Апулеев Осёл и Евгений Онегин

    То, насколько до людей ничего не доходит, насколько они не хотят знать некоторых вещей, - причём не только так называемые «простые» люди, но и те, которым по самому своему положению, роду занятий, положено быть непростыми, - литературоведы, например, - вводит в ступор и поражает до онемения. Так, что уже и не хочется ничего говорить, потому что две тысячи лет – тех, кто говорит, не понимают, не хотят понимать!! Не хотят слышать.

   Меня, например, так поражает то, что до сих пор – две тысячи лет почти (!) нет достойных трудов по знаменитейшей книге римского автора Апулея, «мимо» которой проходили и  проходят студенты  всех гуманитарных вузов, - «Метаморфозы, или  Золотой Осёл».
 
   Никто не проник в её тайный, сакральный смысл. По крайней мере, я ничего не читала об этом у литературоведов и историков литературы. А ведь то, что книг, из которых состоит роман, одиннадцать, уже должно насторожить комментаторов. Одиннадцать – число непростое, магическое, число инициации. Это же число использовал и Данте в своей «Комедии».  Число – маячок, на которое должны откликаться посвящённые. Но ,выходит, среди тех, кто комментирует подобные литературные произведения, - одни профаны! А те, кто понимает тайный посыл автора, сами – писатели, поэты, не призванные что-то комментировать, а призванные создавать свои произведения, со своими загадками…   

  Так, Александр Сергеевич Пушкин почти уже двести лет назад создал свой роман «Евгений Онегин», созданный на о с н о в а н и и  «Осла» Апулея, но никто этого не видит потому что  никто не идёт дальше тупого цитирования стихов  Восьмой главы: «Читал охотно Апулея, А Цицерона не читал».

   Для чего здесь, в последней главе, указан Апулей, а в первой главе указан Осёл: «Мой дядя самых честных правил…»? Все рассматривают отдельно Осла, - причём дальше басни Крылова не идут. Конечно, строчка взята из его басни «Осёл и мужик», но, может и Крылов имел в виду Осла-то Апулеева?..

   Для этого надо понимать, кто такой Осёл Апулея. Это – Луций, юноша, служащий своим страстям, - из-за потакания им превратившийся в осла. Лучше всего об этом юноше, как и обо всём романе в целом, на наш взгляд, пока что высказался богослов, историк религии, священник отец Александр Мень. « В первых главах, - пишет он, - герой Апулея  Луций ничем не отличается от обычных молодых людей своего времени. Простодушный, любопытный, "жадный до всего редкостного и чудесного", он с головой погряз в чувственности. Это как бы собирательный портрет человека, порабощенного страстями, не умеющего отличить добро от зла…».*

  Разве не такого же человека представляет собой и герой романа Пушкина – Евгений Онегин?  По крайней мере, что касается «погрязшести в чувственности»?  Таким образом, «Осёл» у Пушкина не только умирающий дядя, но и племянник. В греко-римской мифологии осел ассоциируется с похотью и глупостью.  Глупостью – не только как с недостатком  ума, а  - наверное,  - можно сказать, - с непосвящённостью.  А что такое непосвящённость? Это – профанность. Это – отсутствие Тайны и святости в твоей жизни. Отсутствие Бога (Богини). Зацикленность на « земном», ограниченность «земным».  То, что делает человека «ослом», тянущим жизненную лямку и зависимым от ударов судьбы. Свободу и человеческое лицо даёт нам лишь посвящённость, лишь служение Высшему – существу, мысли, идее… Служение Идеалу.



Не дописано. Продолжение следует.
*А. Мень. История религии. Том VI. Глава двадцать четвертая.








*

   


Рецензии