3. 3. Город единство взаимодействия социума и

3.3. Город – единство взаимодействия социума и Великой Триады

Монография: А.В. Миронов "Философия науки, техники и технологий"  разослана мною в библиотеки профильных Вузов, крупные городские и областные библиотеки. Ищите у себя в городе!!!!


Об авторе

Андрей Витальевич Миронов кандидат философских наук, доцент Кафедры философии естественных факультетов Философского факульет МГУ им. М.В. Ломоносова.

Сфера интересов: социальная философия науки, техники и технологий; этические проблемы техники и технологий (техноэтика); эволюция технократизма; философия архитектуры, философия почвоведения.
Результаты исследований отражены в ряде журнальных публикаций и  монографиях:

1. Миронов А.В. Введение в историю науки: математика, физика, химия, биология, геология: учебно-методическое пособие по курсу «Концепции современного естествознания». – М.: Институт открытого бизнес-образования. Научные труды, 2002 г. – 5,5. п.л.

2. Миронов А.В. Концепции современного естествознания: математика, физика, астрономия, химия, науки о Земле, биология, человек, синергетика (учебное пособие для юридических вузов). М.: Институт государства и права Российской академии наук, Академический правовой университет, 2003. – 13 п.л. ISBN 5-94073-050-7.

3. Миронов А.В. Технократизм – вектор развития глобализации. – М.: МАКС Пресс, 2009. – 131 с. – 8,3 п.л.

4. Миронов А.В. Философия архитектуры: Творчество Ле Корбюзье. – М.: МАКС Пресс, 2012. – 292 с. – 11,8 п.л. ISBN 978-5-317-03961-5.

5. Миронов А.В. Философия социо(техно)–природной системы: Монография. – М.: МАКС Пресс, 2013. – 192 с. – 8,5 п.л. ISBN 978-5-317-04350-6 (Есть свободно распространяемая электронная версия).

6.Миронов А.В. Философия науки, техники и технологий: Монография. – М.: МАКС Пресс, 2014. – 272 с.ISBN 978-5-317-04749-8 (Есть свободно распространяемая электронная версия).

7. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.1 - М.: МАКС Пресс, 2018. - 76 с. (Серия философского юмора).ISBN 978-5-317-05802-9.

8. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.2 - М.: МАКС Пресс, 2019. - 76 с. (Серия философского юмора).  ISBN 978-5-317-06109-8.
 
9. Миронов А.В. Лев Толстой (сказки из недр Ясной Поляны). Опус 1.3 - М.: МАКС Пресс, 2019. - 76 с. (Серия философского юмора). ISBN 978-5-317-06110-4.


Отзывы и предложения пишите автору, e-mail: avmmsu@yandex.ru

3.3. Город – единство взаимодействия социума и Великой Триады

Влияние элементов Великой Триады на общество я рассмотрю на примере одного из самых сложных и многогранных социо(техно)-био-геокомплексов, а именно города .

Можно сказать, что «город обладает особой технократической силой». В нем переплелись все стороны жизни людей. Его функционирование определяется коммуникациями, возникшими под влиянием технологий, а сама жизнь людей в максимальной степени зависит от технической реальности. Кажется, что здесь доминирует власть техники. Вульгарное бытие почти всегда определяет адекватное ему сознание, под-


187
;
чиняя его носителя проблемам транспорта, жилищно-коммунальных услуг и другим технологическим особенностям быта. Город вызывает «привыкание», устраняя потребность в природе, в личностном общении, в любви. Для горожан погода становится досадным недоразумением, своего рода песчинкой, попавшей в глаз. Из окон квартир, присутственных мест, сквозь лобовое стекло автомобиля, на экране телевизора, в необъятных просторах Интернета открывается нам мир во всем своем великолепии. Мы смотрим, вдыхаем его аромат, становимся соучастниками, держим руку на пульсе мировых событий. Город рождает миражи, и миллионы мотыльков летят на его рекламные акции.

Город существует, пока в нем остаются жители. Иллюзия исключительно техногенного бытия и превосходства технологий над человеком создана людьми, частью из них она сознательно поддерживается для одурманивания остальных.
И все же город существует, реально существует, и вырваться из него на зеленую травку, туда, где блестит солнышко, мы надолго не сможем. Город всерьез и надолго поработил нас, предписав ритмы и правила, описав круг общения. Аналогично, греясь у костра, в тесном кругу единоплеменников, древние люди следовали ритмам танца, подчинялись сменам времен года.
Город, как и пещера каменного века, не самодостаточное образование, его существование и развитие зависят от условий, находящихся не только в его пределах, но и расположенных далеко за ними. В городе сконцентрировано разнообразие взаимоотношений социума и технической реальности. Биологические и геологические части социо(техно)-природной системы максимально трансформированы. В городе, особенно в мегаполисе, воздействие технической реальности на социум обнажено и явлено в самом приглядном и неприглядном виде. Все плохое и хорошее становится доступным для изучения.


188
;
Первым техническим проявлением городской силы является его планировка. Она стихийно формировалась технологией. Ядром города выступала торговая площадь на перекрестке дорог или края моста (переправы). Это могла быть зона безопасности вокруг феодального замка или территория сакрального места, связанного с религией. Для множества городов Западной Европы зародышем планировки послужили военные лагеря римлян с продольно-поперечным расположением улиц. Эта планировка сохранялась веками и продолжает существовать в настоящее время. На основе этих примеров легко допустить, что техно-детерминизм существует.
Трудно понять, насколько он предписывает сохранять городскую планировку. Лондон и Москва после пожаров (1666 и 1812 гг. соответственно) были восстановлены в границах прежних улиц, что может быть рассмотрено как его всевластие. Но необходимо учитывать важнейшее социально-экономическое условие – владение землей. Изменение планировки вызвало бы серьезные трудности с перераспределением собственности. Аналогично сохранялись формы полей со Средних веков по наше время [73, pис. 32, 33 на c. 241]. Таким образом, экономические и юридические причины оказываются более действенными, чем предшествующие технические детерминанты. В тех случаях, когда политическая воля или социальные изменения происходят, перепланировка становится возможной и никакая техно-предопределенность не властна над человеческими решениями .

Человеческие решения могут предписывать техно-предопределенность. В первую очередь, это непосредствен-

189
;
ные правила эксплуатации, накладываемые технологиями на персонал. Вопросы психологии эксплуатации техники, создания комфортного интерфейса и прочие проблемы сопряжения техники и использующего ее человека выходят за рамки данного исследования. Во вторую очередь, это градостроительство и архитектура. От воздействия технологий относительно легко избавиться, достаточно поменять работу, и тотальное воздействие изменится на другое. Можно подождать появления нового поколения технологий, что в наше время происходит значительно быстрее, чем длится отпущенное нам земное время. В случае градостроительства и архитектуры ситуация несколько иная. Время городской планировки и время эксплуатации зданий по-прежнему превосходят человеческую жизнь. Хочешь избавиться от планировки города – переезжай в другой. Планировку квартиры или дома изменить в некоторых случаях невозможно. Ответственность архитектора за реализованный проект значительно выше, чем создателя иных форм техники и технологий. Заложенные изначально характеристики на многие десятилетия и столетия определят жизнь и предписывают некоторые формы поведения. Дороги предписывают пространственную мобильность горожанам. Это влияние будет не тотальным (возможны варианты движения), но тоталитарным (этих вариантов не много, единственный вариант является предпочтительным) . Человек как горожанин подчинен размерам бытия, в старости или при травме он обнаружит враждебное пространство, лишающее его пространствен-

190
;
ной мобильности . Благими намерениями мостится одна единственная дорога, все остальные строятся на основе разума и иных строительных материалов.

Проект города-столицы Бразилиа (Бразилия), созданный Л. Коста и О. Нимейером для южноамериканской страны, был создан для утверждения общества социальной справедливости. Городская планировка, широкие проспекты, жилище для всех слоев населения, правительственные задания – все было пронизано заботой о людях. Город спустя некоторое время оказался «безупречно структурированным пространством для идеальных воображаемых жителей, отождествляющих счастье с беспроблемной жизнью, поскольку в ней отсутствуют неоднозначные ситуации, нет необходимости делать выбор, не существует риска и шанса на приключение. Для всех остальных (за исключением политических функционеров и государственных служащих – А.М.), город оказался пространством, лишенным подлинной человечности – всего, что наполняет жизнь смыслом и ради чего стоит жить» [10, c. 67]. Наполняя ватманы линиями будущих проспектов, архитекторы исходили из того, что, если город будет пригоден для машины, то он будет удобен и для человека. В результате оказалось, что большинство жителей этой утопии живет в нищенских пригородах, в условиях более ужасных, чем в старых городах. Насыщенная маскарадами южноамериканская жизнь не бьет ключом на огромных пространствах площадей и проспектов.

«Концентрация людских масс создавала массовое общество с его специфической ментальностью. В городах раз-

191
;
растались массивы искусственного и преобразованного трудом окружения. И если по отношению к естественной природе человек оставался свободен, то «вторая природа», созданная им самим, заставляла подчиняться заложенным в ее структуру программам поведения и деятельности.

Следствием технизации жизни стало утверждение рационалистического мышления (это, конечно, на мой взгляд технократическое мышление – А.М.), в котором анализ преобладал над синтезом, осязаемая объективность и практическая целесообразность стали универсальными критериями, ставящими под сомнение правомерность субъективного и иррационального. Разумность и четкое функционирование техники позволяли надеяться, что используемые ею методы управления могут обеспечить и эффективное функционирование общества. В повседневном труде, рассчитанном на производственные операции и циклы, конечная цель становилась неосязаемой» [51, c. 8], – описал академик А.В. Иконников сложившуюся в градостроительстве и архитектуре ситуацию. В приведенной выше цитате необходимо уточнить еще раз, что технократизм в мышлении – это доведенный до абсурда рационализм. Именно поэтому совершаются ошибки в планировании, подвергается мелочной регламентации повседневная жизнь, а потребности человека подменяются списком функций или техническими устройствами, например автомобилями. Облагодетельствовать городское население архитектурным проектированием не удается. Это не рационализм, а его пародия.

Американская исследовательница проблем урбанизма Дж. Джекобс считает, что наилучшие результаты достигаются населением, отстаивающим свои интересы перед лицом агрессивного архитектурного и планировочного давления [43]. Именно попытка предписать горожанам однозначные условия бытия, игнорируя при этом их потребности, является технократизмом. Учет потребностей

192
;
и нахождение баланса между разнообразными и часто противоречивыми требованиями и есть рационализм.

В Средние века готика воплощала в камне идеалы высокой схоластики [121], и таким образом духовная сфера определяла направление технического развития, архитекторы планировали все более высокие шпили соборов. В свою очередь, здания (техника) устремляли дух к небесам, формируя образ Божьего храма. В готике прослеживается первоначально рациональная тенденция к созданию пространства, способного объединить всех верующих данного города. Но по мере увеличения численности жителей готические соборы начинают обрастать аркбутанами и контрфорсами. Прежняя рациональность переходит в технократизм: здания получаются неустойчивыми и возводятся в течение неопределенно долгого времени.
В России Средние века отмечены шатровыми церквями: развивается национальная архитектура. На севере возникает оригинальная архитектура каменных крепостей. В их строительстве зодчие умело используют ландшафт. Крепостные стены изгибаются, не вступая в противоречия с природой и обеспечивая максимальный оборонительный эффект. И в светской, и в церковной архитектуре созданы образцы национальных символов: Псковский и Казанский кремли, Изборская крепость, Собор Покрова Пресвятой Богородицы на рву (более известный как Храм Василия Блаженного), Церковь Вознесения в селе Коломенском и многие другие сооружения. Технократизм проявляется в слепом копировании западных образцов, необоснованных формах крепостных стен, возведенных итальянскими архитекторами по логике чертежа, но не по логике местности. Кремли в Москве, Туле, Коломне – образцы чуждого технократизма, а финансирование их строительства – проявление технократизма отечественного, власть имущего.
Итальянское Возрождение наряду с традицией Средних веков, направленной на подчинение техники духу человека,

193
;
создает альтернативное направление. Если в рамках первого создаются шедевры Брунеллески и Микеланджело, то второе направление представлено Антонио Филарете и другими подчинившими свой дух геометрии, а потом и технике. В их творчестве геометрия представляла красоту вне потребностей человека. Если для одних архитекторов (К. Рен) инженерия и математика помогала решать архитектурные проблемы, то для других (Ж. Эйфель) возможности техники представляли самостоятельную ценность.

В XIX веке технократизм наиболее ярко проявился в создании Г. Эйфелем башни, прославившей его имя. Не имея практического назначения, его творение позволяло наглядно ощутить возможности нового строительного материала (железа) и способности передовой инженерной мысли. Но связи с человеком в этом творении не было. Был гимн математике, даже духу ученого и инженера, вновь бросавшего вызов небесам, но не человеку. Инженерия ради демонстрации самой возможности инженерии обретает сакральный смысл.

В России такого технократизма не получилось. Была попытка В.Е. Татлина создать Башню Третьего Интернационала, но при своей утопичности она несла в себе помещения для библиотеки, т.е. имела практический смысл. Другая башня, воздвигнутая великим В.Г. Шуховым на Шаболовке в Москве, изначально возводилась как радиоантенна. Технократизм проявился чуть позже, в эпоху безудержной индустриализации, когда заводы строились, а каналы прорывались вопреки необходимости и функциональной целесообразности.

Яркими примерами воздействия технической реальности на дух в архитектуре прошедшего XX века стали направления футуризма, конструктивизма, функционализма и Hi-Tech. Не техническое ли ради себя самого начало доминировать? Похоже, что в области архитектуры, но и не только в ней, техническое развитие стало определять ду-


194
 
ховное, а духовное, в свою очередь, усиливать техническое. От небес дух устремился к технике.

Давным-давно строители Вавилонской башни бросили вызов небесам. Необходимые знания были, а технологии достигли совершенства, техника (рабы, веревки и рычаги) присутствовала в должном количестве. По мере возведения множились сопутствующие эффекты. Из-за грандиозности осуществляемых работ проектировщики отдельных участков перестали понимать друг друга. Выдвигаемые ими требования к зданию были несовместимы, но каждое было здравым и осмысленным в локальном масштабе. Один ратовал за инсоляцию помещений и проектировал ленточное остекление, другой, не зная об этом, считал, что этажом ниже расположена несущая стена, третий… Впрочем, и этого достаточно, если учесть, что и прорабы на стройке также перестали понимать друг друга. Один возводил стены, другой их ломал ради прокладки коммуникаций… Каменщики отличились мастерством и проворностью: на одном участке клали северный аккадский кирпич, а на другом южный шумерский, отличавшийся по габаритам. Кладка получалась неоднородной, зияли пустоты, образовывались нахлесты, часть бригад перевыполняла план, другая не выполняла. Недостатки оправдывались тем, что дело новое, неизведанное. Итог был закономерен и сохранен в архивах.

Ошибки были повторены спустя тысячелетия. «Вместе с промышленной революцией возникло и стало развиваться мировоззрение, ориентированное на технику, ее возможности и человеческую деятельность, связанную с ее использованием. Обращенное, прежде всего на производство, оно восприняло программно-рационалистический характер принципов эффективной организации труда. По мере развития промышленной революции от организации производства во все большей степени зависела жизнедеятельность общества во всех его проявлениях. Расширяло круг своих

195
 
притязаний и технократическое мировоззрение – после того как оно сформировалось в мечтах – сначала медленно и фрагментарно – создавались научные предпосылки, в XIX в. была осуществлена их реализация, далеко оставившая за собой все самые смелые мечты» [196, c. 119], – писал К. Ясперс. Формировался и особый слой людей, управляющих техномиром. Сложность и разнообразие решаемых в связи с этим проблем порождали убеждение в универсальности используемых рациональных методов.

В архитектуре также происходили серьезные изменения. «Техника вторгалась во все области жизни, включая быт и жилище; она создавала новый уровень комфортности – процесс, который с 1860-х гг. стал приводить к качественным изменениям. Технизация быта не ограничивалась использованием новых устройств – водопровода, канализации, центрального отопления, газовых плит. Принципы организации производства стали проецировать на организацию быта» [51, c. 200]. С началом промышленной революции техника (промышленное производство), а затем, с переходом в постиндустриальную стадию, «сумма технологий» сделали мощь человечества сопоставимой со многими геологическими процессами.

Выяснение «первичности» социума с индивидуумами или инструмента с наукой и технологиями уведет нас в дебри высокой степени абстракции, тем более обоснование первичности инструмента нуждается в допущении инопланетян, а это для философии противопоказано. Обращу внимание читателей на то, что несмотря на это возможны оба варианта описания, в которых антропный или технический фактор могут оказывать доминирующее воздействие. Но свободой воли обладает только человек. Ему принимать решения, с него и будет за них спрошено.

В отсутствии инопланетян человеческая деятельность протекает не в безвоздушном пространстве. Преобразовательная деятельность осуществляется в географиче-

196
;
ском ландшафте и соответствующих ему климатических условиях. Благодаря своим знаниям, технике и организации коллективного труда осуществляется преобразование ландшафта, использование его свойств в создании подконтрольного человеку СТБГ-комплекса.
Первоначально в философии ландшафт рассматривался как фактор влияния на социум [92; 110; 149]. Эта точка зрения подтверждена для древних обществ , но с развитием Великой Триады ландшафт стал формироваться искусственно (в городских комплексах это особенно заметно). При технократическом мышлении возник идеал – ландшафт, полностью сформированный человеком. Ле Корбюзье и другие предлагали разнообразные концепции технотворного города-сада или «Лучезарного города». В их представлениях, ландшафт был исключительно рукотворным: это была искусственная система, ничем не отличающаяся от садов Семирамиды, заменяющая природу ее имитацией, «идентичной» натуральной. Частным проявлением этого идеала стал дом с искусственным климатом и даже лишенный окон [216, p. 133]. Человек оказывался в полностью замкнутом пространстве, которое технократами выдается за подлинную природу и естественную среду обитания. Ле Корбюзье считал, что придуманная им система кондиционирования «точный воздух» полностью удовлетворит жителей. Нет нужды упоминать, что эта система игнорировала такую характеристику воздуха, как влажность и другие характеристики.


197
;
Решение проблем виделось архитекторами в создании рукотворного бытия и, как следствие этого, в преобразовании общественного сознания. «Архитектура или революция?» – вопрошал Ле Корбюзье, предлагая архитектуру как способ изменения жизни и поведения людей.
«Техника стала и новым источником метафор архитектурной формы. Более того, влияя на мироощущение и видение мира, она стала продуцировать новые ценности и идеальные модели» [51, c. 8], – писал об этом времени А.В. Иконников. В моду входил технократизм, не только предложенный Т. Вебленом как политическое движение, но и реально отражающий тенденцию общественного развития.

В середине ушедшего столетия утвердилось представление архитектора Л. Миса ван дер Роэ: «Какие блага мы производим и какими орудиями мы пользуемся – это вопросы, не имеющие значения в духовном плане. Как решается вопрос о сравнительных преимуществах небоскребов и низких домов, строить ли нам здания из стали и стекла – все это не важно с духовной точки зрения» [107, c. 374]. Сегодня пришло время опять считать актуальным вопрос о соотношении орудий, материалов, целей и духовной сферы.
Развитие городского транспорта внесло ряд существенных изменений в поведение людей, изменило пространственные и временные представления. Первоначальная динамика радовала глаз: сокращалось время движения, доступными становились все большие расстояния для включения в повседневную и производственную деятельность. С течением времени ситуация в городах стала меняться. Время пути начало неумолимо увеличиваться. При уровне автомобилизации 20-25 % населения наступает транспортный кризис, связанный с исчерпанием возможностей коммуникаций, увеличением пропускной способности за счет строительства новых развязок, расширения дорог и т.п., дающими краткосрочный эффект [163, c. 4]. Дальнейшее расширение транспортных артерий, помимо тех-

198
;
нической составляющей (новые дороги, развязки и т.п.), нуждается в философии развития: в прогнозах, стратегии развития, оптимизации существующего транспортного потока, учете социологических данных и т.д. Важное место в решении этой проблемы занимает изучение мнения местного населения.

В 50-е годы прошлого века в США была осуществлена программа строительства хайвэев – скоростных автомагистралей. Для удешевления строительства и в полном соответствии с принципами Ле Корбюзье о градостроительной хирургии [74] она была осуществлена на территориях бедных кварталов и дешевых, малопригодных в хозяйственном отношении землях. Теперь Америка пожинает последствия этого решения как экологического, так и социального характера. Дороги прокладывались по болотам, ручьям, влияющим на биоценозы и водостоки окружающих территорий. Игнорирование сложившихся биогеоценозов привело к нарушению стока вод, дальнейшему заболачиванию территорий и другим негативным эффектам. В социальном плане транспортные артерии жестко отделили бедные районы от остальной части города, зафиксировав социальное расслоение. Закономерными, но непредвиденными последствиями стали усиление пространственной сегрегации, рост количества заболеваний, увеличение числа суицидов, нарушений закона и широкое распространение наркомании [163, c. 11-13].

Иллюстрацию воздействия элементов Великой Триады на социум можно приводить до бесконечности, но архитектура и градостроительство интегрируют в себе все социальные, культурные, научные и технико-технологические элементы, наиболее явно представляя все многообразие частных взаимодействий.

199
;