Так случилось ч. 65

          Окончание (нач.1-64)

 Всё шло своим чередом. Ночь, день, учёба... Только часы, когда-то отдаваемые тренировкам, были особенные. Они стали незаполняемыми, пустыми. В эти часы не рисовалось, не гулялось, не спалось... Месяц прошёл.
  Зазвонил телефон.  Сонка подняла трубку.
  - Сона? Это Ушкуев Илья Валентинович. Почему на сбор не приехала? Вызов выслали.
  - Я больше не тренируюсь.
  Сона рассказала, что произошло. Ушкуев помолчал.
  - Да, интересная ситуация. Давай, ты приедешь. Думаю, утрясём.
  - У меня и оружия нет. Винтовка тоже ДОСААФовская.
  - Не знал, что так бывает. Приезжай. Здесь подберём что-то пока. А там разберёмся... с вашим крепостным правом.
  - Ты поедешь? - это Жорик. Он слышал разговор.
  - Нет, не поеду. Ты представляешь, как я буду там стрелять, если его ЗАСТАВЯТ  меня снова принять...
  - Решение окончательно и бесповоротно?
  - Наверно, так.
  Баба Галя - с бигудями на голове, с кастрюлькой в руках - в дверях.
  - Сколько сил потратила, времечко своё, - протянула плаксиво, - не спеши, с отцом поговори. Он уж с работы скоро.
  Жорик одевается в прихожей. Тётка, отвернувшись от Сонки, подмигнула ему, затем снова обратилась к ней.
  - Сходи в магазин за хлебом, прогуляешься и доброе дело сделаешь.
  - Пойдём, Сонка, меня немного проведёшь, магазин по пути - Жорик "принял  эстафету".
  Сонка нехотя собралась.
  Когда внуки ушли, подошла баба Галя к телефону.
  - Саша, алло, Саша, вот тут какое дело. Ей тренер звонил надысь... Да нет, другой, к которому ездила... Ну, да. А она сказала - не поеду, и всё тут. Ну, ты посмотри на неё, какая она ходит. Как в воду опущенная. Ты приди, да поговори с ней. Может, не надо ей бросать стрельбу... Да и мне не нравится это занятие её. Ну, да ты посмотри на неё. Она ж тоскует!... Скоро из магазина придёт... Ты не говори, что я звонила. Послушай ты меня, свою тётку. Я ж ей заместо матери. Душа за девочку болит, - тетка всхлипнула, - ты подумай, пока на работе, что ей скажешь-то... Выручай дочурку... Давай, может, что вкусного купишь по дороге домой. Может, полегчишь ей душу, так и чай попьём. Оно-то обгладится всё... Жду.
  ...
  - С Пущиным я говорил. Ценит он тебя, как спортсменку. Думаю, вы сможете помириться.
  Сона насторожилась.
  - Ну, и что?
  - Но он и винит тебя во всём, упрямой называет.
  - А не упрямый - это когда тебе говорят и ты быстренько делаешь? Бывают не упрямые спортсмены?
  Отец усмехнулся.
  - Которые на соревнования не ездят.
  Сонка пожала плечами.
  - Значит, папа, если считаешь, что имеешь право на победу, то имеешь право на упрямство. Так?
  - Есть упрямство, а есть упорство.
  - Кто решает, где что?
  - Наверно, дочь, кто делает, тот и решать должен.
  - Я решила, папа. Это моё решение. Пущин своё принял.
  - Он не прав? Чем твоё упрямство отличается от его?
  - Я ведь за себя говорю, где, как хочу стрелять. Обстоятельства? Но ведь и он с начала не был против Армии... Он мой личный тренер. Мои победы - и его тоже.  Но он же  про меня всё без меня решил. В конце концов, даже - стрелять мне или нет. Для него единственно правильное - его мнение. Я слышала, он говорил, как бы в шутку, что есть два мнения - одно его, другое неправильное. Но он говорил не в шутку. В отношении меня - если я не приняла его мнение - пошла вон?! Знаешь, если бы  была возможность тренироваться в другом месте, это бы выглядело по-другому. А так -  это ведь "удар ниже пояса". Если бы он смог убедить меня, что я неправа... но он не смог, не пробовал даже. А значит, я была права. Не в чем было убеждать. Да и не решение это было, а желание его. Решают, это когда думают, сопоставляют, выбирают. Не было этого.- Сонка вдруг заплакала,- он меня предателем назвал. При всех. Знаешь, мне так стрелять нравилось.
  - Ну вот,слёзы.
  Сонка вздохнула, подавив плач. Подняла глаза. Серьёзно, очень серьёзно продолжила.
  - Я никого не предавала. Я просто СЕБЯ не предавала. Это эгоизм?
  - Нет, что ты. Прежде чем предавать кого-то или что-то, человек предаёт себя. А потом всегда помнит об этом. Спотыкаешься один раз, а хромать приходится всю жизнь.
  Изложить можно только то, что сам хорошо понимаешь, что пропустил через себя.
  Как раскрыть другому собственные ощущения благополучия, горя, любви, радости, печали?
  Рождается ли совесть из страха наказания?
  Как объяснить взрослеющей дочери про "всю жизнь"?
  Это внутри человека. Это то, что взращено самим. Или не взращено, а так и осталось в зачатке. Строго индивидуально. Поэтому всего объяснить нельзя, как нельзя передать боль.
  Боль другому можно причинить. Собственной, правда, меньше от этого не становится. Но если повторять это действо, приходит привычка, вытесняя чувства. Уходят чувства - уходит совесть.
  Предать себя - это и позволить кому-либо раздавить свою мечту, уничтожить созидающее начало, исказить мысль. Нельзя предавать себя.
  Отец, обняв, гладил по голове свою сильную девочку. Она идёт по жизни, принимает решения. Вестимо, ошибается, спотыкается... Дай, Бог, чтобы всегда были силы подняться.
  Чай в тот вечер не состоялся, хотя на кухне всё было готово - лежало печенье в изящной вазе на тонкой ножке, стояла банка с вареньем, уютно и долго посвистывал  на плите чайник...
  Сонка уже почти спала, свернувшись под одеялом, когда папа опять заглянул в комнату.
  - Забыл сказать, там тебя на свадьбу пригласили. Любаша с Андреем женятся. Свадьба послезавтра, а завтра вроде как "девичник" у невесты. Сходи. Я Любашу с её мамой в магазине встретил. Иди, развлечешься.
  Он закрыл дверь, а через минуту - снова  телефонный звонок, опять междугородний. Звонит долго, будто зовёт издалека-а.
  - Тебя, Сона.
  - Илья Валентинович?
  - Нет, другой кто-то. Мужской голос, разговаривает как-то странно.
  Сонка взяла трубку. Франс!
  - Как ты живёшь, Сона?
  - Всё хорошо.
  - Тут ваши сборы, Олег приехал. Говорили, и ты будешь. А тебя нет. У тебя всё в порядке?
  - Я не буду больше стрелять.
  - Сона, вот, что я хотел тебе сказать - я сейчас собираюсь на конкурс. Мой поезд идёт через твой город. Можно мне заехать к тебе?
  - Франс, приезжай. Приезжай, пожалуйста!
  - Адрес мне скажи.
  Сонка продиктовала.
  - Я недалеко от вокзала живу, через парк пройти... Франс...
  ...
  Любаша поворачивалась то в одну, то в другую сторону, показывая себя в дивном облачно-лёгко-пушистом белом платье подружкам. Оно ей нравилось бесконечно! Сонка не разделяла её восторга - слишком много оборок, крУжева, цветочков. Но личное мнение  держала при себе, поддакивая, не мешая чужому счастью... В душе тихо жило своё... Вчерашний поздний звонок...
  Дома открыла шкаф. Выбрала для предстоящего торжества платье светло- сиреневого цвета с серебристыми, почти незаметными разводами. Надела.
  Заглянула баба Галя. Она умилённо любовалась внучкой.
  - Хороший наряд выбрала. А на мать-то как похожа. Одно лицо, - всхлипнула, промокнула уголки глаз кончиком фартука.
  Постучался в приоткрытую дверь отец.
  - Можно?..
  Сонка стояла спиной, смотрела на него в отражении зеркала.
  - Седина у тебя.
  - Время...
  ...
  Наутро дом гудел. Невеста и жених  жили в соседних подъездах. Родственники, родители бегали туда-сюда с подносами, посудой,скатертями. Гостей собралось - уйма. В двух квартирах пеклось, варилось, крошилось, взбивалось.
  Возле дома украшали машины.
  ...После торжественной регистрации было такое настроение, что не хотелось сразу идти в тесную квартиру, садиться за накрытые столы.
  Кто-то предложил съездить к роднику, что был недалеко, за городом. Традиция, мол, такая. Чтобы жизнь у молодых была чистой и светлой...
  _ Ну, какой родник! - возмущались мамы новобрачных, - столы накрыты, всё стынет!
  Тут подскочила активная Сона.
  - Ну, тётечка Аня, тётечка Лера, ну, мы очень-очень быстро, ничего и не остынет!
  - Ладно, ненадолго, - сдались женщины.
  Молодёжь засобиралась.
  Два юрких "Жигулёнка" и солидный рядом с ними "Москвич", тщательно вымытые, празднично отполированные, с развешанными на них лентами и шарами быстро опассажирились и гуськом выехали со двора.
  Только не получилось "ненадолго". Получилось "навсегда".
  Всего пятнадцать минут - и город позади. Трасса была пустой и молодые водители вели себя на дороге вольно, порой выкатавая своих "скакунов" на встречную полосу.
  Если б минутой раньше или минутой позже...
  Из-за поворота появился грузовик именно в ТУ минуту. Чтобы избежать лобового столкновения, Влад резко повернул руль вправо, подставив под удар бок, где сидела Сона.
  "Травма, несовместимая с жизнью", - так потом скажет врач. Она жила ещё почти час после столкновения. Умерла в больнице, так и не придя в сознание.
  Плохие вести ходят быстро, особенно в маленьком городе.
  Такого количества людей ещё не знал их двор. Лица знакомые и незнакомые.
  Под деревом стоял Пущин. Его, городскую знаменитость, чемпиона, тренера знали многие, но в этот день проходили мимо, не здороваясь, мельком взглянув на его окаменевшее лицо с вбитым в асфальт взглядом. Тяжело осознавать произошедшее. Собственный сын был лишь на три года младше  этой бывшей его ученицы.
  Возле подъезда верная Таська с лицом, опухшим от слёз,  расставляла, всё поправляла принесённые похоронные венки. Время от времени  присаживалась на скамейку, крепко  цепляясь пальцами за край её. Мучилась, не зная, как себя занять, вставала, снова шла к венкам.
  Что-то выносил, вносил в дом Вовка-Болтик, наклонив голову, часто моргая.
  В квартире на кухне сидела тётка, вся в чёрном, покачиваясь. Соседки находились при ней. Приезжала "Скорая", делали ей уколы. Только мало они помогали.
  В комнате наполовину задёрнули шторы. Брат, обхватив голову руками, сидел, глубоко вжавшись в кресло, отодвинутое под старый фикус. За ним, в углу, на низеньком детском стульчике сидела Зоя, тихо плакала.
  Отец, бледный, стоял, прислонившись спиной к дверному косяку.
  Погода бушевала. Ветром гнуло ветки, хотел сорваться дождь. Он пошёл, когда всё закончилось, все разошлись по домам. Струйки воды омывали крыши, балконы, листву и траву всю ночь.
  А утро настало солнечное, блаженно - спокойное, почти беззвучное, такое, какое нужно было людям, чтобы отдохнули они после вчерашних печальных событий.
   ...
  Выйдя из поезда, ступил на мокрый, пока безлюдный перрон Франс, держа в одной руке  небольшой чемодан, в другой - любимые Сонкой душистые гвоздики. С упоением вдыхал он их терпкий аромат и последождевую  прохладу народившегося дня.
  Ещё не забыт надоевший стук колёс. Внимая теперь тишине, радовался ей, ещё не зная, ДЛЯ ЧЕГО она нужна здесь. Он ничего не знал о трагедии.
  Оставив чемодан в камере хранения, показал листок с адресом, вырванный из блокнота, дежурной по вокзалу, улыбнувшейся на широкую улыбку Франса.
  - Да, идти недолго, туда, через парк, через мост, - указала ему дорогу, сильно жестикулируя.
  Иностранец - догадалась и удивилась она.
  Он шёл мимо высоких светлых берёз, думая, вспоминая, напевая себе под нос. Проходя по мосту, увидел нацарапанное на перилах ЕЁ имя. Произнёс его, чуть слышно, услышал в нём музыку, погладил надпись ладонью.
  Спустился с моста, показал адрес встречной высокой женщине с "авоськой".
  - Вон там, за углом кирпичный дом. Второй подъезд.- Отдавая листок, добавила, качая головой, - этаж тоже второй.
  Франс поблагодарил, поспешил дальше, не увидев проводившего его испуганно-скорбного взгляда.
  Он повернул за угол...
      Так случилось.