С порога жизни

   Некрепкий чайный свет солнца резок от того, что несмел и в себе неуверен, как  миг, что внимает ему.
   Залитые янтарной эмалью бока божьих коровок хрустят с позабытой привычки. Неловкость чёрного шёлка полупрозрачных их крыл простительна и беззвучна почти, слышна лишь взгляду.
   Пяльца оконных рам дрожат в руках времени, вольно срываясь на трепет там, где паук щекочет их, разыгрываясь на прозрачном статном стане мелодий бытия.
   Поезд времени неумолимо и без жалости, без страсти, бесстрастным метрономом  мерно тянет ковёр почвы из-под ног, и нет сил сдержать его. Одной напраслине дано быть равномерной не по силам.
   Безрассудство, своим фуэте, льда последнюю кромку нарезав, весомо, а в воде, столь весомой, громко рыбы толкают друг дружку во сне.
   В вату снега расставлены сосны... Так не делают зимы, лишь вёсны.
   Заяц пег, и к осине прильнув, приобняв, мехом мох утирает, смакует тугую и влажную шейку.
   Сокол машет крылами, рассвету навстречу. Так, вращенью земли он невольно перечит. И перчат небосвод птиц конечные стаи.

   Доля дров, хрустом пальцы так скоро измучив, печь грустит, густо жаром ладони небес не согреет никак.
   Лес простым куличём, чуть присыпанный сахарной пудрой, разговенья весенне дождётся ль? Никак... 

Чем дальше от... Тем звёзды светят ярче. И тем скорее в рост идёт побег. Простится преднамеренный побег. Но белый свет и вправду ночи марче.
Делясь столь малым, малое дитя крошИт округ скоруплую горбушку.
Так радость стелится на тропке у жнивья, с  порога жизни ведомой избушки...