Художница

Мария сидела на веранде в тени навеса, защищавшего женщину от дождя, и рисовала ласточек, которые прилетят будущей весной. Она аккуратно вела кистью по холсту, вырисовывая изящность и хрупкость крыльев, свободу полёта, предвещающего радость грядущей весны. Женщина с любовью наносила на картину детали: набухающие на деревьях и кустарниках почки, грозовые тучи на горизонте, изумрудную траву, упрямо пробивающуюся не только на земле, но и на камнях…
Во дворе, в саду близ домика, где она жила со своим мужем Максимом, царило лето. Но грозовые тучи не просто так появились на картине. Где-то вдалеке послышались раскаты грома, и, несмотря на близившееся к закату солнце, заморосил слепой дождь, вдохновлявший Марию. И единственное, что мешало ей полностью сосредоточиться на картине грядущего – это прошлое. Художница чувствовала, что сегодня она должна вспомнить нечто важное, нечто, почти позабытое в памяти, отметающей страшные и неприятные воспоминания. Это отвлекало молодую женщину от рисования.
…Почти всю свою жизнь Мария что-то рисовала. Ещё в детдоме ей присвоили фамилию Карандашова – настоящей никто не знал, девочку Машу подбросили вскоре после рождения, и она так и не изведала материнской ласки. Мария, впрочем, никогда не интересовалась, кто её родители – она ничего не хотела знать об этих жестоких людях, бросивших её на произвол судьбы, вместо того, чтобы самим вырастить и воспитать.
Уже в два года, взяв карандаш в руки, Мария проводила почти всё время за сероватыми листами бумаги. Конечно, её первые рисунки были самыми обычными, наивно-детскими, но ей так нравилось вести карандашом по бумаге, что она зачастую забывала за этим занятием обо всём. Воспитатели детдома обратили внимание на её талант, но что толку? Никто из них не умел хорошо рисовать, и девочке приходилось самой развивать своё умение.
В четыре года Мария впервые нарисовала картину грядущего. Впрочем, об этом догадалась только она сама – для остальных её рисунок казался самым обычным. Ну какой детдомовец не мечтает о семье? Она с такой же любовью и нежностью, как сейчас, нарисовала зелёную лужайку, себя – русоволосую девчонку, и мужчину с женщиной, улыбающихся ей и протягивающих тряпичную куклу… А через месяц в детский дом приехали её будущие приёмные родители – и, едва увидев её рисунки, сразу решили удочерить Марию.
Так она сменила фамилию на Красильникову - близкую к призванию девочки. Но главное – её приёмные родители оказались тоже художниками, и они сызмальства начали развивать заложенный в девочке талант. Они учили её, как стать настоящим художником, но Мария всегда стремилась дальше – образы будущего не давали ей покоя.
Вскоре супруги Красильниковы, у которых не было детей из-за лейкемии у приёмной матери, догадались о том, что все картины Марии так или иначе сбываются. Они играли с ней летом на лужайке и подарили девочке куклу – а вернувшись домой, нашли среди рисунков Маши картину, предсказавшую это событие. Они получили приз за свою совместную картину, лесной пейзаж, – и сразу вспомнили, что приёмная дочь нарисовала то, как им вручают грамоты, а они стоят и улыбаются…
Сперва удивившись такому необычному дару, приёмные родители Марии впоследствии осознали, что нельзя раскрывать её талант всему миру – ведь тогда девочку у них заберут военные или учёные, стремящиеся узнать будущее. И потому Красильниковы никому не рассказывали о том, что их приёмная дочь изображает грядущие события на своих рисунках.
Мария с болью в сердце вспомнила, как однажды ночью ей во сне явилась картина, которую она не решилась нарисовать – возвращавшиеся с международной выставки художников приёмные родители оказались среди пассажиров разбившегося на полпути самолёта. Пятнадцатилетняя девушка отказывалась верить в то, что это действительно произойдёт; проснувшись, она попыталась дозвониться до родителей, но их телефоны оказались отключены. Наутро Мария почувствовала, что катастрофа уже произошла; вечером в выпуске новостей она увидела репортаж с места событий и фамилию своих приёмных родителей в списке пострадавших…
Горе и отчаяние овладели тогда Марией; но жизнь продолжалась, а картины грядущего продолжали возникать в её сознании – и не исчезали оттуда, пока она не переносила их на бумагу. Она просто вынужденно делал это, поскольку образы не давали ей покоя, мельтешили перед глазами и днём, и ночью… И ни ластиком, ни ретушью не могла она их подправить – тогда картины будущего становились ещё назойливее, доводя Марию едва не до сумасшествия… С трудом она пережила то время.
Но сейчас, рисуя ласточек, прилетающих в сад, Мария впервые изображала не пришедший к ней образ будущего – она сама создавала его, рисовала то, что случится следующей весной. Она искренне желала творить грядущее самостоятельно, и чтобы оно всегда оказывалось светлым и радостным. Тогда, возможно, ей перестанут являться мрачные образы будущего.
Художница вернулась к своему творчеству, и воспоминания ещё некоторое время не беспокоили её – до тех пор, пока картина не обрела своей полноты. Мария чуть отстранилась от холста, любуясь вольным полётом нарисованных ею птиц.
- Сегодня ты превзошла саму себя, - с любовью произнёс Максим, вышедший на веранду. – Ласточки словно живые! – восторженно добавил он, обнимая жену за плечи.
Своего супруга она тоже когда-то нарисовала, вспомнила Мария, лаская его сильные руки своими ладонями. Через два с половиной года после трагедии, произошедшей с приёмными родителями, к ней пришёл образ рыжеволосого, коренастого парня на два года старше её. Она нарисовала его, а через несколько дней, гуляя по лесу в поисках вдохновения, встретилась с Максимом. Он собирал грибы, но, увидев хрупкую девушку, бросил корзину на землю и подбежал к ней, пылко признаваясь в любви с первого взгляда. Мария обняла его, не в силах сдержать свои эмоции: она сердцем чувствовала, что любит этого парня. 
А затем они долго гуляли, взявшись за руки, и разговаривали; как выяснилось, Максим тоже не так давно осиротел, только его родители погибли во время тайфуна на море, куда они уехали отдыхать, оставив парня следить за хозяйством. А теперь вот встретились две одиноких души, и влюблённые продолжали идти, не решаясь отпустить друг друга. Каждый рассказывал о себе, о своей судьбе, не таясь и не скрываясь. Максим жил в частном доме, доставшемся ему от родителей вместе с небольшим садом, двумя теплицами и курятником. Мария искренне сочувствовала горю парня, и он отвечал ей тем же.
Художница вскоре продала двухкомнатную квартиру, где жили Красильниковы, и вышла замуж за Максима Ласточкина (именно его фамилия и даровала ей сегодня вдохновение). Вместе они стали жить здесь, деля все радости и печали; он всегда восхищался её картинами, а она радовалась его успехам в спорте – за Максимом числился титул чемпиона края по стрельбе из лука.
Вспыхнувшая где-то неподалёку молния отвлекла художницу от воспоминаний. Запахло свежестью, озоном; гром ударил по ушам, вызвав тревогу; прогоняя её, Мария повела плечами, чтобы муж дал ей встать, и предложила:
- Давай прогуляемся под дождём по саду?
Максим улыбнулся в ответ и первым выбежал за пределы веранды, босиком шлёпая по лужицам, образовавшимся в углублениях вытоптанной ими тропинки. Супруги, романтичные в душе натуры, не боялись промокнуть или простудиться, а привычка гулять летом по саду без обуви у них появилась ещё в первый год своего семейного счастья.
Мария последовала за мужем, смеясь и пытаясь поймать в ладошки отдельные капли. Они оба радовались дождю, как дети – у супругов их пока не было, но оба мечтали, что отдадут свою любовь и ласку не одному ребёнку. Художница прошептала на ушко супругу своё заветное желание, и он согласно кивнул, улыбнувшись ещё шире.
Но тревога в сердце Марии так и не развеялась; снова сверкнула молния, и последовавший гром оглушил супругу; по спине женщины прошли мурашки. Она зябко поёжилась – и вспомнила то, что когда-то постаралась забыть и вычеркнуть из памяти.
…Ей исполнилось двенадцать лет, и она тогда ещё жила у приёмных родителей. Девочка усердно и аккуратно рисовала саму себя, только в будущем – ей пришёл образ красивой женщины, стоящей под дождём в саду. Маша вела кисточкой по пышным волосам, окрашивая их в русый цвет; и в этот ответственный момент раздался резкий звонок в дверь – к Красильниковым пришли в гости их знакомые. Мария вздрогнула от неожиданного звука, и её рука, державшая кисточку, провела неровный, некрасивый зигзаг по холсту – словно молния пронзила изображённую на ней женщину. Картина сразу стала некрасивой, и Маша немедленно выкинула её в мусорное ведро, боясь, что нарисованное ею может сбыться. Этот страх заставил её постараться забыть о произошедшем…
И сейчас, вспомнив об этом благодаря вспышке молнии, она поспешила к дому. Максим непонимающе взглянул на жену, не догадываясь о том, что её могло так напугать. Он пошёл следом за ней… и с ужасом в сердце увидел, как ветвистая молния ударила её в грудь, и Мария упала наземь…
Максим склонился над любимой женой, и слёзы потекли с его лица, смешиваясь с каплями дождя. Мария корчилась на земле в судорогах, чуть слышно стеная под раскатами рокочущего грома; но, увидев мужа, затихла и прохрипела, едва дыша:
- Я истратила… свой талант… напрасно… Я не нарисовала… вечность…
И сердце Марии остановилось. Максим подхватил её на руки, перенёс на веранду, уложил, попытался сделать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание… но жизнь уже оставила его жену. Мужчина в отчаянии склонился над телом любимой и просидел так несколько долгих минут.
…Негромкий щебет заставил Максима поднять голову и посмотреть на рисунок, созданный его женой. С удивлением и одновременно с восхищением он увидел, как ласточки слетали с холста и грустно кружились над женщиной, подарившей им жизнь.
Вскоре птицы уселись неподалёку от Максима, и он погладил трепещущие крылья одной из них, ощущая живое тепло... А затем тело его возлюбленной исчезло, а на чистых синих небесах, нарисованных ею, появилась голубка с лицом Марии. Она выпорхнула из картины и села на ладонь Максима. Он нежно погладил её и произнёс:
- Ты не нарисовала вечность, но создала новую жизнь…