она всё к одному клонила: «Преобразований и перемен! Вот, чего нужно!»
Ни одно из движений, к сожалению, не отнеслось к словам Альес в серьёз, даже некоторые из её единомышленников. Альес не обижалась на них – люди существа консервативные, к переменам не готовые совершенно: они их пугают, как смерть от голода или чумы.
Но однажды фортуна улыбнулась ей: её мысли высоко оценили представители Зелёной партии, чьими идеями всегда выступали свобода и движение вперёд. За такое рвение сделать фракцию лучше они записали Альес в свою партию, сделали её своей активисткой. А когда она сдала экзамен и получила звание адепта, её зачислили в палату представителей как представителя всех адептов Острова Земли. Изумлённые отличнейшим не по годам адептом сенаторы даже записали её в книгу рекордов фракции как самого молодого сенатора за всю историю Острова Земли.
Если говорить о выдвижении Альес в представители, то до этого дня о её достижениях на пути адепта разговорились и другие магистры, среди которых было двое аристократов, состоявших в палате советников; слух о её успехах и достижениях в это области распространился столь широко, что медлить с экзаменом, а уж тем паче – с выдвижением Альес в палату представителей, ни советники, ни магистры, ни сами «Зелёные» не стали.
Одновременно, пока не было заседаний партии (а они проводились редко), Альес выполняла задания по приказу великого магистра. Всегда требовала задания сложнее и опаснее, чем ей предлагали. Великого магистра трудно уговорить, чтобы всё было так, как требовал того сам адепт, но Альес девушка настойчивая и с характером, знает себе цену и умеет стоять на своём, поэтому великому магистру ничего не оставалось делать, как давать Альес то, что она просит. Так из простого адепта Альес выбилась сначала в старшие адепты, потом в специалисты высшего класса, потом… она дослужилась до магистра. Но это было не всё, далеко не конец. Прежний великий магистр был очень стар, и вскоре решил, что из-за преклонного возраста больше он не сможет выполнять свои обязанности, поэтому уже в скором времени он ушёл в отставку, переложив своё бремя верховного адепта на юную, но энергичную и целеустремлённую Альес. Все адепты, узнав об этом, приписали ей ещё один рекорд фракции – самый молодой великий магистр. Никто из них – ни стар, ни млад, - не был против того, чтобы у них был такой лидер – остепениться меж собою они не могли.

Весной, когда Синай и его однокурсники сдавали итоговые экзамены и выпускались из академии, все члены Религиозной партии в связи с потерей башни Оккультармиса в Туррсхавне, не на шутку запаниковали. Они решили, что на секту напали демоны огня, и побоялись, что с ними будет то же самое, поэтому правивший в то время канцлер сложил полномочия и ушёл в отставку, а партию сняли с поста правящей. В связи с этим на Острове Земли пришлось провести досрочные выборы.
Незадолго до этого лидер Зелёной партии не разделил политической программы, предложенной Альес, которая к тому времени нажила себе немало сторонников. Поэтому своего лидера они сначала поколотили палками, а после сняли его с поста лидера партии и прогнали прочь из Канны. Оставленный пост предложили Альес. А согласно установленной с незапамятных времён традиции, если тот, кому предлагают лидерство, три раза откажет, будут искать нового претендента.
Альес отказывалась два раза. Когда же ей предложили третий раз, в дело вмешался Оллис, сенатор, которого она недавно сделала своим доверенным лицом и представителем. Он сказал ей тогда:
- Соглашайтесь, госпожа. Вы – самый достойный сенатор в партии, представитель всех адептов нашей фракции. К тому же вы ещё и великий магистр. Вспомните себя, как вы жили до этого, какой дорогой вы продвинулись сюда, чего вы добивались в жизни. Неужели вы так просто откажитесь от своих достижений и остановитесь на достигнутом? Я бы вам посоветовал прислушаться к голосу разума, и взять бразды в свои руки. Если не вы нас поведёте, то кто?
Его слова задели всех, а особенно – Альес. Она тут же вспомнила, как она добилась всего того, что имеет сейчас, и какой ценой ей всё это обошлось. Ей даже в голову влезли выражения, которые она произносила ещё в юности: «Преобразований и перемен! Вот, что нужно!», «Фракции нужны перемены. Большие перемены». Уж перед этим Альес не смогла устоять. И приняла главенство на себя, незаметно для себя же присвоив себе ещё один рекорд.
Удивлённые члены палаты советников спрашивали даже, не боится ли Альес брать на себя столько ответственности. Ведь быть великим магистром и главой партии – это ещё куда не шло. Но совмещать и то, и другое – чистой воды безумие. Только единицы сумеют сидеть на двух должностях одновременно, а это сильно может измотать человека.
- Стерплю, не в первый раз, - таков был ответ Альес.
Что же касается самого Оллиса, то он ещё больше вырос в глазах у Альес. За такое наставление она произвела его в свои доверенные лица.

Во время предвыборной компании Альес как лидер Зелёной партии выступала не в одном поселении, как и полагается поступать всем лидерам партий перед выборами, если они хотят завоевать симпатии народа, и, само собой, разумеется, набрать сторонников. Но где бы она ни появлялась, всюду говорила, что ничего не обещает в случае избрания «зелёных». Это очень возмущало как публику, так и сторонников Альес.
- Как раз наоборот, - так отвечала она избирателям и соратникам по партии. – Это даже хорошо, что я не даю обещаний и клятв. Клятвы нарушает всегда тот, кто их дал. Тот, кто обещает, никогда не выполняет своих обещаний. Я за всю жизнь никогда ни в чём не клялась и никогда не давала обещаний – и заметьте: я ни разу ничего не нарушила, и выполняла всё, что намеревалась. И никто не пострадал от этого… Я всё сказала. Принимать это, или нет – решать вам.
Сильно сказано! Только соратники сомневались, что такое поможет партии выиграть выборы.
Напрасно они сомневались. Избиратели, на досуге подумав и взвесив слова лидера Зелёной партии, решили, что Альес и её сторонники – самые достойные кандидаты. И лишь благодаря этому партия Альес выиграла выборы, опередив даже своего самого ярого конкурента – собравших больше всех сторонников со стороны избирателей, «радикалов». Зелёная партия получила право на десятилетнее руководство фракцией, а Альес достался ещё один рекорд – самый молодой канцлер в истории Острова Земли.
Впрочем, Альес всегда говорила (равно, как и отвечала) коротко и по существу, долгих фраз она не любила – считала, что они могут или запутать собеседника, ввести его в заблуждение, или сильно отклониться от темы. На праздниках Альес почти не присутствовала (кроме, разве что, празднования успеха выбора её партии, и то она пробыла там недолго), большую часть времени проводила на рабочем месте. С подчинёнными обращалась, как мастер с подмастерьями (могла в отдельных случаях даже помочь им), с ними не выпивала ни в коем разе и ни по какому поводу, хотя не прочь сходить в баню вместе с женской половиной своих подчинённых. И от них же новоизбранный канцлер требовала исполнительности и порядка, не терпела бездействий – и сама она не бездействует, да и другим не даст. Потому что Альес твёрдо знала: панибратство и праздность до добра не доводят.

Но, как говорится, за такие достижения приходится платить, и очень дорого. За свои заслуги Альес расплатилась личной жизнью, которая у неё не сложилась. Без прежней семьи она временами тосковала, а жених от неё сбежал вместе с актрисой Каннского оперного театра. Это случилось осенью, когда Альес начинала свою карьеру адепта. С той поры с попытками обзавестись семьёй она больше не рисковала.
Не складывались у неё и отношения со старшей сестрой, которую она не видела с двух лет, когда та, рассорившись с отцом Альес, покинула отчий дом. Обыкновенно, старшие умнее, мудрее и опытнее младших, но, как говорится, в семье не без урода. И здесь бывают исключения. Хотя Люйли, - так зовут старшую сестру Альес, - лет на девять старше новоизбранного канцлера, а у самой одни деньги да мужики на уме.
Что же касается первого, ежели вкратце, то Люйли обожала жить красиво и тратить деньги, особенно чужие, и, в противовес тому, очень не любила, когда деньги заканчиваются. Об этом Альес прекрасно знала ещё с детских лет, и память об этом время было не в силах стереть; однако Альес несмотря на то, что знает и помнит Люйли, тем не менее не видела сестру очень давно, и, само собой, разумеется, имела весьма смутные представления о том, как у неё обстоят дела. Кроме того, Люйли считала, что раз уж она женщина, то ей всего-то дозволено: жить красиво, наслаждаться жизнью, и ничего не делать, дескать, всякая работа – удел несимпатичных, да и вообще это чисто мужское занятие.
Их долгожданная, если не назвать иначе, встреча состоялась в мае, когда Синай тайно ото всех разбирался с инквизиторами. Это случилось незадолго до начала распределения нового поколения адептов. Альес в это время сидела у себя в кабинете, и вместе с седовласым магистром составляли список адептов, кто и куда будет отправлен.
Тяжёлая дубовая дверь, окованная железом, отворилась. В кабинет вошёл адепт «Чёрной манипулы».
- Госпожа канцлер! – заговорил он, стукнув себя тыльной стороной кулака по груди – такой у «Чёрной манипулы» принят знак приветствия. – К вам пожаловала гражданка и просит аудиенции. Она утверждает, что вы с ней знакомы.
Седовласый магистр собрался возмутиться, что канцлера отвекают от важного дела и мешают ей, но Альес его опередила.
- Пусть войдёт, - не раздумывая, сказала она, а сама манит адепта пальцем.
Адепт подошёл к канцлеру, седовласый же магистр что-то буркнул себе под нос.
- Хораджим, оставьте нас наедине, - сказал Альес магистру, и тот, не очень понимая, почему великий магистр так решила, вышел из кабинета с недописанным свёртком. – Оставайтесь, - шептала Альес подошедшему к ней адепту, - в укрытии. Если что, вмешивайтесь.
- Хорошо, - шёпотом ответил адепт «Чёрной манипулы», и исчез в дверях.
Вскоре из двери показалась и гостья канцлера – сама Люйли собственной персоной. А следом за ней показался и очередной её ухажёр – вполне себе ухоженный молодой человек щуплого сложения и с пенсне на глазах. Судя по телосложению, ухоженному лицу и роскошному наряду, у Люйли за то время, когда Альес проходила свой путь от простой крестьянки до канцлера, был не один ухажёр, и каждый её по-своему баловал. Внешне же Люйли – почти, что вылитая Альес, только тоньше и суше, и рыжеволосая к тому же. Да и, собственно, характерами они были, как кошка с собакой.
- Ну, здравствуй, сестрёнка! – произнесла Люйли, широко и, как показалось Альес, неискренне улыбаясь. – Давненько мы с тобой не виделись.
- Здравствуй, Люйли, - отозвалась Альес, хладнокровно и непринуждённо, как ей было свойственно.
- Здравствуйте, - чуть слышно произнёс ухажёр Люйли, и легонько поклонился.
- О… - восхищалась Люйли, обходя кабинет канцлера и не без любопытства разглядывая каждый его элемент. – Я смотрю, ты время тут не теряешь. Уже в канцлеры заделалась. Стало быть, ты наша новая «царица», а?
- Да и ты тоже топор свой не ищешь, - молвила Альес так же невозмутимо, как и при приветствии. – Погляжу, новым любимчиком обзавелась (ухажёр Люйли тут же покраснел – смутился, значит) …
- Ой! Да кто бы спорил?! Это всё – сущие пустяки по сравнению с постом канцлера… Тебе-то, небось, лучше меня живётся. Только представь себе – ты канцлер. А вокруг тебя - море роскоши и великолепия, собственный дворец и дорогой кабинет, изысканные наливки. А мужчин – ну, пруд пруди! Любого выбирай!
- Люйли, - молвила Альес, привстав, - я не для того заняла столь ответственную должность, чтобы пользоваться всем этим по своему усмотрению.
- А почему бы и нет?! Ты же у нас канцлер, тебе всё можно. Делай всё, что хочешь, тебе за это ничего не будет. Ох, и на какие шиши сдалось тебе это убогое государство?! убей меня, не понимаю.
Альес, подходя к окну:
- Это для тебя власть – цель и статус, «что хочу, то и ворочу». А для меня – это большая ответственность. И в первую очередь перед теми, кто доверил мне её. На первое место я ставлю интересы своих граждан. Их интересы – это мои интересы. Пренебречь этим я как канцлер не могу, и права на это не имею. Да, ты права, государство в плачевном состоянии, поэтому мои сторонники и доверили мне управлять им… и приводить его в должный порядок. Я сама обустроила свою жизнь, и теперь я займусь обустройством жизней многих тысяч. Во фракции много больных и бедных, а во время правления «фанатиков» ещё сильно возросли нищета и безработица, это непорядок. Либо я возьмусь за это, либо никто. Разделят они мои мысли или нет, не мне решать. Равно как не мне решать, останусь я на второй срок, или нет. Но если мои деяния принесут плоды, я буду только довольна этим.
- Ой-ой-ой! – дразнилась Люйли. – Какая деловая! По правде говоря… скучная ты, Альес. Обо всех печёшься, а на себя плюёшь. Потому у тебя до сих пор нет никого, кроме меня…
- С тех пор, как я лишилась семьи, - говорила Альес, резко развернувшись лицом к Люйли, - весь этот остров заменил мне семью. И о каждом своём гражданине я пекусь, как мать о своих детях.
Люйли рассмеялась, что окна кабинета чуть тряслись.
- Ой, - говорит сквозь хохот, - умора! Гляньте на неё! Все граждане ей родственники! – перестав хохотать, она сказала: - Загубишь ты себя, детка, коли о себе не подумаешь, правду говорю!
Альес молчала.
- Ну, ладно. Раз уж ты так заботишься о своих ммм… подданных… Не позаботишься ли ты, в первую очередь, о своей старшей сестрёнке и не одолжишь ей кое-чего?..
Канцлер, ни минуты не раздумывая, ответила:
- Ни слова больше. Я уже понимаю, Люйли, о чём речь пойдёт, и поэтому я скажу тебе… нет. Тем более, казна эта не моя. Она - собственность государства.
Люйли в недоумении, а Альес давай объяснять:
- Она пополняется за счёт граждан, которые платят государству налоги, а также штрафы за провинности. Каждый фортинг, вложенный в казну, даёт моим гражданам гарантию на то, что они заживут лучше прежнего. Казна для моей фракции подобна воздуху, без которого не сможет жить ни одно живое существо. Воде, без которой цветы не зацветут, если их не поливать. Я не имею права использовать государственную казну в своих целях. Есть на то и более веская причина, Люйли - ты давно не маленькая девочка, а вполне состоявшаяся гражданка, взрослый и самодостаточный человек. И не бедная к тому же. Так что сама тяни свою поклажу, как это делаю я. Не я содержу этот остров, а те, кто платит налоги и законно установленные подати. Я правильно поступила, что в знак этого отказалась вешать свой портрет в кабинете и попросила повесить его в галерее – для потомков, чтобы им было, о чём вспомнить.
Люйли начала лукавить:
- Альес, ну что ж ты так жадничаешь? Неужели тебе трудно дать сестрёнке хоть адлер, хоть один роальчик…
- Я не понятно сказала?! – перебила великий магистр.
Люйли в попытке уломать сестру пуще прежнего лукавила:
- Ну, не будь же ты такой скрягой, дурочка. Тебе что, медячок жалко? Подумай, большая ли это потеря для казны – какая-то крохотная горстка монеток?! Просто дай немножечко, и на этом разойдёмся. Глядишь, и дом обустроим, и мой возлюбленный дело своё наладит. Ну, Альес, нам позарез нужны деньги…
- Так, Люйли! – гаркнула Альес.
От её слова встрепенулись и сама Люйли, и её ухажёр.
- Альес, - молвила Люйли после непродолжительного молчания, - ты что, «своим» медяк пожалела?
- Где ты тут «своих» видишь, пародия на человека? – сказала Альес в ответ. – Где ты была, когда отца заживо похоронило под камнями? Где ты была, когда мать умирала в страшных муках? Где ты была, когда я в тебе так нуждалась? Пока я пыталась выбраться со дна, ты шлялась невесть, где, меняла мужей и сожителей, как перчатки, бросалась чужими средствами направо и налево…
- Эй, ты каким тоном со мной разговариваешь?! – произнесла ополоумевшая слегка Люйли (слова Альес её серьёзно задели).
- За все эти годы ты нисколько не изменилась – как ходила квашнёй, так квашнёй и осталась. Ты только тем и занимаешься, что живёшь за чужой счёт, сидишь на всём готовеньком, висишь у богачей на шее, разоряешь своих мужей до нитки - потому трижды развелась… Ты ушла из дома, бросила нас на произвол судьбы, пропала на долгие годы, ни разу не помогала нам, а обо мне вспомнила только сейчас, когда я возглавила целую фракцию, да и то, потому что тебе стало вдруг не на что жить… И после этого ты имеешь право считать себя моей сестрой?! После всего, что произошло, ты внаглую смеешь смотреть мне в глаза?!
- Слушай сюда, вертихвостка белобрысая! – не сдержалась Люйли. – Не смей при мне даже упоминать этого! Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Не смей мне даже нотации свои дурацкие читать! Ты поняла меня?!
- То же самое я требую от тебя, - произнесла невозмущённая Альес. – Если ты считаешь, что я стала канцлером и буду пользоваться своим положением ради того, чтобы всю жизнь содержать тебя и твоих сожителей, то ты очень ошибаешься.
Ухажёр Люйли покраснел, как варёный рак. По его спине пробежал холодок, а сердце заколотилось, точно копыта гарцующей кобылицы. Он остолбенел, не знал, как ему поступить; его сожительницу совестят у него на глазах, но ему самому страшно не хочется встревать в её разборки с великим магистром. Ведь одно дело – получить за вмешательство пощёчину от Люйли, но совсем другое – столкнуться с Альес. Она же первоклассный адепт – ей скрутить руку простому человеку, словно плюнуть. Если ухажёр Люйли вмешается, канцлер, будучи наверняка в состоянии аффекта, невзначай покалечит его, и тогда он не только на всю жизнь станет инвалидом, но и опозорится перед Люйли. Хочет слово сказать, вмешаться, отпор дать, а не смеет.
- Ты меня что, дразнишь? Подыгрываешь мне, да? Не смей меня дразнить, поняла меня?! Я – твоя старшая сестра, я для тебя авторитет. Я старше тебя по возрасту, ты меня уважать должна…
- Я по званию тебя старше, - ответила Альес, показав пальцем на Печать канцлера.
Тут, натурально, Люйли не стерпела. Со злости она замахнулась на сестру.
Однако дать ей пощёчину у неё не получилось. Люйли (как и её ухажёр, стоявший в это время в стороне) очень была изумлена, когда Альес остановила её побагровевшую ладонь… мизинцем левой руки. Потом Альес, немного погодя, толкнула сестру. Нет, она не упала на пол, а просто отлетела ближе к входным дверям. Шуточное ли дело сводить простого человека с адептом, тем более опытным?
- Не поняла, - произнесла Люйли после непродолжительной паузы. – Это что сейчас было? Ты ударила меня? Ты только что ударила меня?!
Ответ у Альес был остр, словно лезвие ножа:
- Пошла вон.
- Не, ну, ты видел, что делается, а? – обратилась Люйли к ухажёру. – Собственную сестру толкнуть… Ты что, думаешь, что ты – канцлер, значит, тебе всё дозволено, да?
- Пошла вон, - повторила Альес. В её голосе уже угадывался гнев.
- Раскомандовалась она мне тут! Гляньте на неё! Помочь с финансами – она отказала! А как толкаться, так сразу канцлер! Тоже мне, канцлер нашёлся. Я бы вообще не голосовала за таких, как ты! А денег я у твоих министров одолжу, они не откажут женщине!
- Ко мне! – гаркнула Альес, наконец.
Из дверей тотчас же появились шесть адептов «Чёрной манипулы».
- А! – воскликнула Люйли, поглядев на адептов. – Что же ты за канцлер такой?! Прячешься за спины своих стражей! Ты слабачка! Слабачка ты! И трусиха, а не канцлер!..
- Проводите её, - приказала Альес адептам. – Аудиенция окончена.
- Испугалась, да?! – заявила вдруг Люйли. – Ты трусиха! Вот ты кто!
Только её собрались коснуться адепты, она давай их отталкивать от себя.
- Руки уберите! – хамит она им, руками отмахивается. – Я сказала, руки убрали!
А на особо бойкого из них Люйли замахнулась не на шутку. Однако не успела она ударить того адепта, как он резко, в мгновенье ока, поймал её руку на лету, да в локте заломил, что Люйли визгнула от боли. Стоявший рядом другой адепт сделал то же самое. Под болезненные крики и неразборчивые истерические вопли Люйли адепты вынесли её прочь из кабинета.
- Ты пойдёшь с нами, - нацелились остальные адепты на ухажёра Люйли.
Тот деликатно поставил перед ними ладонь – знак, дающий другим понять, что в сопровождении нет надобности, или любой другой вежливый отказ, в зависимости от обстоятельств.
- На меня давить не надо, - сказал ухажёр Люйли так же деликатно, как и жест подал. – Я сам пойду, добровольно.
Затем он поклонился канцлеру, и со словами «Извините, пожалуйста» вышел из кабинета. Адепты вышли за ним следом. Кроме одного, который остался возле Альес.
- Мне нужно побыть наедине, - сказала великий магистр, немного успокоившись. – Никого сюда не пускать, кем бы он ни был.
- Как пожелаете, - сказал адепт, и вышел за дверь.

В общих чертах если говорить, Альес что когда начинала карьеру, что, когда стала канцлером Острова Земли, одно прекрасно понимала, что не все согласятся с ней и не все признают её. И не все одобрят её решения. Она так же не исключала, что её попытаются убрать с дороги, а это может произойти в любой день. Неважно, как – убить или ещё каким-нибудь способом убрать с пути. Поэтому, пока она ещё жила у престарелого адепта, научилась у него же некоторым приёмам, которым он пользовался как на заданиях, так и в повседневной жизни (наверное, поэтому он прожил ни много - ни мало сто двадцать лет). Она не спала, чтобы её не убили. Вместо сна Альес медитировала, причём во время тренировок она приноровилась делать это так, чтобы полчаса медитации давали ей столько же сил, сколько и восьмичасовой сон. Кроме того, она ничего не ела, чтобы её не отравили – вместо этого она получала энергию из воздуха, солнца или земли (этим секретам также обучил её тот старик).
Вот такой у Острова Земли канцлер…

Искать (свой) топор - т. е. зря тратить время, «тянуть резину» - отсылка к знаменитой фламандской пословице (Прим. автора).