Мой лейтенант

Недавно я прочитал книгу талантливейшего ленинградского писателя Даниила Гранина, В возрасте 93-х лет он издал правдивую книгу о Великой Отечественной Войне. Он сам участник боевых действий под Ленинградом, и описал эти действия с позиции рядового их участника.

 В книге нет помпезных заявлений о громких победах, нет того лоска, о котором так любят рассказывать высокопоставленные командиры.  Он рассказывает о событиях под Ленинградом с позиции простого лейтенанта, добровольно записавшегося в народное ополчение, верящего в скорую победу над врагом на его же территории. Каковым же тяжелым оказалось разочарование наивного лейтенанта, когда он своими глазами увидел неспособность нашей армии противостоять врагу.

    Какие испытания прошел его лейтенант, прежде чем убедился в этом. С первых дней войны, с 22-го июня и до 17 сентября фактически не существовало сплошной линии фронта по направлению к Ленинграду. 17-го сентября гитлеровцы могли свободно войти в Ленинград, но почему-то Гитлер решил в Ленинград не входить. Это осталось загадкой даже для немецкого командования. Скорее всего, это был каприз. Он, видимо, хотел, чтобы Ленинград, как и Париж, объявил себя открытым городом, и ему на блюдечке преподнесли ключи от города

    Не стоит пересказывать всю книгу, читатель сам оценит её содержание. Хочется пересказать только выводы, какие сделал автор применительно к сегодняшнему дню. А выводы автора неутешительны. С самой Октябрьской революции 1917-го мы решали судьбу Отечества, однако она до сих пор остается нерешенной. Автор задает себе безответный вопрос: «Почему они (чиновники А.Т) не удерживаются, не могут, чтоб не скурвиться?» «Там, наверху, эта публика через два-три года перерождается. Все свои принципы, обещания, все выбрасывают, нести не под силу, надо бороться за власть». «Какие они скоропортящиеся».

     Вывод печален, и родился он у автора не вчера, не на почве сегодняшних событий.
 
     Перерождаются они на протяжении всей нашей истории, и сразу же, как только обретают власть. Борьба за власть – вечна! Почему фактически сразу же после снятия блокады Ленинграда, началось «Ленинградское дело»? Расстреляли и пересадили всех руководителей, кто вынес блокаду на своих плечах. Причем сажали больше честных и ответственных, кто не молчал, кто думал, размышлял. Верховной власти, чтобы не появились конкуренты, надо было нагнетать страх. Гранин пишет: « Мне стыдно за «Ленинградское дело», за то, что все молчали. После «Ленинградского дела» синдром страха царил еще долгие годы».

     «Каждый новый вождь через два-три года теряет уважение, и все его сподвижники тоже скидывали свои красивые доспехи, начинали славить, лизать задницу Генсека, безропотно исполнять любое…». В уста одного из героев книги автор вкладывает такие слова: « Мы спасли город, а фактически спасли шпану. Они пируют. Как жить – этому нельзя учить, этому можно только научиться. Пример действует лучше, чем призыв. Другое дело  -  призывать легче».

    Даниил Гранин говорит о своем лейтенанте: «Мой лейтенант чтил Сталина – я нет. Он восхищался Жуковым, мне не по душе жестокость Жукова, как он тратил без счета солдат. Мы стали слишком разными, почти чужими, плохо понимаем друг друга. У лейтенанта были одни кумиры, у меня другие. Наверное, их тоже сбросят. Пьедесталы освобождаются один за другим. Торчат пустые пеньки».
 
     Однажды Гранин побывал на позиции, где он в составе ленинградского ополчения оборонял Ленинград. «Едва заметными стали окопы, траншеи, но «немногим дальше, в стороне от нашей позиции я увидел свежие окопы, ходы сообщения, обшитые досками. Мне сказали, что делали это для киносъемок.

 Снимали войну для какого-то фильма, актеры в новеньких гимнастерках, новеньких касках, играли нас, нашу оборону, нашу стойкость, наши ранения, наши смерти. Нам бы такие траншеи». Каждый раз, когда его лейтенант, теперь уже старенький писатель, вспоминает войну, а чаще видит её во сне, «перед его глазами всякий  раз появляется дорога, горит танк, взрывом сносит башню. Подбит следом идущий танк, он бешено крутится на месте, взрыв, это взорвался боекомплект… столбы черного копотного дыма подпирают небо, а танк все крутится, разворачивает землю. Вонь горящего металла, вонь солярки, человечины – все вместе, все разом в одном костре. Танк развороченный дымит, никак нельзя подойти к нему. Они все сгорают внутри. Крематорий общий на весь экипаж».

    Он прощается со своим лейтенантом: «Он тоже уходил вместе с Женей Левашовым, Володей Лаврентьевым. Совсем молодой, тоненький, перетянутый ремнем, густая шевелюра торчала из-под  лихо сдвинутой фуражки. Сбоку болталась планшетка. Он мне нравился. Хотя, честно говоря, порядком надоел. Надоела его наивность, доверчивость, он никак не мог понять, что со мной произошло. Конечно, жаль, что мы расстаемся, но пора жить без него, без его метания и упреков».

    Много лет спустя, уже не его лейтенант, а другой, который из этого лейтенанта получился, встретился в России на каком-то праздновании с немецким генералом, воевавшем в сорок первом под Ленинградом. Они встретились уже не как враги, хотя и не как друзья, беседовали за одним столом.

  Генерал удивился: «Почему надо каждый год праздновать Победу? Неужели ничего другого не появилось?». Он признался: «Я убедился в том, что нет ничего важнее семьи и любви. Все приходит и уходит, все эти разногласия, о которых мы говорим, история, музыка – все проходит, а это остается». О войне он сказал: «В России мы оскотинились. Стыдно вспоминать.
  Европейские города объявляли в таких случаях себя открытыми городами, Ленинград же упирался. Вы не могли сдать город без приказа Сталина». «Мы не сдали его потому, - ответил бывший лейтенант, - что Гитлер обещал стереть город с лица земли». В беседе немецкий генерал признался: «Однажды, в августе 41-го мы заночевали в деревушке Низовке.

 Я остался в машине, а мой друг пошел ночевать в одну из хат деревушки. Ночью он прибежал ко мне в машину. Его заели клопы. Они падали на него с потолка. Он кричал: «Зачем, зачем надо было отправляться в эту дикую страну? Болота, нищета, бездорожье, жалкие деревушки. Понятно было, когда входили во Францию, в Голландию – там нормальная жизнь, здесь, в России ничего нет, первобытный уклад. Фюрера ослепила ненависть».

  Когда мы ехали сюда на поезде, я смотрел в окно. Но что изменилось с тех пор? Те же избушки, то же бездорожье, наверное, и клопы те же, говорят, клопы долго живут…».  «Да, и клопы, и бедность, и бездорожье. Как были, так и есть, - отвечал генералу бывший лейтенант. – Но как при этом мы сумели вас разгромить, несмотря на все ваши автобаны, «мерседесы». Почему ничего этого вам не помогло? Почему мы победили? Наши священники считают, что произошло чудо».
    А вот мне, автору этой заметки, наша победа не кажется чудом. Уменьем воевать мы научились разве что под конец войны. Мы победили числом, героизмом, стойкостью духа и тела, подвигами. Подвигами, как на фронте, так и в тылу. Можно, пожалуй, в некоторой степени оправдать жестокость Жукова. Без жестокого приказа : «Стоять насмерть!» переломить ход войны было трудно.

     Рекомендую прочитать эту книгу. Тем более, что искать её в библиотеках нет необходимости, покупать – тоже,  она в социальных сетях находится в свободном доступе. Наверное, в редком доме сейчас нет компьютера. Набирайте в поисковике «Мой лейтенант» Даниила Гранина, и книга Вам откроется.

    Хочется ещё несколько слов сказать о сегодняшнем моменте уже от себя. Недавно прошли по разным городам митинги против коррупции. На эти митинги есть разные взгляды. У меня есть свой, наверное, кое-кто со мной согласится. Я ничего не имею против таких митингов. Объявили бы такой в нашем селе – я бы пошел. Вынуждают ведь наши чиновнички! 
Как только их изберут, они сразу же отдаляются от народа. Помню один из праздников в нашем РДК. Праздновался День Конституции. И ведь ни один районный или сельский чиновник не появился на вечере! Исключение составил лишь районный прокурор.
 
     Вынуждают выходить на улицы и площади и кричать им: «Куда Вы ведете страну, господа?!!!». А они: то один губернатор заворуется, то другой, не говоря уже о мелких чиновниках.  Думаю, не стоит винить молодежь за такие митинги. Кому же ещё можно кричать во всеуслышание?! Взрослые боятся: уволят  - и останутся семьи без материального обеспечения. А молодые, студенты и ученики,  пока вольны. Так и по всем странам – молодежь бунтует. Ведь им придется жить далее, вступать во взрослую жизнь, а в ней свирепствуют коррупция, кумовство и произвол..  Такие митинги, я считаю, находятся в правовом поле Конституции. Каждый имеет право высказывать свою точку зрения на все, что происходит в стране. Такие митинги должны понуждать властные структуры активнее бороться за конституционный порядок .
    Другое дело, когда к  молодежи приклеиваются авантюристы.  Вот с ними и надо бороться.