Ведьмы сейчас не те

Денис Иванович в очередной раз проиграл и тасовал теперь колоду карт, а заодно поглядывал с некоторой завистью на Александра Сергеевича, который не расставался с пером и периодически почесывал им кучерявую макушку. Пушкину же тоже менее везло, дураком не оставался, но и выиграть у Гоголя не удавалось.
– Николай Васильевич, что-то вас давно никто не вызывал? Забыли может о вашем превосходстве над нечистой силой?
– Ой, не накаркайте, Денис Иванович! Я от прошлого похода в реальность чуть инфаркт не заработал. А сейчас? Представить страшно, в чем люди могут предстать перед тобой.
– Ну-ка! Ну-ка! Что это вас так-с напугало в последний раз? – Фонвизин перекатил в пальцах колоду и слегка дунул в сторону Пушкина.

Александр Сергеевич вальяжно покачивался на стуле и не смог не заметить движение в свою сторону от Дениса Ивановича, произнес с сарказмом, обращаясь к Гоголю:
– Видите, Николай Васильевич? Ваша школа, всякие ритуалы проводить, чтобы другому неудача передалась. Только что-то Денису Ивановичу не очень помогают ваши уроки.

Фонвизин покашлял в кулак.
– Что вы говорите, Александр Сергеевич! Это вы пиковую даму в ваших рОманах убили за тайну выигрыша. Ставки не помогают? – специально сделав акцент на букве «о» в слове «романов», а «р» при этом получилась по-французски мягкой, показав таким образом, что он лично, Пушкина писателем не считает.

– Вы просто молоды, Александр! Но скажу я вам, батенька, везет. Наталья у вас не дама, а цветок. В мои годы меня окружали одни ведьмы. – Гоголь огляделся по сторонам, будто эти женщины и сейчас его окружают.

Денис Иванович в момент диалогов раздал карты, спрятав одного туза в рукав, но продолжал отвлекать Гоголя, который на протяжении уже какой игры выигрывал.
– И все-таки, что у вас там такое произошло, Николай Васильевич?
– У меня шестерка-козырь. Я хожу. – воскликнул Пушкин и подкинул Фонвизину сразу две десятки. Пока Денис Иванович раздумывал взять или покрыть единственным козырем, Гоголь еще подкинул десятку и улыбнулся.
– Это сейчас я легко вспоминаю, а тогда, хоть самому бабу с рогами ищи. То девушки вызывали, в длинных полупрозрачных рубахах, в бане при свечах. Приходишь на их «Гоголь, приди!» и любуешься ими, попугаешь маленько, чтобы от страха описались. Разгонишь, только попы с пятками сверкают. А в прошлый раз? Зовут! Три леопердовые. – Николай Васильевич покачал головой с осуждением и пошел восьмеркой пик в сторону Пушкина.

– Каких-каких? – спросил Александр Сергеевич и почесал пером в ухе.
– В каких-то леопардовых штанах в обтяг, Волосы, во! – Гоголь растопырил пальцы и поднял свои длинные волосы вверх.

– Дыбом? Ну вам же не привыкать, Николай Васильевич. У вас один Вий чего стоит. – рассмеялся Фонвизин и изобразил, причитая. – Поднимите мне веки!
– Мой Вий, по сравнению с этими, маленький Тузик. Больше того скажу, это была не баня, даже не сауна.
– Что? – вопрос был задан одновременно Александром Сергеевичем и Денисом Ивановичем, что получилось очень громко. Гоголь вздрогнул и произнес:
– Что-что! Какой-то лагерь. Палата номер шесть. Пионерки какие-то. Даже не испугались. А вопросы задавались, вместо «кто суженый-ряженый», встречался ли Петька Барсуков с Ленкой Гадюкиной из второго отряда.

– И? Встречался? – Фонвизин наблюдая за происходящим, понял, что опять проигрывает и теперь нужно было как-то туза из рукава вытащить. Отвлечь разговорами получалось, Пушкин смотрел на Николая Васильевича и явно представлял те пересказываемые события великим драматургом.
– Откуда я ж знаю. Ну сказал я там, типа, что Барсукову не до девочек. А они сразу спорить между собой, синий он или на золото метит. Я и сбежал.

Александр Сергеевич положил перед Фонвизином короля, Гоголь еще двух подкинул, и в ожидании, когда Денис Иванович возьмет карты или покроет, вздохнул.
– А я уж и забыл, когда меня вызывали. Только на книгу, сижу как идиот дую на нее, а девки за ленту на ножницы привязали и ждут. Лучше бы пошли валенки через забор покидали.

Фонвизин, вытащив три туза из своего карточного веера, шлепнул на стол поверх королей и захлопал в ладоши.
– Ах, наконец-то! Не все так потеряно в этом времени, друзья мои.
– Когда-то должно было и вам повезти, Денис Иванович. Но, кому нужен ваш Недоросль, поэтому вопросы вам глупые девицы и не задают. Дайте пожму вам руку. – Александр Сергеевич протянул кисть Фонвизину.

В этот момент в зале прозвучал женский голос:
– Николай Васильевич, кажется о вас вспомнили. Координаты передаю, уже час зовут, но как-то размыто. Извините, не сразу уловили, что вас. А вы, Денис Иванович, мухлюете, разве можно. Ай-ай!

Голос растворился в пространстве, Фонвизин даже не успел пожать Пушкину руку, а Гоголь с довольным видом поднялся со стула.
– Не забыли они меня, Александр Сергеевич! Ни пуха, ни пера, пожелайте.
– Ни пуха. – Денис Иванович произнес быстро, в надежде, что Гоголь сейчас уйдет и никто не станет докапываться до инцидента с мухлежом.
– Перо я себе оставлю. – это уже Пушкин.

***
Две девицы в джинсах, у одной из которых через дыры в штанинах просвечивались смуглые красивые ноги, сидели перед монитором ноутбука.
– Смотри, новый видос у Гоголя вышел. Крутой чувак.   
– Блин, почему он не отвечает. Я ему уже десять приглашений отправила. – с сожалением причитала та, что со стрижкой под «ежика».
– Да ладно, не парься. Ответит еще. Ты заколебала со своей влюбленностью.
– Гоголь, ну приди. Приди. Пожалуйста! – продолжала шептать «ежик».

В этот момент в ноутбуке щелкнуло и на экране отобразился Николай Васильевич Гоголь собственной персоной.
– Звали, дамочки?

Девчонки опешили от неожиданности.
– Вы кто?
– Кого звали, того и представляю. – Николай Васильевич тряхнул челкой и почесал подбородок.
– А где он сам? Вы его директор? Сам струсил отвечать? – девушка-«ёжик» вызывающе закинула ногу на ногу и сложила на груди руки замком.
– Какой еще директор? Вы вопросы задавать собираетесь или как?
– Вы вначале представьтесь, дядя! Вопросы он захотел.

– Гоголь Николай Васильевич, родился восемнадцатого марта одна тысяча восемьдесят девятого, умер четвертого марта в одна тысяча восемьсот пятьдесят втором. Писатель. Драматург.

Девчонки переглянулись между собой.
– Вот заливает.
– Может это шутка какая?

«Ёжик» вытащила из ящика стола фотокарточку и показала в экран, пришедшему Николаю Васильевичу.
– Вы, дяденька, на Гоголя совсем не похожи. Вот он как выглядит. Уйдите с эфира.

Николай Васильевич осмотрел обстановку. На кресле спал черный лохматый кот. На представленной фотографии был изображен в белом костюме и в шляпе молодой человек, который совсем на него, Гоголя, не похож.
С сожалением, что «ведьмы сейчас не те» и духов вызывать разучились, а на женихов не гадают, а ведут охоту, отправился доигрывать партию с Александром Сергеевичем Пушкиным и Денисом Ивановичем Фонвизиным.

Что может быть важнее тех, кому ты нужен, пусть и просто поиграть в карты.