Часть 6 Аленка

Глава 1

  Алене Измайловой исполнилось 16 лет. Темноволосая стройная девушка с длинными ресницами, огромными зелеными глазами нравилась многим в округе. Ни один молодой человек не отказался бы завести с ней дружбу с серьезными намерениями. Проблема – ее брат. Перспектива сломанной челюсти или ребер, или других частей тела отпугивала всех женихов без исключения.
   Лена не ходила ни в гости, ни на танцы – брат не разрешал. По его мнению, все молодые люди собирались влезть сестре под подол, а потом бросить. Лучше сидеть дома, читать умную книжку, что, собственно, она и делала. Если же Алена и выходила на два-три мероприятия в год (в основном школьные), то только благодаря Анне. Анна как-то поинтересовалась у мужа, где находится ближайший женский монастырь. На удивленный взгляд мужа заметила, что там, по его желанию, будет жить его сестра.
- Ничего подобного, - спокойно ответил Володя, - но я считаю, что сначала надо чего-то добиться в жизни, а потом шашни заводить.
- Пример для подражания, разумеется, ты.
Володя промолчал. Анна возмутилась:
- По-твоему, наш брак – последствие шашен?
- Ань, не передергивай, пожалуйста.
Но Анна долго не могла успокоиться. Она не стала больше поднимать эту тему, однако внутренне отстранилась от мужа. Володя сразу же почувствовал ее холодность, понял, что незаслуженно обидел жену. Решив искупить свою вину (букеты роз на протяжении нескольких недель, ужины при свечах, поездки в театры, интимные уединения), ослабил внимание за сестрой, что дало возможность той вздохнуть спокойно и встретить его.

  Аленка возвращалась домой, неторопливо, размеренно шлепая босыми ногами по лужам. В одной руке у нее болтались босоножки, в другой – сумочка. Ей было весело. Она не замечала, что вымокла до нитки. Победа, пусть пока лишь в конкурсе, окрыляла. Почти счастливая, она щурилась от солнца, вышедшего после дождя. Остановилась, поднесла руку козырьком ко лбу, чтобы лучше рассмотреть радугу, пролегающую через все небо. Рассмеялась неизвестно почему.
- Девушка.
Ее окликнул военный у машины. Он не мог проехать мимо красавицы, улыбающейся солнцу.
- Здравствуйте, - Аленка не повернула головы.
Военный подошел к ней и стал рассматривать ту же картину, что и она.
  Долгожданный летний дождь сытно напитал изголодавшуюся землю, и она не осталась в долгу: задышала, ожила, даря свежесть и чистоту всему живому вокруг. Слева и справа от дороги раскинулся огромный луг, который окаймляли березы. Нетронутый, он пах разнотравьем. Омытые деревья перезванивались листьями, красуясь своими высокими и стройными станами. Радуга соединила луг, разделенной надвое дорогой. Получилась небесная разноцветная арка. А солнце на противоположной стороне освещало ее ослепительным светом.
- Жалко, что я не художница и не могу сочинять стихи, - искренне обратилась Аленка к незнакомому человеку.
- Картина чудесная, достойна кисти художника со словами
Как неожиданно и ярко,
На влажной небе синеве,
Воздушная воздвиглась арка
В своем минутном торжестве!
Один конец в леса вонзила,
Другим за облако ушла –
Она полнеба обхватила
И в высоте изнемогла.
- Это Тютчев, - смеясь, заметила девушка.
- Вероятно, - не очень уверенно ответил собеседник, - строки пришли на ум, а автора забыл.
- Там есть продолжение:
О, в этом радужном виденье
Какая нега для очей!
Оно  дано нам на мгновенье,
Лови его  - лови скорей!
Смотри – оно уж побледнело,
Еще минута, две – и что ж?
Ушло, как то уйдет всецело,
Чем ты и дышишь и живешь.
- Чудные строки. Смотрите, исчезает.
- Жаль.
Они стояли в ожидании, пока радуга исчезнет совсем. Девушка вздохнула и взглянула на собеседника, сразу определив в нем военного, пусть и без кителя. (Еще бы ей не узнать военную выправку, когда в доме бывает столько друзей братца). Она почему-то вновь улыбнулась и предложила:
- Давайте знакомиться.
- С удовольствием. Андрей.
- Аленка.
- Не боитесь заболеть – вы вымокли.
- Нет. Я закаленная.
Мужчина средних лет с приятными правильными чертами лица с удовольствием смотрел на юную, дышащую свежестью и чистотой, девушку и тоже улыбался.
- Знаете, я предложил бы подвести вас, но боюсь, в таком случае наше общение будет недолгим, а мне почему-то не хочется терять его.
- Так давайте общаться здесь.
Они говорили минут десять-пятнадцать, пока солнце не отправилось на покой и не скрылось за  верхушками деревьев. Аленка, все еще босая, почувствовала вечернюю прохладу и чихнула.
- Простите, - сконфузилась она.
- О, нет, это вы меня простите, - спохватился мужчина, - совсем голову потерял. Вам же холодно. Идемте в машину.
Забравшись на сиденье, Аленка спросила:
- Ничего, что у меня ноги грязные?
- Смеетесь! Пустяки.
Они разговаривали до следующего Аленкиного чихания.
- По-моему, мадмуазель закаленность решила подхватить простуду. Вам не кажется?
- Ничего подобного.
Аленка чихнула в третий раз. Мужчина уже заводил машину.
- Я доставлю вас домой, где вы выпьете горячего чаю, желательно с медом или с малиной, переоденетесь в сухое и отправитесь в постель.
- Я в норме… апчхи…
- А я не уверен, тем более я врач.
- Я тоже будущий... апчхи… врач… Ой, стойте, стойте. Дальше я сама.
Аленка испугалась, представив, как она будет выглядеть, если подъедет на машине с незнакомым мужчиной, вся мокрая, растрепанная. А если еще и Вовка дома! Матерь Божья! От ужаса она побледнела и забыла про чихание.
- Я довезу.
- Нет, нет, спасибо. Дальше нельзя. У меня родители строгие.
- Алена, не сочтите за грубость, но можно ваш телефон? - спросил Андрей.
- К сожалению, нет. Правда, я не могу.
- Тогда, может, встретимся?
- Ой, даже не знаю. Может быть.
Аленке показалось, что из-за поворота выехала машина брата. Испугавшись, она пулей вылетела из машины, бросив:
- Спасибо вам, извините меня.
- Лена, скажите, где и когда? - крикнул вдогонку Андрей.
Девушка, не оборачиваясь, махнула рукой в сторону дороги, ведшей назад, и побежала по тропинке к улице. Мужчина пожал плечами: не догонять же, право слово.

  Андрей в течение нескольких недель приезжал на то место, где познакомился с Аленкой, но похоже, все его попытки встретиться вновь с прекрасной незнакомкой были напрасными. Он вспоминал глаза Аленки, распахнутые навстречу красоте и гармонии, ее звонкий смех, неподдельность чувств и всякий раз клял себя за то, что не узнал ее адреса, телефона. Хотел даже объехать тот район, куда, по его предположению, отправилась девушка.
  Уже стоял конец августа, когда Андрей в очередной раз отправился на не назначенное свидание. В этот раз его поездка увенчалась успехом. Еще издали он увидел одинокую фигуру, прислонившуюся к березе на краю луга. Он притормозил на обочине, не спеша вылез из машины. Девушка увидела его, но не сдвинулась с места, так и стояла под тенью деревьев. Подойдя, Андрей, несмотря на волнение, заговорил ровным голосом:
- Добрый вечер, Леночка. Рад вас видеть.
Он смотрел на зардевшуюся девушку, и его сердце билось чаще.
- Здравствуйте. Я здесь просто так.
- Я тоже.
Они рассмеялись.
  Роща выбирала новый наряд. Летний слишком легок для предстоящих холодов. Нельзя допустить, чтобы хотя бы одна деталь оказалась забытой. Ни спешки, ни надежды на авось – размеренно, кропотливо природа трудилась и творила одновременно. Где-то достаточно изменить тень, угол падения солнечных лучей, где-то убрать лишние элементы пейзажа, листья, например, где-то разбавить краски и сделать их не такими сочными - на лугу; в самой же роще еще предстояло много-много труда. Ведь расписать каждый лист дерева так, чтобы он не походил на другой, мог настоящий мастер. Краски на подобную филигранную роспись не жалелись. Границы между ними должны стать невидимыми для человека, хотя какой из него ценитель - наблюдатель.
  Оторвавшись от картины (разве в полчаса можно осмотреть подобное полотно), Аленка нашла в себе силы и с грустью сказала:
- Жаль, конечно, но мне пора.
- Почему так рано?
- У меня строгие родители. Я привыкла приходить вовремя.
- Когда мы увидимся вновь?
- Честно, не знаю.
- Леночка, так нельзя. Я вас столько ждал, хотел даже пуститься на розыски.
- Что вы! - воскликнула Аленка, представив себе сцену встречи брата с Андреем.
- Господи, да в чем дело?
- Ни в чем… Хорошо. Давайте встретимся в воскресенье.
- Но это же только через неделю.
- Ничего страшного, время пролетит незаметно.
То, что время пролетит незаметно, Аленке показалось в тот миг, когда она произносила об этом слова. На самом же деле оно тянулось поразительно медленно. Если бы не страх перед братом, который мог все узнать (все возможно с его поразительным чутьем), Аленка умерла бы от тоски. А так ей постоянно приходилось скрывать свои чувства.
  В воскресенье Аленка отправилась на свидание, которое чуть не сорвалось, разумеется, из-за брата. На улице шел дождь. На резонный вопрос Володи, куда она собралась в такую погоду, девушка ответила первое, что пришло на ум: к подруге в гости.
- А в другое время нельзя сходить? - удивился Володя.
- Ты считаешь, что она должна написать заявление на твое имя с просьбой об отлучке из дома для встречи с подругой? - спросила Анна.
- Нет, - ответил Володя, пожав плечами.
- Или ты думаешь, что она отправляется на свидание? - продолжала Анна.
- Ань, я тебе дорогу сегодня перешел? - поинтересовался муж.
- Пока не знаю.

Так Аленка попала на встречу с Андреем. По дороге она твердо решила, что всяческие отношения пора прекращать, пока не случилось беды. Вот и Анна что-то уже почувствовала. Когда она сказала о своем решении Андрею, тот возмутился:
- Лена, вы из семьи старообрядцев?
- Нет.
- Тогда не вижу причины…
- Вы не знаете моего брата.
- Он монстр?
- Хуже, - искренне призналась девушка.
- Леночка, честное слово, я очень хотел бы видеться с вами. У нас много общего...
- Но вы даже представить себе не можете…
- Стоп! - выдохнул Андрей. - Во-первых, с этой минуты переходим на «ты». Во-вторых, я не позволю твоему брату встать между нами. В-третьих, не собираюсь жертвовать собственным счастьем в угоду чьих-то предрассудков или чего-либо подобного.
Аленка боялась взглянуть на мужчину: может, и впрямь сможет?
- Леночка, я напугал тебя?
- Нет.
- Посмотри на меня, пожалуйста.

  Когда Аленка пришла домой, отец поманил ее пальцем за собой на кухню, налил чаю, пододвинул печенье.
- Алена, у кого из подруг ты была, позволь поинтересоваться?
- У Юли.
- Она звонила полчаса назад, спрашивала тебя.
Аленке ничего не оставалось делать, как все рассказать отцу. В конце он заговорщически подмигнул:
- Хороший, говоришь, серьезный, не юнец. Ладно, посмотрим.
Теперь Аленке на некоторое время стало легче. У нее появилась поддержка, но девушка осознавала, что ее конспирация шита белыми нитками. Пару раз она ловила на себе немой вопрос Анны, но оставляла его без ответа.
  В конце октября Аленка заболела и не смогла прийти на свидание. Она томилась, запертая дома, понимая, что слова о подруге не подействуют. Ни есть, ни спать она не могла. Разумеется, о выздоровлении нечего было и думать. Спустя полторы недели раздался телефонный звонок. Как всегда дома был Владимир Николаевич. Он и снял трубку, хвала Господу. Когда Владимир Николаевич позвал дочь к телефону, она спросила, кто звонит, но отец не ответил. Аленка чуть не упала, услышав голос Андрея. Ее спасло только то, что, кроме них с отцом, дома никого не было. Тот, видя неподдельный испуг дочери, горько улыбнулся.   
   Через два дня Аленка выговаривала Андрею:
- Как тебе вообще пришла в голову дурацкая мысль позвонить мне?
- Я беспокоился.
- Ты хоть представляешь, что могло произойти?
- Вообще-то нет, но я хочу познакомиться с твоими родителями и…
Аленка не дала ему договорить, закричала:
- Нет. Не смей. Я… Я не знаю, что с тобой сделаю… Я…
- Лена! У тебя истерика? Что происходит, черт возьми? И кто твои родители?
- Родители у меня нормальные, а вот братец! Он может убить, не спросив твоего имени.
- На всякую силу есть другая сила.
- Андрей, пожалуйста. Нам надо расстаться. И вообще…
- Расстаться только потому, что твой брат может убить, не спросив моего имени?
- Ты считаешь, этого мало?
- Леночка, ни родители, ни твой брат не помешают мне видеться с тобой.
- Андрей, ты меня не слышишь? Не понимаешь? Я учусь в школе. Мне в институт надо готовиться, дальше учиться. Некогда думать об ухаживаниях и всем таком прочем.
- Вряд ли я отрываю тебя от учебы. Не сочиняй.
Аленка отвернулась – не хватало, чтобы он увидел ее слезы. Так трудно отказываться от целого мира!
- Андрей, и все-таки нам надо расстаться.
Девушка не стала больше спорить, попросила, чтобы он довез ее до поворота, как обычно, а, выходя из машины, не взглянула на него. Весь вечер она просидела в своей комнате, сказавшись больной, даже к ужину не вышла: все заметили бы припухшие от слез глаза. На следующий день Аленка делала все возможное, чтобы превратиться в невидимку. Думать о разрыве с Андреем не хотелось: другого выхода не было – брат и вправду может убить, и в первую очередь его.
  Вечером она сидела, как обычно, в своей комнате, смотрела в книгу, но смысл прочитанного оставался непонятным. Когда раздался звонок в дверь, не обратила внимания: к ней в гости приходили редко. Когда раздался стук в дверь ее комнаты, она машинально ответила «да». Но когда на пороге увидела Андрея с букетом роз и Володю, Аленка побледнела, часто заморгала, открыла рот, не зная, что сделать.
- Здравствуй.
Андрей протянул ей цветы. Она сидела, не меняя выражения лица.
- Леночка, здравствуй.
- Ты?
- Да. Если гора не идет к Магомету…
- Я не гора, а тебе не следовало... Как ты вообще разыскал меня?
- Если что-то очень захотеть, а к желанию приложить усилия, то все получится.
- Зачем ты здесь?
- Чтобы увидеться с тобой.
- Ты сумасшедший?
- До этой секунды таковым себя не считал.
- Ты видел моего брата?
- Да, он впустил меня в дом, проводил к тебе.
- И не убил?
- Как видишь, нет.
- Фантастика!
Аленка сидела сама не своя до тех пор, пока в дверь снова не постучали. Анна звала к столу пить чай.
- Я не пойду, - категорически отрезала Аленка.
Андрею пришлось за руку вытаскивать ее из комнаты. Она думала, что провалится сквозь пол, если войдет в зал, полный народу. Но оказалось все намного проще: на нее не обращали внимания, с ним же общались, называя почему-то Стивом. Мама с Анной обсуждали последнего больного, брат – новые кадровые назначения. Всем, пожалуй, было даже весело. Аленка сидела и молчала, боясь поднять голову, прикоснуться к чашке, и думала только о том, когда кончится эта пытка.
  Проговорив за столом минут тридцать, Андрей понял, что девушка не проронит ни слова и его присутствие обременительно для нее. Попрощавшись со всеми домочадцами, собрался уходить.
- Леночка, проводи меня, пожалуйста.
Она автоматически поднялась из-за стола и прошла за ним в прихожую. Пока мужчина надевал пальто, Аленка молчала.
- Леночка, я приду завтра, если ты не против.
Андрей посмотрел на опущенные плечи и голову девушки. Ему стало грустно и больно оставлять ее в таком положении. Порывисто обняв, прошептал:
- Ничего не бойся. Все будет хорошо. Ты мне веришь?
Аленка неопределенно пожала плечами.
  Когда она вернулась в комнату, Анна с мамой собирали со стола, отец переключал каналы телевизора, брат сидел, удивленно подняв брови и глядя на дверь, из которой она появилась. Аленка поняла, что пройти к себе не получится, села в кресло, приготовилась к самому худшему. Но она снова ошиблась.
- Ты знаешь, кто этот мужчина? - спросил Володя и посмотрел на сестру, будто приценивался к ней.
- Андрей.
- И?
- И все.
- Не густо.
- Об остальном ты меня просветишь, насколько я понимаю, - не выдержала Аленка.
- Это Стив О*Брайен.
- И что?
- У него есть и другое имя: Андрей Станиславович Бланки.
Аленка переваривала информацию, предоставленную Володей. Было чему удивляться.
- Он готовит тебя к институту? - снова спросил брат.
- Нет.
- Тогда объясни, зачем он явился к нам в дом, справляясь о тебе?
Аленку возмутила последняя фраза. У ее брата не возникло мысли, что она может заинтересовать родственника Ритуса как девушка.
- Вообще-то, я девушка, и некоторые считают, что не уродина и не дура.
- А-а-а. Ты?! - уточнил на всякий случай брат. - Хорошо… Ты себя в семье Бланки представила? То-то. Не обижайся.
Он выбросил эту, как ему казалось, дурь из головы и со спокойной душой занялся своими делами. По его мнению, Стив не мог увлечься его сестренкой, она еще ребенок, а он взрослый мужчина. Просто вышло недоразумение... Однако он ошибся. Пожалуй, впервые в жизни.
  Через два часа позвонит Ритус и пригласит к себе. Володю не удивит звонок, слишком часто Ритус вызывал его среди ночи по срочным делам. Но он представить себе не мог, что речь пойдет об Аленке. Более того, не мог он представить, что у Стива не просто увлечение его сестренкой. Ритус в категоричной форме заявит, что если он, Владимир Владимирович Измайлов, перейдет дорогу Стиву и Аленке намеренно или нет, делом или словом, обидит ту же самую Аленку, то ему несдобровать.
  Утром за завтраком Володя с изумлением будет рассматривать сестру. Он забудет про кофе, бутерброды. Будет искать то, чем она смогла зацепить Стива. Так и не найдя ничего, на его взгляд, стоящего, только пожмет плечами.

  Аленка была удивлена молчанием брата, но решила не бередить лихо, раз оно уснуло. На дальнейшие отношения с Андреем она, естественно, не рассчитывала, понимая, что общаться с мужчиной в принципе в ее случае – полбеды, с братом Ритуса -  это уже чересчур. Жаль, конечно. Придется потосковать, может, даже поплакать. Но любая боль рано или поздно проходит. Так она думала. Однако наступил вечер, долгий и томительный. На столе перед Аленкой лежали раскрытые учебники, она ничего не видела в них. Сердце колотилось в горле. Она вся превратилась в слух. Слезы сами собой наворачивались на глаза.
  Когда в дверь постучали, она растерялась, не зная, что ответить. Сейчас зайдет мама, папа или Анна и увидят ее в таком состоянии. Не дождавшись ответа, кто-то открыл дверь. На пороге стоял Андрей с букетом цветов.
- Извини, я задержался. Глупо, но колесо менял.
- Мы… мы не договаривались о времени…
- Разве?
Он отдал цветы и улыбнулся, как ни в чем не бывало. Аленка выпрямилась под его взглядом, не зная, что сказать.
- Ты делаешь уроки? - Андрей сменил тему.
- Нет, то есть да, но…
- Давай делать вместе. Ты позволишь?
Андрей взял стул и сел:
- Что тут у нас?
- Андрей, мы не можем…
- Если ты еще раз заикнешься о том, что мы не можем встречаться в силу каких-то обстоятельств, клянусь богом и чертом, я убью... твоего брата. Есть ты, и есть я. Есть твое желание и мое. И они совпадают. Нам хорошо вместе… Не смей плакать.
- Это не я  - они сами.
Андрей вытер ее слезы. Они просидели весь вечер у нее в комнате. Аленка не пошла за вазой для цветов, просто положила букет на стол… Они спорили о стихах Тютчева и Фета. Есть ли в них что-то общее или нет…

  Стив ухаживал ненавязчиво, ровно, спокойно. Он понимал, что она юна, наивна, чиста, влюблена, поэтому не спешил. Так хотелось сделать приятное для любимой. Он был на расстоянии, давая возможность ощутить девушке всю прелесть владения им. До встречи с ним она всегда находилась в зависимом положении. У нее и в мыслях не было сделать что-нибудь по-своему, как  хотелось именно ей. Обычно она спрашивала чьего-то совета. В первую очередь прислушивалась к мнению брата. Аленка и сейчас спрашивала совета у Андрея, но он предоставлял ей право выбора, интересовался, чего хочет она. Ему доставляло удовольствие видеть ее горящие глаза и рдеющие щеки.
  Сегодня они сидели как обычно в ее комнате. За окном ветер трепал воздух, словно выстиранное белье, но непогода ничуть не беспокоила людей. Андрей объяснял Аленке, как пользоваться мобильным телефоном. Ему хотелось, чтобы у них была возможность слышать друг друга не только по вечерам.
  Они сидели за столом совсем рядом. Андрей ощущал аромат ее волос, видел мочку ее уха, изгиб шеи. Они рассматривали снимки. Коснувшись его руки, Аленка хотела отодвинуться, но Андрей положил руку на спинку стула и не позволил. Девушка, ощутив близость мужчины, покраснела. Андрей сделал вид, что не заметил, лишь стал жестче контролировать себя, понимая, что может не совладать с собой. Глаза сами собой приковывали взгляд к юным прелестям. Ему было приятно пощекотать нервы: таких чувств, желаний, порывов прежде он не испытывал. Аленка выглядела растерянной, тело непроизвольно напряглось и затрепетало, грудь порывисто подымалась и опускалась вновь. Девушка чувствовала дыхание, мужскую силу совсем близко от себя. Так  хотелось почувствовать вкус поцелуя. Аленка поймала себя на мысли о поцелуе и покраснела, словно свекла. Не выдержала, попросила:
- Андрей, поцелуй меня.
Он словно очнулся. Забыв про телефон, отпрянул от девушки и отодвинулся вместе со стулом. Аленка покраснела еще больше.
- Прости, я забылся.
Он уже стоял у окна, засунув руки в карманы, и глядел сквозь занавески, давая возможность остыть девушке.
- Я не гожусь для поцелуя после четырехмесячного знакомства? - возмутилась Аленка.
Не поворачивая головы, Андрей спокойно ответил:
- Ты очень годишься не для одного поцелуя. Но, прикоснувшись к тебе, я уже не смогу остановиться. Прости.
Озноб пробежал по Аленкиной спине, и она еще больше выпрямилась.
- Прости меня, Леночка. Пожалуй, мне нужно остыть сегодня.
На следующий день он позвонил и пригласил Аленку в кино. Хватит им сидеть, надо выходить на свет божий. Аленка согласилась.
  Они шли медленно, останавливаясь, рассматривая небо.
- Андрей, почитай стихи.
- С удовольствием.
Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной,
Окинешь бегло целый круг…
Но есть сильней очарованья:
Глаза, потупленные ниц
В минуты страстного лобзанья,
И сквозь опущенных ресниц
Угрюмый, тусклый огнь желанья.
Правда, две строки я бы заменил: мой друг на «любимую», а последнюю – на «прекраснейший огонь желанья».
Лена ничего не ответила.
- Я тебя обидел? - спросил Андрей.
- Нет. Просто рифма нарушается.
- Тогда так:
Люблю глаза твои, моя любовь,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их поднимаешь вновь
И, словно молнией небесной,
Окинешь бегло целый круг…
- Ты поэт.
Андрей засмеялся:
- Нет. Это плагиат с Тютчева.
- Ты любишь его стихи.
- Да, они чудесны. К тому же между нами есть общее.
- Что?
- Я, как и он, будучи старым маразматиком, влюбился в юную девушку.
- Перестань на себя наговаривать.
- Но это правда.
- Не хочу слышать никчемные бредни. Почитай стихи.
-  Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала  черты.

Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий
С тех пор в моем сердце звучит.

В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь –
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;

И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя – я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!

А вот еще:
Какое счастье: и ночь, и мы одни!
Река – как зеркало и вся блестит звездами;
А там-то… голову закинь-ка да взгляни.
Какая глубина и чистота над нами!

О, называй меня безумным! Назови
Чем хочешь; в этот миг я разумом слабею
И в сердце чувствую такой прилив любви,
Что не могу молчать, не стану, не умею!

Я болен, я влюблен: но, мучась и любя  -
О, слушай! о, пойми! – я страсти не скрываю,
И я хочу сказать, что я люблю тебя –
Тебя, одну тебя люблю я и желаю!

О, не стыдись, не бойся, не красней
Своих одежд изорванных и бедных:
От пурпура и льна не будешь ты милей,
Не нужно лилии для персей темно-бледных.

Боишься ль ты, что я не полюблю
Твою красу под этой епанчою?..
О нет, дитя!.. Но я тебя молю
Художника восторженной мольбою:

Полна невинности, явись ты предо мной,
Чтоб не была ничем краса твоя покрыта,
Как вышла некогда богиня Афродита
Из пены волн, блистая наготой.

Они уже стояли около ее дома.
- Андрей, после таких слов ты, как порядочный человек, просто обязан на мне жениться.
- Назначай день свадьбы.
- А можно быстрей?
- Да хоть завтра. Леночка, я тебя люблю, моя хорошая, и очень хочу, чтобы ты стала моей женой.
- Пока смерть не разлучит нас?
- Приблизительно так.
- Я согласна.

Глава 2.

  Как долго длился сон, как быстро пролетело время…
  Лена верила и не верила. Жизнь казалась ненастоящей, особенно сейчас. Слова бредившего человека – вот реальность, доведенная до абсурда. Она вслушивалась в них, цепляясь за черты лица, осознавая, что память не прочна, что жизнь со временем выбелит эти минуты из бытия, словно их не было вовсе.
  Жизнь – секунда, секунда – вечность, когда сердце хочет ударить в последний раз.
  Если бы она могла... Если бы только она могла... Но в том-то и дело, что может, хочет, но не сделает последнего шага. Как сказала мама: «Пусть он останется в памяти героем, чем жить с…». А с кем? Всплывший образ брата стал ответом на вопрос. Только он остановил ее от последнего шага.
  Под утро и он, и она успокоились. Он перестал бредить, воспаленные глаза потонули в закрытых глазницах, хрипы слышались реже, реже. Она, поняв, что это черта, за которую живым ходу нет, легла рядом, пытаясь сохранить как можно дольше остатки тепла, уходящего из человека.
  Утром откроется дверь, и вошедшие люди увидят два тела. Начнется последняя битва со смертью. На этот раз человек окажется сильнее, потому что на его стороне будет правда, потому что будет чудовищно хотеть жить для того, чтобы любить.

  Лена очнулась сразу. Увидев вокруг себя пустую палату, подумала, что все кончено, не сообразив, что теперь она лежит на больничной койке.
- Проснулась? - Анна стояла в дверях и виновато улыбалась.
- Да. - Лена ответила механически, словно робот.
- Как себя чувствуешь?
- Хорошо.
- Хочешь чего-нибудь?
- Нет.
- Лена…
- Да.
- Ты, правда, в порядке? Можешь говорить здраво?
- Да?
Вошла Ольга Васильевна. Анна пожала плечами, переглянувшись со свекровью.
- Алена, что-нибудь болит? - Ольга Васильевна поправила одеяло на дочери.
- Нет.
- Ты спала трое суток. Мы уже начали беспокоиться. Лекарство давать боялись.
Ольга Васильевна присела на кровать к дочери. Анна открыла форточку, чтобы впустить свежего воздуха – дышать становилось труднее, а еще нужны силы для разговора.
- Будем надеяться на лучшее, доченька…
- Да.
Лена смотрела на открытую дверь, не отрывая глаз.
- Лен, он пока жив, - не выдержала Анна. - Мы, правда, не хотели говорить…
- Жив? Кто жив?
Ольга Васильевна и Анна отпрянули от Аленки, испугавшись за ее рассудок.
- Господи, Лена, очнись же ты! - вскрикнула мать.
Анна звала Ритуса. Спустя час он вышел из палаты Лены и направился к Стиву...

- Кать, ну как там?
- Хорошего ничего. Вряд ли отходют. Нога раздроблена, ранение в живот.
Баба Катя сидела на поляне. Она дергала мурох кормить цыплят с гусенятами. Уморясь, - годы брали свое – села на доски. Соседка пристроилась рядом.
- И Ритус приехал?
- Ну, а как же. Брат ведь помирает.
- Как же он так неосторожно?
- Так ведь война. Говорят, под обстрел попал. А Юлиус, как узнал, двинулся на Чечню без приказа. Говорят, матерился почем свет стоит. Сказал, если Стив не выживет, взорвет село, где они были.
- Во как!
Бабушки жалостливо покачали головами, прикладывая к глазам концы платков.
- А чего ж он его не отходит? - поинтересовалась Манька.
- Ох, больно это не легко. Да и потом Оля против. Сказала, что толку, что у нее сын. Лучше бы его и не было. Боли не чувствует, смерти не боится. Страшно... Анна-то ушла, не смогла с ним.
- Зато живет.
- Живет... Не знаю, Мань, - баба Катя перешла на шепот. - Я так поняла, что душой платят они. Что ж, какие боли бывали у Ритуса. А теперь железом жгут руки – ничего не чувствует, пули мимо летят.
- А он никада не сказывал?
- Да, помилуй бог, - баба Катя истово перекрестилась. - Не сказывал, а если б и сказал – слухать не стала бы.
- Вовку-то ведь отходил...
- Так-то в горячке. Его привезли, всего израненного, он уже не дышал. Положили прям посередь поляны, а никого. Только Влад, и Ритус выходит из проулка. Он сразу в огонь и вошел.
- А как же выходил-то?
- Я не видела, но знаю, что Наташка с мечом стояла.
Женщины перекрестились, почему-то огляделись по сторонам, хотя вокруг не было ни души.
- Ведь это грех? - спросила Манька.
- Понятно, что грех. За него искупление положено, - и снова шепотом добавила, - искупление через кровь, свою кровь, еще не рожденную…
- Матерь божья…

  Прошло больше месяца. Лена сидела в палате мужа. Как она изменилась!  От дышащей свежестью и молодостью девушки не осталось и следа. Черты лица заострились. Глубокие морщины изрезали уставшие глаза. Брови надломились испуганными птицами. Седые волосы растрепались, грязная прядь висела над ухом, но женщина не думала ее убирать.
   Когда-то, в другой жизни, она со смехом спрашивала у будущего мужа: «Пока смерть не разлучит нас?» Могла ли она представить себе, что костлявая не так уж и далеко, всего в нескольких годах от них.
  Тогда она радовалась счастью, которого было с избытком, а она так расточительно им распоряжалась. Самый лучший жених, самый лучший муж. А дом какой построил! Всем на загляденье. В нем уютно, чисто, красиво. И только они и близкие, очень близкие и дорогие им люди. Сколько счастья принесло рождение первенца. Андрей радовался, словно ребенок, в прямом смысле носил ее на руках. Они не скрывали счастья. Вот в чем роковая ошибка!
  Тогда, еще Аленкой, она делала глупости - впервые в жизни. Будучи невестой, заявилась к Андрею в общежитие со словами «Хочу стать женщиной». Когда они поженились, глупости не прекратились, нет, они продолжились. Поздней осенью, не зная дороги, отправилась на место нового назначения Андрея. Оставшись одна на остановке после того, как сошла с рейсового автобуса, в темноте, отправилась по дороге, наивно полагая, что она обязательно приведет ее к мужу. Как Лена разыскала место дислокации войск, одному богу известно. Сидя на КП, не жалела, что потратила время впустую – Андрей в соседнем районе, будет только к утру. Когда же он явился среди ночи (дежурный передал по рации - ожидает молоденькая девушка), она в восторге прижалась к его груди в мокрой от дождя куртке. Ей все равно, что они сидели в палатке, а не дома, что через несколько минут сюда придут люди (ни Юли, ни Семен не посмели потревожить секунды счастья Стива) – она видела его, могла прикоснуться к нему, услышать. На вопрос, почему не позвонила - он бы встретил, ответила, что не хотела беспокоить, ей не составило труда, а она так соскучилась...
  Их не останавливали недоумевающие взгляды Ритуса. А ведь он-то как никто другой знал, что за счастье приходится платить плату, равную, а может, и большую. Они словно ослепли. Готовы были дарить счастье всем вокруг. Глупцы!
   Не остановил уход Анны, которая после похорон детей Иоганна и Кати сбежала из ЭСВ. Не остановила даже смерть отца, которого так любила Леночка. Она рыдала, не стыдясь своих слез, около гроба. Ей было плевать, что в ЭСВ не принято плакать – это же ее папа, который уже не встанет, не попытается улыбнуться с горечью в глазах, потому что, к сожалению, не в состоянии ей помочь, защитить от брата. Не он, а она должна была защищать его, в первую очередь от Вовки. Вечно недовольный: нечего вешаться на шею мужу, расточать веселье, хвалиться сыном, после ухода Анны он стал просто невыносим. Лена не выдержала и тоже ушла в свой дом, оставив родителей с братом. Нельзя было этого делать.
  Она так и заявила на похоронах, что это из-за него раньше времени ушел папа, из-за вечного недовольства всем миром, из-за желания стоять над всеми, а не вровень, из-за... Лена не помнила, что кричала тогда брату в лицо. Он даже не побледнел и глаз не отвел, словно не почувствовал удара слов...
  Взросление пришло недавно. Нет, даже не в тот момент, когда узнала о несчастье с мужем. Она сначала не поняла вовсе, что это с ней. Позже… - когда Ритус пришел к ней в палату.
- Здравствуй. Ты в состоянии понять, о чем я стану с тобой говорить?
- Да.
- Хорошо.
Ритус выглядел строгим, совсем как ее брат. Он стоял у приоткрытого окна. Вечер хотел заглянуть к людям, но человек наглухо закрыл окно и задернул штору.
- Лена! Я долго наблюдал за вами, не пытался вмешиваться в вашу жизнь. Разумеется, и Стив, и ты достойны счастья, большого, настоящего. Я знаю, что вы безгранично любите друг друга, ведь вы никогда и не пытались скрыть своих чувств. Но, к сожалению, мы не можем думать все время только о себе. В этом, собственно, и есть основа ЭСВ...
Ритус остановился, давая женщине возможность осознать слова, произнесенные им.
 - Здесь собраны люди честные, смелые, пытливые, порядочные, умные, т.е. обладающими выдающимися положительными качествами. Люди, которые многое могут сделать ради счастья других. А теперь подумай, Лена. Как может быть счастлив порядочный человек, когда кругом несчастье? Только искореняя его. В ЭСВ никого насильно не тянут, но вы со Стивом в ЭСВ. Нельзя, находясь в нем, жить по законам иным, нежели тем, которые раз и навсегда установили при его зарождении.
- Зачем ты говоришь мне все это? Причем здесь основы ЭСВ? Мой муж в Чечне попал под обстрел…
- А как он попал под обстрел, ты знаешь? Он мог бы туда не ехать сам, а послать солдат, что и сделал бы обычный человек.
- Это стечение обстоятельств.
Ритус рассмеялся:
- Девочка моя. Я не верю в стечение обстоятельств. Это судьба.
- Ты хочешь сказать, что мы действуем по чьей-то указке?
- Разумеется.
- По чьей же?
- Сердца… Мы живем не по разуму, а по сердцу – вот главная наша беда. Разум может пойти на компромисс, сердце – никогда.
- Я совсем запуталась. ЭСВ, разум, сердце.
- Ты еще не созрела для этого понимания, однако тебе придется выслушать меня до конца. За счастье приходится платить. Чем больше счастье – больше плата. Ты согласна?
Лена промолчала.
- Чтобы выжил Стив, нужна жертва.
- Чья?
- Не чья, а какая? Пропорциональная, я бы так сказал.
- Я? Хорошо, я согласна на муки, страдания, даже смерть, лишь бы он остался жив.
Ритус молчал. Лена не выдержала:
- Мало? Но больше у меня ничего нет, только…
Ужас сковал сердце. Она с криком нащупала живот, который уже обрисовывался на ее теле, но ничего не нашла, выдохнула стон и закрыла глаза. Вот откуда виноватая улыбка на лице Анны, приехавшей только из-за нее, беспокойство матери. Она потеряла, потеряла дитя… Но она может потерять и его. Вот о чем пытается сказать ей Ритус. Плата за счастье должна быть адекватной!
- Лена, ты должна быть готова ко всему. Я надеялся, что ты, воспитанная в ЭСВ, сможешь понять и принять условия жизни в нем.
- Понять и принять смерть ребенка, мужа?
- Если на это не способна – здесь делать нечего, - холодно отрезал Ритус. - Хватит разводить сантименты. Это для романов. Мы реальны. Стив – военный, а раз так, значит, может оказаться на войне, а на войне, к твоему сведению, убивают. Пуля – дура, ей все равно, в кого лететь. Я еще раз повторяю, ты должна эту реальность либо принять, либо искать другую жизнь, но не со Стивом.
- Так вот почему Анна ушла от Вовки, а Катя от Иоганна!
- Да, Катя заплатила свою цену за счастье – гибелью двоих детей. Анна не стала дожидаться расплаты.
- А ты?
- Я?
- Да, ты? Какова твоя цена?
- Стараюсь никого не любить, лишь ненавидеть  в равной мере, ни к кому не привязываться.
- А Наташа? Ты же любишь ее.
- Думаешь?
- Но ты же женился на ней.
- Мне нужен Мастер. Лучшего сыскать трудно. Не мог же я жениться на Андрее Белых.
- Ну ты и подлец. Но Наташа, она-то тебя любит.
- Ты бредишь? Лена, речь сейчас не обо мне с Наташей. Мы как-нибудь сами разберемся. Во всяком случае, не станем закатывать истерики по поводу смерти друг друга. Ты знаешь, что много членов ЭСВ вышло из него.
- Причина в адекватности расплаты?
- Да. И прекратим этот разговор на сегодня. Придет время, и мы вернемся к нему. Теперь последнее. Стив, словно почувствовав твою боль, не решается уйти. Если ты постараешься, он останется. Но ты должна помнить, что мука – обратная сторона счастья. Готова ли ты к ней? Не спеши с ответом.
- Готова… Я готова прожить с ним столько, сколько нам отпущено. Лучше сгореть в огне, чем долгую жизнь тлеть головешкой.

  С того дня Лена стала ценить каждый миг, секунду. Она прописалась в палате у Андрея. Днем на пару часов к ним приводили Данилку. Лена подсаживала сына к отцу на кровать, объясняла, что это папа. Малыш ничего не понимал, но слово «папа» выговаривал четко.
  Андрей находился в коме, но Лена все равно была счастлива. Он рядом, она в любой момент могла его потрогать, поговорить с ним. Лена знала точно, что Андрей вернется, ведь он не слышал новых слов, которые выучился говорить их сын, он не знал о потерянной дочери, он… Жена заботливо причесывала мужа, обтирала его влажными салфетками, поправляла ногу. Это было самым трудным. Спицы, торчащие из тела, мешались, не укладывались так, как хотелось женщине. Лена так увлеклась, что не заметила движения руки. Скомкав грязное белье, она вышла из палаты.
  По вечерам Лена читала мужу стихи, его любимые. Уставшая, гладила его руки, целовала в щеку и отправлялась на кушетку, стоящую тут же в палате. Ночник горел постоянно. Она спала чутко, привычка всех матерей, у которых есть маленький ребенок. Боялась пропустить тот момент, когда он очнется. Не пропустила. Лена скорее почувствовала, как его веки дрогнули. Подошла к кровати – так и есть. Глаза открываются, словно после долгого сна.
Она улыбнулась:
- Привет.
Андрей в ответ моргнул.
- Ты долго спал.
Андрей обвел взглядом комнату, понял, что он в палате. Значит, быстро доставили. Уже прооперировали. Хорошо. Нога, да нога его беспокоила в тот последний момент, потому что он чувствовал осколки костей. А что потом – не помнит. Наверное, столбняк. Странно, упасть в обморок от раненой ноги. Слабак!
  А это кто? Новая нянечка? Ох, и страшна! От такой недолго и снова в обморок. Странно. Почему нет Леночки? Не может быть, чтобы не ждала его пробуждения после операции. Может, что с Данилкой? Да нет. Просто отлучилась. Сейчас дверь откроется, и войдет его жена. Же-на. Глупое слово. Его Леночка, Аленушка! Что говорит эта женщина? Что долго спал? Ну, час, полтора, может быть, чуть дольше, если раздробленных костей больше... так ведь Дьявол с Остапом смогут его собрать. Не может он без ноги с… Действительно, странно. Почему женщина села на постель? Зачем берет его руку? Целует? Лена!!!
  Врачи работала всю оставшуюся ночь: никак не могли остановить открывшееся кровотечение. Андрей вышел из комы, но дважды наступала клиническая смерть. Нитевидный пульс еле полз по монитору.
  Остап с Ольгой Васильевной стояли наготове. Дьявол сидел на стуле, Наташа перебирала инструменты. Инга выкидывала окровавленные бинты. Виктор Вениаминович вышел - ему надо еще кофе, иначе свалится.
  Наутро Инга не сможет открыть дверь в дом. Так и будет сидеть на ступеньках в ожидании Кости. На его вопрос, почему она здесь, Инга ответит, что пальцы не разгибаются – застыли, словно до сих пор сжимают инструменты.
  Очнувшись через два дня, Андрей увидит Ритуса. Тот, взглянув на брата, спросит:
- Ожил? Еще на тот свет собираешься?
Андрей не ответит.
- Зачем жену обидел? - грубо спросил Ритус. - Чего вылупился? Думаешь, тебе одному плохо? Ой, посочувствуйте ему, люди добрые, он раненый… в мозги. Впрочем, мозгов-то как раз и нет. Сдохнуть захотел? А о Ленке подумал? Знаешь, чем она заплатила за тебя? Своей дочерью, своей молодостью. Не смей, не смей, подлец, умирать! Нет теперь у тебя права на это! Пока ты тут недели напролет валялся в эйфории ничегоневедения, другие расплачивались. Дошло? Вижу – дошло. Ну, то-то же. А то вздумал на тот свет уходить…
- Ты? - выдохнул Андрей.
- Нет! Врачи. Я не при чем. Ольга Васильевна была против моей помощи. Выжил ты сам.

  Андрей лежал совсем один. Он знал брата - тот обязательно даст ему время. Лена!!! Это была она, а он не узнал. Не узнал ее! Она поняла. Да, она поняла, что он не узнал ее, будучи  уже в сознании. Прав Ритус – подлец. Умирать! Нет! Он теперь не умрет. Нет такого права.
Через час пришел Виктор Вениаминович.
- Здравствуй. Ты можешь говорить?
- Да.
- Хорошо. Я хотел посоветоваться, что с тобой дальше делать – ты же врач.
На замечания Павлова Стив утвердительно закрывал глаза, разговаривать  было трудно.
- Уморился? Ничего, я думаю, все-таки выкарабкаешься.
Андрей не мог заснуть, не повидав Лену, а она все не шла. Вконец измучившись, впал в полудрему, сквозь которую услышал открывающуюся дверь. Собрав остаток сил, сказал:
- Добрый вечер Леночка. Рад тебя видеть. Я  столько ждал, хотел даже пуститься на розыски, - и открыл глаза.
- Здравствуй. Тебе надо отдыхать. Я просто так зашла.
- Сядь, - прохрипел Андрей, - дай мне  руку.
Он забылся тяжелым сном, но и во сне сжимал, пока очень слабо, ее руку. Проснувшись утром, Андрей понял, что она так и просидела около него всю ночь.
- Наклонись, - увереннее прошептал он. - Ближе, еще... Прости. Сил нет поцеловать как следует. Теперь иди отдыхай.
- Я не устала.
Андрей улыбнулся:
- Жаль, что не приучил тебя слушаться мужа. Лена, мне надо привести себя в порядок, совершить утренний туалет.
- Я помогу, - поняв, встрепенулась Лена.
- Ну, уж горшки выносить за мной ты не станешь. Не позволю, - отрезал Андрей.
- Не доверяешь? - спросила она.
- Лена, мне трудно говорить, не то что спорить.
- Хорошо, я уйду. Но когда со мной что-то случится, я тоже тебя прогоню, - отрезала она.
- Лена! Я мужчина! - вскрикнул Андрей.
- У нас равноправие…
В этот момент вошел Дьявол.
- Привет! Вы что, или уже ругаетесь? Ну, дела. Не успел прийти в себя, как с женой лается. Надо было следовать моему примеру: не жениться – ругаться не с кем. Сам себе хозяин. Лена, там, между прочим, тебя Ольга Васильевна спрашивала.
  Андрей оказался упертее, чем ожидала Лена. Она вообще не подозревала, что он может быть таким: позволял сидеть около себя только час утром и час вечером. В остальное время просто выгонял, даже когда Лена была на законном дежурстве. Ее это выводило из себя, но ничего поделать она не могла. К тому же, Лена не знала, как ей быть. Когда Андрей уезжал, он не знал, что она в положении. Жена хотела сделать подарок по возвращении. Теперь же по прошествии времени она думала, как ему сказать о том, что у них был ребенок, а она не смогла его сберечь. Груз недосказанности тяготил Лену. Она по натуре очень честный человек. Единственный раз, когда ей пришлось пойти на компромисс с совестью, - это все тот же Андрей. Но ведь иначе у них ничего не вышло бы. Если не говорить сейчас, а сказать потом, когда он поправится? Наберется сил? Да, именно...
- О чем задумалась? - спросил Андрей, глядя на жену.
- Ни о чем, - солгала она.
- Не хорошо врать… старшим.
- Что?
- Леночка, я знаю о дочке.
Он прочитал ее мысли.
- Прости.
- Все будет хорошо. Мы обязательно будем счастливы. Мы уже счастливы, потому что вместе переживаем наше горе. Ты согласна?
- Да.