2. Баня по Хабаровски

После длительного, временами увлекательного, а временами утомительного путешествия по Транссибирской магистрали, мы, наконец, оказались в Хабаровске. Сойдя с поезда мама первым делом решила позвонить в военкомат, чтобы сообщить о своём приезде и получить инструкции, как дальше действовать. Не теряя времени пока мама звонила, я вышел на привокзальную площадь. Меня встретило ясное солнечное утро. Лёгкий июньский ветерок обдал меня ласковой свежестью. Мой слух наполнился новыми звуками. Место  надоевшего стука колёс заняли беспокойный щебет птиц, шелест древесной листвы, сигналы проезжающих машин, тревожные звонки велосипедистов...
Моё блаженное состояние неожиданно прервал встревоженный голос мамы:
  - Сынок, где ты? Куда ты пропал? Я тебя уже давно ищу. Сейчас должна приехать машина за нами.
Ждать пришлось не очень долго. Мы нашли свободную скамейку, сложили возле неё наши пожитки и с облегчением сели, прижавшись друг к другу. Заметив, как к вокзалу подъехал тёмно зелёненький с брезентовым верхом Виллис, мы сразу поняли, что это за нами. Выключив мотор, из кабины вышел шофёр в сержантской форме. Он обошёл вокруг машины, проверил ударом сапога колёса и, удовлетворённый, глубоко вздохнув, с наслаждением зевнул и потянулся. Заметив нас на скамейке, он улыбнулся и поднял руку для приветствия. Мы с мамой тут же вскочили и замахали руками. Подойдя поближе, он по-военному отдал честь и строгим официальным голосом отбарабанил:
  - Товарищ старший лейтенант! Сержант Гусев прибыл в ваше распоряжение для препровждения вас в воинскую часть для продолжения службы. Поздравляю Вас с прибытием и жду ваших указаний, чем я могу вам помочь.
Закончив фразу, он мило улыбнулся и протянул маме руку. Мама почувствовала лёгкое смущение и не сразу ответила на предложение. Уловив мамину неловкость, сержант перешёл на более простой язык и стал рассказывать:
  -- Я ждал вашего прибытия уже два дня. Мне поручено встретить вас и доставить в часть, где будет продолжена ваша служба. Это - авиационная часть. Она расположена неподалёку от Хабаровска. До неё часов пять непростой езды. Если у вас есть желание перед этой долгой дорогой заехать в магазин или столовую, мне приказано выполнить ваше желание. Вы можете не стесняться просить меня остановиться в любом месте. Я весь в вашем распоряжении.
Я взглянул на мать. Она выглядела толи растерянной, толи смущённой. На её щеках заиграл румянец. В глазах появился не знакомый мне огонёк. Похоже мама была не готова к такой встрече. Собравшись мать сказала:
  -- Товарищ сержант! Пожалуйста извините нас, что заставили вас долго ждать. Оромное вам спасибо за встречу. Что же касается просьбы к вам, то первое, что пришло в мою голову, это попросить вас отвезти нас с сыном в баню.
  -- Есть, товарищ старший лейтенант! Полный вперёд! Всем грузиться в машину!
Загрузив свой Виллис нашими шмотками, сержант посадил меня на заднее сиденье, а маме показал на место рядом с водительским. Оставив нас на несколько минут, он зашёл в здание вокзала узнать в справочном адрес ближайшей бани. Ожидая возвращения сержанта, я почувствовал сонливость и незаметно заснул.
Проснулся я от громкой требовательной фразы:
-- Вылезайте! Приехали!
Я заметил сквозь передние стёкла машины невзрачное серое здание, из окон которого вырывался пар. Сержант открыл заднюю дверь и помог мне вылезти из машины. Собрав все наши вещи, он проводил нас в вестибюль здания, которое оказалось баней. Мама поблагодарила его и попросила заехать за нами не позднее, чем через полтора часа. Сержант подошёл ко мне, протянул руку и сказал:
  -- Держись, малыш! Береги мать!
Дверь захлопнулась. Мы снова остались вдвоём: я и мама. Мама взяла меня за руку и подошла к кассе. Купив билет, мы вышли из вестибюля и поднялись по лестнице на второй этаж, где располагалось женское отделение. Нас встретили доброжелательно, но с вопросом:
  -- А мальчик тоже будет мыться?
  -- Конечно! – ответила мама. – Мы же только что с поезда!
  -- А сколько этому герою лет?
  -- Он ещё маленький! Ничего не понимает.
  -- Ну, смотрите! Пусть это будет на вашей совести!
Мы нашли свободные шкафчики, достали банные принадлежности, разделись до трусов и босиком, ёжась от холода, пошли в моечный зал. Мама сунула мне в руку мочалку, чтобы я ею прикрыл своё мужское достоинство. Идя по ковровой дорожке мимо стоящих по обоим сторонам шкафчикам для белья, я вдруг представил себя марширующим по Красной площади по брусчатке вдоль многоярусных трибун во время военного парада. Мой марш завершился тяжёлой дверью с табличкой «Моечный зал». Открыв тяжёлую дверь, пропитанную многолетней сыростью, мы очутились в большом, тёмном, наполненном паром зале. Приглядевшись, стали смутно вырисовываться фигуры голых людей, склонённые над длинными рядами лавок. Мама крепко сжала мою руку, боясь меня потерять. Постепенно глаза стали различать предметы и людей. Народу было не очень много. В основном пожилые женщины, матери с детьми, бабульки.
Мы выбрали место недалеко от крана. Мама попросила меня принести парочку пустых тазов для воды. Это не составило для меня большого труда и позволило более подробно разглядеть незнакомые мне прежде женские прелести. Они меня непривычно взволновали так, что я не мог оторваться от них, спрятавшись за колонной. Отвлёк меня от благостного созерцания мамин голос:
  -- Ремочка, сынок! Мы же не в кино  пришли, а в баню. Нас ведь машина ждёт. Давай скорей!
Она тоже принесла два таза, объяснив мне, что это для ног. Заполнив принесённые тазы водой, мы принялись за дело, ради которого пришли. Прежде всего она потребовала, чтобы я снял трусы. Я засмущался, оглянулся по сторонам, чтоб убедиться, что никто не подсматривает. Сбросив трусы, я неторопливо приступил к мытью головы. Неожиданно послышался сердитый голос мамы:
  -- Ну, кто же так моет? – недовольно сказала она, - Дай сюда мыло! Я покажу тебе, как надо!
Одну руку она положила мне на затылок и, наклонив мою голову, окунула её в таз с горячей водой, а другой рукой начала сильно намыливать волосы круговыми движениями. Одолжив у соседки ковшик и заполнив его чуть-ли не кипятком, мама струйкой стала лить воду на мою голову. Мне было так горячо, что я вырывался и охал, а мама ласково успокаивала:
  -- Ну потерпи чуть-чуть, ты же будущий воин!
Заканчивая процедуру, мама отложила ковш и мыло, подняла таз с водой над моей головой и с размаху плюхнула всё его содержимое на мою бедную головушку. Мне не оствалось ничего другого, как фыркать и промывать глаза. Не дав мне опомниться, мама взялась за мою спину. Я не сопротивлялся, зная как матери было важно вновь почуствовать забытый во время фронтовой жизни материнский инстинкт. Порывшись в сумке, мама достала красную губку, намылила её и, мягко проведя по спине между лопатками спросила:
  -- Сынок, тебе не больно?
На что я ей пренебрежительно ответил:
  -- Да ты что! Три сильней! Я же не девчонка!
Неожиданно вокруг нас появились голые девчонки разного возраста. Они с ехидными улыбками глядели, как мать меня мыла, и переглядывались между собой. Заметив эту незваную компанию, я зорал:
  -- Чего уставились? Мальчишек голых не видели?
Девчонки расхохатались:
  -- Вот дурачок! Ты что не знаешь, что это женская отделение?
Подошли взрослые тётки, тоже голые, отогнали девчонок и стали задавать вопросы моей маме: Кто она? Откуда? Есть ли муж? Почему пришла с мальчиком? Кто он?
Передав мне мочалку и приказав продолжить мытьё без её помощи, мама села на скамейку возле своего таза и стала рассказывать любопытным тёткам про нас, кто мы есть, откуда приехали и куда собираемся.
  -- Я – военнослужащая, медсестра, час назад сошла с сыном с поезда. Своё знакомство с вашим знаменитым городом я решила начать с бани, по санитарным соображениям, перед поездкой к месту назначения недалеко от Хабаровска. Всю Отечественную войну я провела на Карельском фронте в авиационном полку. Главной задачей этого фронта было не дать немцам и финнам занять Кольский полуостров и ликвидровать главный центр поставок помощи от наших американских и английских союзников. Не простые климатические условия Карелии -реки, озёра, болота, скалы, лес, не позволяли использовать тяжёлую военную технику, такую как танки и тяжёлые орудия. Здесь шла другая война с помощью авиации и спец пдразделений, подготовленных к войне в особых климтических услоиях.
Слушающих мамин рассказ голых тёток становилось всё больше и больше. Они задавали разные вопросы: есть ли у тебя муж, окуда ты родом, где жила до войны, кто твои родители и т.д. Наконец мать не выдержала и попросила дать возможность нам закончить мытьё поскольку нас ждёт на улице машина. Постепенно все разошлсь по своим местам. Погружённые в свои мысли, мы в спешке, атоматически завершили свою моечную процедуру  и, забыв про парилку, быстро выскочили в раздевалку, переоделись и почти бегом выскочили на улицу. Порыв свежего воздух окзался очень кстати. Мы глубоко вздохнули, посмотрели друг на друга и улыбнулись. Мама притянула меня к себе, наклонилась и крепко поцеловала в лоб. Подняв голову и осмотревшись вркруг, я вдруг увидел идущего к нам навстречу уже знакомого сержанта. Приблизившись, он ласково не по-военному произнёс:
- Товарищ старший лейтинант медицинской службы, сержант Гусев к продолжению дружбы готов! Следуйте за мной к машине! - скомандовал он и подмигнул мне.
Когда мы залезли в стоявший за углом Виллис и расселись по своим местам, сержант вдруг произнёс:
- Друзья! Позвольте мне вас так называть. Вас ждёт достаточно длинный и не очень кофортабельный путь. Прежде, чем мы его начнём, я хочу предложить заехать в вокзальный ресторан и хорошенько покушать. Кто за моё предлжение, прошу поднять руку.
Сержант поднял руку сразу. Я поднял руку вслед за ним, вдруг почувствовав голод. Не дожидясь решения мамы, сержант сказал:
 - Всё ясно! Большинство «ЗА»! Полный вперёд!