В Москве

В Москву прилетел Дивуар с неофициальным дружественным визитом.
- Да, давненько я не бывал в Москве - сказал Дивуар выходя из бронированного досиного лимузина - Москва как то похерела, на Дейтройт стала похожа.

- Ну а что сделаешь!? С тех пор, как регионы перестали кормить Москву, большая часть москвичей разъехалась по России.

Дося показывала Дивуару музеи и прочие достопримечательности старой Столицы.
После посещения Пуськиного музея - так неофициально называется самый большой и величественный мемориал теизма в мире, что возле Мутного двора - у Дивуара на душе как то стало не хорошо.

- Раньше здесь был храм?
- Да - ответила Дося - люди воздвигли памятник собственному величию, на что Господь прогневался и превратил этот храм сам видел во что.
- Жесть. Я не любитель больших храмов и большой веры, но всё равно - думаю, что с храмами так нельзя....
- У нас всё можно - это же Россия, Дивуар - страна резких крайностей и крайних резкостей.

Потом Дося повезла Дивуара на Лубянку в музей Террора и Коррупции.
Не смотря на дороговизну билета, очередь в музей обычно спиралится по Лубянской площади по хлеще чем в былые времена в мавзолей Ленина.
Там действительно есть что посмотреть.

За очень дорого можно даже пару суток - больше ни кто не выдерживает - пожить в местных застенках. Иностранцам это очень нравится. Мазохисты всего мира съезжаются сюда праздновать день рождение Дзержинского.

Однако дверь в музей была закрыта, надпись на висящей табличке поясняла причину этого. "Музей закрыт по техническим причинам"
Судя по стоящим возле музея машинам с надписью "Телекомпания Программа Вечерний звон" опять что то снимают.

Дося схватила Дивуара за рукав и потянула за собой.
- Я тут знаю все ходы и выходы.
Предъявив вахтёру удостоверение, Дося показав на Дивуару сказала:
- Товарищ со мной.
Их пропустили.

Когда Дося и Дивуар шли по коридорам допросного отдела из кабинетов слышились крики допрашиваемых иностранцев.
- Нравится же некоторым людям, когда им делают больно.
- Я этого тоже не понимаю.
- Это кстати религиозная потребность. Один учёный из Канзаса доказал.

На повороте коридора Дося остановила Дивуара рукой и приложила палец к губам.
Кивком головы указав на зеркало, отражавшее группу людей за углом.
Были слышны их голоса.

- Ви, Сэмуэль Дашкович - говорил бородатый старик в широкополой шляпе не выговаривая звук "р" - являетесь позором нашей нации, а за такие вещи у нас бьют ногами. Ви же знаете. Как ви можете хорошо говорить об Иисусе, утверждая при этом что ви иудей?
- Я врал.
- Врать ваше законное право, но ви врёте так, что подставляете под удар остальных евреев, ви уедете в свой Бангладеш, и за ваше враньё будут бить ни в чём не повинных учителей, врачей и прочих представителей нашей нации.
А я - простите за нескромность - люблю свой народ.

Дося шепнула на ухо Дивуару:
- Это Жерар - раввин. Спрашивает с Сэмуэля Либергона за его программу "Вечерний звон" так ему и надо.

- Ми евреи, древний и терпимый народ, единственное что нас может вывести из себя это когда нас пытаются развести на деньги и когда свои позорят нашу нацию. Ви, Либергон - позор нашей нации, ви натугальный жид. Даже более того, ви жидомасон. Я вас предупреждаю как родного, прекгатите врать в телевизор. Уже не только русские мечтают поломать вам ноги. Я приглашу двух парней, в прошлом юнармейцев и они вас, Либеггон, опустят ниже некуда.

Дося дала знак Дивуару уходить. Они на цыпочках пошли прочь от греха.
Выйдя из музея террора они сели в машину и поехали в ресторан на Тверской.