Пылающий холод

Старая звезда должна была скоро умереть, и её скромное семейство замерло в ожидании своего закономерного конца.

Это была самая обычная планетарная система: звезда – жёлтый карлик, горсть вращающихся вокруг неё планет да тучи пыли между ними. Пока что здесь царило спокойствие и умиротворение, а Солнце ласково грело и освещало своих подопечных. На одной из крохотных каменистых планеток даже теплилась жизнь, но ей суждено было сгореть в апокалиптическом пожаре, угольки которого начинали тлеть в ядре звезды. Теперь система зловеще замерла, ожидая, что же произойдёт дальше.

Сначала появились незначительные перемены в светимости Солнца и столь же невзрачное повышение температуры, а потом эти показатели медленно и неуклонно поползли вверх. И так тянулись миллионы лет. В повисшей тишине слышалось жуткое шипение, от которого задрожали все планеты.

И вот однажды накаляющееся до предела светило покрылось множеством пятен, а его магнитное поле закишело протуберанцами – бушующие огненные вихри стали сильнее, чем когда-либо, они неистовствовали, и корона Солнца просто померкла на их фоне. С такой силой догорал лёгкий водород в термоядерной топке звезды, она будто понимала, что отживает последние годы, и яростно противилась этому, пыталась избавиться от энергии, чтобы остыть. Солнце словно чихало и кашляло, подкошенное лихорадкой, и заражало юную цветущую Землю, которая затряслась от жара, но аккуратно, боясь стряхнуть обитающих на ней микробов.

Затем, спустя мизерное по меркам космоса время, паззл сложился: вместо пятен и протуберанцев получился самый настоящий солнечный ураган. Плазменные потоки в мгновение ока стали фонтанами, расплескавшими пылающий газ по межпланетному пространству. Звезда яростно сбросила с себя самые огромные языки пламени, которые расползлись по всей системе. Меркурий и Венера были опалены мгновенно, но их испечённые каменистые лики даже не почувствовали, как по ним, словно наждак, прошёлся поток огня. Куда страшнее было то, что на защиту Земли от космического пожара встало лишь хлипкое магнитное поле да тонкая атмосфера. Небо запылало, когда солнечный тайфун на ходу врезался в магнитный щит планеты и практически смял её. Пожар заставил Землю вспыхнуть, а жизнь забилась на раскаляющейся сковородке. Но это была лишь прелюдия.

Кошмар только начинался: голодные протуберанцы, жадно ощерившись, вылетали из солнечной короны снова и снова, рыская по космосу. Продолжало утекать сыпучее, как песок, время, и Солнце уже ощутимо набухло – в его недрах полностью иссяк водород, его главный источник энергии, своеобразный «газ», и теперь горели аварийные запасы гелия – совсем небольшие, чуть более тяжёлые (такая «солнечная нефть») и кое-как поддерживающие в старой звезде жизнь. Звезда начала надуваться: она чахла, и её могучее притяжение с трудом удерживало её в целости, а планеты – на своих местах. Для планет лёгкое ослабление сдерживающих их цепей было всё равно что тёплый ветерок в июньскую жару, но они, как могли, пустились в бегство. Убегающая Земля будто застыла, с готовностью принимая свою участь. Верная бледноликая спутница Луна, неотступно следовавшая за планетой-хозяйкой, в какой-то момент в слезах бросилась к ней в объятия и разлетелась на мириады осколков, которые тоскливо покружили вокруг Земли, а потом просыпались на неё огненным дождём. А звезда раздувалась, подобно воздушному шарику, и точно также должна была в итоге расшириться до предела. Сначала она стала оранжевой, как спелый апельсин, потом начала краснеть, будто отворялись врата в ад. Это уже было не Солнце – в центре системы бушевал умирающий голодный огненный гигант, а извергаемые им штормы давно сожгли астероиды и прочую пыль. Близлежащие планеты дрожали в ужасе, понимая, что пришёл их конец. Разве что Марс как-то снисходительно-улыбчиво глядел на пухнущее светило, да Юпитер насмешливо кружил по своей орбите, окружённый свитой верных спутников. А уж другим газовым гигантам до смерти Солнца не было никакого дела – и так слишком мало тепла им доставалось, с них не убудет.

Наступил тот день, когда мать-светило пожрало своё чадо – Меркурий. Он всё так же быстро вертелся вокруг звезды, но конец его был неизбежен. Крохотная планетка сначала накалилась добела в пышной атмосфере Солнца, а потом с немым воплем растворилась в его клокочущей поверхности. Звезда проглотила его и не заметила. Тем временем зелёная Земля пустела: небо будто стало багровым от крови гаснущей жизни, а океаны исчезали, не в силах перенести столь чудовищную температуру.

Потом этот мир покинула кипящая Венера, но её смерть выглядела намного эффектнее. Падая на звезду, она теряла свою густую атмосферу. Вспыхивающие газы развевались позади неё, как кометный хвост, а расплавившийся лик планеты озарило выражение ужаса и отчаяния. Потом всё вспыхнуло, и наступило затишье. А ненасытный гигант даже не подавился.

Пришла очередь Земли, она приближалась всё быстрее и быстрее, поверхность её давно стала океаном магмы, как в самом начале её существования. Солнце окончательно стало красным гигантом, и теперь дуновение адского пекла непрестанно облизывало Землю, заносчиво глядящую на кошмарное небесное тело, пытающееся спалить её дотла. Гелий прогорел, и его место занял тяжёлый углерод, «солнечный уголь», который давал лишь мимолётную мощную вспышку. Но даже когда Земля стала ближе Меркурия, Солнце так и не добралось до неё, в бешенстве поливая планету раскалённым газом. И теперь некогда цветущая Земля с истерическим предсмертным хохотом витала возле светила. Так она выглядела: опалённая пустыня из расплавленных камней, над которой горделиво висит огромная красная звезда – заслонившая полнеба, адски горячая от ярости, но всё же постепенно меркнущая от старости.

А между тем топливо в ядре звезды окончательно закончилось, и ей оставалось лишь выплёскивать в пространство раскалённый газ, пока туда же не отправились и его внешние слои. Красный гигант преобразился в Новую: по всей системе расплескались яркие светящиеся краски, украшающие чёрное космическое полотно. Облако звёздного газа – планетарная туманность – ещё очень-очень долго освещало мрачную умирающую систему, сдерживая голодную крадущуюся тьму, а в его центре догорал последний уголёк, остаток термоядерного котла светила – белый карлик.

Но как бы эффектно не погибало Солнце, конец его был спокойным, тихим и донельзя мрачным: туманность рассеялась и погасла, а белый карлик почернел и потух, и теперь тьма окончательно пожрала останки некогда процветавшей Солнечной империи. Не было больше звезды, не было цветущей Земли, лишь парочка каменистых планет да семейство газовых гигантов метались в густом мраке, постепенно холодеющие и до самого своего конца обречённые на кошмарное и безысходное пребывание во тьме.
 
Но гибель одной звезды и её семейства осталась незамеченной на фоне более знаменательных событий: в это время галактику Млечный Путь медленно, не торопясь, пожирала огромная Туманность Андромеды. Три чёрные дыры в ядрах галактик хищно завертелись в демоническом танце, спрятавшись за вуалью из звёздной пыли и старых звёзд, а молодые звёзды кружили свои хаотические хороводы, из которых в итоге должен был сложиться новый порядок. И на фоне этих свершений вселенского масштаба такая трагедия, как смерть Солнца, не значила ровным счётом ничего.

И ничего не значил скорбный плач опалённой адским огнём умирающей Земли, ядро которой остывало, не способное больше сдерживать натиск всепроникающего вселенского холода.