Птица синяя

     Недавно возле нашего дома открылся новый супермаркет – «Ашан». Очень удобно. В шаговой доступности, прилавки ломятся от продуктов. И хотя цены кусаются, торговля здесь идет бойко, раскупается все. Однако, если присмотреться, нетрудно заметить: на каждый товар есть и свой купец. Куриным ножкам, к примеру, симпатизируют, главным образом, обладатели тощего кошелька. А напрасно. Курица – птица вкусная, по-своему деликатная и, можно сказать, героическая. Будь у меня фамильный герб, на нем непременно красовалась бы хохлатка – сколько раз в жизни она меня выручала, не сосчитать.
     В годы моей перестроечной молодости добыть курицу – и в Москве немыслимая удача, а уж тем более в провинциальном городке, куда мужа распределили по после военного училища. Руку на пульсе нужно было держать постоянно: если  у мясного прилавка видишь колышущуюся толпу, значит, что-то выбросили, наверняка, кур. Не зевай, ломись в первые ряды - хватает только им. Народ взмокший, разъяренный, не подступишься. Ввязываться в неравный бой нечего и думать – с двух сторон на мне висели дети, слишком маленькие, чтобы оставаться дома одним. Продавщица Леля, женщина душевная, мои шансы на победу оценивает как нулевые и идет на таран. Хватает куренка за желтые когтистые лапы, бросает на весы и с размаху швыряет в меня: «Пропустите женщину с ребенком!» Птица, растопырив тощие крылья, снарядом летит над головами. За ней - кусок серой упаковочной бумаги с ценой, размашисто чиркнутой простым карандашом. Обезьяна зарыдала бы от зависти – с такой ловкостью я поймала добычу. Ура! Теперь не пропадем!
    Куриное племя преследовало меня с детства. Представьте картинку. Трехлетнюю девчушку вывезли из столицы в деревню - на молоке и свежем воздухе отхаживать после затяжного коклюша. По двору разгуливает роскошный петух - упитанный, переливается всеми цветами радуги, важный, как Наполеон. И вот мы тет-а-тет. По неведомым причинам птица приходит в ярость. Перья дыбом, взгляд беспощадный. Разгоняется и клюет меня прямо в глаз. Пройти  незамеченной мимо не удавалось. Каждый раз я рисковала лишиться зрения. Воинственность петуха решила его судьбу. Дедушка наконец не выдержал: «А чтоб тебя коршун  задрал!».  Любимое его ругательство, означавшее, что терпению пришел конец. Схватился за топор, петуха в охапку. И вот суп на курином бульоне, с перловкой – томится в чугунке, в русской печке. Дух  -  на всю избу. То, что мы варим сейчас – насмешка над настоящей птицей.
     На петухов мне определенно везло всю жизнь. Впрочем, доставалось от них и взрослым, и даже собакам. В очередной свой приезд мы обнаружили перемены. Новенький дощатый туалет разместили на птичьем дворе, в конце длинного пролета, с двух сторон огороженного забором. А рядом поставили будку с собакой. Петух, верховодивший среди кур, быстро показал псу, кто тут хозяин. Завидев его, собака, жалобно повизгивая и гремя цепью, тут же пряталась в будку. Что до взрослых, то каждый визит в туалет сопровождался стрессом. Невозможно было предугадать, с какой стороны на тебя набросится чертова птица. Отбиться от нее, свернуть в сторону было невозможно, мешал забор.
     Но однажды мы все-таки ролями поменялись -  помимо нашей воли жертвой стали и петух, и его гарем. Родители, с детства воспитанные в трудах, не имели привычки сидеть сложа руки. Подготовив сад-огород к дачному сезону, почувствовали, что силы-то еще остались. И дали выход своему предпринимательскому энтузиазму - по дешевке приобрели штук двадцать цыплят-перестарков. Добыл их сосед-ловкач, привез в своем стареньком «москвиче», до отказу набив птицей багажник. Когда цыплят высыпали на траву, все они были поникшие, еле живые. Детям скомандовали рвать крапиву. Ее  мелко рубили, перемешивали с мукой и скармливали бедолагам. К концу сезона территория вокруг дачного поселка напоминала городской газон: вся зелень была выбрита начисто. В результате наших стараний куры снесли только одно яйцо, маленькое, будто игрушечное. А к моменту отъезда с дачи все, как одна, полегли смертью храбрых.
     Не устану петь дифирамбы курам – ведь однажды они спасли моей семье если не  жизнь,  то здоровье точно. Сыну, забавы ради, купили на рынке двух крохотных цыплят  по десять копеек за штуку. Они бродили по нашей городской квартире, царапая паркет острыми коготками. Охотно пили воду, а питались исключительно дефицитом - копченой колбасой, выклевывая жир и пренебрегая мясом. Как бы то ни было, цыплята подросли и превратились в хорошеньких белых курочек. Правда, рода неопределенного. Хоть мы и высаживали птиц на балкон в надежде, что на воздухе они подадут голос, дознаться, кто они такие – куры или петухи, так и не удалось. Отправляясь в отпуск, мы решили пристроить  воспитанников к знакомым, имевшим свое хозяйство. В тот вечер в электричке, кроме нас, была только одна компания – мать и ее четверо здоровяков-сыновей. Все крепко подвыпившие. Вцепившись в меня мутным взглядом, женщина стала задираться: « А ты чего такая красивая?  Чего такая модная? Умная очень? У, сволочи!» Муж заслонил меня собой. Ребята, с налившимися кровью глазами, руки в наколках, повскакали со своих мест. С испугу я выронила авоську с птицами. И тут они хором закукарекали, стали бить крыльями, пытаясь вырваться из плена, устроили невообразимую чехарду. Несколько спасительных минут – и поезд подошел к станции. Мы успели выскочить на перрон невредимыми, прихватив с собой птиц.
     Конечно, никто не спорит: на курице свет клином не сошелся. И все же за современную хохлатку обидно. Насильно вырощенная в неволе, скороспелая, она по-прежнему  остается для меня синей птицей счастья – из моего счастливого детства и такой же, не смотря ни на что, счастливой молодости. Хотелось бы для нее другой участи. Но что поделаешь, такова жизнь. Уж, извини.