Если бы знали...

   - Почитал я твой кондуит.  Как скучно жить в придуманном раю, - сказал он, перебрасывая  обратно  через зыбкую границу  книгу в коричневом кожаном переплете, изрядно состарившуюся, как это бывает с библиотечными изданиями.

Сплюнул себе под ноги и продолжил:
 
   – Это все равно, что прозябать там, где ничего не происходит, где каждый день   одно и то же. Ничего не случается:  все белое, чистое, незамутненное,  хирургически стерильное и безвкусное.  В твоем Свете нет жизни, движухи, драйва, в нем невозможно быть милосердным потому, что не для кого.  Там  все сыты, одеты и обуты. Все  выхолощены райским  благополучием. Пространство раз и навсегда разгаданных шарад. Место пресных умников и рабски-послушных смиренников. И только твое упрямство мешает  со мной согласиться. А упрямство – это свойство, эмоция, грех, между прочим. Что молчишь? Нечем крыть?
 
   Она повернулась в сторону серых сумерек. Невнятные тени  плавали  за его спиной, словно летающие осьминоги. Щупальца  то и дело двигались в мутном пространстве.  Бледное лицо с азартными глазами, резко очерченным ртом и волевыми скулами  тоже не казалось статичным. Оно  дергалось в странной улыбке, словно  передавало гримасу боли.  Гибкое тело  то сжималось пружиной, готовое к прыжку, то расслаблялось, но всего лишь на мгновение.
 
   - Дурацкая манера молчать от всезнайства? От гордости? От высокого мнения о личной персоне? Не победив свое ничтожное «я» ты пытаешься убедить меня? Меня – человека во всех смыслах мощного, потому что искреннего! Да, я не умею подхалимничать! Вилять хвостом перед сильными мира сего тоже не буду! Я не умею быть послушной девочкой, как ты! И плевать, что ты об этом думаешь!

Дерзкая усмешка, похожая на оскал, еще больше исказила   худое лицо. Что он ждал от неё?  Конечно,  помощи…  Всегда одно и то же, когда сидишь меж двумя стульями… Но не подозреваешь об этом.  Всегда  вспышка, потом боль, потом… И так до тех пор, пока не устанет до одури… Сначала  доведет себя до изнеможения, чтобы в итоге, выбрав Свет, понять:  зачем  туда необходимо попасть. Да, он был нужен, очень, но…
 
   - Не молчи! Я тут надолго завис? Это ты меня держишь в липкой взвеси? Верни обратно, мать твою! Я жить хочу!  Мучиться хочу! Наслаждаться хочу!  Зачем мне твой рай? И Ангелам своим передай – не фиг меня охранять!  Не нуждаюсь! Хочешь,  прыгну сам? Не удержишь!
 
   Она неспешно подняла книгу. Бережно спрятала её в складках белого плаща. Что дальше?  По правилам требовалось поступать обычно: дать, что просит.  Отпустить мучиться? Отпустить…  В Свет ему самому  не прыгнуть, а в Сумерках  оставаться  незачем. Он  не знал, но, скорее всего догадывался:  пока она рядом его никто не посмеет тронуть. А вот потом…  Именно поэтому  протестовал и кричал, провоцировал и заводил самого себя,  потому что  боялся ошибки. Как и все до него, когда  каждый интуитивно чувствовал, что выбирал в последний раз, и каждый был не готов к выбору.
 
  - Ты мерзкая белая тварь,  верни меня сейчас же!  И сиди здесь в своем молоке без смысла и радости. Что ты знаешь о счастье? Что ты вообще знаешь о жизни? Бесчувственная нежить,  тебе не дано поймать кайф от свободы! Ты никогда не поймешь, что такое лететь к земле без парашюта,  разбиться вдребезги, но ощутить  вечность!  Убогая, бескрылая мумия!

   Рыдания сотрясли его тело. Оставалась надежда, совсем мизерная, как последний вздох умирающего, с которым выходит душа. Вот сейчас он решит все окончательно. Она ждала.
 
   - Убирайся! Без тебя справлюсь!
 
Он подошел к краю сумеречного пространства: отчаявшийся, измученный,  разорванный,  но оставшийся верным себе. Странному себе, думающему, что познал тайны жизни, спеленатому этими тайнами по рукам и ногам, но не сдавшемуся.
 
   Она протянула ему руку. Этого нельзя было делать. Но вдруг?  Из опыта знала, что последним шансом  почти никто не пользовался. Не воспользовался и он. Оттолкнувшись, прыгнул вниз в темное небытие.

   Она скинула с головы капюшон.  Больше не нужно было прятать лицо. Больше не нужно было скрывать слез. Что он знал о мучении? О той неизбывной скорби, которая каждый раз ранила все её существо…   Свободный выбор… Он не был до конца свободным, потому что…  Если бы он что-то знал о рае…

   Белой лентой энергии, извиваясь в потоках звездного ветра, она  вернулась на необжитую  планету. Столько работы...  Здесь пока не было ни воды, ни суши, ни атмосферы…  Но уже  жила Безусловная Любовь Творения.  Как же не хватает помощников… Если бы они только знали правду о Белом Огне Рая…