Глава 4. Встретились

Глава 4. Встретились.

Уже близился полдень, и летнее солнце уже начало припекать куда сильнее, чем в миновавшем мае. К академии уже то по одному, то толпами стекались юные, новоиспечённые, готовые уже к настоящим и серьёзным делам, адепты. Сюда же направлялись и другие будущие адепты – они ещё не заканчивали академию, и шли сюда или на занятия, или, кому посчастливилось, на приём. И чем ближе был полдень, тем больше у ворот академии скапливалось молодёжи, готовой пытать счастье на поприще адепта. К этому времени и сам Синай примчался. Вернее даже сказать, не совсем примчался – он просто перед прогулкой распределил время так, чтобы, помимо как погулять, ещё и вовремя прибыть в академию на грядущее распределение адептов, не попав под подозрение городской страже – ещё примут его за чужака, коли комендантский час не закончится.
Синай, не торопясь, шёл к воротам академии, чуть цокая каблучками сапог по мощёной мостовой. Он, как и следовало того ожидать, всё верно рассчитал: он не только телепортировался из леса в укромный уголок, подальше от стражников у главных ворот, но его ещё пропустили охранники у входа на территорию академии точно своего. Всё просто, если грамотно рассчитать и спланировать.
Распределение должно состояться в большом каменном зале, где в академии проходят самые важные события и встречи, поэтому Синай, едва вступив на порог академии, направился непосредственно туда.
Академия адептов Канны – одно из самых больших и приметных зданий столицы Острова Земли. Из-за этого академия находится в хорошо охраняемом Зелёном городе, в лесопарковой зоне, подальше от посторонних взоров и ушей. Помимо городской стражи, академию и прилежащие к ней территории (как внутри, так и снаружи) охраняют несколько отрядов опытных адептов особого назначения, и большинство из них мастера по званию. Кроме того, все подходы к академии, даже охотничьи тропки, перекрыты коварными ловушками, уничтожающими любого, кто ступит на запретную землю. Вдобавок саму академию обслуживают магистры, специально обученные накладывать заклинания, создающие различного рода иллюзии и изоляции, поглощающие шум и свет, как сухой песок воду. Само здание академии – огромный, по трибальтским, само собой, меркам, учебный комплекс с изумрудной стеной и колоннами; крыша её, увенчанная сверху часами и колокольней, по форме своей напоминает перевёрнутый баркас. В здании полно кабинетов (включая директора) и учебных классов, комнат для персонала. Помимо этого, имеются ещё: библиотека, столовая, полигон, зал для медитаций, конференц-зал и Большой каменный зал, куда сейчас и направляется Синай.
Что же касается вопроса о том, кто возглавляет академию (а это касается всех фракций), то, как уже говорилось, её возглавляет директор, и непосредственно от лица великого магистра. Директором академии адептов может стать только очень отличившийся адепт, достигший, как до этого уже упоминалось, звания мастера или магистра. И прежде, чем стать директором академии, кандидат должен не только дать согласие со своей стороны, но и принести великому магистру клятву.
Синай вошёл в Большой каменный зал, где и в ожидании распределения сел на тяжёлую дубовую скамью. Как видно из названия, почти всё в этом зале сделано из камня, добытого из местных рудников; этим и объясняется, почему здесь, в этом зале, прохладно летом, и холодно зимой, а кое-где даже сыростью веет. Почему «почти всё»? А потому всё, что стены, помимо того, что из камня сложены, сверху декорированы отличнейшим штюком, способным выдержать порядочную сырость и резкие перепады температур, какими изобилует трибальтский воздух. Нанесённый на стены штюк, имитировавший благородный камень вроде мрамора, так хорошо нанесён, настолько ровно распределён по стенам и так хорошо отполирован, что не только смотрится гладким, словно стол, но и в нём всё блестит и отражается, точно в зеркале. Иногда некоторые студентки, заходя сюда, использовали эти стены вместо зеркала, разумеется, если того могло позволить хорошее освещение самого зала или дневной свет.
Синай сидел на скамье, дожидался начала распределения; не заметил даже, как к нему подходили три молодых человека, его ровесники.
Один из них был ростом чуть повыше Синая, коренастый, мускулистый, косая сажень в плечах, коротко отстриженный. Глаза имел серые, волосы русые, а подбородок его казался квадратным и тяжёлым. Одет крепыш был просто, по-крестьянски: зелёная рубаха со шнуровкой на вороте и коротким рукавом, тёмно-серые широкие штаны, кожаные калоши. Нижняя часть ног, включая закрытые калошами ступни, обмотаны белыми, как гашёная известь, онучами.
Второй был ростом тем же, что и Синай, белокур, но сухощавый телосложением. Жёлтая рубаха его по фасону была такая же, что и у крепыша, но меньше размером ввиду его сложения; широкие зелёные штаны его доставали по половину голени, а сами ступни закрывали белые чулки да кожаные, покрывшиеся пылью и землёй, башмаки. На глазах постоянно носит тёмные круглые очки в серебряной оправе, а шея его обрамлена зелёным шерстяным шарфом.
Третий в этой компании был голубоглазый блондин с приятным лицом, на котором сверкала доброжелательная, полная обаяния и открытости, скромная улыбка. Телосложение этот блондин имел нечто среднее между поджарым, стройным и крепким. Одет был блондин примерно так же, как и первые двое его спутников, но с одним отличием: его рубаха не имела шнуровки на шее, а рукав у неё длиннее; что закрывает плечо, голубое, а остальное – белое. Весь наряд у блондина блистал в приятных глазу пастельных сине-голубых тонах, отчего некоторым он казался кусочком неба, который захотел вдруг на время спуститься на землю себя показать да на других посмотреть.
Молодые люди медленно приближались к ничего не подозревающему Синаю. Ближе подходили к нему, ближе, глаза хитрющие, сверкают. Выбрав нужный момент, они все трое бросились на Синая.
- Синай, дружище!!! – вскрикнул неожиданно крепыш, что все, кто был в зале, обернулись глянуть, откуда шумят.
Вцепившись в плотный клубок, молодые люди покатились со скамьи на пол. Помимо шлепков о каменный пол, слышались ещё: радостный хохот, вопли от ненароком причинённой боли. Разумеется, эта сцена не столько смущала всех, кто находился рядом, сколько вызывала в них не что иное, как отвращение. А некоторые из присутствующих, глядя на это, даже почёсывали себе висок – это трибальтский жест, означающий то же самое, что и у нас крутить пальцем у виска.
- Сколько лет, сколько зим, старина?! – воскликнул второй, в очках, когда молодые люди прекратили кататься по полу и поднялись.
- Давненько тебя не видели, - встрял блондин следом за вторым молодым человеком. Голос у блондина был мягкий, и сам он внешне немного походил на мечтателя. – Ты навещал профессора Оттиуса?
- Нет, Ник, - отвечал Синай. – Самого профессора я не видел с той поры, когда мы с ним расстались. Я вырезал из кости бирюльки и продавал их богачам…
- И много насобирал? – перебил вдруг крепыш.
- Четыреста пятьдесят адлеров.
- У! – сухощавый давай подвизгивать до подпрыгивать от услышанной фразы. – Да ты богатенький у нас!
- Не стал бы я так на твоём месте радоваться, Гара. «Богатенький» – ещё мягко сказано. Мэр Ауштиз на меня и не такую управу придумает. Богатенький ты, не богатенький – ему совершенно без разницы. Так и норовит, гадина, выманить меня из квартиры. Господин Бук, с которым я давно в связях, очень озадачился, когда я озвучил ему такую сумму за свой товар.
- Да ладно тебе так прибедняться, мужик. Ты из всякой передряги выходил, и из этой выберешься, ручаюсь. Поверь, я знаю, что говорю.
Синай усмехнулся:
- Мне всегда нравился твой неисправимый оптимизм.
- Да ты что?! – встрял крепыш. – Синай нормальный парень, зуб даю!
Стоявший в стороне блондин, прозванный Синаем Ником, чуть вздохнул:
- Повезло. Четыре с половиной сотни золотых. А я за это время только семьдесят насобирал.
Синай:
- Ну, тебя хотя бы эта гадюка не душит. Мне каждый месяц хоть по десятку серебром, да накидывает…
- Да даже если и так, для вполне полноценной жизни этого всё равно маловато.
- Сам-то чего прибедняешься-то, Ник? – вновь встрял крепыш. – Тут ясен пень, каждому свои заботы. Лучше скажи, Синай, куда ты думаешь после распределения? Не знаю, куда остальные, а я лично хочу к тебе в банду.
Сухощавый, которого Синай назвал Гарой, услышал это, возмутился:
- А с каких это пор сразу ты к нему?! Так не честно, Ион, я тоже хочу!
- Ой, кто бы говорил! – раздался саркастический говор у молодых людей за спиной.
Они обернулись туда, откуда послышался говор. Его издала девушка, ровесница молодым людям и Синаю, только что ростом чуть-чуть пониже их. Волосы имела светлые, как пшеница, глаза серые, а лицо - ясное. На девушке было серовато-зелёное платье с разрезами по бокам, низ и короткие рукава которого обшиты по краям волчьим мехом, а само оно сверху донизу украшено тускло-жёлтыми узорами из льняных нитей, ракушек и бисера. Из коротких рукавов платья выглядывали рукава рубахи, облегающие локти до самого запястья. Голову венчала ушитая орнаментом повязка, на висках висели серебряные колты.
- Вам, - продолжала девушка, неспешно подходя к молодым людям, - бы только друг с дружкой быть. Вот отправят вас в самый захудалый уголок свиней гонять, тогда и посмеётесь.
- Эй! – возмущался Ион. – Акира, полегче.
Гара:
- Кто бы говорил, детка?! Сама, небось, за своими любимчиками бегаешь.
Девушка, прозванная молодыми людьми Акирой, не сдержалась, и стукнула Гару кулаком по темени, да так крепко, что тот кубарем рухнул на пол.
- Держал бы, - говорит, - свой язык за зубами! Не вам решать, кому куда.
Ион с досадой в глазах:
- В чём дело, Акира?! Что, погрезить нельзя?! Разве, по-твоему, помечтать о чём-то себе противозаконно?!
- Не путай мечтание с самоуверенностью, - в голосе Акиры уже отчётливо читалось сочетание сарказма с наставлением, вернее сказать – попыткой хоть как-то вразумить парням, что не они решают, кто куда пойдёт, а великий магистр, который будет здесь с минуты на минуту.
- Синай, дружище, ну хоть ты ей чего скажи, - обратился Гара к Синаю.
На что тот ответил:
- Одно дело, когда ты сам решил выбрать себе место службы. Другое – когда тебе его назначают. Кто знает, куда нас всех денут?! Одному лишь великому магистру ведомо, да подручным его. А эту информацию они никому не дадут…
Немного погодя, и Ник втянулся в разговор, не дав ни Синаю закончить, ни кому-нибудь ещё выразиться:
- А вы слышали про последние выборы? Говорят, у «Зелёных» новый лидер объявился, а теперь он новоиспечённый канцлер.
Акира:
- Вообще-то наш новый канцлер – женщина. К тому же и великий магистр в придачу. На выборы ходить надо.
Ион:
- Я лично не был. Я с отцом в поле рожь сеял, могу доказать (Ион достал свиток с сургучной печатью, висевшей на льняной нити – так на Трибальте выглядит открепительное удостоверение).
- Зато я ходил, - отозвался Ник, - за «Зелёных» проголосовал.
Гара:
- И я за «Зелёных». А ты за кого, Синай?
- За «Зелёных», - незамедлительно ответил Синай. – Я из-за чего так… Просто из всех кандидатов в Великое национальное собрание Партия зелёных показалась мне самым достойным.
Все молодые люди, окромя Акиры, вдруг немного потухли.
- Я думал, - промолвил Ник, - что ты из-за их главы.
- Ты чего, (нецензурное слово)?! – Ион схватил Синая одной рукой за плечо и шею. – У нас такой канцлер, а ты... прямо не знаю…
Гара:
- Ты что, не хочешь встать ей под крылышко?!
- Точно. Разве ты не хочешь быть любимчиком у канцлера?
- Тем более, что она ещё и великий магистр, - добавил Ник.
«Ох, уж эти мальчишки! – недовольно покачала головой Акира, слушая, о чём говорят молодые люди. – К каждой юбке прицепиться готовы!»
- Можно, конечно, - отвечал Синай, - да только вот… беда какая… Это будет непросто. Стать адъютантом у канцлера или великого магистра куда сложнее, чем найти и купить прирученного дракона. Да и потом – я бы не стал ходить под крылом у канцлера, кем бы он ни был. Мне и без этого бардака в жизни хватает.
Ник:
- Но, дружище…
- Ты чего, (нецензурное слово)?! – спохватился Ион.
Акира ударилась в мысль: «Ну, хвала небесам! Хоть у кого-то мозги есть, да на прежнем месте!»
Покуда молодые люди, встретившись друг с другом после длительного отсутствия, проводили время в беседе, время шло незаметно, а в зале потихоньку появлялись новоиспечённые адепты, недавно доказавшие, что достойны служить во славу и благо фракции. Время шло, народ всё прибывал, в зале становилось теснее и шумнее.
А среди доказавших свою значимость кандидатов встречались как примечательные лица, так и не особенно. Что же касается примечательных, то таких можно узреть в сей толпе двоих. Хотя оба они принадлежат знатным семьям Канны, оба Синаю ровесники и уже коллеги, но совершенно разные что наружно, что внутренне.
Первый был плечистый сероглазый брюнет в синем жилете поверх белой сорочки, в коротких серых штанах, из которых красовались белые чулки с чёрными полосами. Руки в области запястья закрывали кожаные наручи. Длинные, по шею, волосы брюнета завязаны на затылке в конский хвост. Если судить по его взору, не было похоже на то, что он радуется распределению, которого так ждут остальные кандидаты, теперь уже ставшие адептами. Кто-нибудь даже сказал бы, что его что-то гложет внутри, хотя сам брюнет или не хочет того показать, или не любит говорить об этом, и потому прикрывает сие неким чувством, похожим на что-то среднее между гордостью и высокомерием. Что бы ни держало юношу, какие бы то мысли ни посещали его разум, тем не менее, он, что при входе, что снаружи вёл себя непринуждённо, ступал чинно и благородно, и все негативные эмоции тщательно прикрывал – всё так, как и полагается аристократу. Некоторые девушки, в том числе Акира, едва завидев молодого аристократа на пороге, тут же умилительно завздыхали. Парни же, напротив, в глубине души немного вознегодовали – внешне показывали лишь лёгкое недоумевание, дабы не усложнять отношений с коллегами.
- Не понимаю, чего девки такого нашли в этом Салиме? – говорил иногда про себя Ион, глядя на то, как девушки каждый раз вздыхают при виде того аристократа.
Вторым был – вернее была девушка ростом примерно Синаю и некоторым знакомым ему юношам по брови. Глаза у неё добрые, голубые и сверкающие, точно камень карбункул, над глазами высоко нависали округлые, как арка, тонкие брови. Лицо, такое же доброе, как и глаза – почти идеальный круг, покатой, словно снежок. Волосы она имела тёмно-каштановые, длинные, по плечи; чёлка короткая, почти до бровей, а от висков идут тоненькие косички, завязанные сзади, на затылке. Пурпурно-фиолетовый наряд её, включавший в себя платье и подбитые мехом бармы со стоячим воротником, был настолько широк, что многим поначалу казалось, что телосложением девушка намного крупнее, чем кажется на первый взгляд; и только внимательный зритель заметит, что на самом деле всё не так.
Вошла, правда, девушка в зал не одна - в сопровождении рослого молодого человека – телохранителя, опытного адепта, беспрекословно выполняющего указания главы клана, к которому девушка принадлежит. Пока рядом с ней телохранитель, ни один прохожий не вправе подойти к ней просто так (разумеется, само собой, ежели она сама того не позволит). А если какой-нибудь негодяй посмеет причинить ей вред, то с таким телохранителем ему точно не поздоровится – руку сломает, точно спичку; шутя, сломает, а негодяй без руки всю оставшуюся жизнь ходить будет. Да и, собственно говоря, и её саму никуда не пустит. Нет не потому, что он сам негодяй, отнюдь. Так нужно, поскольку: во-первых, есть вероятность, что чем ближе девушка будет держаться телохранителя, тем больше она будет в безопасности, реже будет сталкиваться с непрошеными гостями и реже впадать в неприятности. Во-вторых, согласно старому обычаю её клана, вошедшая в зал девушка не должна ни с кем видеться без ведома главы клана, кроме указанных последним персон. А как же иначе? Телохранители – люд подневольный; как им сказали, ровно так и сделают. И делается подобное на благо клана.
Что же касается реакции толпы на вошедшую в зал аристократку, то на неё особо внимания никто не обратил. Зато она, едва завидев среди растущей толпы… Синая, тут же скромно улыбнулась, и давай, чтобы никто ненароком её не заметил, украдкой то уставлять на него глаза, то тут же застенчиво отводить их в сторону.

1) Штюк – штукатурка, имитирующая камень.
2) Онуча – длинная полоса холщовой или шерстяной ткани для обмотки ног; в старину заменяла собой носки.