Плавучая казарма

     Подготовка к предварительным испытаниям комплектов защитных изолирующих морских КЗИМ находилась в самом разгаре, когда выяснилось, что на испытания в Североморск поедут только двое сотрудников вместо запланированных четырех. Этими товарищами оказались две женщины – я и младший научный сотрудник нашего проектного бюро Пичугина Ольга Ивановна.
     За полярный круг в неизведанные просторы Кольского полуострова, омываемого водами Баренцева и Белого морей, мы ехали впервые. Кольский полуостров расположен на крайнем севере России. Почти вся территория расположена за Северным полярным кругом. Рельеф Кольского полуострова представляет собой впадины, террасы, горы, плато. Горные массивы полуострова возвышаются над уровнем моря на более чем 800 метров. Равнины Кольского полуострова занимают болота и многочисленные озера.
На полуострове расположены пункты базирования Северного флота России – Североморск и Гремиха, а Североморск является штабом Северного флота.
     Лето было в самом разгаре, поэтому, кроме ветровок и легких шерстяных кофточек, нам в эти июльские дни и в голову не пришло взять что-нибудь более существенное на непредвиденный случай.
    В Москве два крепких помощника в лице сотрудников испытателей помогли нам загрузиться в скорый поезд, так как везли мы тридцать комплектов КЗИМ, весом полтора килограмма каждый, а в Североморске встретили два астеничных офицера в белых перчатках с зонтами, так как шел дождь.
Дорога в дождь – это к счастью, твердила Ольга Ивановна. Отправляться в дальнюю дорогу в дождь, который пошел неожиданно, – к удачному пути. Считалось, что дождь – небесная вода, смывающая все болезни и печали. С языческих времен сохранилось и восприятие дождя как небесного молока, кормящего землю и все на ней растущее.
Офицеры в белых перчатках очень удивились, обнаружив два огромных баула, по двадцать килограммов каждый. Мы не сразу поняли, что белые перчатки рассчитаны на двух дам из Москвы, а не для перетаскивания тяжелых баулов. Дело замешкалось, мы дружно с Ольгой вытащили сначала один мешок, а потом и другой, на глазах у переминавшихся с ноги на ногу красавцев в погонах. Их неподвижные фигуры продолжали маячить на перроне. Легкое недовольство придавало взорам оттенок равнодушия. Когда выяснилось, что тащить груз придется далеко, так как ожидающая нас машина находилась на приличном расстоянии от перрона вокзала, один из офицеров ушел вдаль и вскоре возвратился в компании хилого матросика, впоследствии оказавшегося шофером. В конце концов, мы погрузились и, благополучно миновав два контрольно-пропускных пункта, прибыли на место проведения испытаний.
Этим самым местом являлась Губа Андреева, расположенная в пяти километрах от города Заозерска и считавшаяся одним из самых крупных объектов Северного флота по хранению РАО и ОЯТ. Хранилище представляет из себя техническую базу, расположенную на берегу залива Западная Лица. Оно состоит из: двух пирсов, стационарного причала, пункта санитарной обработки, хранилища бассейнового типа – здание №5 для хранения ОЯТ (с 1989 года не используется), три 1000-кубовые ёмкости сухого типа для хранения ОЯТ, береговой кран грузоподъёмностью 40 тонн, открытой площадки для хранения контейнеров с ОЯТ, контрольно-пропускного пункта, и других технических строений. К другим техническим строениям можно отнести старую двухъярусную плавучую казарму финской постройки, где нам предстояло провести две недели и за это время выполнить наше задание на высоком научно-техническом уровне.
     Первые впечатления от хранилища отработанного ядерного топлива со мной останутся на всю жизнь. «Подобного кошмара я не видел в жизни никогда и не представлял, что такое может быть. Представьте себе огромное здание без окон, окрашенное в чёрный цвет, стоящее на скале среди сопок» – цитата из воспоминаний офицера-подводника, а дальше добавляю я: внутри здания клоками и сталактитами свешиваются дезактивационные пленки; на протяжении приблизительно пятидесяти метров, на кронштейнах, в водной среде висят отработанные тепловыделяющие элементы (ТВЭЛЫ) атомных подводных лодок. Пейзаж примерно такой, как в американских фильмах ужасов эпохи Великой депрессии.
     Нам выдали ключи от каюты и туалета, и объяснили, что всё обязательно запирается: вошел, повернул ключ, вышел, повернул еще раз. Работа закипела. Мы влились в ритм и расписание военно-морского флота. Утром нас привозил к катеру автобус, катер пересекал бухту и причаливал в плавказарме, а вечером все происходило в обратном порядке. Нужно заметить, что наличие на плавбазе женщин, да еще из Москвы, вызывало огромный интерес офицерского и неофицерского состава. Беспрерывно кто-то ошибался дверью, нам приносили пирожки, конфеты, кофе и так далее, при этом душещипательные беседы «об жизни» не прекращались в течение всего рабочего дня. Через три дня мы знали всю личную жизнь всего экипажа в подробностях: кто с кем разошелся и сошелся, кто как служит, а кто – не служит вообще. Честно говоря, это было для меня открытием. Теперь я точно знаю, что болтушки и сплетницы совсем не женщины, а...  Ну, об этом – после.
     Первый поход в защитных костюмах в радиоактивную зону для описания условий труда, в данном случае – службы, моряков закончился весьма непредсказуемо. При выходе из хранилища все участники проверяются на радиоактивное загрязнение – наступают на установку типа КРАБ, на которой высвечивается, где есть на человеке радиоактивные загрязнения, подошвы, руки, голова, и т.д. Мне повезло: голова моя была  «чиста». Учитывая, что мои волосы достигали ровно до копчика, мыть их представлялось очень проблематично. Все остальное было в радиации.
«Вы – дамы, идите первыми, а мы подождем», – скомандовал наш командир, и восемь матросиков замерли в ожидании. Мы шагнули в душевую комнату.
Здесь стоит заметить, что июльская погода на побережье Кольского полуострова в этот день напоминала конец ноября в Подмосковье. Кружащиеся снежинки переходили в холодные капли дождя, а ветер понижал температуру на 5-7 градусов. Командир крикнул нам вслед: «Девчонки, забыл сказать, горячую воду вчера отключили!»
Как хорошо, что никто не видел, как мы с Ольгой Ивановной на счет «три» разом вошли под ледяной душ и молниеносно выскочили, как ошпаренные кошки с воплем «Мяу!» Крупная дрожь била наши молодые тела, зубы звенели, но мы твердо знали, за нами ребята, в радиационной грязи ждут своей очереди.
Ледяной душ закончился рюмкой разведенного спирта в каюте командира и никто не удивился, что не заболел, не чихал, ни кашлял и насморком не страдал.
     После завершения проверки надежности костюмов, определения уровня их защиты, мы приступила к оформлению документов.
     И вот однажды, когда мы закончили писать протоколы и заключения, освободились пораньше и маялись от безделья целый час, выйдя на палубу,  мимо нас, проявляя огромный интерес к слабому полу, строевым шагом прошел капитан второго ранга.
Возвращаясь на палубу, он игриво предложил подбросить нас на материк, так как он на СВОЁМ катере и ему расписание ДЛЯ ВСЕХ абсолютно «по барабану». Мы с радостью согласились. «На сборы пять минут!» – скомандовал капитан. Мы мигом собрали сумки и вылетели на палубу.
«Пошли!» – весело рыкнул капитан и пошел куда-то в сторону. Я искала глазами катер и ничего не видела вокруг.
«Да вот же он!» – воскликнул военный, и мы увидели крошечный катерок, который болтался где-то на уровне волн Андреевской губы. Отступать было поздно. Мы спрыгнули с помощью матросов на палубу катерка, и он тут же отчалил.
     Дальнейшие события разворачивались молниеносно. На палубе катера сидел огромный черный ДОГ, лучший друг хозяина. Дог хорошо и спокойно реагировал только на морскую форму, а всякие там платочки и юбки не переносил на дух. Чтобы дог не сожрал москвичек, его заперли в каюте, а мы остались на палубе, и катерок пошел правым галсом через бухту на огромной скорости. Снежинки вперемешку с ветром забивались за шиворот, и через пятнадцать минут к причалу на материке подошел катер с двумя замороженными курицами сизого цвета с малоподвижными конечностями от холода. Но это было еще не всё. Бортик причала колебался перед моим носом, и закинуть ногу в юбке на палубу причала я, естественно, никак не могла. Катер в прибрежном дрейфе ходил ходуном, волны швыряли его то в верх, то вниз.
Мы с Ольгой, подхваченные спереди проходящими матросиками и подталкиваемые сзади капитаном, с горем пополам выползли на берег, ободрав до крови коленки. Катер улетел, а мы с трудом поняли, что автобус до города, придет только к общему катеру через час, и добраться до гостиницы раньше мы не сможем.
Из причалившего, через час, катера вышли подружившиеся с нами, за время работы, моряки и с пренебрежением процедили сквозь зубы: «Ну как добрались пораньше? Предатели!». Погрузились в автобус в полном молчании, никто не шутил и с интересом рассматривали наши рваные колготки и ободранные коленки. Вот такая песня!
Посмеялись над собой мы уже в гостинице!