Часть 10 Костя

Глава 1
 Костя, как всегда по утрам, приехал в село на поляну. Он увидел Ритуса, сидящего на лавке и разговаривающего со своим адъютантом Юрой Кропотовым. Зрелище, по меркам ЭСВ, весьма удивительное, если учесть то обстоятельство, что последнее время, приблизительно так несколько лет, командующий редко занимался проблемами организации. Однако удивление Кости сразу же улетучилось: Ритус при его появлении собрался уходить – значит, разговор с Юрой касался приватных тем.
- Ритус Станислович, - громко позвал его Костя.
- Зачем же так орать? - недовольно поморщился Ритус.
- На всякий случай, - Костя подошел и, усмехаясь, поздоровался, - вдруг у вас проблемы со слухом, господин командующий?
Ритус снова поморщился, но промолчал.
- Какими судьбами к нам, грешным? - Костя не собирался менять иронический тон.
Ритус пожал плечами.
- Возможно, вы не уяснили, господин Бланки, где находитесь? Кстати, раз уж вы почтили нас своим присутствием, не будете столь любезны… Может, подпишите несколько рапортов, что скопились за ваше отсутствие?
Ритус подозрительно посмотрел на Костю: его тон не сулил ничего хорошего – чересчур много сахара.
- Зачем нарушать устоявшийся порядок, Константин Андреевич? Я же подписал перед отъездом пустые бланки…
- Да, разумеется, - Костя расплылся в улыбке. - Только они закончились, скажем, некоторое время назад, другие же…
Ритус понял, что Костя хочет затащить его в штаб и категорически воспротивился такому повороту дел.
- Костя, дай во благе посидеть, ладно. Я не стану читать и уж тем более разбирать бумажки.
- По-твоему, этим только я должен заниматься? - уже серьезно спросил Белых.
- Нет. Найди себе сортировщика мусора.
- Ритус, среди мусора попадают и нужные бумажки, - резко сказал Костя.
- Хорошо, хорошо, я согласен. Но меня уволь.
- Вообще-то, ты командующий ЭСВ, - наморщил лоб Белых.
- По-моему, эту ошибку пора исправлять. И можешь не кривиться. Я в отличие от тебя подготовил себе равноценную замену, а возможно и лучшую. И мне плевать, что тебя не устраивает мой приемник. Я так думаю, из-за ревности к нему.
- Что? - Костя вопросительно посмотрел на Ритуса.
- Да-да. Сын оказался выше отца. Ай-ай-ай! Что творится в ЭСВ. Кошмар…
- Хватит юродствовать. Пока ты не ушел с поста командующего. Поэтому будь любезен, посети совещание, которое состоится сегодня в десять часов.
- Вечера?
- Утра.
- Может, и мундир прикажете надеть, господин командир ЭСВ.
- Обхохочешься, как смешно.

  Время за полночь, но сон не шел. Да и как заснешь, когда такое свалилось?! Ритус думал, думал… От мыслей голова стала чугунной. Позвоночник, что сходился с шеей, разламывало. Ритус крепко зажмурился, глубоко вдохнул воздух и замер. Не помогало. Он вышел на улицу, но ни бризовый ветер, ни ночная летняя прохлада не принесли ожидаемого облегчения. Окружающая тишина лишь тяготила: только от него зависит. А что он может? В том-то и дело, что ничего. Сейчас бы закричать на весь мир о боли, что прикипела внутри и не хочет выдираться иначе, как с кровью и плотью. И пусть хоть кто-нибудь, хоть единый человек возьмет чуточку ее. Размахнуть бы руки, словно крылья, вдохнуть воздуха и броситься с самого высоко утеса, чтобы полет длился и длился… И то легче, чем теперь…

  Всю следующую неделю он занимался тем, что всячески выводил Костю из себя. Ритус хорошо знал характер Белых и понимал, что усыпить его бдительность – проблема не простая. Он позвонил Арбету, своему теперешнему зятю, чтобы тот приехал в Россию. Причем, не один, а с семьей, то есть женой и сыном. Арбет не стал спрашивать, зачем это понадобилось, зная о желании жены побывать на родине. Через несколько дней они были на месте.
  Белых, увидев мчащихся во весь опор лошадей, не придал этому значения. Однако когда седоки спрыгнули на землю, он пришел в бешенство. На все его колкости Ритус резонно задал вопрос:
- Я не могу пригласить в гости зятя?
- В гарнизон он не въедет, - задохнулся Белых. - Хотите устроить корриду – найдите другое место.
- Мы вообще-то люди мирные, - спокойно заметил Арбет.
  Как бы то ни было – Арбет остался. Они жили со Светой и маленьким Ахметом здесь, в деревне. Костя, увидев Свету, впрочем, смягчился, предложил переехать ей с сыном в гарнизон, но она отказалась, мотивируя тем, что там придется чаще встречаться с отцом, которого она до сих пор боялась как огня. Арбет же, хотя и выглядел весьма воинственно – араб и зарезать может, а глаза так и зыркают, но когда касалось Светы – взгляд становился мягче, движения легче, хищник пропадал – появлялся гордый сокол.
  Как-то Костя поинтересовался у Светы, из-за нее ли они с Арбетом приехали в Россию. Женщина замялась, и по заминке Белых понял, что-то назревает. Придя домой, он спросил у жены, не в курсе ли она, зачем все Бланки собрались в одном месте.
- На свадьбы, - Инга не собиралась отрываться от своего занятия – она читала журнал.
- Чью? - Костя был заинтригован.
- Не чью, а чьи, во-первых.
- Я что-то пропустил? - Костя подошел к жене и сел рядом. - Инга, если я чем-то обидел тебя – прости, но не могла бы ты отложить журнал и объяснить, что происходит. - Костя наморщил лоб – он не любил грубить.
- Дорогой, лучше ты подожди. Сейчас позвонит Настя и спросит моего мнения относительно платья, а я не могу определиться.
- Черт, Инга, - взорвался Костя, - какое еще платье?
- Свадебное, мой милый, свадебное…
- А при чем здесь Настя?
Но Инга не дослушала его – ее отвлек телефонный звонок. Пока она разговаривала по телефону, Костя соображал, даже испарина проступила на лбу. Когда телефонный разговор жены с дочерью закончился, он, частично осознавая, что происходит, все-таки воззрился на жену в ожидании разъяснений.
- Наша дочь выходит замуж, - улыбалась Инга. - И не надо так страшно смотреть, будто хочешь кого-то убить. Нет-нет, она не беременна. Просто Артур попросил ее руки, и она согласилась. Он не приезжал в Россию - прислал письмо. Я подозреваю, что подобный жест не случаен, но опустим его… Ваше любопытство удовлетворено? Хотя вряд ли. Костя, ну перестань. Ты здесь не при чем. Мы с Ритусом догадывались, что ты не сможешь переварить подобное количество информации. Костя! Я не буду продолжать.
- Продолжать что? Может, и сын наш женится? На ком, позволь узнать?
В голосе мужа Инга услышала ледяные нотки, на миг засомневалась, но отступать не было возможности – жизнь поджимала.
- Что плохого в том, что Андрей женится? - спросила она осторожно.
- Плохого ничего, - усмехнулся Костя.
- Договаривай, пожалуйста. Я настаиваю.
- Ему только…
- Тебе было столько же. Забыл? Или может, пожалел, что связал себя со мной?
- Побойся Бога, Инга, как можно говорить подобное. Прости. Я не то хотел сказать. Ты – это ты. Ты все понимала, ничего не требовала от меня, помогала. Такой второй нет. Знаешь, как важно, чтобы тебя понимали? Я…
Инга отошла к окну на противоположной стороне комнаты, отвернулась, благо, он опустил голову, стараясь скрыть волнение. Несколько минут тишины разрядили обстановку. Дальше тянуть было нельзя – силы на исходе.
- Андрей женится, и женится на Соне. Если тебя что-то не устраивает, можешь об этом сказать, но ничего изменить уже нельзя. Обе свадьбы через полторы недели.
Предательское головокружение выдало ее – пришлось ухватиться за стену.
- Инга! - Костя уже держал ее. - Ты что?
- Немного устала.
Сил говорить не осталось.
- Немного? - не сдавался Костя. - Да на тебе лица нет.
- Много хлопот.
Инга молила Бога, чтобы муж перестал смотреть на нее.
- Я ей говорил, что две свадьбы подряд – ужасно тяжело.
Небеса услышали молитвы – в дверях стоял Ритус.
- Чего вытаращился? Посади ее на диван и принеси воды, а то стоит, словно школяр.
  Костя так и сделал. В промежутке, когда Ритус и Инга остались наедине, она молча поблагодарила за помощь.

  Единственный человек, который знал о болезни Инги, - Ритус. Именно ему она позвонила несколько недель назад и сказала о страшном диагнозе. Ошибки быть не могло – она врач.
- Инга! - Ритус заскрипел зубами.
- Ритус, пожалуйста. Как же моим-то, если даже ты… Им надо жить, понимаешь, научиться жить без меня, особенно Косте. Ему в первую очередь, чтобы не было выстрела в висок. А Настя, Андрей – они же всю жизнь будут казнить себя. Пройдут годы и годы, и еще годы, а они так и останутся одни. Я чувствую, что без меня они не посмеют связать свои жизни с кем-то. Ритус, мы просто обязаны помочь детям. Если не мы – кто. Они не виноваты, что смерть уже пришла за  мной – судьба. Но я не хочу… Слышишь, не хочу становиться немощной калекой… Несколько месяцев безуспешно цепляться за жизнь, чувствовать, как собственное тело становится чужим, видеть лица любимых, их страдание от того, что видят перед собой. Нет. Только не это. Хочу уйти такой, какая я есть сейчас, пока во мне теплится здравый смысл… Не перебивай меня… Мне и так тяжело. Я не хочу убеждать тебя. Мне все равно, что думаешь ты. Решения своего я не изменю… И услуги твои не приму. Лучше я, чем кто-то из моих близких… Да-да. Я уже поняла, что те, кому ты помогаешь, все равно теряют самое дорогое. Ты и сам потерял…
  Ритус, я хочу умереть быстро. Но сначала следует закончить некоторые дела. Прежде всего, Настя и Андрей. Я хочу, чтобы они были счастливы со своими любимыми. Благо, такие имеются. Думаю, ты придумаешь, что надо сделать, чтобы их свадьбы состоялись как можно скорее…
  Далее. Костя. Я не хочу, чтобы он знал о моей болезни. Не хочу. Поэтому я прошу тебя дать мне лекарство, которое поддержало бы меня на протяжении нескольких недель – у тебя такое имеется. А потом. Я понимаю, что прошу уж совсем о несбыточном, но найди Косте хорошую жену… Не перебивай… Я оставлю для него завещание, в котором среди моих последних просьб будут две: жить и жениться не позднее, чем через год, иначе он сойдет с ума. Это поможет тебе…

  Тетя Вера вытирала слезы на покрасневшем от слез лице.
- Схоронили? - спросила Зинаида.
Тетя Вера согласно кивнула.
- А я думала, в церковь к нам понесут. Сегодня праздник – все пришли, после службы остались,  думали, вот-вот принесут.
- Не понесли сюда. Там… - тетя Вера всхлипнула. Слезы снова полились по щекам, но она уже не пыталась их остановить – платок был мокрым.
- Все были или нет? - поинтересовалась соседка.
- Да я не рассмотрела, по правде сказать, - ответила тетя Вера. - Больно страшно ходить на похороны к ним.
  Старушка вспомнила мраморные лица присутствующих. Отсутствующий взгляд Кости, на которого боялись смотреть, лишь Ритус и Сергей Лазо стояли по обеим сторонам от него, чтобы вовремя подставить плечо. Черноту Наташи Воропаевой – последняя подруга ушла и ничего не сказала - не доверила боль, с собой унесла. Опустошенность Насти - этого просто быть не может. Злость Тимура – почему не сказала – попробовали бы вырвать у смерти. Склоненную голову Ольги Васильевны Измайловой – такова воля Божья. Старушку мать, сидящую около гроба, чтобы в последний раз посмотреть на донюшку.
  Старушка вспоминала, как в стеклянной тишине шли по дороге на кладбище. Никто не уступил своего права проводить друга в последний путь, даже Виталий… оставил трость и подставил плечо под гроб. Старушка вспоминала, как липкая тишина разорвалась ударами земли о крышку теперь уже вечного дома. Больше сил смотреть и глохнуть не было…

   Мария Николаевна сидела на лавочке перед своим домом – выдался замечательный денек поздней осени, один из последних в уходящем году. Она смотрела, как, медленно кружась, падают на землю листья. В своем предсмертном вальсе они были неподражаемы. Вероятно, им больно расставаться с деревом, на котором они помнили себя еще почками, затем маленькими клейкими листочками. Теперь же они умирали. Ветер стих. Он не собирался сегодня подгонять смерть – пусть все решится без него. Природа не роптала, она знала, что пришел ее черед, и ничего изменить уже нельзя – таков закон Мира. Облака, почти невидимые, плыли медленно и плавно. Они не закрывали солнце, а старались обогнуть его – пусть отдаст последнее тепло тем, кто в нем нуждается.
 Мария Николаевна посмотрела на женщину, подошедшую к ней, в ожидании.
-  Простите, нас сюда направили, - не очень уверенно проговорила незнакомка.
-  Пойдемте в дом, там и поговорим, - предложила Мария Николаевна, видя замешательство женщины.
- Да я не одна…
Полина посмотрела в сторону дороги, где на обочине стояло несколько ребятишек разного возраста.
- Так пойдемте все, чаю выпьем, - Мария Николаевна встала с лавочки и направилась в дом.
Она поставила чайник на плиту, расправила края скатерти на столе, поставила розетку с малиновым вареньем в добавление к конфетам, уже стоящим на столе, достала калачи. Услышав невнятные голоса в прихожей, крикнула:
- Не стесняйтесь – проходите.
Полина остановилась на пороге кухни.
- Впервые вижу настолько нерешительного человека, - серьезно сказала Мария Николаевна, показывая женщине на стул.
- Я и раньше была не очень смелая, а теперь вовсе трусихой заделалась. Дело в том, что я не одна, а с детьми.
- Так хорошо, что с детьми, - Мария Николаевна выключила вскипевший чайник, сполоснула заварник.
- Хорошо. Это старшие Максим и Верочка. Младшие – Костенька и Настенька.
- Здравствуйте, - Мария Николаевна добро улыбнулась насупившимся детям. - А чего такие хмурые? Да вы рассаживайтесь.
- Спасибо, - Полина усадила детей за столом, Настеньку взяла к себе на колени. – Просто, при виде такого табора, у людей отпадает всякая охота разговаривать со мной.
- Чушь. - Мария Николаевна осмотрела детей, которые выглядели усталыми и расстроенными, старшие напуганными. - Во-первых, дети не могут быть табором, а во-вторых, у меня есть замечательный пирог с малиновым джемом. Обожаю печь пироги, а есть их, к сожалению, некому. Уже помышляла о том, что придется снести его к соседке – у той внук гостит. Ничего, Антошка сегодня переживет и без моего пирога. Устраивайтесь удобнее – будем чаевничать. Да, я же забыла представиться – Мария Николаевна.
- Полина.
- Замечательное имя.
Мария Николаевна начала хлопотать за столом. К пирогу появились колбаска с сыром, рулетики с мясной начинкой, паштет, помидоры с огурчиками, грибочки и еще всякая всячина. На отнекивания Полины Мария Николаевна сказала:
- Поля, прекратите, пожалуйста. Покушайте, отдохните и дайте отдохнуть детям. Мне не в тягость накормить вас и выслушать. Смогу - помогу. Настенька, посмотри, зайка, какой кусочек – так и просится в рот, правда?
После сытного чаепития маленьких разморило.
- Пойдемте, я устрою вас в зале. Вы отдохнете, а мы с мамой побеседуем.
Мария Николаевна повела Настю и Костю в комнату, уложила их на один диван, прикрыла пледом.
- Сладких вам снов.
Поля  и Вера мыли посуду.
- О господи, да бросьте вы ее. Мне все равно делать нечего – уберется.
- Спасибо вам, - сказала Полина, вытирая последнюю чашку.
- Что у вас стряслось? - Мария Николаевна посмотрела на тревожных детей.
- Ищем работу. Вернее, я ищу. От мужа я ушла, а прожить самой и прокормить их оказалось не просто. В городе впятером и мыслить нечего, чтобы продержаться – подалась в деревню. Мне посоветовали обратиться к вам за советом.
- Какое у вас образование?
- Да я готова и полы мыть – дело не в образовании. Окончила исторический факультет – толку.
- Мир перевернулся с ног на голову.

   Поля с детьми остались у Марии Николаевны. Она их никуда не отпустила, да и некуда и не к кому им было идти. На все отговорки Поли Мария Николаевна заметила:
- Поля, мне от вас ничего не надо. Просто я имею возможность помочь людям, причем без особых усилий с моей стороны. Дети должны иметь крышу над головой. Тем более, Максиму с Верой пора в школу. И так пропустили сколько – уже октябрь на дворе. И вы не переживайте из-за работы – что-нибудь да найдется. И не надо благодарить меня каждые пять минут.
  Спустя две недели Поле удалось устроиться на работу в районный краеведческий музей – не бог весть что, конечно, но выбирать не приходится. Полставки экскурсовода и ставка технички в тот момент, когда нигде нет вакансий, ей показались неплохим выходом из положения. К тому же следовало подумать об одежде для детей, хотя бы для школьников – выскочили из дома, что говорится, в чем мать родила – только и успели документы схватить.
  Полина совсем промерзла на остановке – не хватало только заболеть и свалиться в постель. Она думала, как приобрести теплые вещи. Зайдя домой, услышала громкий смех детей – чего они так развеселились.
- Привет, мамуль, посмотри, как классно, - Вера покрутилась в коротеньком пальто, облегающем ее фигуру.
- Откуда? - устало спросила Поля, скидывая туфли.
- Покопались в шифоньере, - проговорила Мария Николаевна.
- Ага, там и тебе нашлось несколько вещей. Пойдем посмотришь.

  Полина с детьми прижились у Марии Николаевны. Может, потому что у Поли не было матери, она ее даже не помнила – только детские дома, Мария Николаевна стала для женщины мамой.
  Полине было чуть за тридцать. Сразу после школы она выскочила замуж за одноклассника – Игоря Полетаева. Жизнь у них была неплохая. Родители Игоря не противились, что он женился на детдомовской. Девочка воспитанная, умная, а уж красавица – та еще. Что касается материальной стороны – для единственного сына можно и постараться. Игорь учился на экономиста, Поля хотела стать  историком. Двойняшки – Максим и Вера – не остановили ее – наняли няню, Поля закончила институт.
  Игорь любил Полину. В кругу друзей часто хвастался, какая у него замечательная жена – умница, красавица – фотомодели отдыхают, а в постели – сущая тигрица, Клеопатра. Друзья посмеивались над ним. Он занялся бизнесом, быстро пошел в гору –отец в состоянии помочь. Все чаще приходилось встречаться по делам со многими нужными людьми, все чаще приходилось выпивать. На вечеринки он долгое время приходил один, Полина не соглашалась их посещать, да и некогда ей – институт, дети, даже шутила, чтобы он завел любовницу. Игорь смеялся – выдумает же. Друзья стали подшучивать над ним по этому поводу – где же Клеопатра?  Несколько раз Полине пришлось побывать на банкетах в честь особенно нужных для Игоря клиентов. Оказалось, что Игорь не врал, говоря о своей жене.
  А потом случилось как в плохом сериале. Поля понравилась стареющему толстосуму, он подставил Игоря, предложил ей стать его любовницей, получив отказ, отправил Игоря за решетку. Поля не сказала ни о чем Игорю – сначала не решалась – потом стало поздно. Решила ждать, верно и преданно, однако не все так просто. Свекровь со свекром вдруг охладели к своей невестке, не зная о том, что  из-за нее Игорь оказался в тюрьме, стали обвинять ее в этом. Поля пришла в ужас от одной мысли, что станет с ней, когда они узнают, что она, действительно, виновна в несчастьях мужа.
  Игорь вернулся через несколько лет, не досидев положенный срок – не мог отец допустить, чтобы единственный сын парился на нарах. Вернулся озлобленный. В первую же ночь изнасиловал Полю. Утром, правда, извинился, сославшись на то, что давно не был с женщиной. Однако Поля чувствовала, в нем что-то сломалось. Она оттягивала разговор о своей вине перед ним, ожидая удачного момента, а он все не наступал и не наступал. Поняв, что беременна, решила обрадовать мужа (когда-то он хотел иметь большую семью) – радости не получилось. В тот вечер пришли его родители, увидев праздничный стол, резонно поинтересовались, что за повод – не дай бог помешали. Полине ничего не оставалось, как объявить об ожидаемом прибавлении в семействе.
- Решила поддержать демографию в стране? - спросила свекровь, поджав губы. - Вообще-то, детей одевать-обувать, учить надо. И все это стоит денег, к тому же не малых. Тебе, конечно, не понять, привыкла на всем готовом – сначала в детдоме, затем у нас. Надо сказать, очень удобно.
  Игорь промолчал. Он вообще больше молчал последнее время. По вечерам все чаще пропадал куда-то. Поля боялась спросить, что с ним творится. О признании не могло быть и речи.   После рождения снова двойняшек Игорь на какое-то время отошел, стал ласковым и с ней, и с детьми. Во взгляде появился огонь, который когда-то и зажег Полю.
  Сломалась жизнь быстро и бесповоротно. Поля помнила тот вечер, как будто это было вчера.
  Игорь пришел бледный, как смерть, уже за полночь. Пальто было мокро – видно, долго шел под дождем, всклокоченный… Поля уже спала, когда дверь в их спальню чуть не соскочила с петель.
- Всем привет! - Игорь качался в дверях. - Как жизнь, моя рыбка?
 Он бил по лицу, по груди, по животу, по чему пришлось. Так ее жизнь превратилась в ад. На одной из вечеринок человек, получивший отказ от Поли, сказал в ответ на очередное хвастовство Игоря своей женой, что хвастаться ему нечем: не так уж она и любит своего мужа, то есть его, Игоря, раз пожалела свое тело ради него...

  Костя сидел на кухне Марии Николаевны и не спеша пил крепкий чай. Его теща совершенно не признавала кофе, только чай. Он был здесь впервые после смерти Инги. Прошел сразу на кухню – в комнаты побоялся – там, на комоде, фотографии жены.
- В этом году удивительно долго стоит сухая погода. Совершенно не характерно для ноября, лишь небольшие ночные заморозки, - Мария Николаевна пыталась нащупать нить разговора.
Костя пил чай – глаз не поднимал.
- Знаешь, Костя, я приготовила для Ритуса боярышник – обязательно возьми для него…
- Здравствуйте, - Поля по привычке зашла на кухню в халате, но увидела там незнакомого мужчину и остановилась в недоумении: что делать.
- Ой, какая же я бестолковая, - спохватилась Мария Николаевна, - познакомьтесь. Это Костя, а это Поля.
Костя махнул головой, даже не взглянув в сторону Поли. Женщина совсем смешалась.
- Полина, садись за стол, - строго сказала Мария Николаевна, видя, как женщина попятилась к выходу, - и никаких отговорок. 
Костя никак не отреагировал на появившихся детей.
- А вот это твой тезка, между прочим. Костенька, ты чего встал так рано? Кушать будешь?
  Мария Николаевна занялась обычными хлопотами вокруг утреннего стола – Поле она не позволяла – ей на работу отправляться, но обычного оживления не чувствовалось. Виной всему – мрачный вид  мужчины не первой молодости с сединой на висках. Мария Николаевна решила разрядить обстановку:
- Костя, у нас проблемы. Во-первых, одолели мыши, - увидев изумленный взгляд зятя, продолжила, - Ну, знаешь, такие серенькие полевые мыши.
- Я в курсе, кто такие мыши.
- Да, одолели совсем. Не дают спать спокойно. Я уж о коте подумываю. А во-вторых, кран, видишь ли…
- Мыши сгрызли? - поинтересовался Костя на полном серьезе.
- Слава Богу, начал шутить. Выходит, не все так запущенно.
  Костя весь день занимался по хозяйству. Мария Николаевна находила ему новые и новые дела, хотя Максим с Верой все, что нужно, давно сделали. Он делал, о чем его просила Мария Николаевна, не задавая вопросов, не вступая в дискуссии. Вечером Мария Николаевна выгнала его в зал, а сама ушла на кухню. В доме, несмотря на большое количество народа, было поразительно тихо. Каждый пытался скрыть боль от другого. Мария Николаевна на кухне долго смотрела на огонь плиты, только спустя время поставила на конфорку сковороду. Костя в зале листал первый попавшийся под руку журнал. Полина собиралась на встречу с мужем – нашел все-таки. Дети боялись поднять на нее глаза, понимая, что ждет ее, особенно старшие.  Костенька стоял в дверях и смотрел на дядю. Преодолев страх, мальчик спросил:
- Дяденька, а у вас есть пистолет?
- Зачем тебе пистолет? - скорее машинально, чем осознанно спросил Костя.
- Чтобы убить папу, - прошептал мальчик.
Костя очнулся.
- Костенька, зайди в комнату и не беспокой дядю.
Бледная Поля затащила незадачливого сынишку в комнату. Она готова. Выходя из комнаты, встретилась с вопрошающим взглядом Кости.
- Можно поинтересоваться, куда вы на ночь глядя?
- По делам. Простите, я спешу.
- Убить мужа?
Поля еще больше побледнела, но улыбнулась:
- Нет.
Хотела пройти мимо, но мужчина схватил ее за руку и заставил сесть на диван.
- Помощь нужна?
- Нет.
- Да, - хором ответили дети, стоящие в дверях.
- Нет! А вы марш в комнату.
- Что здесь за шум? - Мария Николаевна встревожено посмотрела на Полю. - Куда это ты собралась? Никуда не пущу, даже и не думай.
- Где встреча? - спросил Костя, вставая.
Теперь он понял, о каких мышах шла речь.

  Поля не смогла и глотка сделать – чай так и стоял нетронутый.
- Да не беспокойся ты так. С Костей ничего не случится.
- Мария Николаевна, вы не понимаете. Он не один, и они вооружены, - в отчаянии крикнула Поля.
- И ты собиралась идти к этой вооруженной кодле одна? Неужели ты думаешь, я позволила бы тебе?
- Что? - не поняла Поля.
- Ничего, - уже спокойно продолжила Мария Николаевна. - Просто жизнь научила меня подмечать некоторые детали. Я сопоставила твое поведение в последнее время, напряженность детей и позвонила Косте. Он военный, Полина, и сможет за себя постоять в отличие от тебя, готовой принести себя в жертву ради детей. К тому же, ему не помешает небольшая встряска, а тебе спокойствие.
  Костя вернулся через час. Он выглядел спокойным, впрочем, как и всегда, не считая нескольких последних недель нежизни.
- Надеюсь, ты их не сильно покалечил? - Мария Николаевна заметила кровь на рукаве зятя. - Костя, ты же знаешь, как я не люблю этого.
- Простите, - он прошел в ванну…

- Костя, как ты относишься к деду Морозу? - спрашивала Мария Николаевна зятя. Даже не видя его лица, они разговаривали по телефону, женщина представила себе, как он приподнял брови в знак удивления.
- Это риторический вопрос?
- Так скоро Новый год.
- И  какой подарок вы хотите получить от деда Мороза?
- Не юродствуй, Костя. Это унижает тебя.
- Простите, - опомнился Костя.
- Ничего, бывает. Дело не во мне, хотя не вижу ничего дурного в том, чтобы получить подарок от деда Мороза. Дети. Они ждут подарков и верят в дедушку Мороза. Я по глазам вижу. Ты мне не поможешь?
- Если моя помощь сделает кого-то счастливее – почему нет.
- Замечательно.
  Мария Николаевна развила под Новый год прямо-таки невероятную для старушки ее возраста активность. Никому не давала и минуты покоя. Во-первых, весь дом заблестел от чистоты, хотя в нем и так не было ни соринки. Во-вторых, придумывались невероятные блюда к новогоднему столу. В-третьих, придумывались поздравления для деда Мороза, а также открытки для него и делались подарки опять-таки для него и Снегурочки. Максиму было поручено купить елку. Для этого ему пришлось ехать с мамой в райцентр, а потом долго пытаться запихнуть зеленую красавицу в автобус. Вечером того же дня в зале проходили жаркие споры по поводу того, где поставить елку и как ее укрепить. У Максима не получалось, он злился, особенно на младшую сестренку с братишкой, которые только мешали, а не помогали.
- Помочь? - Костя стоял в дверях комнаты.
- Господи, Костя, ты вовремя, а то у нас сейчас начнется братоубийственная война, - засмеялась Мария Николаевна, сидевшая на диване и смотревшая на елку сквозь очки.
  Костя установил виновницу раздора на уготованное для нее место, опутал ее гирляндами, надел на верхушку звездочку. Дети начали наряжать красавицу. Костик пришел в неописуемый восторг от елки – так она понравилась ему. Он бегал за каждой игрушкой, описывая большой круг по всей комнате, еле успевая затормозить с новой игрушкой.
- Костик, прекрати, - по очереди говорили ему то Полина, то Вера с Максимом, но мальчик не слушался.
  Когда елка накрыла собой Костика, никто не успел вскрикнуть, подбежать и удержать дерево на месте. Стеклянные игрушки разлетелись на множество кусочков – не спас и ковер на полу. Ребенок затаился под елкой. Ему было больно, но вылезти и встретиться со взглядами взрослых – еще больнее, да некоторые, брат, к примеру, и по шее дать могут.
  Костя не выдержал и засмеялся. Он подошел к елке с той стороны, откуда виднелась макушка его тезки, протянул руку, чтобы помочь выбраться малышу. Костик подал шарик, который боялся разбить, не выпустил его, чтобы закрыть рукой голову от удара.
- Замечательно, у нас есть целый шарик, - сказал Костя, отдавая игрушку Полине. -Теперь сам.
Мальчик очень медленно в полной тишине выползал из-под елки. Костя увидел ссадину на затылке ребенка – видно, хорошо досталось – и взял ребенка на руки так легко, словно пушинку.
- Наверное, стоит сделать перерыв, - сказал он, направляясь на кухню.
  Полина начала обрабатывать рану. Костик сидел смирно на коленях у дяди, уткнувшись тому в грудь. Полина спешила, волновалась.
- Может, у меня лучше получится, - Костя забрал у нее бинт и перекись водорода.
  Наутро Костя и Костик отправились в райцентр за елкой. Было решено, что прежнюю елочку поставят в сугроб перед домом – сломалась самая маковка – а дома установят новую. Да и игрушек надо купить, желательно небьющихся, на всякий случай – мало ли кому захочется полежать под елочкой.
  Все шло неплохо: и подарки в огромном мешке, неизвестно как оказавшемся под окнами дома, но следы-то были явно непростые – не иначе как деда Мороза, так во всяком случае утверждал Костик на протяжении двух часов и водил поочередно всех посмотреть на такое диво, и восхищение ими – классная железная дорога, а платье какое клевое, а…. Мария Николаевна восхищалась полученной пряжей ничуть не меньше Настеньки. Если от последней слышалось: «Какая красивая кукла» и «Как ей идет этот цвет волос», то от старушки: «Какие замечательные вещи можно будет связать», «Какой замечательный цвет пряжи». Полина с удовольствием листала пока чистый фотоальбом – сколько фотографий сюда можно будет поместить. Вера побежала примерять платье – у нее еще такого не было – настоящее взрослое. Максим уже открыл первую страницу книги и просматривал цветную вставку с иллюстрацией холодного оружия.
  Все шло неплохо, пока в дверь не позвонил и на пороге не оказался почтальон с посылкой для Марии Николаевны и Кости. Мария Николаевна в недоумении посмотрела на зятя, но он тоже ничего не понимал. Она села на диван, сразу посерьезнев и как-то постарев, будто почувствовав сердцем, что там. В небольшом свертке лежало письмо и детские пинетки, те самые, которые Мария Николаевна связала для своей дочери. Женщина беззвучно заплакала. Она поднялась с дивана и прямая, словно из мрамора, подошла к серванту. Из верхнего ящика достала фотографию Инги, что убрала после смерти, поставила ее.
- Спасибо, доченька... Простите меня, - она повернулась к Полине, - я пойду к себе.
  Полина в недоумении посмотрела на Костю и отшатнулась – лицо его передернула волна боли, исказив мужчину до неузнаваемости. Костя молча вышел из дома и уехал.
  Полина была ошеломлена, узнав спустя несколько дней от Марии Николаевны, что Костя ей не сын, а зять. Она думала... да кому какое дело, что она думала. Полина часто смотрела теперь на фото, которое так и осталось стоять на серванте в канун Нового года. Какое открытое лицо, глаза так и сияют счастьем. Что же могло случиться? Спрашивать Полина не хотела – видела, как тяжело Марии Николаевне, как та постарела уже на следующий день после Нового года. Спустя несколько дней Мария Николаевна сказала сама.
- Это моя доченька, моя кровинушка. Единственная.
- А?..
- А Костя мой зять.

  «Где взять слова, которые помогут мне. Нет, таких слов не существует. Не придумали еще люди их. Как выразить чувства, которые выразить нет сил. Когда мы молоды, когда у нас впереди долгая жизнь, мы не задумываемся ни над словами, ни над чувствами, ни над поступками, ошибочно полагая, что время еще не пришло. С годами стыдимся, что время для проявления чувств уже позади. Оттого и молчим.
  Пусть покажется, что я чересчур сентиментальна – не страшно. Я не стыжусь, наоборот, горжусь, что спустя столько лет, как и прежде, люблю и могу сказать об этом…»
  Письмо Инги Костя знал наизусть, но перечитывал его снова и снова. Он хотел уйти после ее смерти в себя, отвернуться от мира, людей, перестать жить - ему не позволили это сделать. В первую очередь сама Инга, Ритус, друзья. А теперь еще Мария Николаевна. Костя понял, что у тещи на него виды, и связаны они с новыми ее жильцами.
  По-человечески он не против помочь Поле с детьми – в жизни всякое может случиться. Но… Костя вспоминал прежнюю жизнь. Она показалась ему слишком безоблачной, без потрясений – вот и расплата. За все хорошее приходится платить. Больше счастья – больше и плата.
  Костя звонил дочери, спросил, как у нее дела. Настя удивилась звонку отца, но ответила, что все хорошо. Другого ответа он, собственно, и не ожидал. В голосе Насти отец, кроме удивленных ноток, услышал другие – они-то его и обеспокоили, поэтому он позвонил Артуру. В конце концов, он ее муж – пусть съездит и разберется...

  Костя за домом колол дрова. Три дня назад во время дождя повалило тополь. Максим с Верой перепилили его на несколько частей, теперь надо было переколоть и убрать, а тут как раз Костя приехал. Марии Николаевне пришлось дважды звонить ему с настойчивой просьбой, больше смахивающей, правда, на требование. Первый раз Костя сослался на занятость. Во второй не хватило совести отказать. После Нового года в течение нескольких месяцев он сюда не показывался. Поначалу Мария Николаевна сама никак не могла отойти от новой волны боли, как будто переживала все заново. Затем... а затем она позвонила Косте и вытряхнула его из раковины.
 
  Костя легко колол чураки. Он даже обрадовался возможности разбить что-то вдребезги. Тело истосковалось по настоящей мужской работе. Он откидывал поленья в сторону.
- Ой, - вскрикнула Поля от неожиданности.
Полено отлетело и чуть не попало ей по ноге. Костя остановился и уставился на женщину – откуда она здесь взялась. Увидел корзинку, полную липы.
- Откуда это у вас? - спросил он из вежливости.
- Собрала. Чай с липой бесподобный…
- Вероятно, - Костя потянулся за очередной чуркой. Поля поняла, что ее замечания неуместны, смутилась от того, что он мог о ней подумать, чертыхнулась про себя и оступилась на ровном месте. Далее чертыхаясь про себя, нахмурившись, быстро начала собирать рассыпавшуюся липу. Вся радость от сегодняшнего дня улетучилась.
Костя положил топор на пенек.
- Если вы на секунду поставите корзинку на траву, из нее перестанет выпадать липа, - спокойно заметил он, видя напрасные старания Поли.
Женщина действительно так держала корзину, что цветки снова  и снова падали из нее.
- Обещаю, я не украду ее, -  Костя серьезно посмотрел на Полю.
Та не реагировала, еще больше наклонила голову, быстрее начала подбирать цветки, вырывая их прямо с травой.
Костя осторожно потянул из рук Полины корзину:
- Позволите?
  Поставив ее на землю, выбросив несколько совсем уж бессовестных травинок из нее, он тоже начал собирать цветки. Костя почувствовал напряжение молодой женщины, ее стремление как можно скорее исчезнуть отсюда и захотел… ее поцеловать. Вероятно, именно в этот самый момент она захотела того же. Поля резко поднялась с намерением убежать, но он опередил ее. Мужчина крепко держал женщину в объятиях и целовал. Изголодавшийся, он подавлял своей силой и желанием. Оторвавшись на миг, прохрипел:
- У тебя есть две секунды, чтобы исчезнуть.
  Костя сидел на пеньке и пытался прийти в себя. Что с ним произошло? Наваждение не иначе. В реальность вернул стук в окно. Обернувшись, он увидел строгое лицо Марии Николаевны – он видела, как он целовал Полю.
  Костя стоял на кухне перед Марией Николаевной как провинившийся школяр.
- Что это ты себе позволяешь в моем доме, позволь узнать?
Она отчитывала его резко и громко. Дети в зале притихли. Они видели несколько минут назад маму, юркнувшую в комнату и закрывшую за собой дверь на замок. А теперь вот Мария Николаевна ругается - они и не знали, что она может.
Костя вошел в комнату и встретил любопытные взгляды на себе.
- Где мама? - спросил он.
- Там, - Костик показал на дверь.
Костя подошел и постучал – ничего. Ну, и  что прикажете делать? Он легонько стукнул кулаком по ручке двери – замок вылетел. Зайдя в комнату, прикрыл дверь, поправил вывалившийся замок. Поля  лежала на кровати в позе зародыша. Костя подошел к ней и присел на краешек.
 - Полюшка, ты чего плачешь?
Поля закрыла лицо руками. Костя потер руками шею - терпеть не мог женских слез.
- Полина, - Костя сделал паузу, - я тебя обидел?
Она в ответ отрицательно покачала головой, но рук не убрала.
- Испугал?
Костя хотел дотронуться до женщины, но так и остался с занесенной над ней рукой.
Опять нет.
- Тогда что?
Женщина молчала. Костя взял ее за руку, чтобы увидеть глаза. Разряд пробежал волной между ними.
- Полина, - Костя растирал ее холодные руки, - из этой комнаты я могу выйти только в качестве твоего мужа.
Поля встретилась с ним взглядом – не врал, успокаивал.
- Поцелуй, - прошептала она пересохшими губами.
- Моя хорошая, это невозможно. Вряд ли я смогу остановиться в нужный момент. Здесь и сейчас – потерпи.
  Губы мужчины запрыгали в улыбке. Он посмотрел на оторопевшую женщину, провел пальцами по ее губам, увидев ее желание, остановился и вышел из комнаты.
Прикрывая дверь, сказал:
- Надо будет починить.

  Вечером того же дня приехал Артур. Он долго ругался с Костей, называя того бесчувственным чурбаном, неспособным на чувства, отвратительным отцом и мужем.
- Да ты, кроме работы, ничего никогда не видел. Если бы видел, не позволил бы погибнуть жене. Она не доверяла тебе, - бросил Артур в бешеном гневе.
Костя побелел, как снег. Вмешалась Мария Николаевна:
- Артур, ничто, слышишь, ничто не дает тебе право так разговаривать с Костей. Если у тебя проблемы с Настей, это не оправдывает твое поведение.
Артур уехал, громко хлопнув дверью. Костя - тихо.

  Мария Николаевна сидела за столом, теребя платок. Сколько событий в один день. Он посмотрела на притихших детей, ковыряющихся вилками в своих тарелках, бледную Полю – совсем ни к чему не прикоснулась, бедняжка – уж не собрала ли вещи?
- Я думаю, будет правильным, если я вам расскажу. Нет, пожалуйста. Вы все равно будете думать, как-то осмысливать услышанное, что-то придумывать, так вы узнаете из первых уст. Может, и мне станет легче.
  Мария Николаевна провела рукой по голове, приглаживая и без того гладкие волосы. Положила руки перед собой: сколько морщин. Взгляд ее проникал обратно в жизнь, ту, что уже оказалась позади. Надо было найти точку отсчета, правильно рассчитать, чтобы сказанные слова оказались понятными.
- Моя дочь Инга после окончания восьмого класса поступила в медучилище. Там познакомилась с девочками, которые и привели ее в ЭСВ. Слышали о нем что-нибудь? Нет? Значит, вам  повезло. Но не буду уходить от начала.
  Инга познакомилась с Костей. Отношения между ними как-то сразу стали серьезными. Они вскоре поженились, хотя Инга совсем еще девчонкой была, да и он не на много старше. Проблема в том, что он служил в разведке, которая наложила на него свой отпечаток.
  Всегда сдержанный, подчеркнуто вежливый, в основном молчит, больше слушает, без эмоций – этакого, знаете ли, размахивания руками. Когда он переживает – не показывает вида. Со стороны кажется, что он бесчувственный чурбан, однако это не так, совсем не так.
  Инга знала его настоящего. Когда они приезжали сюда… но я отвлеклась.
  Они поженились. Как у большинства молодых их времени, у них не оказалось жилья. Даже комнаты в общежитии не было. Костя жил со своим братом и еще несколькими ребятами, а Инга  - с подружками. Она училась, служила в ЭСВ, он тоже служил, постоянно на заданиях, связанных с риском. Знаете, я  всем без исключения разведчикам давала бы звезду Героя за мужество и отвагу. Инга переживала, как бы она не пыталась скрыть свои чувства от других, особенно, когда его не было долго или он не являлся в назначенное время – бывало и такое. Я так думаю, в подобные минуты она рвала свое сердце на части.
  Когда родился Андрюша, тесниться в комнате с девчонками стало невмочь, они перебрались ко мне. Я помню бесстрастное лицо Кости: стыд от того, что привез жену с ребенком ко мне, а не домой, от того, что на Инге форменные брюки с гимнастеркой – вся их одежда, от того, что на такси и самое необходимое малышу скидывались всем миром, как говорят, от того,  что через час ему надо было ехать. Он только стиснул зубы – глаз на меня не поднял.
  Время шло, ЭСВ менялся, строился. Появился и дом, и все остальное. В ЭСВ на подобные мелочи не обращают внимания. Родилась Настенька.
  А Костя все служил в разведке… Дома бывал редко, дети помнили его больше по фотографии. Инга не пилила, просто ждала.
  На стрельбищах, уж как там получилось, одному Богу известно, Ингу ранили. Она выжила, но проблемы, к сожалению, останутся. Кто бы мог предположить…  Костя узнал о случившемся, когда ее уже прооперировали и выходили. Она запретила сообщать ему. В ярости на себя он застрелил того человека. Никто не сказал ни слова – застрелил бы всякого. После того, как Инга поправилась, Костя ушел из разведки, перешел служить в штаб, где служит по сей день. Он командир ЭСВ, а так как командующий совершенно не хочет там служить, то, по существу, является его главой. Ответственность огромная, нагрузка колоссальная.
  Времени, как и раньше, на семью не хватало. Инга все равно была счастлива: он не ходил каждый день по краю пропасти, она могла видеть его ежедневно, для детей он был уже не только на фотографии, по ее мнению. Как видите, понятие счастья относительное. Для кого-то – это много денег, для кого-то – здоровье, а для моей дочери - возможность быть с любимым человеком. У них был дом, дети, они любили друг друга, друзья часто ходили в гости. Чего еще желать? Я никогда не слышала, чтобы они ссорились. Хотя нет, однажды ссора была.
  Инга любила детей, и когда Андрюша с Настенькой подросли, а у ее подруги Наташи появился ребенок, захотела родить. Но рожать ей врачи запретили категорически и однозначно. Наверное, у каждой женщины в жизни наступает такой период, когда кажется, что она никому не нужна, что жизнь прожита зря, что ее не понимают. Моя дочь не стала исключением. Андрюша учился в кадетском корпусе, Настенька поступила в институт, муж занят на работе, подруга, к тому времени оставшаяся одна в живых, вечно занята ЭСВ, свалившимся на нее ребенком, из-за которого она чуть не убила мужа, диссертация и та написана – избыток свободного времени дал возможность закрасться в душу меланхолии. В ее стремлении стать нужной нет ничего неординарного.
  Костя ответил категорическим отказом, сухим и чересчур отчетливым, не вдаваясь в подробности, как и подобает военным-сухарям. Для него все понятно, как божий день. Возможно, если бы он сгладил свой ответ, она не продолжила несостоявшегося разговора, но ее возмутил резкий тон мужа.
  ЭСВ – особая организация, и люди в ней особенные. А уж женщины! Женщин-военных там можно по пальцам пересчитать, и не в переносном, а в прямом смысле. Инга не стала командующей армии, в отличие от Наташи, но только лишь из-за науки. Переспорить ее было также непросто, как и подругу.  И если она не ломала ноги будущему мужу, не посылала ЭСВ приблизительно по той дороге, по которой Макар телят не гонял, как Рита Москвина (было такое дело), не выкидывала мужа с балкона при известии о своей беременности, ломая при этом ему ребра, как Наташа Воропаева, это совсем не значит, что жизнь Кости она не могла превратить в подобие ада. Инга… выгнала мужа из дома. Однажды утром она заявила о своем решении: или – или. Костя не мог недооценивать дурость жены, возведенной до энной степени от дружбы с известными мегерами ЭСВ. Он попытался привести в оправдание свои доводы, как-то неспособность жить в случае ее смерти, ненужность ребенка опять-таки без нее и так далее. Инга слушать не захотела. Он даже предложил взять приемного ребенка. Она хотела от него. Кончилось тем, что после работы Костя оказался перед закрытой входной дверью – сменили замок – и чемоданом с вещами. Три месяца прожил у друга. Пробовал поговорить – ни к чему не привело.
  Пришлось вмешиваться, как говорят в ЭСВ, тяжелой артиллерии в лице Ритуса Бланки. Это он в свое время основал ЭСВ, стал командующим. Главное же в нем другое – чутье на человеческие души. По-моему, Ритус превосходный психолог, хотя специального образования по психологии у него нет. Он умеет угадать тончайшие колебания настроения, объяснить человеку, что с ним происходит. Одним словом, это необычный человек.
  Ритус приехал ко мне и рассказал, в чем дело. Инга промолчала, что они с Костей разбежались, и он из-за гордости промолчал. Я, разумеется, вмешалась. Слава Богу, все наладилось.
  Инга никому, кроме Ритуса, не сказала о своей болезни. Сначала она о ней не знала, считала, что болит старая рана, а оказался рак в последней степени. Хотя бы на полгода пораньше, можно было бы попробовать... Она очень хотела, чтобы люди, которых она любила, после ее ухода продолжили жить. Не просто отсчитывать часы, минуты, секунды, а жить полноценно. Я не знаю, правильно ли она поступила или нет, но это ее выбор, и я принимаю его.
  То, что сказал Артур, - правда через его призму. Мне не в чем упрекнуть Костю, Инге, по-моему, тоже.
  Вы спросите, зачем я вам все это рассказываю. Мне показалось, что Костя как-то оттаял за последние несколько недель. Он стал интересоваться жизнью. Если вы сейчас уедете, то его интерес пропадет. К тому же и вам некуда податься. Может, не стоит?

  Мария Николаевна рассчитывала, по правде сказать, на то, что Костя заинтересуется Полей. Оно так и произошло, но вмешательство Артура все испортило. Костя после отъезда не давал о себе знать. Мария Николаевна решила взять инициативу в свои руки. В союзники пригласила Веронику.
- Верочка, как ты думаешь, не съездить ли вам за покупками? - спрашивала Мария Николаевна девочку, тщательно вытирающую посуду. Сама она раздумывала над тем, какой пирог испечь назавтра.
- За какими покупками? - спросила девочка, уже привыкшая к манере Марии Николаевны говорить полузагадками.
- Тебе, наверное, нужно что-то к лету.
- Мария Николаевна, что вы задумали? - напрямик спросила девочка. Она подошла к столу и села.
  Мария Николаевна отложила кулинарную книгу, сняла ненужные очки (она их надевала только в тех случаях, когда пыталась скрыть от других свои мысли – зрение у нее было отменное) и спокойно посмотрела в глаза девочки:
- Я хочу, чтобы твоя мама вышла замуж.
- За кого? - спросила Вера.
Мария Николаевна хмыкнула и снова, надев очки, потянулась к кулинарной книге:
- Где же этот рецепт? Никак не могу найти…
- Это сводничество, - прошептала Вера.
- Я думала, ты взрослая.
Мария Николаевна, хмурясь, листала книгу – рецепт как назло не попадался.
- Я взрослая, но…
- Тогда ты должна желать добра для своей мамы… Знаешь, ведь она совсем молодая.
- Ей за тридцать.
- Тридцать с хвостиком, совсем крохотным.
- И кучей детей.
- Так замечательно. В нормальной семье должно быть много детей. К тому же при длительном отсутствии общения с мужчиной женщины становятся мегерами. Так-то вот.
- Мария Николаевна! - изумленно проговорила Вероника, краснея.
- Что? - Мария Николаевна сняла очки. - Да,  мужчины полезны для женского организма в определенном количестве, в зависимости от личных параметров.
Вера приложила руки к пылающим щекам, впрочем, улыбаясь.
- Так что, поможешь мне?
- Чем?
- Надо найти подходящий повод для поездки в гарнизон.
- Мама не поедет точно.
- Еще как поедет, правда, причина должна быть веская.
  Причина нашлась – у младших двойняшек на следующей неделе день рождения. При известии об этом Мария Николаевна пришла в неописуемый восторг. Она наговорила Поле много чего непонятного, Вера восторженно ее поддерживала, даже изумленный Максим пробубнил, что это замечательный вариант (не зря же Вера пнула его в бок). Поля, несмотря  на все доводы, никак не могла взять в толк, почему за подарком для детей надо ехать в гарнизон.
- Мамуль, ну как ты не понимаешь, что там выбор другой, там карусели, кафе.
- Так и у нас магазинов много, и карусели, и кафе, если уж на то пошло.
- Ты сейчас о китайском ширпотребе говоришь, Полина, - переспросила Мария Николаевна, поправляя очки и просматривая сквозь них программу телепередач (она терпеть не могла телевизор). - Решила химией потравить детишек.
- Но почему же потравить…
  В конце концов, она сдалась, в уме, впрочем, подсчитывая, во сколько ей обойдется эта вылазка.  Мария Николаевна сказала, что за ними приедет машина, отвезет их. На вопрос Полины ответила, что машина в ее распоряжении, но она пользуется ею редко (Инга понятия не имела о фантазиях своей матери). Мария Николаевна что-то сказала шоферу (им, конечно, был Юрочка, адъютант Ритуса), а когда все уселись в машину, между прочим, добавила:
- Ой, Полиночка, совсем забыла. Это Косте, - она протянула сверток, - липовый мед, свежий, и ключи.
- Какие ключи? - спросила Поля, не понимая, что делать со свертком.
- От дома. Костя обычно приходит поздно. Не ждать же вам его.
- Но… мы не собирались… Я думала, мы вернемся сегодня.
- Ну, если вы метеоры, то конечно. Однако дети устанут. Да и за один день что вы там увидите? Не говори ерунды. Дети, до свидания, - и захлопнула дверцу машины.
Поля некоторое время ехала, задумавшись, все еще держа сверток на вису.
- Может, стоит его положить? - спросил Юра.
- Ах, да, конечно. Вы знаете, я вдруг вспомнила, что мне надо срочно сделать одно дело, поэтому остановите, пожалуйста, – мы выйдем.
- Простите, не могу. Ослушаться Марию Николаевну – значит навлечь на себя такую бурю, что мало не покажется. Эта старушка божий одуванчик нажалуется моему начальству, а оно взгреет по полной программе, будьте уверены.
- А дядя Костя тоже начальник, - проговорила Настя.
- Константин Андреевич – начальник нормальный, а мой – придурок в энной степени, чувствуете разницу.

  Юра остановился около дома Белых.
- Вот и приехали. Собаки нет, так что входите не бойтесь. Калитка открывается легко.
  Поля поблагодарила шофера, вошла в калитку. Перед ними ухоженная лужайка с тропинкой из плитки и подъездная дорога к гаражу. Двухэтажный дом из кирпича. Дети прошли к крыльцу. Максим уселся на перила, Костик забрался в кресло, Настенька прыгала на ступеньках:
- Какой большой и красивый дом.
Поля не спеша поднялась на ступеньки, посмотрела на детей:
- Ну, ладно.
Позвонила в дверь.
- Мама, у тебя же ключи, - резонно заметила Вера.
- Ключи, да, совсем забыла. Вот растяпа.
Они вошли в дом. Поля всячески пыталась успокоить расшалившихся детей, но они устали от трехчасового сидения в машине.
- Мам, я в туалет хочу.
- А я есть.
- Мам, почему бы, правда, не перекусить? Наверное, что-нибудь есть в холодильнике.
- Не хорошо лазить по чужим холодильникам, - попробовала возразить Поля.
- А голодными быть хорошо? - спросил Костик, подняв на маму несчастное лицо.
- О, Господи, помоги мне! - воскликнула Поля.

  Пообедав, они отправились в магазин. Там выбрали по игрушке каждому из будущих именинников, погуляли по парку, покатались на каруселях, поели мороженого в летнем кафе.
  Уже вечерело, когда вернулись домой. Полине не хотелось, но она видела, что дети устали. Она надеялась, что к их приходу хозяин окажется дома, - ошиблась. Прождав, по меньшей мере час, и не зная, что делать дальше – вдруг вообще не придет – Поля услышала, как открылась входная дверь. Спина покрылась гусиной кожей, она проглотила подступивший комок, распрямила плечи – помирать так с музыкой.
- Здрасьте, - в дверях стояла незнакомая молодая особа в интересном положении – по меньшей мере, месяцев пять.
- Здравствуйте.
- Я Соня. А вы?
Поля назвала всех по именам, попутно думая, что нужно сказать в свое оправдание по поводу того, почему они здесь. Однако Соню этот вопрос интересовал меньше всего.
- Никто не приходил?
- Нет.
- Уроды.
  Соня уселась на ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж и, злобно насупившись, стала мысленно насылать все кары обоих миров на голову, разумеется, своего отчима. Она не обратила внимания на незнакомых людей, а они, растерянные, не знали, кто она и что ей надо.
  Дверь снова открылась, в прихожей послышались голоса. О, Господи, помоги! Через минуту в комнату вошли двое, очень похожих друг на друга мужчин, только один молодой, второй Костя. Полина сжалась в комок, пытаясь осуществить перемещение в пространстве. Ее занятие прервали.
- Где вас носит? Ночь на дворе, - Соня раздражалась еще сильнее.
- Соня! - удивился Андрей. - Ты же должна быть в Москве.
- Извини, что побеспокоила тебя. Я могу и уехать, - обиделась она.
- Да нет. Просто неожиданно, - Андрей не мог найти подходящих слов.
Он подошел к жене, сел рядом на ступеньки, попытался обнять ее за плечи, но она стряхнула его руку, как ненужную паутину.
- Что случилось? - Костя поздоровался с Полей и детьми кивком головы, но обращался к Соне.
- Этот урод, сволочь, козел...
- Итак, твой отчим, - Костя спокойно смотрел на Соню в ожидании продолжения.
- Этот...
- Эпитеты опустим – ночь на дворе, не хотелось бы до утра их выслушивать.
- Но этот... - не сдавалась Соня.
- По существу, пожалуйста, - все также спокойно спрашивал Костя.
- Он сказал, что я ни на что не способная. И рожу, наверное, какого-нибудь недоношенного больного сморчка. - Соня чуть не плакала.
- Сонечка, - улыбнулся Андрей, - стоит ли реагировать на слова дурака? Он просто снова захотел вывести тебя из себя, что ему и удалось. 
Мужчина, несмотря на протест жены, все-таки обнял ее, притянул к себе.
- Урод! - констатировала Соня.
- Согласен. Мы пойдем. Извините.
Андрей попрощался со всеми, так и не познакомившись, впрочем.
  Костя еще стоял в дверях, когда захлопнулась входная дверь. Он не ждал гостей, тем более таких, не ждал и Соню, у него на сегодняшний вечер были планы, поэтому и Андрей пришел домой, но... Костя прошел к столу, на котором стоял телефон. Он звонил Павлову.
- Виктор Вениаминович, добрый вечер. Что с Соней? Почему Ритус сказал, что она ...
Видно, что ответ был не тот, которого ожидал услышать Белых. Он наморщил лоб.
- Я скажу Андрею. Спасибо.
Он повернулся к гостям, увидел, что они устали.
- Вы голодны?
- Нет. Мы воспользовались вашим холодильником, - Поля попыталась улыбнуться.
- Так он же пустой, - удивился Костя, чертыхаясь про  себя – хорош, нечего сказать. Ну, Мария Николаевна – хоть бы предупредила.
- Все в порядке, мы наелись.
- Давайте я покажу вам комнаты. Идемте наверх.
Он провел мальчишек в комнату Андрея, Поле с девочками предложил комнату Насти.
 
  Поля уложила детей, которые тут же заснули, и решила спуститься вниз. Надо решаться – неопределенность не давала спокойно жить. Она на несколько мгновений задержалась в зале – куда теперь. Свет горел на кухне – значит, он там. Костя стоял около распахнутого окна и курил, уже третью сигарету подряд.
 - Ничего, что мы вот так без приглашения? 
Женщина подошла к нему почти вплотную.
 - Это я должен извиняться. Мой дом не приспособлен к гостям в последнее время. Да еще Соня. Она не переносит отчима, причем абсолютно.
- Никогда не слышала столько ругательств сразу, - улыбнулась Поля.
 - О! Об эпитетах по поводу ее отчима в ЭСВ ходят легенды. К тому же, очень многие их разделяют.
- Легенды?
- Эпитеты! Что-то я сегодня не достаточно ясно изъясняюсь. Прости, поздно уже. Ты, наверное, устала.
- Что-то не так?
Костя улыбнулся:
- Все хорошо.
Поняв, что женщина не собирается уходить, да и ему этого не хотелось, Костя предложил выпить вина. Они сидели за столом и медленно тянули каждый из своего бокала.
- Как Марии Николаевне удалось заманить тебя в гарнизон? - поинтересовался Костя.
- У меня подозрение, что не она одна, по крайней мере, Вера с Максимом тоже в заговоре. Я, глупая, попалась на их удочку – у маленьких на следующей неделе день рождения.
Костя улыбался:
- День рождения – это хорошо...
- Кто эта девушка?
- Соня? Жена моего сына.
- Она всегда такая?
- Соня - хорошая девочка. У нее нормальный отец, частично вменяемая мать и полоумный отчим.
- Интересная характеристика...
- Тебя что-то беспокоит? Вероятно, собеседник напротив?
Поля рассмеялась:
- В какой-то мере да.
- Как ты смотришь на то, чтобы позавтракать вместе?
- Не против.