На ан-2 в пустыню кызыл-кум

                ГЛАВА №1 МЫ ЛЕТИМ К ГЕОЛОГАМ.                Вернувшись из отпуска в конце января 1980 года, я вернулся на транспортную работу.
 Четвёртую транспортную авиаэскадрилью расформировали, и основная масса пилотов, по состоянию здоровья не допущенная к работе на АХР (Авиационные Химические Работы) была направлена в Ташкентский Объединённый Авиаотряд для переучивания на самолёты Як-40 и Ан-24., а из эскадрильи создали санитарно-транспортное звено в составе 1 авиаэскадрильи.
И командир 4 АЭ стал командиром этого звена.
 Меня как бывшего транспортника включили в состав этого звена, и я вновь оказался под командованием своего первого командира эскадрильи- Мирных Николая Яковлевича. Всю работу, что ранее выполняла авиаэскадрилья, за исключением перевозки пассажиров, стала выполнять звено.
Приходилось заниматься перегоном самолётов для ремонта на ремонтные завод, туда и обратно, в том числе и испытательные полёты, выполнять различные работы по применению авиации в народном хозяйстве (транспортные-ПАНХ) и специальные задания.
Я включился в трудовую вахту авиационного звена.
Летали и в горы, и в пустыни, и в тайгу и тундру.
Я много работал в Санитарной Авиации, с геологами и учёными, возил специальные грузы на Дальний Восток и Север.
 Загрузившись «под завязку» оборудованием и продуктами питания для геологической партии, и взяв на борт начальника партии и его заместителя, мы вылетели в пустыню Кызылкум.
Через сорок минут полёта закончилась зелёная зона «Цивилизации» и под крылом самолёта поплыли безжизненные, уходящие в даль за горизонт «барханы» пустыни. Иногда по караванным тропам, обозначенным на карте, шли одинокие горбатые верблюды.
В кабине было очень жарко.
ВСЕ находящиеся в самолёте разделись до плавок.
 Монотонно, усыпляюще, пел мотор. Зевая, мой помощник произнёс-«И как здесь люди живут» и затем, сравнив проплывающий под нами пейзаж с картой, добавил-« КЭП, возьми вправо поправку на два градуса, что-то нас сносит от расчётного курса».
Из салона дуплетом раздавался богатырский храп наших пассажиров и авиатехника. «Да я тут ещё вторым летал. С этими же геологами, и всегда удивлялся их выносливости, а теперь и нам с ними придётся жить. Базироваться будем в лагере геологов. Главная задача. Это обеспечение всех работников водой и продуктами» -сказал я.
«Это что мы водовозами будем?- Почему я водовоз?, Удивительный вопрос!- Потому. Что без воды. И не туды! И не сюды!»-пропел второй пилот.
«Скоро прилетим? Жрать охота»- заглянул в кабину авиатехник.
«Уже. Вон видишь буровая стоит»- отвечал я.
Помощник с удовольствием надавил на кнопку сигнализации для парашютистов.
В салоне раздалась звонкая трель звонка.
Очумевшие пассажиры уставились в блистера (окна самолёта).
Впереди по курсу виднелась буровая установка, установленная на вездеходе «Урал». Километрах в двух от буровой, мы нашли подходящий по размерам такыр (солончаковую площадку) и пошли на посадку.
Приземлились. Забили якоря и привязали к ним самолёт.
«Ну вот мы и дома !»-подал реплику, до этого молчавший авиатехник.
На приехавшем за начальством и грузом  «Урале» все отправились к палаткам геологов обживаться на новом месте.
 А через месяц, мы перебазировались в УЧ-КУДУК.
               
                ГЛАВА № 2 «АФГАНЕЦ».

Мы работали с геологами. Летали по пустыне, выполняя ту же работу, что я выполнял, ещё летая вторым пилотом с Селезнёвым Александром Ивановичем несколько лет назад.
Но основная наша задача была всё же несколько иная.
 Базировались мы на «Такыре» около палаточного городка геологов и иногда ночевали в посёлке Тамды-булак.
 Почти каждый божий день мы летали в старинный азиатский город Бухара за продуктами для геологов и в Тамды за водой.
Тот кто работал в пустынях Кара-кум и Кызыл-кум знает, или наслышан про бичь этих песков –страшный ветер «Афганец», ветер, налетающий неизвестно откуда мгновенно , поднимающий в воздух миллионы песчинок и не дающий людям возможности нормально дышать и работать.
А затем эта пыль ещё сутками висит в воздухе ухудшая видимость.
Вот в один такой «Афганец» мы и влипли.
Взлетели из Тамды- Булака на свою оперативную точку в пустыне. На борту, кроме бидонов с питьевой водой и мешков с макаронами и картошкой, находился и начальник партии с кипой бумаг из министерства, только-что прилетевший из Ташкента.
Прогноз погоды на полёты по району был хороший, и не предвещал никаких сюрпризов. Лететь то нам надо было всего минут 30- 40.В воздухе стояла неимоверная жара градусов под сорок и полное безветрие.
Самолёт привычно то подкидывало вверх, то он резко проваливался вниз, на восходящих и нисходящих потоках воздуха.
Тихо звенели летающие по кабине огромные пустынные мухи, то и дело норовя сесть на лицо. или занятые работой наши руки.
Одни включённые вентиляторы не давали им сделать своё «чёрное дело» и напиться нашей крови.
 Внизу медленно проплывали такыры и барханы. Мы шли на «безопасной» то есть на ста метрах.
 Пассажир, пристегнувшись ремнями, мирно дремал на металлическом «откидном сидении» в салоне самолёта.
В кабине запахло пылью.
Вдали уже виднелась буровая установка геологов, когда самолёт резко тряхнуло и по стеклу кабины и обшивке фюзеляжа забарабанили мелкие и крупные песчинки.
За буровой выросла чёрно-красная стена, простирающаяся от земли до неба.
Наш Ан-2 начало бросать во всех направлениях- вверх, вниз, влево, вправо. Штурвал вырывало из рук.
Потрескивали шпангоуты, стучал «пятой точкой» по сидению, резко побледневший , вцепившийся в поручни на борту ,пассажир.
Я блинчиком, с креном 5-10 градусов стал разворачиваться в обратную сторону. Второй пилот пытался связаться с Бухарой. В эфире только стоял треск и шум, как будто все вымерли.
Буря нас догнала.
Стрелка радиокомпаса АРК-5, выписывала «Танец Хазаров», крутясь по кругу, то резко останавливаясь, то ныряя в другую сторону.
Приборная доска тряслась, так, что приборы почти не были видны.
Я захлопнул заслонку пылеуловителя и резко упала мощность двигателя.
В кабине было темно, как в сумерках. Садиться в таких условиях по одной радиостанции в Тамды-Булаке, да ещё и с неустойчиво работающим радиокомпасом, я не рискнул, рядом были горы.
Взяли курс на Бухару, постепенно набирая эшелон,и всё время пытаясь связаться с диспетчером.
 Полёт фактически проходил по приборам.
Наконец связались с бухарским диспетчером, сообщили ему о том, что с нами случилось и получили разрешение следовать в Бухару.
Видимость была нулевой.
Нам сообщили, что был дан запрет на все полёты по Бухарской зоне после нашего сообщения.
 При подлёте к Бухаре. Наконец заработал АРК-5. Из-за пыли в Бухаре пришлось заходить по приводным с контролем по локатору.
Но всё обошлось.
Рулим на стоянку Ан-2, и видим. Как показывая на нас пальцем, к самолёту бежит весь технический состав аэропорта.
Выключили двигатель. Вышли и остолбенели! 
С самолёта и оперения содрало всю краску, как- будто её и не было.
Так поработал песочек!
Потом были долгие разборки и комиссии.
И только через несколько дней. После досконального осмотра и ремонта нашего самолёта, мы наконец попали к геологам.
А начальник геологической партии  ещё несколько недель делился со своими подчинёнными впечатлениями о том полёте.
В конце месяца, после детальной работы по квадратам пустыни, мы вылетели в Уч-Кудук.
               
                ГЛАВА №3 Уч-Кудук !

 Курс на Уч-Кудук вдоль хребта, делящего пустыню пополам.
Справа остался пустынный посёлок Тамды- Булак. И вот на горизонте показался современный, благоустроенный город Уч –Кудук.
 «Уч-Кудук- три колодца, защити, защити . нас от солнца»-запел второй пилот. «Прямо пустынный соловей»- пошутил авиатехник , сидя на струбцине (приспособление для фиксации штурвала и педалей управления самолётом на стоянке).
«А мне нравится и голос у него хороший и слух есть»-откликнулся я.
«Только фисгармонии не хватает и барабана»-пошутил техник.
На голос моего помощника в кабину заглянули геологи и хором стали нам подпевать. «Ну вот и спелись»- опять пошутил авиатехник.
В разговор вступил начальник геологической партии-«И песня хорошая, и поём мы хорошо да и к месту. Командир, нам надо остановиться на старом месте, где помнишь в семьдесят четвёртом мы останавливались?»
-«Как не помнить, я то тогда летал справа, и ночевали мы в единственном домике метеостанции вместе с вами и тремя девчатами- метеорологами»- отвечал я.
«Ты смотри, запомнил, а я то думал , что ты всё забыл»-вступил в диалог заместитель начальника партии, выглядывая из- за плеча своего начальника.
«Как забыть Государственную Премию полученную вместе с вами за Ваши открытия»-засмеялся я.
 «Ладно, не прибедняйся, Вы с Михайловичем тогда тоже потрудились»
Напарник с интересом прислушивался к нашему разговору.
«Шеф, ты что здесь уже был?»-по СПУ (Самолётное переговорное устройство) спросил он меня, не забывая следить за показаниями приборов.
«Да, тогда здесь действительно ничего кроме трёх колодцев с разной по вкусу водой , и метеостанции не было, а садились мы прямо рядом с ней. Да и сейчас там сядем. Передай в аэропорт Уч-Кудука, что посадку и ночёвку мы планируем на старой площадке»- сказал я.
Пока мы развлекались, наш самолёт, вздрагивая на воздушных волнах, подплыл к городу.
 Перед нами виднелся современный аэропорт с длинной бетонной полосой. «Красота!!!»-сказал мой помощник.-« Я взял управление на себя!»- ответил я, и развернул самолёт на старую метеостанцию.
Приземлились.
Я сразу зарулил на старую самолётную стоянку, сохранившуюся с прежних времён.
Из домика высыпали две молоденькие девушки, попавшие сюда по распределению после техникума. Радостно улыбаясь, они встретили нас.
«Я вам женихов привёз!»- пошутил пожилой начальник партии. Девчата зарделись румянцем.
«Я женат, да ещё и с грузом, а вот мой помощник пока холост. Прошу любить и жаловать»- отшутился я 
«Мы здесь надолго, ещё подружитесь»- прокомментировал начальник.-«Завтра всем выходной, ждём транспорт со старой стоянки, а затем будем искать воду в Казахстане, а летуны будут работать отсюда. Хватит им кочевать по палаткам. ВСЁ! Всем спать!»-приказал он.
И Все работники геологической партии и мы с ними направились во вторую (не жилую) половину домика предназначенную для гостей, обустраиваться и готовиться ко сну.
И ещё больше месяца мы летали на север от Уч-Кудука, в Казахстан продолжая обслуживать геологов.
Работа была точно такой же, какую мы выполняли раньше ещё с Александром Ивановичем, мы работали снабженцами, и разведчиками будущих мест бурения геологами скважин для добычи питьевой воды для орошения песков и создания «Оазисов» для зимовок скотоводов-чабанов, кочующих в степях и пустынях Казахстана..
 Нашей базой (лётной) была старая площадка Уч-кудука, а база геологов всё время менялась, перемещаясь постепенно с юга на север, от пробуренной буровой, к следующему месту бурения.
Продукты и воду мы привозили им из Уч-Кудука и Бухары, летая через день за провизией, а между «Продуктовыми днями», летая на разведку «перспективных» мест, заранее сообщавшихся нам начальником геологической партии.
«Сюрпризов» не было.
 «Бурили» только воду, разную по качеству, но вполне пригодную для использования в животноводстве.
 В пустыне попадались заброшенные средневековые города, с ещё сохранившимися полуразрушенными стенами и арками когда-то городских ворот. Нашим геологам очень нравились такие места.
 С воздуха хорошо просматривались бывшие, когда-то реки и каналы, и даже можно было разглядеть квадраты бывших плодородных полей, на которых люди выращивали для себя хлеб и овощи.
Геологи тщательно отмечали на своих картах эти места, говоря, что это пригодится археологам.
Мы тоже отмечали всё на своей карте.
Как правило, там всегда можно было найти подходящую площадку для посадки самолёта.
И геологи говорили, что в бывших руслах рек всегда не глубоко есть хорошая питьевая вода.
 Когда-то это были цветущие оазисы, где люди жили не зная беды. Но вот пришёл завоеватель ЧИНГИЗХАН и оазисы превратились в безжизненную пустыню.
Наши буровики возвращали сюда жизнь, и нам как участникам этого возрождения, тоже было приятно это осознавать.
Изредка мы оставались на ночёвку у геологов, сообщив по радио о наших планах, чтобы не волновались наш авиатехник и прибывший к нему на стажировку молодой авиамеханик.
Нам нравилось ночевать у геологов.
К ним тоже на стажировку приехали студенты и студентки из Ленинградского Геофизического Института.
По вечерам они до сумерек жгли костры, пели песни под гитару и устраивали танцы под магнитофон, всегда приглашая и нас принять участие в вечеринках.
Быстро и не заметно пролетели дни.
Наступала осень.
По ночам стало заметно подмораживать. В палатках стало жить не уютно.
Экспедиция сворачивала свою работу, а вместе с ними заканчивали свою пустынную эпопею и мы.
Через месяц с небольшим, мы  забрав своё техническое имущество перелетели в наш родной Ташкент к своим родным семьям.