Рассказы о войне ветерана 301

                В ТЫЛУ ВРАГА
                (записки партизана)

                Повесть.
                Автор Иван Шумилов.

Иван Леонтьевич Шумилов(1919-1981), русский советский писатель-фронтовик,
командир партизанского отряда «Сибиряк» в Белоруссии.

Продолжение 9 повести.
Продолжение 8 http://www.proza.ru/2020/02/28/831

                ПАРТИЗАНЫ НАЧАЛИ ДИВЕРСИОННУЮ ВОЙНУ

  «Почти с первого дня войны мы ничего не знали о том, что делается на фронтах, как живёт родная страна за фронтовой линией. Сообщения немецких газет мы не могли принимать всерьёз. Слухи, ходившие вокруг нас, были самыми противоречивыми и часто не вязались со здравым смыслом. Достать исправный радиоприёмник до сих пор не удалось. Попадались испорченные, мы их кропотливо и подолгу ремонтировали, но ничего не добивались. В конце концов наш радиолюбитель Олег безнадёжно махнул рукой и больше к ним не подходил. И вот завтра мы не только услышим Москву, но увидим людей, прилетевших оттуда, будем разговаривать с ними! Назавтра на одном из хуторов мы встретились с десантниками. Они были в гражданских костюмах, только командир в полной военной форме.
– Старший лейтенант Цыганков, – отрекомендовался он.

  С интересом смотрим на людей с Большой земли. Нам были в диковинку и их новые автоматы ППШ, и финки, и «лимонки». Но ещё больше нас интересовали рассказы Цыганкова.
– Зимой немцев стукнули по-русски под Москвой. Бежали, как осатанелые. Наша конница едва за ними поспевала. Отогнали на триста километров... Великая победа!
Рассказывал он о танках, орудиях, самолётах, – безостановочно идущих к фронту, о женщинах, юношах и девочках, работающих на заводах и фабриках. Его рассказы восхищали нас, вливали новые силы.

  После долгой беседы десантники повели нас в свой лагерь. Цыганков, правда, отказался взять всю нашу «делегацию» из десятка человек, а пригласил только капитана Яценко и трёх партизан(в числе которых оказался и я). Шли долго. Цыганков с компасом в руках вёл нас по азимуту. Когда подходили к
какому-нибудь отмеченному дереву, азимут менялся.
– Однако, вас не только немцу, но и своим не найти.
– Так надо. Рация у нас – самая дорогая вещь. Без неё мы не вояки.
Наконец подходим к белой палатке, сшитой из парашютов.
– А я ведь обманывал вас, что слушал Москву, – шепчет мне на ухо Чубчик. – Цыганков не водил нас сюда.
– Это я сейчас и без тебя вижу.

  В палатке перезнакомились со всеми десантниками. Стреляли из бесшумной винтовки, опробовали термитный Шарик. Потом радист Костя, сообразив, чего мы ещё ждём, включил Москву. Мы с Яценко припали к наушникам. Другие жадно смотрели на нас, дожидаясь своей очереди. Из столицы передавали концерт – лёгкий, весёлый. И спокойная уверенность родной страны в своих силах передалась каждому из нас.
Уходили мы от десантников в непередаваемо радостном, приподнятом настроении. Было такое чувство, словно за плечами выросли крылья. А вскоре, вооружённые толом и электро-батарейками, мы шли к железной дороге подрывать эшелон. Началась наша диверсионная работа. С группой Цыганкова у нас установилась прочная боевая дружба. Через немного дней старший лейтенант дал нам несколько килограммов тола для подрыва двух железнодорожных составов.

  Самое слово «диверсант», которое раньше воспринималось только применительно к врагу и потому вызывало отвращение, теперь приобрело новый значительный смысл. Диверсант во вражьем тылу – что может быть почётнее этого? Он должен быть хитёр и осторожен, смел и решителен. Требуется от него и ещё одно качество – исключительное хладнокровие при работе со взрывчатыми веществами. Обо всём этом рассказывал Цыганков, провожая нас на первую диверсию. Теперь у моих товарищей то и дело срывается с губ «диверсия», «диверсант», «взрыв», «крушение». Полюбились эти слова.

  На первую диверсию вышли две группы по пять человек. Одной руководил Яценко(с ним был и я), другой – Николай Кулаков. Когда мы вернулись с задания, Кулаков со своими бойцами был уже в лагере. Чубчик с чувством рассказывал мне о своём первом взрыве:
– И вот подходим мы к железной дороге. Скоро рассвет. Немного подождали, слышим – эшелон стучит. Мы с Кулаковым скорей на полотно. Грунт твёрдый. Кинжалом подкапываем под рельсом ямку для рапиды. Вдруг два немца идут – проверяют дорогу. Спрятались мы за насыпь. Не заметили, прошли. Разговаривают громко, страх отгоняют. А поезд уж совсем близко – кажется, вот-вот подойдёт. Я тороплю Кулакова, а он и ухом не ведёт. Тихонько, вежливенько настраивает рапиду, провода проверяет, в батарейке копается. Будто не на полотне сидит, а в классе, подрывное дело изучает. Пень – не человек! Я даже рассердился. И чуть мы успели отбежать от насыпи, как эшелон наскочил на заряд. Вот было шуму! Грохот, вой, крики... Состав был пассажирский – воинский эшелон. Уцелевшие фрицы минут через десять опамятовались и открыли стрельбу. Жарят по лесу из пушек, из пулемётов. А мы как раз отошли не в лес, а в поле».

   Продолжение повести в следующей публикации.