Одни волосы да глаза

                Подарок для моей любимой докторицы Лизы Готфрик
     - Ну что, товарищи, - юрким колобком вкатился в Кремлевский зал всех концертов советский премьер Хрущев и привычно плюхнулся на положенное по уставу место в третьем ряду, - можно пущать.
     Он откинулся чуть назад, покряхтывая, устроился поудобнее и неожиданно подмигнул похмельной Фурцевой, от столь явно проявляемого обычно вздорным и склочным премьером благодушия уронившей фиброгласовый портфель на заплеванный пол. Стоявший в проходе матрос кашлянул. Хрущев осмотрел его вприщур и плюнул на галифе, умом Любимова взаимозаменившие флотские клеша, ох...ые клеша, будто из песен Лаэртского шкеры, за всю х...ню, короче. Фурцева суетливо схватила дребезгнувший медвяным звоном валдайский колокольчик и первый из удостоившихся вышел на сцену, где картинно замер базальтовый глыбой в габардиновом пиджаке.
     - Магомаев, - прошептал матрос, плюнув для симметрии на вторую штанину. Хрущев ухмыльнулся и протянул матросу зеленый трояк.
     - Трансы всей Земли, встаньте ! - заорал глубоким баритоном Магомаев, склоняя скорбную лысую голову чуть набок. - Посмотрите вдаль, посмотрите вдаль !
     - Харэ, - приказал Хрущев и Магомаева увели какие - то похожие друг на друга плечистые молодые люди. Щелкнул сухой выстрел за кулисами. Фурцева прикусила нижнюю губу и вновь затрясла колокольчиком. На сцену вынесли в инвалидном кресле шикарную блондинку. Хрущев оживился. Потер ладонями, что - то шепча склонившемуся Суслову.
     - Акт первый, - проговорил Борис Брунов, громко хлопая ушами, но не показываясь. Хрущев удивленно хмыкнул и обернулся к режиссеру. Любимов важно качнул седой гривой и премьер успокоился. Поставил локти на пухлые ляжки и вперился в начашую орудовать блондинку. Та раздвинула культи от ампутированных конечностей и зашевелила обрубками в прокуренном воздухе зала всех концертов.
     - Намекает, - взъярился Суслов, снимая пальто и отбрасывая галоши в угол, где обнимались, выдрачивая голландским штурвалом, Смехов и Высоцкий, два великих русских актера, взявших от русских лишь привычку наливать и пить.
     - Да какой намекает, Кокий Пармяныч, - вздохнул Хрущев, потирая плешь запястьем, - прямо вопиет о невыполнении стратегии двадцать на хер. Левая культя - недостачи по молоку и мясу, правая - растраты в сфере культуры.
     Он неприязненно покосился на Фурцеву и резко встал.
      - К такой - то матери весь ваш абстракционизьм, - тихо сказал Хрущев и покатился к сцене. Взобрался и встал ровно посередине. Плечистые молодые люди утащили инвалидное кресло вместе с блондинкой. Щелкнул выстрел. Хрущев притопнул и, закатывая глаза, продекламировал :
      - На белом фоне пурги из снега
      Рисую я развод из ссак.
      Я срал на муть Булгакова из  " Бега ",
      Мать вашу так.
      - Это не  " Бег ", - попытался выправить ситуацию конечного тупика Любимов, тоже вскочив на ноги, предательски задрожавшие под бдительным оком Суслова, - это из   "Основного инстинкта " !
      - Основной инстинкт всякого большевика, - назидательно произнес Суслов, - это исправлять сотворенные предыдущими товарищами ошибки и несправедливости, создавая задел для грядущих поколений собственной тупостью и неоправданными амбициями.
     - Плеханов, - подсказал ему Хрущев, спрыгивая со сцены в зал. Подбежал к матросу и выхватил у того винтовку Мосина с примкнутым штыком. Катая желваки на ставших тут же небритыми щеках, приказал, строго и чотко : - Ложись.
     Фурцева, Суслов, Любимов, Смехов, Высоцкий и даже матрос с плечистыми молодыми людьми послушно легли в междурядном пространстве зала всех концертов.
     - Расстреливает, - раздался ехидный голос и уточнил на американском : - Народная русская забава.
     Хрущев развернулся к источнику голоса и узрел грудастую блондинку.
     - Трейси ! - завопил советский премьер, швыряя загрохотавшую винтовку на пол, попав Суслову по голове.
     - Мы, - скромно признала грудастая, прижимая Хрущева к натуральной груди.
     - Ладно, - невнятно сказал он, прячась меж колыхающихся грудей, - культ личностей кончился, расстреливать не буду.
     Трейси внушительно смотрела на умалившихся деятелей культур - мультур и пальцем показывала тот самый уровень, на коем им и пребывать отныне, сукам рваным. А Хрущев думал о коммунизме, елозя бородавками о соски блондинки. Любимов уехал на Запад, Высоцкий двинул кони, матрос спился к таким - то е...ням и лишь Суслов трансформировался в Суркова, лишний раз подтвердив незыблемый постулат об уменьшающемся уме последующих поколений долбаковой человеческой цивилизации, достигшей апогея развития в конце девятнадцатого века, откуда покатилась в ад, отчего - то принимая изобретательскую чепуху не настоящей послежизни за картины Леонардо и ветряные мельницы Алкуина, всего - то накормившие миллионы и свихнувшие с ума ламанчского идальго, лучше всех понимаего адресатом этой любящей трансов всей Земли сказочки.