Лора II Великолепная

Почему Лора II?

В моей жизни уже была одна Лора, очень давно. Она была красивейшим шоколадным доберманом. Девочка выглядела настолько же грозно, насколько была на самом деле любвеобильна. Ее специально учили злиться. Безуспешно. Тогда я была маленькой, и о Лоре I остались обрывочные воспоминания. В основном хорошие, но много и спорных – собака серьезная, и мы с ней не справлялись. Однажды она даже примотала меня поводком к дереву, натурально. Мне так и не удалось распутаться без посторонней помощи. Когда шоколадке исполнился год, а меня отправили к бабушке на каникулы, мама собаку отдала. Мне маленькой пояснили, что у новых хозяев ей будет лучше. Уже не помню, что я чувствовала по этому поводу, но регулярно спрашивала, как у Лоры дела. Скучала.

Через какое-то время в доме появился мой замечательный Тимоха. Тимка был чистокровным двортерьером средних размеров и повышенной бородатости. Пока он был щенком, окружающие думали, что это лайка. Тимоха носил белоснежную шубку, которая с возрастом немного поржавела. Росли мы с барбосом вместе, он был мужчиной хоть куда, и я с ним чувствовала себя спокойно, даже несмотря на его скромные габариты. За пять лет, которые он провел со мной, случилось много разных событий, хороших, смешных, иногда плохих и страшных. Но я чувствовала, что мы преодолеваем все вместе, и Тима был мне как брат. Но вот случилась в семье беда, и нам всем пришлось на неделю уехать из города. Тимоху взять с собой не было возможности, его оставили на знакомого. И знакомый на очередной прогулке потерял моего лучшего друга. Мы его потом долго искали, звали, но найти так и не удалось. Тим-Тим (так я его называла в нашем общем детстве) убежал и потерялся в огромном недружелюбном городе. Это был уже серьезный удар, и по сей день я реагирую на беленьких бородачей, которые изредка попадаются на глаза.

И вот, несколько лет спустя (я уже подросток) мы стоим с мамой в коридоре чужой квартиры, а на нас из-за ног хозяйки смотрят две пары глаз. Одна – дерзкая. Эти глаза принадлежат храброму созданию, которое лает на нас и норовит выскочить разобраться, но хозяйка не пускает. Вторая пара глаз – аккуратная. Взгляд внимательный, цепкий и изучающий, немного трусливый. Брехунья не дает говорить, и хозяйка, перекрикивая визгливый лай, предлагает нам выбрать одну из двух собачек. Когда мы, после недолгих колебаний, выбрали вторую, внимательную, оказалось, что ее некоторое время уже называли Лорой. Мы с мамой переглянулись, и красавица осталась при своем имени. Так мы познакомились с Лорой II.

Итак, Лора II явилась плодом любви быстроногого ирландского сеттера и маленькой пастушки шелти. От папы красотка взяла рыжину, легкие ноги и страсть побегать вдоволь, а от мамы – черную полоску вдоль спины, изящный размер и пастушьи замашки. От кого из родителей она переняла свою пугливость, осталось загадкой. Она была настолько осторожна, что сначала наотрез отказалась покидать отчий дом. Хозяйке пришлось брать ее на руки и ехать с нами через весь город. Недели две Лора привыкала к новому дому, новым людям и новым запахам. Зато когда привыкла…

Обувь пала первой жертвой. Возвращаясь домой, мы заставали рыжую на диване. Перед ней лежал пасьянс из тапочек, туфель и босоножек, причем, по одному от каждой пары. Все это было тщательно обсмоктано и обслюнявлено. Стоило оставить на диване одежду, Лора обязательно на ней высыпалась. Она очень скучала, оставаясь дома в одиночестве. А когда мы выходили на прогулку, собака расцветала, у нее как будто вырастали крылья.

Лора любила бегать, и круги описывала достаточно широкие. Поводок был форменным наказанием и использовался редко. Дамочка получилась ветреная, и, судя по всему, неотразимая по собачьим меркам. Независимо от своих критических дней, Лора неизменно собирала свиту лохматых поклонников. Кобели увивались за ней круглый год. А рыжая и рада – есть, с кем побегать!

Как-то раз она собрала пеструю тусовку: за ней гонялись разнокалиберные песики от мала до велика. Самый маленький был чем-то вроде фокстерьера, самый большой являлся гордым представителем дворянства с овчарочьей кровью в надцатом поколении. Ни длинные, ни короткие лапки за Лорой угнаться не могли. Она – ветер. Вы играли в «змейку» на старых Нокиях? Лорка сыграла в эту игру. Она выстроила ухажеров в одну линию, добилась, чтобы они все бежали за ней и взяла курс на ближайшее дерево. А перед самым стволом резко взяла в сторону. Моя маневренная хитрюга. Никто больше не успел среагировать, и великан-дворянин впечатал своим весом более мелких кавалеров в дерево. Визгу было…

К более-менее взрослому возрасту у Лоры сформировалось собственное представление о добре и зле, о правильном и неправильном. Я думаю, она четко фиксировала поведение большинства, и резко осуждала всех тех, чье поведение отличалось от ее «записей». Например, пьяные – это плохо (хотя на меня это правило не распространялось). Если есть дорожка, по которой ходят все люди, значит, все те, кто идут не по этой дорожке, – нарушители. А однажды она долго разорялась на мальчика, сидящего посреди катка. Ну, устал ребенок, присел отдохнуть. Но Лора непреклонна. Здесь нужно кататься, а не сидеть! Непорядок! Гав!

Кажется, зрение у нее всегда немного хромало. Либо она просто не давала себе труд особенно вглядываться. На одной из прогулок она вдруг резко залаяла, а шерсть на загривке встала дыбом. Дело было вечером, в сумерках, и мы шли по аллее между деревьев. Вокруг никого. А собака как с цепи сорвалась! Но у агрессии был вектор, и мы явно приближались к источнику собачьего беспокойства. Мы шли и шли, и когда Лора все еще надрывалась, я уже хохотала – объектом оказался пенек возле дороги. Лишь приблизившись к нему и разглядев, как следует (а заодно тщательно обнюхав), Лорка мотнула головой, мол, бывает! И успокоилась.

Она не выросла слишком большой, поэтому охранник из рыжей вышел не ахти. Но зато какой хороший звоночек! Как-то мы взяли палатку и поехали на берег небольшой лужицы, гордо именуемой местными жителями «морем». Лора встала на охрану сразу же, как только была разбита палатка. Через пару часов я пожалела, что взяла ее с собой. Людей оказалась тьма, все шастали мимо нас, и собака реагировала абсолютно на каждого, кто приближался чересчур близко. Однако ночью я в корне пересмотрела свои соображения на этот счет. Было очень спокойно в палатке, зная, что если хоть кто-то приблизится, моя лохматая сигнализация тут же сработает. А Лора отлично понимала, что присутствует не просто так, а по делу. И далеко старалась не убегать. Пастушка.

Она взрослела, переезжала вместе с нами, но всегда оставалась легкой и задорной. Никто не верил, что ей уже шесть, восемь, десять лет. Хозяйка одного флегматичного двухлетнего лабрадора, который ходил на прогулки только с бутылкой или палкой в зубах, качала головой. Ее питомец даже в детстве так не скакал, как моя шестилетняя мадам. Влезая в компанию друживших взрослого дога и щенка ротвейлера, моя рыжая морда обоих «взяла в оборот». Пока дог вертел головой, пытаясь за ней уследить, щенок мельтешил у дога под длинными ногами, а Лора наматывала круги вокруг них обоих. А иногда она вместо щенка сновала под брюхом большого товарища, напрыгивая на подползающего мини-ротвейлера и пугая его своими резкими выпадами.

Как и все собаки, Лора живо чувствовала настроение. Общие обнимашки она не пропускала: подбегала, вспрыгивала на задние лапы, а передними опиралась на обнимающих. И ее всегда, разумеется, включали в круг объятий. Когда кто-то грустил, Лора всегда приходила к страдальцу. Она заглядывала в глаза своим внимательным взглядом, на лбу у нее собирались морщинки, и казалось, что она напряженно ищет способ помочь. И находила. Утыкалась носом в колени, руки, локти, во все, до чего дотянется. И утешала, как могла. А когда в доме царила беззаботная атмосфера, собака любила делать круг почета. Нужно всех навестить, лизнуть кого в ногу, кого в руку, и после этого можно спокойно завалиться спать на любимом диване.

Рыжая была умной девочкой. Командам мы, безалаберные хозяева, ее так и не научили, но в доме с ней всегда разговаривали вслух. Как с полноценным членом семьи. И со временем оказалось, что она многое улавливает и так. Она всегда понимала, чего от нее хотят. Однажды я взяла ее с собой в гости к папе. И Лора с Лией, папиной второй женой, застряли в коридоре. Лора замерла посередине, а Лии надо было пробежать мимо с тяжелой кастрюлей. Лия сначала воскликнула что-то нечленораздельное, а потом в нескольких словах объяснила собаке, что та вообще-то выбрала неудачное место, чтобы постоять. Лора посмотрела на нее снизу вверх, моргнула, и прошлась до конца коридора, чтобы пропустить Лию. Та замерла в удивлении: «Твоя собака умнее моих детей!», сказала она тогда. А я еще подумала, что моя собака умнее даже некоторых взрослых…

С возрастом Лорке потихоньку изменила удача. Однажды она напоролась на стекло в кустах и распорола себе сухожилие. С тех пор задняя лапа уже плохо работала. В другой раз нам «повезло» подвергнуться атаке идиотов, которые разбрасывали во дворы отраву. Соседский пес умер на руках у хозяйки. А Лорка, как нам потом пояснил ветеринар, оказалась умнее и вовремя стошнила проглоченное. Это не избавило ее от последствий, но позволило выжить. Очень страшное время мы с ней пережили, когда я просыпалась среди ночи от ее плача. А когда она не скулила, я не могла уснуть и слушала, дышит рыжая или нет. И каждый день по два-три укола. К концу курса она переносила их уже с полным смирением. В итоге Лора выкарабкалась, восстановилась почти полностью. Но это стоило ей много сил и энергии. Болячки пошли чередой. В десятилетнем возрасте с очередной бедой мы пришли к врачу, и молодая девушка покачала головой. Зачем мучить пожилое животное. Ей не так много осталось, давайте лучше не будем трогать, пока оно не очень беспокоит собаку.

Рыжая прожила еще больше пяти лет.

Она почти оглохла и почти ослепла, она ориентировалась в доме больше по памяти, чем по реальным очертаниям. Когда я возвращалась с работы, зачастую она могла меня уже не встречать – просто спала и не слышала, как я звеню ключами у двери. Пропустив таким образом несколько моих возвращений, рыжая бабушка стала осмотрительней. Теперь она ложилась прямо под входную дверь и подпирала ее мохнатой спиной. И теперь, когда я приходила, мне нужно было сначала аккуратно отодвинуть дверью спящую красавицу, чтобы попасть внутрь. Она потеряла большую часть зубов, и морда ее поседела. И все равно каждый вечер она пересчитывала домочадцев перед сном. Все на местах? Можно спать. И во сне она негромко сопела, иногда похрапывая. Это самый уютный звук – я точно знала, что меня охраняют.

За три месяца до Лоркиного шестнадцатилетия нам пришлось с ней проститься.



Мое рыжее солнышко, моя золотая собака!

Я знаю, что там, куда ты ушла, тебя встретили и приголубили. Я просила за тебя. Ты их тоже, пожалуйста, береги. Охраняй и пересчитывай, как ты всегда делала с нами.

Иногда я чувствую твое присутствие. Или это мимолетные оживающие воспоминания, которые так упорно не хотят уходить. Как будто ты зевнула на кухне, или случайно пощекотала хвостом, или всхрапнула ночью. Будто ты рядом, просто я не вижу...

Я хожу твоими любимыми тропками и жду, что ты вот-вот выбежишь навстречу. Я встречаю твоих бывших хвостатых приятелей, и они все еще узнают меня. Я стою в растерянности на твоих любимых полянках и думаю, что же я там делаю без тебя. Я прихожу домой, открываю дверь, и каждый раз сердце замирает – тебя больше нет за моей дверью.

Прости за все, что я не успела и не смогла для тебя сделать. Я помню твой последний взгляд и не забуду его никогда.

Помни и ты меня.