Голод. Приквел ОШВХ

Солнце всегда заходит на западе, а хищники, кем бы они ни пытались казаться, всегда хищники.

Мэри Блю, еще вчера носившая длинные черные волосы, лежала на животе, подоткнув под себя подушку. Пальцем она выводила линии на груди Хью и прикусывала губу. Кровь сочилась из маленькой ранки, окрашивая слюну и наполняя рот вкусом железа, ягодицы горели, на них отчетливо красовались следы от рук.
Мужчина улыбался, вороша ее короткую стрижку.
- Я думала, ты больше не вернешься, - пробормотала Мэри, прикрыв веки и опустив слово «боялась».
- Но я вернулся, - усмехнулся он, сверля ее смеющимся взглядом. – Или этого недостаточно?

Воспоминания всей ее жизни казались калейдоскопом из черно-белых стекол, мозаикой, где яркие пятна давно поблекли, а новые краски в жизнь не привносило ничего, кроме переписок с новым другом. Зарегистрироваться на сайте знакомств с громким названием «Танец теней» ей посоветовала подруга. Джейн видела, как Мэри накачивается успокоительным, чтобы не срываться на посетителей в придорожной забегаловке и продолжать врать предкам о своей жизни. Когда врач отказался прописывать ей сильные антидепрессанты и посоветовал уехать на время за город, отдохнуть от жесткого ритма города на природе и привести мысли в порядок без помощи медикаментов, она покорно кивнула, поблагодарила за помощь и перешла на алкоголь, чередуя его с теми колесами, что удавалось достать без рецепта.
Джейн вытаскивала ее из трейлера, в который девушка заселилась после тяжелого расставания с бой-френдом, водила по выставкам будучи ценителем современного искусства и знакомила со своими друзьями, надеясь отвлечь Мэри Блю от возникших параноидальных мыслей. Та утверждала, что этот парень преследует ее и угрожает расправой. Когда Джейн обнаружила на странице подруги в фейсбуке странное послание, она, недолго думая, села за руль подержанного «форд эскейпа», чтобы самой во всем разобраться. Отправилась на другой конец города, встретилась с этим ублюдком и задала ему приличную трепку, обещая устроить ад на земле, если он хоть пальцем прикоснется к ее и без того повернутой подружке. Тот, конечно же, отпирался, говорил, что ничего такого и в мыслях у него быть не могло, а Джейн, поверив ему на слово, укатила обратно. «Если меня вдруг не станет, прошу винить во всем Пола» - вот что было написано у нее на странице.
Больше Мэри не возвращалась к этой теме. Она продолжала работать в придорожной кафешке, завязала с алкоголем и антидепрессантами, вернувшись к нормальному образу жизни среднестатистического жителя Дренвуда, а потом и вовсе переехала в другой город, оставив ненавистное прошлое в нескольких десятках миль от нынешнего места обитания. Родители и единственная близкая подруга тоже оказались далеко, но девушка, занятая обустройством жилища и поисками новой работы, чтобы как-то содержать себя и оплачивать счета в срок, не собиралась отступаться. И она неплохо справлялась со всем за что бралась, кроме, пожалуй, одного. Серьезные отношения с мужчинами, несмотря на то, что прошло достаточно много времени, по-прежнему заставляли ее внутренне содрогаться и бежать без оглядки, даже если и не было никакой угрозы. Страх был сильнее. Он жил где-то глубоко внутри, прятался за ребрами. По крайней мере, именно так казалось Мэри, когда она пыталась анализировать и упорядочивать свои фобии. Интрижки были понятны, просты. Никто не требовал от нее больше, чем секс, а если партнер вдруг начинал заикаться о семейной жизни или, упаси господи, ревновать к фонарному столбу, тут-то и включался «аварийный» режим и Мэри старалась как можно скорее избавиться от тяготящего гнета. Она ненавидела себя за это, внешне оставаясь улыбчивой и доброжелательной, но побороть эту часть своего сломанного «я» не могла, как не пыталась.
И все же жизнь продолжалась. Серый калейдоскоп расцвет алыми пятнами, будто кляксами свежей крови на сухом асфальте. Не слишком романтичное описание того, чем стали для Мэри вечерние, плавно перетекающие в ночные переписки с одним из пользователей «Танца теней», но Мэри находила в них своеобразную красоту. Он был зарегистрирован там под ником «рейнбой90» и с самого начала девушка не ожидала от общения с ним ничего, что могло бы пошатнуть ее маленький стабильный мирок. Ей нравился ореол таинственности, которым будто невзначай окутывал себя новый знакомый – он не спешил рассказывать о себе, чем занимался, сколько ему лет и есть ли у него подруга или жена. Мэри не настаивала, это давало ей право не говорить о себе, чем она и пользовалась – но очень скоро их беседы потекли совершенно по совершенно иному руслу, в отличие от тех, какие бывают между будущими любовниками. Хьюго, как позднее представился «человек дождя», рассказывал ей о невозможности изменить свою природу и о том, что все люди по сути своей делятся на жертв и хищников. Одних от других отличить очень просто, достаточно понаблюдать за ними, словно отстраняясь, со стороны и делать выводы. Он даже не пытался скрывать, к какому типу людей относит себя, хоть и не говорил этого вслух, вернее не писал, ведь большая часть их общения протекала на том же сайте. Однажды Мэри спросила, а кем он считает ее. На что Хьюго, не задумываясь, ответил «ты сама должна ответить себе на этот вопрос», чем еще больше подстегнул ее интерес. В глубине души она знала. С самого раннего детства, лет наверное с восьми находя скрытый восторг там, где другие дети пугались и убегали. Этот ублюдок, оставивший глубокий след в ее жизни, а потом и долгие месяцы, в которые она пыталась выкарабкаться и обрести себя, губили ее, но постепенно к ней возвращалось истинное «я» и хотелось дышать полной грудью без страха снова стать чьей-то мишенью.
Они встретились после пары месяцев виртуального знакомства. Конечно, были фотографии и общение по скайпу, откровенные переписки и умопомрачительные шутки ниже пояса, одинаково заводившие обоих, но вслух не было сказано ни одного слова о том, чего они оба по-настоящему хотели.
Это был ресторан, недорогой, но вполне приличный, куда Хьюго ее пригласил, сделав первый шаг навстречу. Они чинно улыбались, запивая легкий ужин красным вином, и болтали о ценах на бензин, политике и шоу уродов, которое показывали на ТВ по пятницам. Ничего, что могло бы привлечь внимание или смутить добропорядочных посетителей заведения. А потом был мотель «Кристин прайс», где они занимались сексом, совершенно потеряв счет времени, будто одержимые звери, оставляя на белой коже кровоподтеки и царапины, кусая друг друга так, словно хотели съесть. Мэри теряла ощущение реальности, растворяясь в крепких объятиях мужчины и той боли, которую он с собой нес. Наутро после этой встречи и других, которые она ожидала с прежним волнением, ее кожа расцветала синим и фиолетовым. В ход шли мази и крема, ускоряющие процесс заживления ссадин. Девушка использовала их, хоть и не боялась, что кто-то увидит – на работе все оставалось скрыто одеждой, этого было достаточно. К каждому подобному следу их встреч она относилась со странным трепетом, повторяя очертания прикосновений Хьюго своими пальцами, и видела в них нечто, похожее на клеймо, обозначающее ее принадлежность мужчине. В этом было что-то абсурдное, иррациональное - несмотря на спящие в мозгу фобии, Мэри желала ему подчиняться. Но еще больше она хотела стать таким как он.

Это так сложно, вернуться к обыденной жизни, когда ты уже вступил в бурную реку, прочувствовал на себе силу упругих волн и зыбкого дна под ногами. Как будто все вокруг серо и лишь бурлящий водоворот пестрит яркими красками.

Если бы кто-то сказал Мэри, что она покинет обустроенное жилище и станет колесить по штатам в компании психопата в качестве его подмастерья и ученика, жадно впитывая новое, порочное ремесло, она покрутила бы у виска и рассмеялась. Гадалки, которых девушка всегда избегала, сулили клиентам что угодно, начиная от богатств и удачного замужества и кончая болезнями и смертью, но даже у них не хватило бы фантазии на подобный финт судьбы. Эта затея хороша для телешоу, вроде «Декстера» или «Последователей». А в реальной жизни всегда есть закон, полиция и наказание за содеянное. И не важно, что виновный руководствовался чувством справедливости.
«Они вытирают ноги о своих избирателей, насилуют детей и убивают невинных. Сколько из них откупится и избежит суда? Сколько спрячется за стены психиатрических лечебниц, минуя электрический стул и продолжая жить за счет населения. И сколько сломанных жизней останется без отмщения? Было бы куда проще, если бы у каждого была возможность самим вершить суд, вогнать последний гвоздь в крышку гроба своих мучений и поставить точку. Разве ты никогда не задумывалась над тем, как прикончить мудака, который тебе насолил?»
Хьюго ничего не знал о ней. В жизни каждого человека найдется конченный мудак или стерва, и далеко не один, которому хотелось бы вонзить нож в живот. Или отвертку в глаз. Для этого гадалки не нужны. Нет, он не был ни Робин Гудом, ни борцом за права людей нести кровавую вендетту в массы. В глазах мужчины загорался азарт, когда он говорил о возможности поставить зарвавшихся людишек на место и приправить блюдо острым перцем чили в виде изощренных пыток. Хьюго никогда не рассказывал о жертвах, но это и не требовалось. Все подобные разговоры – только при личной встрече, после бурного секса и крепкого алкоголя, когда Мэри казалось, будто ничего не страшно. Переписки на сайте и телефоне, как и полагается всему, что может попасть не в те руки, сугубо на нейтральные темы, не способные вызвать подозрений. Разве что только у заядлых параноиков.
Она не знала, откуда Хьюго родом, только то, что он приехал в город по работе и ради встречи с ней. Вспыхнувшая между ними страсть не могла иметь будущего, в котором счастливое семейство в дурацких свитерах встречает Рождество и растит детей.

- Эй, Мэри, я тебя уже десять минут кричу! – донесся до нее хрипловатый бас посетителя.
Джад Хоукинс, завсегдатай кафе, махал ей здоровой ручищей из-за столика. Он и его приятель, на вид такой же небритый работяга в джинсовой куртке и бейсболке, надвинутой на лоб, занимали место у окна. Тусклый свет фонарей просачивался через стекло. До закрытия еще полчаса, из посетителей больше никого не осталось, а эти двое явно не спешат уходить.
- Принеси нам еще по пивку, - бросил Джад. – И поживее! Или расскажу твоему боссу, какая ты стала нерасторопная.
- А я твоей женушке о том, что ты распускаешь руки, - хмыкнула Мэри, отложив телефон в сторону.
Взяв пару бутылок светлого нефильтрованного из холодильника, она направилась к столику мужчин.
- Думаешь самая умная, да? – хмыкнул Джад, сверля ее хмурым взглядом, пока та ставила бутылки.
- Самая трезвая в этом помещении, как минимум.
Джад не выглядел агрессивным. Он был пьян и искал приключений на свой член втайне от добропорядочной супруги, которая вряд ли балует его чем-либо кроме миссионерской, но Мэри знала его уже пару лет, как шумного посетителя и временами дебошира. Шахтер с приличным стажем, мужчина ругался как сапожник, но дальше шлепка по заду и обидных слов не заходил.
- Ну брось, я всего-то отмечаю встречу со старым другом. Немного разошлись, с кем не бывает. И это, - Джад поскреб ногтями короткую бороду, замялся. – Ты прости, если чего. Я ж не со зла.
- Я через полчаса закрываю контору. Так что если будешь молодцом и уберешься со своим другом к этому времени, никаких обид, старина Джад.
Мэри подмигнула мужчине, натянув самое доброжелательное выражение на лицо, и вернулась за стойку. В надежде увидеть новое сообщение от Хьюго, девушка разблокировала телефон, а за ее спиной раздалось: «Слишком дерзкая. Таких надо ставить на место, иначе на шею залезут». Голос принадлежал знакомцу Джада, и он не понравился Мэри. И голос, и человек. Было в нем что-то от хорька, такие без спроса проникнут в курятник, чтобы устроить разгром. Выставляя пиво, девушка перехватила его взгляд и на миг задумалась о том, сколько времени уйдет на создание розочки из бутылки и удар. В живот метить не вариант. Мужчина сутулится и держит руки на столе, сомкнутыми на полупустой таре. Остается лицо – он будет лишен зрения и дезориентирован. Потом, вероятно, его приятель Джад скрутит спятившую официантку и вызовет полицию и скорую. Не вариант.
Все это пронеслось в ее голове за считанные секунды, потому что во взгляде сухопарого незнакомца было столько ненависти, что Мэри стало страшно. Впервые за долгое время. Всякое случалось на работе, но девушка надеялась, что самое дерьмовое осталось позади, в далеком прошлом.
Этот тип принялся что-то нашептывать Джаду. Шахтер шумно отмахивался и всячески отказывался поддерживать старого друга, что бы тот ему ни предлагал. А Мэри настороженно переводила взгляд с телефона на нож. Последний лежал под стойкой и не был виден посетителям. Разум твердил ей, что парни так просто не уйдут. Придется показать характер и выпроводить их доброжелательно, но твердо. Она проделывала это не раз, в том числе и с Джадом. И все же ей совсем не нравился настрой незнакомца.
- Эй, Мэри!
Шахтер привлекал к себе внимание, уперев кулак в бок.
- Чего тебе?
- Поговаривают, ты себе бойфренда нашла. Заезжего.
- Тебе то что?
- На свадьбу не забудь позвать, когда надумаешь, - сказал, вдруг как-то нахмурившись, мужчина, а его товарищ бросил бейсболку на стол.
- И где этого счастливца носит, когда его подруга одна в компании двух нетрезвых мужчин, - заговорил тот, не обращаясь ни к кому конкретно. – Пока его нет рядом, всякое может случиться.
Мэри сделала вдох, сжав мобильный в руке. Сообщений нет. Где бы он ни был, сейчас этот гандон в джинсухе прав. Случись им проявить силу, она одна. И Хьюго не ее бойфренд. Он не обязан примчаться на зов, даже если она обратиться за помощью. А она этого не сделает.
- Джад, уйми своего приятеля. Он перебрал и не понимает, что несет, - сказала Мэри.
- Все путем, милая. Все путем, - отозвался тот, помахав перед носом друга указательным пальцем для острастки.
Их разделяло расстояние в пару столиков и барная стойка. Девушка делала вид, что залипает в телефон, но на деле держала мужчин в поле зрения.
«Хорек-женоненавистник в кафе. Бесит. Дерьмо» - настрочила она сообщение. Время тянулось утомительно медленно. Минутная стрелка на часах, что висели над входом, крайне неохотно двигалась к двенадцати, а часовая застряла между девятью и десятью. На улице уже прилично стемнело, и только свет фонарей и сияющих вывесок разбавлял этот мрак. Мэри жила в нескольких домах от места работы, но идти ей придется дворами и лучше держаться подальше от темных подворотен, потому что эти двое могут последовать за ней. Она почти ощущала колебание Джада, косившегося в ее сторону. Он бы на такое никогда не пошел. Но он пьян, давно втайне хочет затащить ее в постель, а этот мерзкий тип продолжает шептать ему что-то на ухо, поглядывая в сторону официантки с ехидной ухмылкой на губах.
«Разве такие ублюдки не достойны того, чтобы получить по заслугам?» - она почти слышала голос Хьюго в своей голове, представляя, как ее настигают на полпути к дому две тени, разящие потом и перегаром.
Телефон молчал. Напряжение внутри нарастало с каждой минутой, приближающей к часу закрытия.
«Что бы со мной ни случилось, он не придет» - ком застрял в горле. Мэри никогда не обманывалась воздушными замками, понимая, что рано или поздно этой интрижке придет конец. И все же она с трудом представляла, что с ней станет, когда этот день настанет. Разговоры с Хьюго были для нее еще большей зависимостью, чем жесткий секс.
На часах было без пяти десять, когда на парковке сверкнули фары. Засидевшиеся посетители переглянулись, отметив, как из машины вышел мужчина и направился прямиком ко входу. А Мэри, увлеченно протиравшая и без того чистую поверхность стойки, подняла голову, лишь когда хлопнула дверь.
- Хью! – воскликнула она, стараясь не выдать удивления. – Не очень-то ты спешил.
Мужчина, возникший на пороге, пожал плечами.
- Пришлось немного задержаться, - если он и был озадачен ее приветствием, то ничем себя не выдал.
Хьюго Уокенфорд, направляясь к стойке, скользнул взглядом по обстановке кафе, с вежливой улыбкой кивнул последним посетителям, когда один из них махнул рукой в знак приветствия.
- Парни, прошу допивать свое пиво и расходиться по домам. У меня завтра выходной и я планирую начать его прямо сейчас, - скомандовала Мэри.
Она видела, как неохотно подымает свой тощий зад приятель шахтера и тащится следом за ним к выходу. Что бы он ни задумывал провернуть, надеясь потешить уязвленное эго, здесь ему нечего ловить. Джад попрощался за обоих, попытался стрельнуть сигаретку у ее друга, но так и ушел ни с чем, досадуя, что все меньше встречается курящих людей. Девушка закрыла за ними дверь на ключ и погасила основное освещение, вернувшись к мужчине.
- Сутулый хорек? – приподнял бровь Хьюго, нависнув над стойкой с противоположной стороны.
- Он самый, - кивнула она. – Ты не отвечал.
Перед ним возникли два запотевших «Гиннесса». Мэри откупорила их, бросив рядом крышки, и из горлышек взвился свежий пивной дух.
- Но я здесь. Разве этого недостаточно?
«Этого недостаточно, но…». Криво усмехнувшись, она отерла влагу с бутылочного стекла и сделала глоток, чтобы возникшая пауза не показалась натужной.
- Он ведь так просто не уймется, - пробормотала девушка. – Этот злобный хорек. Когда я встретилась с ним взглядом, мне показалось, будто ему ничего не стоит на меня накинуться. И мне стало…
- Страшно? – спросил Хьюго, держа вторую бутылку и изучая Мэри с отстраненной, сдержанной улыбкой.
- Не по себе, - отозвалась она, оторвав взгляд от темной поверхности стойки.
- Страх – это нормальная реакция на изменяющиеся факторы окружающей среды. Странно не испытывать страха вовсе, но это не значит, что он должен тобой владеть. Об этом можно бесконечно спорить, и все же чувства помогают нам различать, что справедливо, а что нет. Ты не сможешь от них избавиться, как бы сильно к этому ни стремилась. Это твой личный счетчик Гейгера. И пока ты держишь их под контролем, никто не сможет причинить тебе боль, - он сделал глоток.
- Что ж, я буду над собой работать. Честное бойскаутское, - живо пообещала Мэри, скользя взглядом по очерченному тусклым светом профилю. – Мне показалось, он ненавидит женщин. Наверно, кто-то ему сильно занозил. И ведь он еще найдет на ком отыграться, так?
Хьюго хитро прищурился, покачал головой:
- Есть такая вероятность. Если приятель не доставит его домой или они оба не напьются вусмерть в ближайшей подворотне.
- Значит пятьдесят на пятьдесят.
- Ага.
Мэри нашла пульт от видеосистемы. Монитор располагался на стене, чтобы посетители могли просматривать новости за поглощением еды и выпивки или развлекаться музыкальным видеорядом. Из того места, где они расположились, наблюдать за ним можно было, разве что свернув шею, но это и не требовалось. Не задумываясь над смыслом, девушка остановилась на «Ангеле» в исполнении «Сепультуры» и отложила пульт в сторону.
- Как насчет чего-нибудь покрепче? – спросил Хьюго, разглядывая ряд бутылок за ее спиной. – Я бы не отказался от гавайского рома.
- Сейчас посмотрим, что у нас есть, – усмехнулась Мэри.

В это время на освещенной фонарями и сияющими галогеном баннерами парковке перед кафе, где работала Мэри Блю, остался лишь «шевроле малибу» пятого года. Он не подавал признаков жизни, как и полагается любому автомобилю с выключенным двигателем и заблокированными дверьми, но из багажника доносился слабый, едва различимый стук. Единственный сын мэра Доджтауна, связанный по рукам и ногам, пытался подать знак, что он жив и ему требуется помощь. Рот юного отпрыска, которому едва стукнуло семнадцать этой весной, был заклеен скотчем так, что содрать его можно было только вместе с волосами на затылке. Слабые толчки ногами, в которые он вкладывал все свои силы, не приносили никакого результата. Никто еще не начинал поиски.
На один из своих дней рожденья маленький засранец, обдолбавшись кокаином, взял машину отца и устроил гонки в черте города с компанией таких же богатых подростков. Не справился с управлением, отправив в инвалидную коляску подружку, что сидела на пассажирском сидении. В другом автомобиле выживших не было – обе женщины, дочь и мать, которую она везла в больницу, скончались на месте.  Мэр сделал все, чтобы эта история исчезла с заголовков газет и его репутация осталась незапятнанной. Остальное его не волновало. Зато у Уокенфорда появился повод посетить Доджтаун и познакомиться ближе с собеседницей по сайту знакомств.
Вконец отчаявшись, парень затих. Руки, связанные за спиной, затекли, пот застилал глаза, и его мучила жажда. Крик, полный ужаса, потонул, так и не достигнув чьих-то ушей в мелодии тяжелой музыки, доносившейся из придорожного кафе.

Человек – существо социально-эмоционально зависимое. Дофамины и эндорфины формируют наши желания, адреналин ускоряет реакцию и заставляет бежать, когда того требуют обстоятельства. Не способные получить желаемое, ставя его на пьедестал обожания, мы загоняем себя в тупик, открывая в сердце дорогу для врага под названием Голод. Но даже он – лишь симптом глубинного и древнего стремления, заложенного в геном наших предков тысячелетия назад.

Если Мэри и надеялась, что Хью останется этой ночью у нее, то на его заверения о срочности дел, она отреагировала спокойно. Мужчина опрокинул стаканчик рома и предложил проводить ее домой.
- Если я не верну к рассвету одну вещь, у меня могут возникнуть неприятности,- пояснил мужчина, переминаясь с ноги на ногу на пороге.
- Пустяки, иди уже, - бросила Мэри, сунув руки в карманы джинсов.
- Я позвоню.
Он привлек девушку к себе, оставив на губах сухой поцелуй и пошел прочь, к машине, оставленной на парковке у кафе. «Скорее нет, чем да», - успела подумать Мэри, прежде чем поняла, что ее трясет мелкой дрожью. На улице, несмотря на поздний час - давно перевалило за полночь - было тепло. Дрожь рождалась из страха, пока еще не осознанного, но уже засевшего червем где-то внутри. Шумно выдохнув, девушка отправилась в гостиную, снимая на ходу обувь и одежду. Она уже стащила с себя толстовку, когда поняла, что один из карманов тяжелее другого. Мэри запустила туда руку и извлекла на свет небольшой складной нож. Просто нож, безо всяких вычурных деталей или запоминающегося рисунка. Только выкидное лезвие и круглая, едва ощутимая под пальцами кнопка. Мэри раскрыла нож, задумчиво провела пальцем по острию и тут же резко отдернула, прикусив, чтобы остановить кровь.
Он оставил ей нож.
Сердце в груди теперь колотило набатом и Мэри стоило огромных усилий взять себя в руки и отправиться в душ, а не броситься к телефону, чтобы настрочить смс. Ее съедало любопытство и собственные догадки, зачем Хьюго могло это понадобиться, но лучшее, что она могла сейчас сделать, это ждать. Ждать, пока он сам посчитает нужным ей рассказать. Это было похоже на игру, правил которой Мэри не могла знать, но игрой были и поиски этих правил.
Нож мог не значить ничего. «Или все» - думала Мэри, улыбаясь сама себе под теплыми струями душа.

Сын мэра, напуганный до усрачки подросток с привязанными к подлокотникам стула руками и скованными ногами, очнулся в слабоосвещенном помещении. Всюду выставленные в несколько рядов деревянные ящики и картонные коробки. Коричневый мешок с крупными зелеными буквами, прорванный или прогрызенный крысами в самом низу и часть содержимого, высыпавшаяся наружу. Цемент. Инструменты, поблескивающие на стене справа от него, больше похожие на строительные. Все это было похоже на склад рабочего инвентаря или еще чего, кроме пластиковой ванны вычурного малинового цвета, в которую поневоле упирался взгляд Бобби. Рядом - три канистры белого цвета с красными крышками. Парень не помнил, когда отключился. Должно быть, это случилось от нехватки кислорода или пережитого стресса, а обнаружил он себя уже здесь, и что самое неприятное в поле его зрения возник мужчина, которого он узнал. Этот тип заговорил с ним, окликнул, когда Бобби покупал выпивку. Спросил, не он ли Роберт Кормхолл.
- Вижу, ты уже оценил мое приобретение? – усмехнулся мужчина, кивнув в сторону ванны. – Большой таз пришелся бы к месту, но реклама на сайте уверяла, что ванна для близняшек – лучшее приобретение. А, да, я расплатился твоей карточкой.
Парень судорожно сглотнул и задергал путы. До него стало, наконец, доходить, чем все обернулось. А лампочка над головой то и дело мигала, издавая искусственный царапающий звук.
- Хотя, когда я растворю останки, волновать тебя это не будет. По правде сказать, тебя уже ничто не будет волновать.
Если бы Бобби мог, он закричал. Незнакомец за время отключки затолкал ему в рот грязное, пахнущее прогорклым маслом тряпье и снова обмотал лицо скотчем. Тошнотворный запах и соприкосновение со слизистой рта вызывало судороги в желудке. Натяжение скотча на коже и легком пушке вокруг губ отдавало усиливающимся зудом и нестерпимым желанием содрать его с себя. Если бы парень мог.
Хьюго закатал рукава и натянул стерильные перчатки. В рюкзаке, повешенном у запертой двери, хранилась сменная одежда. Все, в чем он пришел сюда, здесь и останется, как и заносчивый выродок, чьим бы сыном он ни был. Разложив на одном из ящиков кожаный сверток – любовно собранный за многие годы инструментарий – мужчина извлек на свет один из ножей, следом подхватил щипцы и сунул их сзади за ремень джинсов.
 - Итак, Бобби, - произнес он, приближаясь к обездвиженному мальчишке с ехидной ухмылкой. – Ты любишь играть?
Тот замотал головой, отчаянно вращая белками глаз. Его лоб быстро покрывался испариной, хотя температура в помещении была ниже, чем на улице.
- Я знаю, что любишь. Давай поиграем. Только на этот раз по моим правилам.
Мужчина остановился перед связанной жертвой, буравя взглядом. Какое-то время он медлил. Потом схватил за темно-русые волосы и дернул с силой так, что Бобби не сразу понял, что произошло. Спустя миг Хьюго разжал пальцы, выпуская клок волос, срезанных с макушки. Тот снова завыл, очевидно, умоляя пощадить.
- Женщина и ее мать. Средний достаток, умеренная жизнь за городом, - продолжал мужчина. – Что ты чувствовал, когда убил их?
Он снова навис над Бобби - тот еще сильнее вжался в спинку стула - но лишь для того, чтобы срезать скотч и вытащить кляп. Бобби тяжело дышал, не понимая, как это может быть связано. Он мог предположить, что враги отца решили доставить тому неприятностей, может даже потребовать выкуп. Может, они даже хотели убить его сына, но при чем тогда то, о чем он старался не вспоминать.
- Тебе понравилось? – словно надсмехаясь, говорил Хьюго. – Может, ты почувствовал возбуждение или проклял тот день и час, когда сел за руль? – пауза, тишина. - Они приходят к тебе в кошмарах? – снова пауза. – А твоя подружка? Ты навещал ее в больнице? Видел после аварии хоть раз? Прежде чем прийти к тебе, я ее посетил. Жалкое зрелище. Бедняжка не может есть самостоятельно, не то, что ходить. Из-за тебя брак ее родителей распадается на глазах, а мать будет вынуждена до конца своих дней менять подгузники на дочери, которая никогда не выйдет замуж. Если конечно у нее не достанет мужества удушить бедняжку во сне подушкой.
Мужчина пожал плечами, сетуя на то, как неизбежно жесток этот мир. Подросток по-прежнему молчал, несмотря на то, что кляп больше не сдерживал его. Он только глядел на мучителя затравленным зверем, не понимая, какое отношение это имеет к нему.
Хьюго скосил взгляд в пол.
- Нет. Все, что тебя волновало, это чтобы одноклассники в элитной школе не показывали при встрече пальцем. Может, ты и испытал шок, прячась за стенами семейного особняка, но лишь потому что смерть дышала тебе в лицо. И промахнулась.
- Мой отец… - подал, наконец, голос мальчишка. – Позвоните ему, он все объяснит, я не виноват… я… тормоза были неисправны… это доказала экспертиза и… свидетели…
Его голос дрожал, рот кривился в гримасе напуганного ребенка, который вот-вот заплачет.
- Боюсь, это неправильный ответ.
И Хьюго отложил нож в сторону, чтобы вытащить щипцы.
Секунду спустя старое складское помещение огласил истошный вопль Бобби Кормхолла, потерявшего первую фалангу большого пальца на руке.
Оставалось еще девять.

Никто не говорит, что внутри каждого из нас спит чудовище. Есть большая вероятность, что ты никогда не задумаешься всерьез о том, чтобы придушить соперника или свернуть шею соседскому кобелю, который наклал тебе под дверь. Но что если где-то там, в глубине сознания тихо ворочается зверь. Если он с вожделением замирает каждый раз, когда ты поднимаешь руку для удара или представляешь сцену расправы над обидчиком. Это только мысли, сокрытые ото всех. Всего лишь мысли. Ты запираешь их за самой надежной дверью и теряешь ключи. Но однажды случится что-то, и дверь затрещит изнутри. Чудовище прорвется наружу.

Утро началось с бодрой трели будильника. Выпростав руку из-под одеяла и отключив напевы «Флоренс энд Машин», она еще какое-то время лежала с телефоном в руке, свыкаясь с мыслью, что пора вставать. Можно проваляться еще пару часов в постели, можно полчаса, но посуда сама себя не вымоет, да и пить хочется.
- Гребаное утро, - простонала девушка.
Она задержалась в постели, чтобы проверить почту и смс. Ноль пропущенных звонков – ей почти никто не звонил, кроме коллег и предков, ну еще Дженни по старой памяти иногда появлялась на горизонте, чтобы сообщить о каком-нибудь интересном на ее взгляд пустяке. Пара писем на имейле и одно сообщение от Хью. «Я оставил тебе подарок. На случай, если страх победит».
Губы растянулись в усмешке. «Пригодится» - ответила она и только теперь обратила внимание на время доставки. Сообщение пришло около четырех часов ночи, значит, Хьюго еще не спал. Или, по крайней мере, не ложился допоздна.
- И думал обо мне, ага, как же, - пробормотала себе под нос, натягивая джинсы и растянутую майку с улыбающимся черепом. – Кофе, первым делом кофе. Не мое дело, чем он занимался ночью.
Как бы ни было ей хорошо с этим человеком, Мэри понимала, что рано или поздно этой ничего не значащей связи придет конец и ей, вероятно, будет больно. Только она любила боль, и выбор выходил очень противоречивым.
Сварив кофе, Мэри долго сидела над кружкой. Прокручивала в голове вчерашний вечер. Нож лежал перед ней на столе и притягивал взгляд, словно был самым тяжелым предметом на кухне. "Пригодится", - повторила она про себя с улыбкой.