Глава 8. Дети моря

"Глава 8. Дети моря" из произведения "Свидание с Евой или договор о тех, кто вспомнил своё имя"

                Спускается ладонь заветная,
                На голову,
                Как солнце будит,
                И, наполняя своим чудом,
                Дарует искреннее, светлое,
                Где голосом, где смехом, где слезами,
                Где музыкой, где ярким полотном –
                Так все пропитано
                глубоким 
                содержанием…
                До встречи, друг, на берегу морском! 

Я открыл глаза, но, вместо яркого синего неба, надо мной простирались окрашенные в багровые цвета заката облака. Это было странное ощущение того, что перед глазами по-прежнему та же самая картина, куда бы я ни направил свой взгляд: полотно, наливающееся цветами, ароматное и бесконечное, глубинное, исполненное, казалось, искомой истины, однако же, теперь его цвета словно бы выплеснулись наружу, открывая глазам хранимый в утонченных лепестках тайный их смысл. 
Я поднялся и увидел, что все цветы исчезли, и сейчас вокруг меня одиноко простирался пустынный берег, огибая поющее, бескрайнее море.
Ступая босыми ногами по песку, я подошел ближе к воде и увидел лежащую рядом с ней крупную рыбу. Она лишь изредка раздувала свои жабры и вздрагивала серебристым хвостом. Я попытался до нее дотронуться, чтобы столкнуть снова в море, как вдруг она со мной заговорила:
– Прошу, оставь меня! Мой путь сюда был полон испытаний. Поверь, от горечи воспоминаний не сладко мне.
– За каждым наслаждением стоит печаль, и только счастье не стоит на месте, – говорил я, садясь рядом с ней и сжимая в ладонях мокрый песок.
– Тогда взгляни вокруг и искренне скажи, куда идти ты собираешься? Нам гибель суждена с рождения и здесь на берегу, и на бескрайней высоте, и в глубине морской, – вздыхая в очередной раз, произнесла она. – Рыбу подкармливают только до того, как поймают… Лжецы те, кто любить клянутся вечно!
– О ком ты говоришь? – чуть слышно отвечал я. – Нет, не было еще рождения!
Рыба посмотрела на меня своим единственно уцелевшим глазом.
– Так что же, на свет еще не появившись, имеем раны мы? – сказала она и, с трудом перевернувшись на бок, показала глубокие порезы с обратной стороны своего гладкого тела.
– Мы до сих пор в утробе матери своей, и потому так мало окружает зрелых душ, ты будешь спасена, – ответил я и начал сталкивать ее обратно в воду, сначала руками, а потом используя валявшийся неподалеку кусок древесины.
– Будь осторожен, моей касаясь крови! Железо в ней: сжимают цепи грудь! – воскликнула рыба.
– Перед рождением мы не встречаем то, чего в нас нет. Боялся тишины, степей пустынных – говорил я, медленно заходя в воду. – Теперь же я боюсь живых существ, себя боюсь, но принимаю облик свой, как есть, себя всецело посвящая труду сложнейшему, что вопреки природе зверя. Пусть пустоту заполнит смех и сила от любви! Пусть созидание встает над миром! Ты тайну кровью назвала! Плыви и пусть вода смывает кровь! Плыви и радуйся! Мы к тайне стали близко!
На мгновение я закрыл глаза и ощутил то, как уходящая с песчаного берега вода начинает затягивать меня в море. Волны становились все больше и я уже не мог им сопротивляться. Меня уносило дальше и дальше от побережья, пока я не перестал его видеть. Не имея больше сил оставаться на поверхности, я сделал глубокий вдох и ушел под воду.

Что за союз был заключен
С луной, молчание хранящей,
По небу медленно скользящей
Над каждой на земле мечтой.
О, правда ль жизнью своей платим
За достижение мечты,
В объятиях забот и страсти,
Не замечая красоты?

Не оттого ль луна печальна?

Ответь хоть раз, мой милый друг,
Века идут, но расстояния,
Следы в пыли скрывая, ждут.

Во мне появилось чувство от опускающейся на голову руки, ее нежные поглаживания и тепло, идущее во все уголки тела. Она обернула меня в свою прозрачную ладонь, и я смог снова свободно дышать.

Кто пишет наши сны,
 Поступки, фразы?
Кто дарит путешествия в миры,
Где каждый край –
Это предел фантазий,
А море – это первые стихи?
Кто смотрит с берегов,
Увы, незримых,
Присутствием наполнив пустоту?
Что сон, а что действительно случилось?
Кто встал, а кто готовится ко сну?
Чьи руки берегут от сновидений,
Исполненных сермяжною мечтой?..

Душевный, неустанный, добрый Гений,
Заботливо ведущий за собой.

Вокруг стало загадочно светло, и меня медленно вынесло на поверхность воды.
Я думал об истине и о том, вела ли она меня к проникновенному, глубокому, преисполненному вечности взгляду девы, сознательно оставленной ухаживать за ароматным, дарующем плоды благоразумия, космическим садом, или же меня притянуло сладким моим губам нектаром и нежным, слегка дрожащим голосом?

Тот тень разносит по земле,
Кто свет собой не излучает –
Видна не истина, а тайна
От тени собственной своей….

Мой друг, знай, на краю, вздыхая,
Не торопись… Все ль видим здесь?
Познаний край – начало края
Других загадочных планет.

Я сделал глубокий вдох и увидел проплывающего рядом со мной исполина. Его движения были похожи на танец, в котором я чувствовал себя белым листом, оказавшимся под рукой у глубинной мудрости. Сделав несколько кругов, он ушел на дно, чтобы снова вернуться и выпрыгнуть, закрывая, на мгновение, приятно согревающее солнце.
Я медленно плыл,  время от времени переворачиваясь на спину, давая лучам возможность наполнять мою грудь.
Мне казалось, что я был нотой, которая вместе с глубиной переходила с одной линии на другую, меняя тем самым свое звучание.
Это так легко потерять равновесие и пойти на дно, когда света над головой становится все меньше.
Скрываемый за толщей воды, он переставал греть, пока в голове не появлялся вопрос: «А, был ли свет на самом деле, или же существует только то, что я сейчас вижу и чувствую?»

Все отражение мира
В широко открытых глазах…

В них все, что вокруг
И в бескрайней космической дали.

Все видят они,
Но сжаты цепями
Воссозданных ими желаний.

И сходят на воду и пыль, не сумев осознать.
 
В них теплится жизнь на далекой планете,
В них множество собственных противоречий:
Одно дело утром, другое под вечер,
А днем в них свирепствует третье.

Становилось холоднее.
Перед глазами проплывали невероятные создания.
Мне казалось странным то, что здесь было так холодно, несмотря на переполненное жизнью пространство. Я словно смотрел на усеянное звездами небо, которое не доносило их тепла, однако здесь они были так близко, что я мог прикоснуться к ним рукой.

А, ты знаешь, ты прав,
Но ты прав для себя,
Как и те, кто не пробовав мед,
Рассуждают о вкусах на жизнь,
Ничего никогда не отдав,
Ожидают, чтобы им принесли.
И ты тратишь свой день
На поиск утраченных лет.

И пусть говорят, что вся жизнь состоит
Из количества дней и ночей.
Если ты закрыл дверь,
То тебя больше нет
Лишь для тех, кто остался внутри,

Где духовные мысли на бумаге написаны,
В кольца терпкие свернуты, тлеют дотла.
Молодцы и девицы, спать никто не ложится,
Их дорога искрится на пути в никуда.

Воздуха оставалось все меньше, пока я не почувствовал, как происходящее рядом становится все менее и менее значительным, словно бы на пути встретился лесной зверь, и теперь окружающие события стали медленно уходить вдаль, оставляя стоять лицом к лицу с совершенно незнакомым чувством одиночества на глазах у всего мира.

Где мысли поднимаются над чередой эпох,
Над вкусом к жизни в постоянстве смерти,
И ждут среди расплывчатых, туманных облаков…
Их нежно собирает в тучи ветер.

Звук разворачивающихся осей, пронзительный, но едва уловимый во время боя часов. 
«Думать о чем-либо, значит ли это тоже, что и незримо прикасаться, через отражаемые лучи света к тому, что видишь перед собой, устанавливая бессловесную связь и вовлекая в самый тихий разговор во Вселенной?» – размышлял я.
 
Внезапно сходит озарений
Величественный добрый дух.
Подслеповат и часто глух
Ребенок чувств и наблюдений.

Его сестра сидит за пряжей,
Выводит пестрые цвета,
На шаг ее веретена
Приходятся десятки наших.

– Свет! – воскликнул я, и вода оказалась в моих лёгких.

Перед воротами судьбы,
Где разум чист, как лист бумажный,
Стрела, запущенная старцем,
На острие проносит жизнь –

Как шаг и слово до любви,
Как искры до тепла и света,
Пройдет стремительной кометой,
Соединив часы с пространством.

Что-то сильное подхватило меня снизу и начало быстро проносить вверх. С трудом и из последних сил я повернул голову, где увидел знакомый взгляд, тот самый с которым мы танцевали, как мне это казалось, целую вечность назад. На огромной скорости мы выпрыгнули из воды. И я почувствовал взлет, а потом свободное падение. Так, уже налету, тяжело кашляя, я хватал куски живительного воздуха. Ударившись о водную гладь, я еще раз открыл свои глаза и увидел подплывающую ко мне лодку.

В улыбке расцвело лицо,
Когда я говорил, кто мил,
С кем будет хорошо, и в чем
Мне радость жизни этой.
Смеялся он, а я не ведал
Причин безудержного смеха.
И вот спустя недолгий час,
Ударив громко по плечам,
Он говорил: «Не будь дурак,
Все, что ты хочешь, в этом мире,
Создано, чтобы погибнуть,
Пока однажды не возникнет
Желание понять, увидеть.
Порой бывает очень близок,
Но вновь стремится он к вершине,
С нее надменно смотрит вниз,
Забыв о тех, кто его вывел.
И ты туда же. Что молчишь?
Молчанием не испугаешь –
Ничто не вечно в человеке,
Живет он, ничего не зная,
И только зная, создает
Свой путь в  космическую вечность».