Наёмник

      Я лежал на сырой земле, жара стоит такая, что будь я дома взял бы веник. Мой организм дал сбой, , после почти двух суток недоедания, а точнее даже голода, жуткой  жары, сырости и кошмаров, я задремал. Но  даже сквозь вырубившее меня состояние я слышал как кто-то кого-то смачно поедал, и потом этот сытый организм сам служил пищей кому-то. И ещё этот равномерно неутихающий гул вертолета. Пусть гудит, я уже слился с грязью. Спать, спать... Приснились мне мелкие осколки прозрачного стекла, почему-то испачканные кровью.
      Отслужил я примерно год на заставе, когда пришел приказ ехать в отряд. В командировку, вроде бы. Нас десять человек из отряда отправили в  округ. Далее самолетом куда-то на юг. Вроде и степь, а вдалеке видны горы со снежными шапками. Собрали нас человек четыреста, в основном с западных границ Союза. Поселили в палатках, благо было намного теплее чем в Прибалтике, и начали обучать стрельбе. Нет не той стрельбе, что была на заставе. Нас гоняли по полной программе! Учили стрелять  из любого положения, из любого оружия, причём не только советского. Стрельба лёжа, стоя, с перекатом и после марш-броска. А уж сколько каменистой степной земли перекопали, наверно каждый из нас хороший карьер вырыл. Тут и шутка вспомнилась: " два солдата из стройбата заменяют экскаватор, а один пограннаряд заменяет весь стройбат". Обучение продолжалось три месяца. Постоянные "тревоги," бег в полной боевой выкладке, а это два навьюченных пуда. Расстояние постепенно увеличивалось. Три, шесть, восемь, остановились на двенадцати километрах. В перерывах между этими кошмарами- занятия по рукопашному бою. Вода привозная, воняла хлоркой и ещё какой-то химией. Даже на мытьё была своя норма.  Кормили очень неплохо, только вместо свежего мяса были мясные консервы.
     Сколько может выдержать человек? Как я понял, немало. И.... нас снова вернули по своим отрядам. Только позже я узнал, что война в Афганистане закончилась, и войска покидают Афган. Конечно война там ещё продолжалась, но это была уже не наша война, и уж тем более не моя. Последующая служба на заставе прошла как в раю. По прибытию в отряд дал подписку о неразглашении и меня отправили на родную заставу. После такой "подготовки" это был просто курорт. Время пошло-закрутилось,. Пришла осень, и вот наконец я дома!
      Двухлетняя мечта о доме сбылась, но как-то немного неправильно. Теперь нужно было заботиться о себе самому. То бишь нужно было работать, научиться распоряжаться своими деньгами, что-то нужно было кушать. Не сидеть же на шее у родителей. Короче, нужно  было вступать во взрослую, самостоятельную жизнь. Но сначала нужно закончить армейские дела, то есть встать на учёт. В военкомате дал ещё одну подписку на пять лет и в свободный полёт!
-Мам, у нас завтра снова смотрины?
-С чего ты взял?
- Я же не дурак, набираюсь опыта. Три коробки конфет, ведро фруктов, виноград, орехи. Мам, я ещё год после армии не погулял, а ты уже четвёртую невесту мне подгоняешь. Может я сам как-нибудь определюсь: когда и на ком мне жениться?
- Когда ты определишься? Я тебе нормальных девчонок присматриваю! Не тех вертихвосток с которыми ты шляешься! Завтра ты приходишь домой вовремя и попробуй только снова прийти домой пьяным! Устроил мне тут стыдобищу в прошлый раз!
Утром, на работе, я взял отгул.  У хорошего знакомого снял однушку в спальном районе и не появлялся дома три дня. На четвёртый вечер с работы заехал домой. Первое, что бросилось мне в глаза- два чемодана и сумка стоящие в коридоре. Стояли они демонстративно на виду. Ясно. Мама решила взять меня на испуг. Поблагодарил мать за собранные вещи, в ответ настороженная тишина, оставил ключи от квартиры на тумбочке и захлопнул дверь. Птенец вылетел из гнезда, научился летать и добывать себе пищу.
      Так пролетели ещё два года. К родителям я так и не вернулся. Зарплата позволяла жить безбедно, несмотря на то, что работал я слесарем на небольшом заводе по ремонту строительной техники. Я даже откладывал денюшку на свою мечту - кооперативную квартиру. И уже даже вступил в кооператив. Не пьянствовал, курил немного, бегал по утрам перед работой, а в выходные выезжал на природу. Рыбалка, восхождения на вершины гор южного Урала, сплав по горным рекам... Жизнь протекала ровно и привычно, но руководителям страны не жилось спокойно, они хотели власти. И огромная страна разлетелась на мелкие и крупные куски. В каждом княжестве появился свой князь, у этих князей были дети и родственники. Возникало такое ощущение, что это они смели всё с прилавков магазинов. Прошла приватизация и цены поперли вверх обращая в прах все мои сбережения и мечты.
    Маленький завод ещё держался на плаву, но чтобы хоть как-то выживать приходилось работать на износ. Домой возвращался поздно вечером. Иногда удавалось прихватить шабашку в виде ремонта автомобиля, но это было редко. Надо сказать, что завод находился в трёх километрах от моей берлоги, и ходил я на работу и с работы пешком. Возвращаясь домой в один из дней, пятница была, строил планы на выходные и попутно любовался фигурой идущей впереди девушки. Шла она не быстро и мне не хотелось её обгонять, но улица была пустынна и как-то неприлично было идти за ней. Как будто шпионишь.
- Вот сейчас тот встречный бугай пройдет мимо нас, а уж потом обгоню. Да и посмотрю заодно на лицо - подумал я с сожалением- о, а бугай- то навеселе.
Крик девушки вывел меня из нирваны. Бугай схватил её за руку и тянул в проем между домами.
- Слышь дядя, отпусти девушку, она не хочет с тобой идти- я уж и не помню как оказался рядом.
- Пошёл ты ..... Щенок....
С детства не терплю когда меня посылают. Ногой в колено, левой по ребрам, а правой в нос. Подло конечно, без предварительного объявления драки, но он же крупней меня раза в полтора. Дядя поплыл и с воплем рухнул на асфальт. Я взглянул на девушку...
- Ирина?- она смотрела на меня как на хищника отобравшего добычу у собрата - пойдём отсюда быстрее. Наверняка у него здесь друзья есть. Взгляд девушки принял осмысленное выражение, и она бодро зацокала каблуками от места побоища.
Мы шли быстро, но не бежали. Когда отошли на два квартала Ирина замедлила шаг.
-А я вспомнила вас, вы тот самый пьяница, которому мама искала жену- здесь моё нервное напряжение вышло безудержным хохотом. Я рассказал Ирине о хитрых подходах матери к моей ранней женитьбе, о том, что вычислив очередное сватовство, по дороге с работы зашел в забегаловку и тяпнул полстакана коньячной настойки. От неё запах был о-го-го, а в голове ноль. Ну а если запах есть, то дурь в голове можно и придумать. А вот на мой вопрос почему она пошла на смотрины, Ирина насупилась и начала прощаться.
-Не боишься?- как-то незаметно мы перешли на "ты"
-Если честно, то страшновато. А давай забудем тот вечер?
-Давай, я уже забыл. Нам ещё далеко идти?
Её общежитие оказалось всего в паре кварталах от моей съемной квартиры. Мы ещё часа полтора болтали на скамейке и договорившись о завтрашней встрече разошлись по домам.
      Через месяц Ирина переехала ко мне. Новые хозяева жизни начали свой безумный и дикий произвол в стране. Стоимость проживания в комнате на двоих в общежитии стала непомерно высокой и стала непосильной девушке. Прилавки магазинов опустели ещё больше, теперь, без очереди, там можно было купить только морскую капусту. Ещё через полгода фабрику Ирины выкупили новые хозяева, а всех работников отправили в бессрочный отпуск. Естественно без содержания, чтобы не платить за сокращение штата. Ирина пошла торговать на рынок, худо-бедно, но на продукты зарабатывала. Ещё через три месяца перестали платить зарплату мне. Пару недель провел в тщетных поисках работы и тоже оказался на рынке. Сначала подсобником, грузчиком, затем начал помогать Ирине и даже сам работал за прилавком. Здесь я и встретил Алика.
       Он был моим одноклассником, авантюристом по жизни и заядлым пофигистом. Был вечер, мы собирали товар с прилавка и укладывали его в металлическом контейнере, когда он подошёл со спины и хлопнул меня ладонью по плечу. Развернувшись всем корпусом я чуть не врезал ему, едва успев одернуть руку.
-Опаньки! А ты боец!- приветствуя сказал Алик.
-был, да вышел весь- продолжая собирать товар ответил я. -Алик подожди минут десять, сейчас закончу и поговорим.
Я едва узнавал его. Загоревший не на местном солнце, южный загар резко отличается от нашего. Жёсткий колючий взгляд, постоянная напряжённость.
- ты с какого моря приехал? Я сто лет о тебе ничего не слышал. Рассказывай. Где работаешь?
- Мне лучше помолчать пока о работе- сказал он- вот про зарплату могу сказать- Алик назвал число близкое к моей зарплате, только она была в американских рублях. Конечно я ему не поверил, он ещё в школе слыл  большим болтуном и хвастаться любил. -Мне нужен напарник, мой не стал продлевать контракт, а одному не уехать.
- Криминал?
- Нет. Всё почти на уровне государства.  Извини, большего не могу сказать, но если хочешь выбраться из того дерьма, в которое ты попал, давай завтра встретимся. Кстати, эта девушка, что с тобой была, твоя жена?
- Я не женат. В такое время как-то страшновато семьёй обзаводиться. Ни кола, ни двора...
- Это плюсик, ну так чего, встречаемся завтра в восемь утра?
- Давай встретимся, рынок в понедельник не работает, на рыбалку финансы не позволяют. Алик, а ты чего настороженный такой?
- Да прилетел вчера только, не привык ещё к людям.
После утренней пробежки и завтрака, Я всё же решился пойти на встречу с Аликом. Пришёл на десять минут раньше срока, он уже ждал меня. Вместе мы зашли в военкомат, а вот в кабинет Алик зашёл один, через пять минут пригласили меня. За столом сидел мужчина, лет сорока, который представился майором. Мы беседовали с ним полтора часа, за это время я рассказал ему всю свою жизнь, начиная с восемнадцати лет. Майор оказался внимательным слушателем, задавал вопросы, делал какие-то пометки у себя в блокноте. Наконец, откинувшись в кресле, он предложил мне зайти в следующий понедельник в это же время.
Прошла неделя.
-Вы нам подходите - сказал майор и протянул мне несколько листов бумаги -прочтите.
Я начал читать, это были условия работы и оплата за неё. По мере чтения глаза мои переставали верить сами себе. За месяц работы мне предлагали сумму большую, чем я бы заработал на рынке за год. Причём в твердой валюте, то есть в американских "рублях." Условия работы как-то сами отошли на второй план, впереди замаячила безбедная жизнь. К бешеной зарплате прилагалось ещё немало разных льгот. Полное обеспечение одеждой и продовольствием, возможность переводить часть денег семье, бесплатное лечение, небольшой пенсион родителям на время командировки, такой, что можно не работать... И ложка дёгтя: отсутствие связи, даже письмо не напишешь и пресловутая секретность.
- Если не секрет, за что такие траты на одного человека?
- От Вас уже не секрет. Расскажу коротко: Россия осталась правопреемником СССР, большое количество различных международных договоров будут действовать ещё много лет. Так вот, одной из стран требуется военные советники и инструкторы. Платят они за эти услуги огромные деньги. В противном случае, согласно договорённости,  России придётся выплачивать огромные неустойки. Сами понимаете, что страна остаётся в очень значительной прибыли даже после выплаты огромных гонораров непосредственным исполнителям. Кстати, домашним можете сказать, что вы нашли работу на крайнем севере. Охранником.  Не сильно соврёте и это объяснит секретность. На сборы вам три недели, надеюсь успеете доделать свои дела и решить проблемы.
Получив хорошую сумму подъёмных денег я взялся устраивать свои дела. На рынке я сдал товар владельцу контейнера и места. С родителями проблем не возникло, наверно уже начали привыкать к моему отсутствию. Неожиданно получилось с Ириной. Сначала истерика, затем скандал, ещё один и ещё. Затем она собрала свои вещи и отбыла в неизвестном направлении. Я освободил квартиру, рассчитался с хозяином, завёз свои пожитки к родителям и прибыл на место сбора. Майор сопроводил нас до Москвы, затем передал хмурому мужику, который никак не представился, и уехал назад. Хмурый отвёз нас в какое-то общежитие, где нам выдали шикарную одежду явно не российского производства. Через два дня нас отвезли в аэропорт. Нас было 24 человека, девятнадцать загорелых под южным солнцем и пятеро новичков. Летели долго, два раза садились на дозаправку и, наконец, прибыли на место. Жара стояла такая, что все новички вмиг вспотели. Встретили нас чернокожие. Африка!
Нас попарно рассадили по, старым добрым УАЗикам без тента, и поехали... Миновав городишко выехали на грунтовку и ехали по ней часа четыре. В основном по саванне, а последние километра четыре по лесу, точнее по джунглям. Конечная остановка была на огромной вырубке, километра полтора в диаметре. Примерно по центру этой рукотворной поляны стояла группа огромных деревьев, под которыми и стояли строения. Дорога проходила через всю вырубку насквозь и выходила к реке, это я узнал уже позже.
         Блин, как же непривычно всё здесь! На точке нас встретили два кубинца, довольно таки сносно говорившие на русском. Никаких имён мы не называли, нас они окрестили как Иван первый и Иван второй. Второй это я, с Аликом они уже были знакомы. Мы не остались в долгу и назвали их Фиделями, первым и вторым. Кроме нас четверых, "иностранных специалистов," постоянными жителями точки были шестнадцать темнокожих бойцов под командованием сержанта и капрала. Если точнее, то младшего капрала и второго сержанта, такие воинские звания у них. два отделения, по меркам Советской армии, были неполными, но их вполне хватало для несения караульной службы. Это небольшое войско легко находило общий язык с кубинцами, а вот нас сторонились. Наверно всё же сказывалось различие в цвете кожи. Белый человек был в Африке и господином и другом, и отношение к нему было настороженным. К нам с Аликом они обращались "Камарада"

       Точка являлась учебкой и стрельбищем одновременно. Пулеуловителем  на стрельбище служили стволы деревьев оставшиеся после расчистки участка точки и постройки помещений. Дома для постоянного состава, казармы  для курсантов, столовая, склады и прочие хозяйственные строения. Лагерь был обнесён земляным валом и чем то напоминал редут. Быт, правда, был налажен неважно, душевые имелись и воды было вдоволь. Две скважины обеспечивали водой всех, на питьё и мытьё хватало. Пищу приходилось готовить самим из продуктов, которые на доставляли два раза в неделю. В основном это были крупы и консервы, мясо местных животных мы не ели. кто знает какие мухи их кусают. Фруктов, правда, было вдоволь. Электричеством нас снабжали два небольших генератора, которые заводили в вечернее время. Имелись также пять радиостанций, по одной: у нас и у кубинцев, ещё две у комендантских отделений и одна тревожная. Тревожная была самой мощной, но работала только на передачу. Причем на трёх диапазонах сразу, выдавая сигнал SOS.

        Мы готовили молодое пополнение к охране алмазных приисков. Вероятно таких точек было немало разбросано в округе, так как привозили к нам группы по сорок человек сроком на один месяц. Затем их распределяли по двум приискам, один из которых находился в восьми километрах от нас, второй в двенадцати. Времени на подготовку было крайне мало, практически невозможно было сделать из человека джунглей и саванн справного воина.  Да и не требовали этого от нас: научили стрелять и ухаживать за оружием, кубинцы учили их тактике боя в лесу и на открытой местности и через месяц на прииск. Дезертирство в войсках было ужасающие, примерно половина разбегалась в первые два месяца. Некоторые прихватывали с собой автоматы, организовывали банды и бывали случаи- нападали на конвои перевозящие алмазы. Банды, как правило, уничтожались при таких попытках, всё же охранялись конвои качественно. С бронетехникой и местным спецназом.

         На третий месяц одна из банд попыталась напасть на нашу базу. Поздно вечером на одном из двух постов началась перестрелка. Мы быстро заняли свои места распределённые согласно боевому расписанию. Но, как говорится, постреляли и разошлись. Без потерь и ранений. Утром, проверив опушку вдоль дороги, нашли только стрелянные гильзы. Получив отпор бандиты ушли. В тот раз мы даже не задействовали курсантов, так как стрельба была нечастой.
 
      Время летело, прошло ещё семь месяцев. Торжественно выпустив десятую партию курсантов и приняв одиннадцатую,  мы принялись обучать вновь прибывших. Если б мы знали, что эта партия окажется не просто партией, а партией с начинкой! После распределения спальных мест и обеда, начали занятия по изучению, разборке и сборке автоматов Калашникова. Надо сказать, что эти занятия проходили всегда с кучей разных курьёзов. То затвор уронит кто-то и соберёт без него, другой пружину не может вставить... Заставьте городского жителя выпрячь, а затем запрячь лошадь в телегу- примерно то же было и здесь. И сама первая хватка автомата многое говорит о человеке. Попали к нам четверо курсантов, делающих все упражнения как бы неуклюже, нарочно неуклюже. И они ненамного отличались своей внешностью от остальных. Более крупного сложения, манеры поведения и хватка автомата говорила о том, что они держали его не в первый раз. Ну бывает, может из дезертиров снова кто-нибудь устраивается на работу... Всё шло по накатанному, так как и должно было идти. Вот только червяк какой-то завёлся внутри, и не только у меня.
        Иногда поздним вечером, когда долго не мог уснуть, я выходил выкурить сигарету. Этот вечер выдался неприятный. Сверкали молнии, гремел гром, а дождя не было. Было безветренно, тихо и стояла такая духота, что заснуть было совершенно невозможно. Выкурив сигарету, я остался ещё посидеть  за столиком возле нашего с Аликом  дома. Благо подул ветерок, а гроза уже уходила вниз по реке, так и не полив нас дождём. Только далёкие раскаты грома напоминали о ней. Какая-то возня у казармы курсантов привлекла моё внимание. Уже стемнело и трудно было что либо разглядеть, стараясь не шуметь я вернулся в дом за оружием и прихватил с собой прибор ночного видения. Жесть, так он назывался у нас, здесь его называли шапкой. Танковый шлём с аккумулятором на затылке и небольшим биноклем спереди, опускавшимся на глаза. Толкнул заснувшего Алика, ему местная духота была привычна, и он спал. Приложив палец к губам я рукой сделал приглашающий жест, ещё раз приложив палец к губам. В прибор было видно, как четверо крупных людей тащили под  руки немного сопротивляющегося небольшого человека в сторону реки. Рядом незаметно залёг Алик
- Бьём поверх голов? - одними губами прошептал он
-Сначала предупредим _ ответил я- и две двойки слились в одну короткую очередь. Что тут началось! Сначала часовые, сориентировавшись  открыли беглый огонь в сторону уходивших. Затем ответные короткие очереди, гады ушли с автоматами. Бойцы полувзвода охраны веером разбегались из своих домов и вливались в перестрелку.  И беспорядочно мелькавшие тени курсантов без оружия. Бой был коротким, коменданты еще палили, а ответки уже не было. И тогда "считать мы стали раны, товарищей считать." Двое убитых и двое раненных среди курсантов. Один орал благим матом с простреленным бедром. Второй орать не мог, мычал и плевался кровью. Пуля пробила ему щёки, выбив по четыре зуба с каждой стороны. Остальное воинство курсантов разбежалось. И грех их винить, они были безоружные. Среди полувзвода комендантов - двое раненых. И похоже жить одному из них оставалось совсем недолго, пуля пробила лёгкое и он уже захлёбывался кровью." Командный состав" не пострадал. И мы, и Фидели  как-то смогли увернуться от пуль. А руки тряслись у всех четверых.

    Вызванное в начале боя по тревожной радиостанции подкрепление прибыло через четыре часа. Не торопились однако. Затем с рассветом приехали три бронетранспортёра и человек семьдесят местных армейцев. Тут же организовали поиск сбежавших бандитов и курсантов. Техники и людей уже хватало. Курсантов, в лесу, нашлось только восемь человек. Остальные благоразумно попрятались, или же смотались по домам. По дороге к реке, метрах в ста от леса, нашли два труппа беглецов и рядом с ними связанного и контуженного пленника. Вероятно отрикошетившая пуля ударила его точно в центр лба, похитители приняли его за убитого и бросили вместе с погибшими товарищами. Ещё один трупп беглеца нашли в полукилометре от кромки леса. Этого добил его же товарищ, в затылок, лица почти не осталось. Ранен он был в живот и, скорее всего, начал терять силы. Четвёртый ушёл, и это было нехорошо. Замок на складе оружия был вырван вместе с петлёй, ох и сила! там и с монтировкой нужно было бы попыхтеть. После долгих "личных разговоров," а точнее допросов и выяснения все обстоятельств нам, наконец, дали отдохнуть. Вроде только сомкнул глаза, присев на бревне, как услышал лепет на ломаном русском.
- Товарись, господина, жизнь, страсно. Я останься, я слузить тебе...
Спасённый от плена курсант стоял на коленях и обнимал мои ноги. Голова его была перевязана, в глазах блестели слёзы. От неожиданности я вскочил, грубо отбросив раненного.
- Они хотели этим человеком сытно поужинать,  эти четверо дикарей. - сказал мне Фидель второй.- Пристукнули немного, так чтобы мог сам идти, связали и потащили на речку готовить. Праздник у них какой-то. Мясо надо кушать, лучше всего человечину. Дикари.
- ни......чего себе....
- Оставь его при себе, Иван, он за тебя теперь умереть готов, но только честной смертью, а не в желудке у врага. Ему рассказали, что это ты увидел как его тащат на съедение и, что это ты первый начал стрелять. С армейцами я договорился.
- А откуда он знает русский?
- Отец его учился у вас, в Союзе
Так, ненадолго, у меня появился свой Пятница.
   
        Тревожная группа с прииска, вместе с пойманными курсантами,  бронетранспортерами и частью армейцев уехала. оставив с нами взвод. Через день к нам привезли тридцать рабочих, которые сразу же начали укреплять наш "редут." Чуть позже пригнали экскаватор.  Армейцы минировали пространство от леса до вала, чередуя его с рядами колючей проволоки. Копали окопы, строили блиндажи, работали все, включая и нашу четверку инструкторов. Работали как заведённые два дня.
- Граница недалеко- объяснил нам с Аликом Фидель-первый в перерыве. - здесь могут быть провокации, и никому до этого нет дела. Нет правильной границы по джунглям, нет постоянной охраны. И похоже, что что-то начинается... - Достроить укрепления нам не дали...
    
          Ранним утром третьего дня работ, когда работники и солдаты ещё досыпали последние минуты перед подъёмом, раздался противный полувой-полусвист. И земля в районе вала и "ворот" выходящих на дорогу вздыбилась и разлетелась комьями, пылью и осколками. Миномёты. Взрывы двух-трёх десятков мин слились в один, раздирающий перепонки, сплошной гул. Осколки, уже на излёте, сыпались в звенящей тишине. Из казарм выбегали полуодетые, но вооружённые люди. Причём тоже в такой же тишине. Один из Фиделей дернул меня за рукав и что-то прокричал, что- я не расслышал, он потянул меня туда, где только что прогремели взрывы. Следующий залп пришёлся по строениям двух казарм и столовой. Что было дальше- вспоминается с трудом. Мы бегали от одного места к другому, прыгали в окопы и падали в ямы, укрывались в разрушенных домишках и прятались в недостроенных блиндажах... Каким-то непонятным чудом у меня в руках оказались мой автомат и мешок с двумя  магазинами снаряженными мной ещё три дня назад. Наконец кошмар закончился. Постепенно я начал приходить в себя и понемногу начинал слышать. Выполз из окопа и огляделся. Наша точка больше не представляла из себя ничего. Все строения  были разрушены, половина из них горела. На земле неподвижно лежали убитые, корчились и кричали от боли раненные. Выжившие собирались у склада боеприпасов, там и оставалось немного, восемь цинковых ящиков патронов к калашам, пулемёт с десятком снаряженных лент в коробках и запасным стволом и ящик гранат РГД-5 с запалами. Быстро вскрыли четыре цинка, разобрали патроны и гранаты и бегом бросились занимать оборону в сторону дороги с прииска. Там уже прогремели два взрыва, а самые дальние мины были установлены на четырёхстах метрах от земляного вала.

       Потери у нас были ужасающие, из восьмидесяти человек только двадцать три смогли взять оружие. Правда местные не отличались героизмом, даже сравнительно легко раненые уже бежали в сторону реки. Фидель второй погиб, мина разорвалась в метре от него, Алик получил два осколка в спину, но неглубоко, на излёте. Я и Фидель первый каким-то чудом не пострадали. Выжил и даже не пострадал и мой Пятница. Лежал рядом со мной, временами смотрел на меня и скалился белыми зубами. Когда стали различимы перебежки  вражеских солдат, мы понемногу начали стрелять. В основном мазали, конечно, но это помогало сдерживать их, и перебежки сократились частотой и расстоянием.

         Это был мой первый бой, в котором я стрелял в живых людей. Пусть это были враги, но живые враги, и всё же я не испытывал к ним чувства жалости. После того, что они натворили на точке, а это был мой дом пусть и временный, я кипел от злости и равномерно посылал пули во врага. Двойками, как на стрельбище, в любые подозрительные складки местности, в кочки и редкие кустики... Этот бой я уже запомнил, стреляли мы и стреляли в нас. Я менял позиции, мой Пятница всегда оказывался рядом.  Перекрикивался с Аликом и Фиделем, проверяя живы ли они, и отвечал на их крики. Постепенно атака наших позиций ослабла, а потом вообще затихла. Из пяти раций неповрежденными у нас остались только две, одна выдавала сигнал SOS и была непригодна к разговорам. Вторая осталась от покойного Фиделя, он не успел вытащить её из дома и она сохранилась. Оставшийся в живых Фидель связался с прииском, что-то долго говорил с ними на португальском, затем рассказал нам.
- Там тоже воюют, но только стрелковым оружием и базуками. Миномётами не обстреливали, наверное не рискуют повредить прииск. Рабочие и половина солдат разбежались, два бронетранспортёра из трёх разбиты. Ждут подмогу. - Рация вновь что-то заговорила- На нас летят вертолёты, надо уходить, быстро!
До кромки леса, в сторону реки,- километр. Я умел быстро бегать, но тут, наверное, я побил все свои рекорды. Выскочив за полосу минных заграждений по дороге наша небольшая армия рассыпалась веером. Когда до леса оставалось метров триста, на месте нашей базы расцвёл огненный смерч. Даже на таком расстоянии мы почувствовали жар. Затем по нам ударили вертолётные пулемёты,  на самой кромке леса. Крупнокалиберные пули прошивали и валили небольшие деревья, вгрызались в мягкую землю, поднимая фонтаны пыли, и уносили жизни попавших на их путь людей. Этот кошмар длился недолго, но когда мы, выжившие, сошлись на дороге, нас осталось одиннадцать. Алика среди нас не было. Он добежал до леса и даже успел спрятаться за стволом дерева, но крупнокалиберной пуле не помеха ствол толщиной почти полметра.   Так он и полулежал за пробитым деревом, с пробитой пулей головой. Лица почти не было, так же и времени на похороны погибших.
      
           Даже эта  небольшая заминка обернулась новым боем и преследованием. Короткий бой стоил нам жизней ещё трёх человек.  Руководство группой взял на себя Фидель, теперь уже единственный. Только он мог общаться с местными и со мной. Вот же незадача, случись с ним что-либо и останусь я непонятым никем и непонимающим ничего.  Пятница хотя и знал несколько слов на русском, но приличном собеседником его никак не назовёшь. И всё же именно Пятница увёл нас от базы, правда с помощью Фиделя, так как он был местный и знал эти места не понаслышке.  Двое суток мы пробирались по джунглям вдоль реки к посёлку Пятницы. Местные ловили каких-то змей и ели их сырыми. Я не рисковал, и силы мои стремительно таяли. Иногда над нами кружил вертолёт, в это время мы прекращали движение и валились прямо в грязь.

               Я лежал на сырой земле, жара стоит такая, что будь я дома взял бы веник. Мой организм дал сбой, после почти двух суток недоедания, а точнее даже голода, жуткой  жары, сырости и кошмаров, я задремал. Но  даже сквозь вырубившее меня состояние я слышал как кто-то кого-то смачно поедал, и потом этот сытый организм сам служил пищей кому-то. И ещё этот равномерно неутихающий гул вертолета. Пусть гудит, я уже слился с грязью. Спать, спать... Приснились мне мелкие осколки прозрачного стекла, почему-то испачканные кровью. Вертолёт улетел. Мне удалось поспать полчаса, но и этот короткий сон немного освежил меня. Шли мы ещё около шести часов и наконец  вышли к большому поселению.
            Отец Пятницы оказался каким-то начальником в этом посёлке.  Немудрено, он же бывал в Союзе, а это считалось у них огромным отличием. На русском он говорил немного лучше Пятницы , но понять его было практически невозможно. В благодарность за спасённого сына он подарил мне штык-нож, красавец с длинным лезвием и обширным кровостоком. Отдарился я оставшейся у меня гранатой и магазином с патронами к автомату. Через три дня отдыха и празднования в нашу честь, мы в сопровождении двоих проводников отправились в город. Пятница с нами не пошёл, наверно отец его не отпустил. Шли шесть дней, по дороге, ни от кого не прячась. По прибытию в воинскую часть меня и Фиделя сразу отделили от остальных. Через несколько часов в часть приехали два чернокожих гражданина, один из которых говорил на русском, как на своём родном. Три дня мы разговаривались, писали бумаги, снова разговаривали и снова писали...В общем через трое суток нас с Фиделем увезли на стрельбище и мы продолжили  обучение местных военных. До окончания контракта оставался ещё месяц и нужно было его отработать. Остаётся добавить, что занимались мы не с новобранцами, а с опытными бойцами. Не спецназ конечно, но стреляли ребята неплохо. Как бы долго месяц не тянулся, но и он прошёл. Домой!

        Россия, дома! С аэропорта, на такси, сначала на рынок, узнать что либо об Ирине. Время вечернее, рынок уже закрывался и только продавцы и хозяева принимали товар и подсчитывали прибыль. Она стояла за столиком на котором днём лежал товар. Сейчас на нём стояла початая бутылка водки и лежала немудрёная закуска. Раскрасневшаяся Ирина смеялась и обнималась с каким-то кавказцем. Он нагло распускал руки, а ей, похоже, доставляло это удовольствие.  Я не стал на это смотреть и устраивать разборки. Домой, к родителям! Всё же соскучился по ним.

          Дверь открыла мама. Подарки, расспросы и надуманные ответы. Ужин с бутылкой русской водки... И снова, в который раз уже, сон про осколки стекла облитые кровью. Алмазы. Кровавые алмазы...