Венгры в Телеханах

Б. Мельник.Часть третья, раздел четырнадцатый. Перевод с польского Т.Цыркуновой.


В начале ноября в Телеханах внезапно появились люди в мундирах цвета хаки. В местечке неожиданно появился батальон венгерской армии. В Европе почти полностью оккупированной немцами, венгерское общество, сотрудничая с ними, тем не менее, сохранило часть своей независимости.
Венгры прибыли на автомашинах. Ровными рядами транспорт по- ставили на обширном плацу, который находился между отелем и каналом Огинского. Отель заняли высшие офицеры со своими ординарцами, а остальных офицеров и солдат разместили в частных домах.
В наш дом, стоящий вблизи отеля, вселили четырёх венгерских солдат. Они осмотрели весь дом и выбрали для своего размещения гостиную. Такое размещение мадьяр было наиболее удобным как для нас, так и для них. Двое из них, имевшие звание младших офицеров, бегло говорили по-немецки.
 Старший по званию мадьяр представился как Имре. Сказал, что ему было бы приятно, если бы хозяева дома именно так его и называли. Другой младший офицер, старший по возрасту, черноволосый Кальман происходил из Будапешта и до войны был кёльнером в роскошном ресторане, а молоденького парня звали Миклош. Четвёртый «постоялец» в звании старшего сержанта был сербом, его звали Радко. Венгры звали его Радо. Оба младших офицера обращались к маме, называя её «фрау» или «мадам», Радо называл её «майко», то есть мать, а Миклош вообще не разговаривал с нами, только улыбался.
Уже в первый вечер наши «постояльцы» показали себя симпатичными и культурными людьми. Имре спросил, можно ли поближе познакомиться с хозяевами при совместном ужине. После одобрения, выраженного родителями, на столе появились невообразимые деликатесы. Там был прекрасный консервированный сладкий перец, который мы увидели впервые, были сардины в оливковом масле, красная от перца колбаса, был венгерский солдатский хлеб с золотистой корочкой, чай, кофе, шоколад и бутылка венгерского коньяка. Кальман, бывший кёльнер, показал свое искусство, накрыв очень красиво стол для этого совместного ужина, после которого Радо дал прекрасный сольный концерт на большой настоящей гармошке.
Наши венгерские жильцы не очень нас обременяли. Они вставали очень рано и, хотя и мёрзли, но умывались во дворе. Для бритья брали горячую воду у мамы и брились в своей комнате. Потом уходили с прощальным возгласом: «вишонтлатасра!» Только серб Радо прощался, произнося: «здравствуйте!» На русском языке это слово означает приветствие, но наш серб перепутал это слово с его родным "здравойсте", или нашим «бэндзе здровы». Эти особенности языка я понял много лет спустя, когда побывал на гостеприимных Балканах. Венгры возвращались на квартиру поздним пополуднем, а вечерами охотно разговаривали с нами. Имре и Кальман разговаривали с отцом по-немецки, а Радо с остальными членами семьи – на славянском диалекте. Только молоденький Миклош молчал и всем
улыбался. Почти каждый вечер серб играл на своей гармошке.
В Телеханах общение с мадьярами не доставляло людям особых затруднений, поскольку у них служило много славян, главным образом, сербов и закарпатских русинов.
Что касается славян в венгерской армии, то нас заинтриговало одно происшествие. В какой-то вечер к нашему сербу Радо пришёл венгр в звании сержанта. Это был темноволосый мужчина в возрасте за сорок, который сразу от двери привлёк наше внимание своими манерами. Отец сказал, что этот человек ведёт себя так, как будто он находится не среди обычных людей, а в каком-то придворном салоне. Этот солдат, поприветствовав нас прекрасно звучавшим русским языком, не очень долго вполголоса разговаривал о чем-то с Радо, который выказывал своему собеседнику явное уважение. Когда незнакомец цветисто по-русски  распрощался с нами и выходил из дома, Радо провожал его до двери с элегантным, полным уважения, поклоном. Радо,  увидев  после  этого  визита  удивлённые  лица родителей,рассмеялся и объяснил свое необычное поведение и манеры гостя. Оказалось, что этот серб в звании сержанта за несколько лет до начала войны был югославским дипломатом высокого ранга в Париже. Наш Радо был тогда его личным шофёром. Сейчас оба стали солдатами и по капризу судьбы оказались в одной и той же части. Только экс-дипломат был в звании сержанта, а его экс-шофёр имел звание на одну ступень выше. Мои родители были долго под впечатлением от превратностей судьбы, которые встретили его превосходительство – представителя дипломатического корпуса Югославии, оккупированной сейчас немцами.
Прибывшие в Телеханы венгры привезли измученному населению местечка не только свой вкусный пшенично-кукурузный хлеб, мясные и рыбные консервы, но и такие необходимые товары, как мыло, табак, спички. Люди покупали прекрасный табак, и даже рис, и шоколад, которых в местечке не было с 1939 года. А также, благодаря мадьярам, жители Телехан впервые попробовали сладкий перец.
Всё это можно было достать у венгерских солдат за небольшое количество самогона. Часто бывало и такое, что солдаты одаривали разными товарами своих хозяев просто так, от чистого сердца.
Такое приязненное отношение мадьяр к местному населению было абсолютно противоположным тем известиям о венгерской армии, которые прежде доходили до жителей Телехан. Ещё в прошлом году в Телеханы приезжали люди из Волыни. Они рассказывали о боях венгерских войск с партизанами и о репрессиях в отношении мирного населения. За подозрение в сотрудничестве с партизанами венгры уничтожали там целые деревни. В чём крылась тайна полной нестыковки этих фактов, жители Телехан не могли понять.
Поскольку венгерское войско в основной своей массе было расквартировано по домам многих жителей, то местечко стало недоступным для банд грабителей. Люди вздохнули с облегчением. Расслабились и немцы в своём укреплении. Их почти не было видно. Также и чёрные полицейские почти перестали ходить по Телеханам. Местечко было заполнено мундирами цвета хаки. А мундиры эти отличались от тех, которые мы видели до этого времени. У них был иной покрой, другие головные уборы.
Ребятня, а заодно и местные девчата, с восхищением смотрели на венгерских офицеров. Венгры носили идеально подогнанные мундиры и длинные блестящие сапоги на высоком аккуратном каблучке, украшенном звенящими шпорами. Их головные уборы отличались от иных тем, что имели маленький тёмно-зелёный верх. На боку у венгров висела сабля. Каждый офицер обязательно имел усы и на расстоянии от него чувствовался запах одеколона.
Венгры, которые постоянно жаловались на холод, абсолютно не жаждали стычек с партизанами. В самом деле, пару раз выбрались большим отрядом в самые тёплые дни куда-то за Телеханы, а к вечеру появились, целы и невредимы. Люди говорили, что отъезжавшие автомашины, кроме солдат, всегда забирали какие-то узлы, а воз-вращались уже без них. Возникала мысль, не была ли это торговля с кем-то? Были и разные домыслы, что это подарки для партизан. Не было известно, кому предназначались эти вывозимые узлы.
Обыватели местечка были очень довольны тем, что их никто    не трогал. Кроме того, для людей было непривычно и то, что венгерский доктор всем давал бесплатные советы и одаривал лекарствами. Этот усач, у которого было много своей работы, каждого больного принимал с улыбкой на лице. Ему помогал фельдшер, закарпатский русин.
Жителей Телехан заинтриговал тот факт, что в венгерской части был ребёнок. Это был мальчик лет двенадцати. Он был одет в сшитый по меркам венгерский мундирчик и носил такую же обувь. Только на его головном уборе не было никакой эмблемы. Мальчика часто видели на улицах местечка, но он вёл себя так отчуждённо, что никому из местных людей не удалось завести с ним знакомство. Никто не знал, какой национальности этот «сын полка».
Я так долго мучил отца, чтобы он узнал подробности об этом мальчике у наших постояльцев, что он как-то спросил о нём у Кальмана. Тот грустно улыбнулся и ответил, что венгерские солдаты приютили этого мальчика, так как хотели этим способом загладить свою вину в том, что он стал сиротой. После этого исчерпывающего ответа Кальмана в доме воцарилось долгое неловкое молчание…
Другой особенностью, если не сенсацией венгерского войска было то, что служили в нём венгерские евреи. Они подыскивали солдатам квартиры и обслуживали их. Одеты были в мундиры, но знаков различия не носили. Хотя венгры и были союзниками нем- цев, но на их территории немецких войск не было. Диктатор Хорти сохранил значительную независимость.
Об этом отцу вечерами рассказывали Имре и Кальман, а отец объяснял нам.
Благодаря политике Хорти семьдесят тысяч  венгерских  евреев избежали судьбы своих побратимов в Европе, оккупированной немцами. Правда, для ослабления нажима Гитлера на венгерский режим, там были введены «расовые права», но жизни евреев ничто не угрожало. Они были только лишены права на получение определённых видов образования и исполнения некоторых функций. Введены были также правила, которые ограничивали им контакты с не еврейскими обывателями.
В Венгрии существовала легальная фашистская организация, под названием «Скрещённые стрелы».
Члены этой организации отравляли жизнь евреев при каждой возможности. Кроме разных проводимых ими притеснений, случались также и избиения евреев.
Для евреев вспомогательная служба в венгерской армии была настоящим спасением. Хотя их оставшиеся на родине семьи испытывали разные притеснения, сами они чувствовали себя среди венгерских солдат, как равные среди равных.
Во время пребывания мадьяр в Телеханах несколько человек были свидетелями необычного происшествия на тему: венгры, евреи, немцы. На дворе районного бюро стояла венгерская военно-полевая кухня. Там всегда крутилось множество солдат и венгерских евреев. В какой-то день на этот двор пришёл немецкий младший офицер. Позже оказалось, что он хотел  заказать доставку топлива для жандармерии. На дворе он зацепил одного из проходивших мимо него евреев, давая ему какое-то поручение. Тот, не поняв, чего от него хотят, пожал плечами и  отвернулся,  желая  уйти. Это разозлило немца.
–«Стой, еврей!»
Догнал его, схватил за плечи, повернул лицом к себе. С размаху дал еврею звонкую пощёчину. Человек пошатнулся, почти присел. Немец двинулся в направлении него, но внезапно перед ним вырос, как из-под земли, венгерский офицер. Немец остановился, но был готов к нападению.
–«Вон! – зарычал он на венгра – пошел прочь!»
–«Тихо, тихо…» – спокойно сказал мадьяр.
Немец с кулаками набросился на него и в тот же момент мгновенно остановился. Метко ударенный в низ живота, он стоял, раскорячившись и наполовину согнувшись, двумя руками держась за своё «мужское достоинство». С позеленевшим лицом хватал воздух открытым ртом. Все вокруг замерли.
Наконец пароксизм боли стал у немца проходить, и он схватился за пистолет. Однако венгерский офицер уже держал его под прицелом. Немец разочарованно опустил руки, медленно выпрямился.
–«Запомни, что это наш венгерский гражданин, и ты не имеешь права до него дотронуться! Понятно?» – произнёс мадьяр по-немецки громко и выразительно. Потом что-то приказал по-венгерски кружку собравшихся солдат и те разошлись по своим делам.
Немец стоял минуту в нерешительности, потом двинулся в сторону здания гмины, произнося вполголоса какие-то ругательства.
Среди венгерских солдат встречались также и «чёрные овечки». О разных проступках венгров люди рассказывали тут и там. Однако была разница между венграми и войсками иных национальностей, которые находились здесь ранее. Если и случались какие-то  проступки солдат, то они были незначительными и виновных сурово наказывали.
Оказалось при этом, что в венгерской армии всё ещё существует право наказания подчинённых обычным мордобитием, как при давних цесарских, австро-венгерских временах.
Собственно, такой инцидент произошёл в нашем доме. Прошло три или четыре дня после прибытия мадьяр, как перед обедом пришёл к нам высокий солдат, с изрытым оспой лицом и мрачным взглядом. Из-под его головного убора виднелся грязный бинт перевязки, а левая ладонь была также забинтована. Не произнеся ни одного звука, сразу от двери он пошёл в глубь помещения и обошёл все комнаты. Не обнаружив там никого, он возвратился в кухню и, снимая крышки со стоящих на плите кастрюль, начал обследовать их содержимое. Убедившись, что там только борщ и картофель, жестами показал онемевшим от удивления и страха маме, Мундзе и Вере, подать ему эту еду. Когда мама потянулась за тарелкой, грабитель буркнул «нем» и показал на большую жестяную миску, а сам уселся за кухонный стол. Получив еду, мрачно взглянул на женщин и вопросительно прохрипел: «кеньет»? Никто не понимал, что ему надо. С мрачным выражением лица он разочарованно вздохнул, поднялся и начал греметь в кухонном буфете. Издал возглас удовлетворения, достав оттуда буханку хлеба. Это не был хлеб маминой выпечки, а с разными добавками, из пекарни. Солдат, попробовав какой это невкусный хлеб, с отвращением швырнул его на горячую плиту и что-то ворча, уселся за стол. Картофель он поедал с жадностью, но борщ ему явно не понравился. Кривил лицо и чмыхал носом. В какой-то момент бросил ложку на стол и гаркнул охрипшим басом:
–«Дай мясо! Дай мясо!»
Видимо, нужные ему русские слова он уже успел выучить.
Признаюсь, что охватил меня страх. В это время обе женщины и сестра стали горячо жестикулировать, пытаясь объяснить ему,  что в доме мяса нет.
Это не убедило грабителя. Он встал из-за стола и досконально проверил содержимое кухонного буфета и шкафчика. Увидел там папиросы, которые Кальман подарил отцу, взял их и положил в свой карман. Затем, что-то ворча себе под нос, доел борщ с кислым выражением лица и без слова ушел из дома.
Родители побоялись рассказать об этом происшествии нашим мадьярам, не зная, какое после этого будет их поведение. Ведь жили у нас симпатичные солдаты, своим поведением в отношении нас никак не демонстрируя порядков, бывших в оккупационной венгерской армии.
Прожорливый грабитель, очевидно, хорошо знал, когда можно приходить к нам. В продолжение недели появлялся у нас многократно. Он не проявлял агрессии в отношении наших домашних больше, чем в первый раз, но становился всё более бесцеремонным. В какой-то раз, когда уже хорошо пообедал, он без слова вошёл в столовую. Проверяя содержимое буфета, он положил в карман несколько серебряных вещиц.
Он направлялся уже в гостиную, когда произошло чудо. Неожиданно для этого времени дня домой пришёл Имре. При его появлении грабитель явно струсил.
Имре, увидев его и открытый буфет с вытянутыми ящиками, строгим голосом задал ему какой-то вопрос. Грабитель, опустив глаза и глядя на пол, что-то бормотал себе под нос. Очевидно, какие-то грешки венгра были известны Имре, потому что он приказал солдату вывернуть карманы. Когда на пол с громким стуком посыпалось наше серебро, Имре, помогая себе жестами, спросил маму, наши ли это вещи.
После полученного подтверждения этого факта приказал солдату собрать вещи с пола и отдать маме. Затем повернул его и поставил перед собой.
В тот же момент ударил кулаком грабителя наотмашь в лицо так сильно, что тот потерял равновесие и закатился под окно. Под носом грабителя показалась кровь.
Мама, Вера и Мундзя от страха закричали, а маленькая Шурка громко заплакала. Имре улыбнулся им и рукой показал успокаивающий жест. Потом молниеносно достал из кобуры пистолет и, угрожая им солдату, что-то кричал. Тот, возвратившись в со- стояние равновесия, бросился из дома, оставив за собой открытую дверь. Убегающий грабитель напомнил мне виденного мною когда-то нашкодившего кота.
Прошла минута после этого инцидента, и кто-то заметил лежавшую на полу под окном фуражку венгра. Имре взял её двумя пальцами и, неся перед собой с выражением отвращения на лице, вышвырнул на двор. Когда через минуту выглянул на двор, фуражки там уже не было.
Имре долго что-то нам говорил, и по его виду было нам понятно, что он приносит извинения.
Вечером мадьяры, возвратившись на квартиру, сами снова вернулись к этой теме. Имре и Кальман просили прощения за этот инцидент по-немецки, Радо – по-сербски, а самый младший из них - Миклош, улыбался всем нам.
В конце Радо достал из своего багажа зелёную бутыль с палинкой и произнёс:
–«Мать, есть палинка, прошу дать стаканы!»
–«Браво, Радо!» – закричали мадьяры. В тот раз мы впервые услышали голос Миклоша.
***
В какой-то день перед полуднем к нам пришёл венгерский солдат. Невысокий, с большими пышными усами. Разговаривал не по-венгерски, но на каком-то, похожем по звучанию на украинский язык, наречии. Мы догадались, что это закарпатский красно-русин. Спрашивал, есть ли в доме ещё кто-нибудь, кроме нас, находящихся в тот момент на кухне. В ней находились мама, Вера и я     с сестрой. Мама сказала, что старший сын находится в гостиной.
Солдат отворил дверь, ведущую в гостиную и, увидев там брата, опять закрыл. Медленно снял плащ, фуражку и удобно уселся на лаве, служившей спальным местом для Веры с её ребёнком. Автомат поставил у стены возле себя, после чего вытянул трубку, украшенную  латунью,  и кожаный кисет с табаком. Набил им трубку, затем долго занимался   её розжигом. Молча смотрел на работавших в кухне маму и сестру, на Веру, которая что-то вязала из шерсти на спицах, и на её ребёнка.
Я, конечно же, сразу же присел к солдату и поочерёдно исследовал пуговицы на его мундире, ремень, сумку с боеприпасами, естественно, что более всего меня интересовал стоящий сбоку автомат. Я даже отважился украдкой дотронуться до его ледяного ствола, который от тепла в кухне покрылся мелкими капельками росы.
Русин тем временем с помощью трубки распустил по всей кухне несколько полосок голубого, душистого дыма. Как же этот запах отличался от махорочных вонючек телеханских курильщиков. Даже «сигаретки» моего кузена Александра нельзя было сравнивать с табаком в трубке этого солдата.
–«Мати, я не мадьяр, ты меня не бойся – отозвался, наконец, русин, – я чуть ли не партизан».
На такое заявление мама не знала, как отреагировать. Она неуверенно улыбнулась и продолжала чистить картофель.
–«Матушка, не бойся, возьми, почитай».
Он потянулся к лежавшему на лаве плащу и из его внутреннего кармана вытащил стопку листочков размера школьной тетради, сложенной наполовину. Послюнявив пальцы, поочерёдно раздал по одному листочку маме, сестре и Вере. Та только пожала плечами,не желая его брать. Мама и Мундзя стояли посредине кухни, неуве- ренно вертя листочки в руках. Я успел заметить, что на листочках есть какой-то текст на русском языке.
В этот момент открылась дверь в гостиную, и в кухню вошёл мой брат Стефан. Русин улыбнулся ему и жестом подозвал к себе. Снова смочил пальцы слюной и вручил брату очередной листок. Остальные листки он спрятал в кармане плаща.
Стефан взял листок и побуждаемый солдатом, начал читать вслух его содержание. Оказалось, это была советская пропагандистская листовка. Когда Стефан читал её, русин слушал его с улыбкой, с одобрением кивая головой. При этом постоянно потягивал дым из трубки и распускал его по всей кухне. Осталось загадкой, как эти листовки попали в руки русина, служившего в венгерской части.
В листовке говорилось о немецкой агрессии в Европе. Хотя её содержание было абсолютной правдой, формат листовки был ярким отражением большевистской пропаганды. Автор листовки проливал слезы о судьбах оккупированных Голландии, Бельгии и остальных стран вместе с Грецией, но по удивительному стечению обстоя- тельств, во всей листовке о Польше не было сказано ни одного слова. Или даже полслова. О Польше, которая первой подставила лоб немецкой агрессии. О Польше, которая через две недели после нападения немцев, была смертельно ранена в спину советской Россией.
Дальше листовка рассказывала о том, как предательски фашистские бестии напали на «священную советскую родину», на святую советскую отчизну. И как героические советские люди из городов и деревень охотно отдают свои жизни за Родину на фронте и в партизанах. По их примеру все остальные жители тоже должны уйти  в партизаны, и бороться с врагом всеми возможными способами.
Листовка носила название «Заря», и была подписана подпольным областным комитетом Коммунистической партии большевиков Белоруссии.
Хорошо спрятанную от наших мадьяр листовку, отец вечером отнёс к дяде Стефану. Там с глубочайшим возмущением читали    её дядя и как раз в это время пришедшие к нему в гости господа Швебс и Хоменя. Горячую дискуссию остановил только страх пе- ред комендантским часом. Хотя сейчас по местечку ходили только венгерские патрули, разгорячённые господа поспешно разошлись по домам. На всякий случай.



Т. Цыркунова «Наши Телеханы»
 

В 1979-м году в издательстве «Беларусь» г. Минск, вышла в свет книга одного из первых организаторов партизанского движения в годы Великой Отечественной войны – Павла Васильевича Пронягина.
 
Привожу короткие сведения из этой книги в собственном изложении, чтобы рассказать читателю, каким образом попадали листовки в дома граждан не только наших Телехан, но и многих других населённых пунктов нашей Брестской области.
Шёл апрель 1943 года. В труднодоступном болотистом районе Выгоновского озера располагался штаб Брестского партизанского соединения. В течение двух лет после начала войны главная газета Брестской области – «Заря» не выпускалась по вполне понятным причинам. Первый военный выпуск этой газеты был произведён в глубоком тылу врага, где люди были дезинформированы лживой немецкой пропагандой и желали узнать истину о положении на фронтах, поэтому каждый выпуск газеты «Заря» был поистине бесценен. Жили тогда партизаны в шалашах, расположенных вокруг Выгоновского озера, в практически недосягаемых для гитлеровцев местах из-за множества находившихся там бездонных топей и зыбких болот. Добраться туда могли только хорошо знающие местность люди.
Они и были проводниками партизан в этой глуши.
Редактором «Зари» был Василий Фёдорович Калиберов, стройный высокий молодой человек с копной тёмных волос. Это был большой энтузиаст своего дела, преданный ему всей душой. Он писал очень много, не ленился навещать отряды, встречаться там с командирами и с рядовыми бойцами, чтобы получить нужную ему информацию, как говорится «из первых рук».
Кроме В.Ф. Калиберова в редакции работали А.М. Припотнев и А.И. Сиротин. До работы в редакции Сиротин был бойцом отряда имени А.В. Суворова. Припотнев А.М. был ответственным секретарем, а А.И. Сиротин – специальным корреспондентом, и находился за железной дорогой Брест – Пинск, где в то время дислоцировались и вели боевые действия несколько партизанских отрядов. Его главной целью было: получение свежей и достоверной информации, а также передача её в редакцию. Находясь в гуще событий, А.И. Сиротин через связных пересылал свои заметки в редакцию. Там уже производился набор газеты. Набирали газету Наталья Констан- тиновна Логвинова и Григорий Никитич Журавлёв – бывший партизан отряда имени С.М. Будённого.
К этому времени партизанами была установлена регулярная связь с Большой землей, наладилось издание подпольных партизанских газет.
На юго-западе от г. Ивацевичей и на юго-востоке от г. Берёзы находятся большие массивы Корочинских и Житлинских лесов, а также Споровских болот. Эти лесисто-болотистые места вдоль и поперёк изрезаны многочисленными каналами, такими же прямыми, как линия, проведённая карандашом по ватманской бумаге. Главный из этих каналов начинается от Споровского болота. В этом месте и продолжилась впоследствии работа редакции газеты «Заря». Сюда же был перенесён и штаб Брестского партизанского соединения. Для охраны штаба и редакции был выделен комендантский взвод, командиром которого был назначен Григорий Михайлович Беляков.
На редакции газеты лежала также обязанность по приёмке последних сводок Совинформбюро, передаваемых из центра по радио.
 
Штаб Брестского партизанского соединения постоянно дислоцировался в Корочинских лесах. И там же постоянно находилась редакция газеты «Заря». Редакционный домик стоял недалеко от векового дуба, на большой деревянной бочке была установлена пе- чатная портативная машинка. Александр Сиротин крутил ручку этой машинки, а Александр Припотнев клал на набор листки форматной бумаги. Один поворот рукоятки, барабан прокручивался и из-под него вылетал оттиск газетной полосы. Рядом стоял редактор В.Ф. Калиберов, просматривая готовую продукцию.
Метрах в десяти от места, где печаталась газета, горел костёр. А возле него сидела молодая девушка в военной форме. Приняв наиболее удобную позу, она держала в руках верстатку, делала набор шрифта. Это была Наталья Логвинова. Рядом с ней за пишущей машинкой сидела Мария Пономарёва, девушка с длинной косой.
А бывший фотокорреспондент БЕЛТА партизан Владимир Лупейко заканчивал съёмку этого процесса.
Эта фотография навсегда вошла в историю: она попала в разные музеи, на страницы многих книг, в периодические издания, запечатлев процесс выпуска газеты «Заря» в трудное военное время.
Подпольный обком партии большим тиражом выпускал листовки под заголовками:
«Белоруссия была и будет советской», «Беспощадно мстить гитлеровским палачам», «Гитлеровский план летнего наступления провалился», «Ни грамма хлеба фашистам!»
Выпускался бюллетень «Вести с Советской  Родины» со сводками Совинформбюро. Некоторые тиражи его составляли три тысячи экземпляров.
В партизанских отрядах регулярно выпускались стенные газеты. Всего было выпущено 832 номера отрядных стенных газет. И каждая из них несла в себе боевой заряд против гитлеровцев. В отдельных ротах и взводах выпускались «Боевые листки».
Кроме «Зари» на территории Брестской области выпускалась газета «За Родину», которая издавалась силами антифашистского комитета.
На базе типографии областной газеты «Заря» с весны 1944 года стала выходить газета «Пламя» – орган Берёзовского подпольного райкома партии.
Распространением всех газет, листовок, других печатных изданий занимались партизаны, уходившие на боевые задания, партизанские связные, местные активисты, комсомольцы и пионеры.
Эта печатная продукция попадала таким путем в самые отдалённые деревни, проникала во вражеские гарнизоны, расклеивалась на заборах, на стенах домов. Один номер газеты или листовка могли при этом побывать в нескольких населённых пунктах. Часто на них было написано: «Прочитай и передай другому!» Их читали десятки, сотни граждан.
Печать времён Великой Отечественной войны была мощной организующей и мобилизующей силой, которая вдохновляла многих людей, помогала народным мстителям, всемерно приближала час нашей Великой Победы!
 
Вот такие сведения почерпнула я из книги известного партизанского командира – Павла Васильевича Пронягина, и постаралась коротко их здесь обобщить.
Мой рассказ о печати военного времени не был бы здесь приведен, если бы наш класс не побывал когда-то на экскурсии в тех самых знаменитых Корочинских лесах, где во время войны и дислоцировался штаб Брестского партизанского соединения. И где на- ходилась редакция подпольной областной газеты «Заря».
Это было летом 1965 года. Мы окончили шесть классов и отправились в поход по местам боевой славы. Руководила нашим походом классный руководитель – Мартысюк Евгения Никандровна.
На приспособленном к перевозке детей грузовике, крытом брезентом, с деревянными лавками, мы приехали в деревню Житлин. Там мы разместились в школе, на лужайке разожгли костер и варили похлёбку. В классах школы мы переночевали, а на следующий день в сопровождении местного партизана отправились пешком в лес.
Мы побывали на месте размещения партизан, входили в ещё сохранившиеся в то время партизанские землянки, увидели собственными глазами партизанский суровый быт,  слушали  рассказы человека, который нас сопровождал. Посетили так называемую
«лесную школу», в которой учились дети из многочисленных семейных лагерей. Мы были впечатлены увиденным, долго обсуждали между собой тему партизанского быта.
На следующий день мы побывали в деревне Ходаки, потом в Белозёрске, а оттуда через Ивацевичи возвратились домой.
Впечатление от этого похода запомнилось мне на долгие годы. Я всегда знала, что мой отец был партизаном, но, только увидев собственными глазами партизанские землянки, весь бывший партизанский лагерь, я смогла в полной мере осознать, через какие испытания пришлось пройти и моему отцу, и тысячам других наших отцов. Я лично убедилась, в каких нечеловеческих условиях людям того поколения надо было не только жить, но и воевать, ежесекундно подвергая свою жизнь смертельной опасности.
Возвратившись из похода, я рассказала отцу о нашей поездке и о тех впечатлениях, которые так нас взволновали. Он похвалил нашего классного руководителя – Мартысюк Евгению Никандровну, за то, что она организовала и провела такое нужное для воспитания молодёжи мероприятие.
После окончания седьмого класса в 1966 году вместе с Мартысюк Евгенией Никандровной наш класс съездил на родину Марата Казея. По дороге Евгения Никандровна много рассказывала нам о семье и о старшей сестре Марата Казея – Аде.
Эти события происходили так давно, а остались в моей памяти навсегда, как самые яркие и интересные поездки, в результате которых и было отчасти сформировано моё мировоззрение и осознание себя, как маленькой частицы нашего многострадального белорусского народа.
***
В этой же части своего повествования я хочу привести некоторые известные мне сведения об участии Венгрии в Великой Отечественной войне. Эти сведения были известны мне ещё с далёких детских лет: из прочитанных давным-давно книг, из материалов Нюрнбергского процесса, из немецких и венгерских исторических романов, из мемуаров видных советских полководцев. Сослаться на все эти книги здесь по этой причине я не могу, слишком много литературных источников пришлось бы мне перечислить. Многие источники я уже успела основательно забыть, но некоторую  их часть привожу в конце книги в списке использованной мною литературы. Некогда в далёком детстве и юности эти знания были получены мною из самых разнообразных источников, сложились  в некую историческую картину и сохранились в моей памяти на долгие годы. Я постаралась привести их здесь.
Участие Венгрии в войне против Советского Союза на стороне Германии отличалось коренным образом от действий других союзников. Это был антинародный и преступный акт, совершенно не соответствующий интересам венгерской нации.
Особенно негативное отношение венгров к участию в этой войне проявилось после победы Красной Армии под Сталинградом, после разгрома немецких войск в районе Курска, а также после того, как  в снегах России навсегда осталась Вторая венгерская армия, правду о которой скрывали длительное время от соотечественников, опасаясь всенародного бунта.
Для того, чтобы нам лучше понять и оценить поведение венгерских военнослужащих во время войны, следует немного рассказать о традициях этого народа и о военно-политической обстановке в самой Венгрии того давнего времени.
История взаимоотношений Венгрии и Германии отнюдь не относится к разряду безоблачных и уходит своими корнями в глубокую древность.
Более тысячи лет тому назад первый король из саксонской династии по прозвищу Генрих Птицелов в 933 году, как утверждают некоторые немецкие источники, наголову разбил численно превосходящие венгерские силы.
Личность этого немецкого короля весьма неординарна, так как, опять же по немецким источникам, именно ему принадлежит идея натиска на восток, расширения жизненного пространства немцев («Drang nach Osten»), а подхвативший эту идею Гитлер всего лишь повторил и развил её в своей книге «Майн кампф».
Это же относится и к возрождённой в фашистской Германии тайной террористической организации под названием «Феме». О её существовании знали только немногие посвящённые, так как она была глубоко законспирированной, а ведь эта структура, назовём её так, была гораздо страшнее СС и гестапо вместе взятых! Она была пострашнее даже средневековой инквизиции!
Возникла «Феме» на стыке богословской литературы, выписок из старинных германских рукописей и мистических исторических исследований. Впрочем, несмотря на, казалось бы, чисто теоретический мистический уклад этой структуры, она имела более чем практическое зловещее применение. Так, за образец кинжалов, которые во время Второй мировой войны носили эсэсовцы, были взяты кинжалы именно этой организации – на каждом из них были те же четыре буквы, что и у эсэсовцев – SSGG.
Означали эти буквы следующее:
Strick – веревка; Stein – камень; Gras – трава; Grun – зелёный. Эти четыре слова имели переносный смысл: петля, могильный камень, могила, поросшая зелёной травой.
Средневековые германские правители широко использовали суды этой террористической организации. Суды «Феме» вершились по ночам, под так называемым «священным дубом», и обычно они выносили только два приговора: смерть или помилование. А верховный судья организации назывался «гауграф», не правда ли, это название очень созвучно со словом «гаулейтер»? и сокращённое название охранных отрядов тоже носило название – СС!
В противовес этому германскому фольклору и навязчивым бесконечно повторяемым на разные лады мотивам «Песни Нибелунгов» венгерскую армию отличали совершенно иные порядки и традиции. Слова «офицерская честь» вовсе не были «пустым звуком» для кадровых венгерских офицеров. Истинный венгр-патриот – это воин, рыцарь, защитник родины, а не грабитель и палач!
Офицерский корпус Венгрии формировался и тщательно шлифовался многие столетия. Офицерам, отличившимся личной храбростью в битвах, получивших тяжёлые ранения, или безукоризненно служившим долгие годы в венгерской армии, присваивалось почётное звание «витязь», которое передавалось по наследству от отца к сыну. Был, правда, один весьма щекотливый и неприятный момент в безупречной истории венгерских «витязей»… Так, в 1920 году была создана реакционная милитаристская организация под названием «Орден витязей», составившая силовую опору для уста- новления власти регента Миклоша Хорти…
А в основном, венгерский офицерский корпус создавался и формировался веками. Предки многих современных венгерских офицеров участвовали в заговоре Игнаца Мартиновича – это было мощное антиавстрийское республиканское движение венгерских дворянских революционеров – венгерских якобинцев. События эти имели место в Венгрии более двухсот лет тому назад.
Позиция венгерских офицеров во время Второй мировой войны была двойственной: с одной стороны, они были против слишком тесного союза с Германией, так как считали его неравноправным, рабским, унижающим достоинство и национальную гордость вен- гров. А с другой стороны, не скрывали своего удовлетворения тем, что Венгрия, исправляя несправедливости Трианона (по Трианонскому мирному договору 1920 года хортистская Венгрия в итоге поражения в Первой мировой войне потеряла часть территорий, которые её правящая верхушка считала исконно венгерскими), при- соединила к себе южнословацкие земли. Это присоединение произошло осенью тридцать восьмого года, а Закарпатская Украина была присоединена весной тридцать девятого, хотя все прекрасно понимали, что без согласия и полного одобрения Гитлера Миклош Хорти не осмелился бы это осуществить.
Вот и стало нам понятно, откуда в венгерской армии появились и сербы, и красные закарпатские русины, и холёные югославские дипломаты. Все они были призваны в действующую на восточном фронте венгерскую армию после захвата Венгрией этих территорий. А кем же был этот Миклош Хорти, о котором я выше упомянула?
К началу Второй мировой войны  Миклошу Хорти де Надьбанья
– регенту Венгрии и верховному главнокомандующему венгерской королевской армии было далеко за семьдесят. Он всегда носил адмиральский мундир, за что Гитлер за глаза с сарказмом называл его «сухопутным» адмиралом. Но надо отдать должное вкусу этого человека: адмиральская униформа сидела на нём, как влитая. Жесты Миклоша Хорти были по-королевски величественными, манера держать себя – безукоризненна, на мундире было множество самых разных орденов. На висках у адмирала Хорти проступала благородная седина, кожа лица имела несколько смугловатый оливковый оттенок, а его гордому орлиному профилю могли бы позавидовать даже знатные римские патриции. Он умел достойно держаться в любой обстановке. А обстоятельства в Венгрии тех лет складывались весьма непросто.
Немцы вели себя в Венгрии более чем нагло. Они даже начали менять названия венгерских городов. Например, Шопрон стали называть Эдинбургом, а Секешфехервар – Штульвайсенбургом. Венгрия давно уже превратилась в сырьевой придаток Германии. Ежедневно в Третий рейх уходили эшелоны, нагруженные венгерским зерном, салом, мясом, вином, среди которого самым ценным было одно из лучших сухих красных венгерских вин под названием «Бычья кровь». Многие марки прекрасного вина, в том числе и знаменитые токайские вина Венгрии, были хорошо известны всему миру, и всегда пользовались большим спросом. Ценилось на мировом рынке и знаменитое венгерское сало, обильно посыпанное со всех сторон красным перцем и имевшее изысканный специфический вкус. Все эти деликатесы уже не могли поступать на между- народные торги, так как на них давно наложила свою захватническую, грабительскую, жадную «лапу» фашистская Германия.
По данным министерства внутренних дел Венгрии к моменту начала Второй мировой войны в Венгрии было уже около двух тысяч германских агентов, не считая фольксбунда – граждан Венгрии немецкой национальности, постоянно проживавших на территории страны. Необычайно высок был в это время и наплыв немецких туристов – лиц мужского пола, имевших военную выправку. Отказать им во въезде в страну было невозможно, так как Германия являлась официальным союзником Венгрии.
Это были, так называемые «агенты влияния», проводившие профашистскую политику среди населения Венгрии, и исподволь влиявшие на то, чтобы и дальше удерживать Венгрию в «узде», держать эту богатую страну на коротком немецком «поводке».
«Агенты влияния» незаметно просачивались во все властные структуры Венгрии, обзаводились там нужными и полезными для них связями, работая на фашистский «фатерлянд».
И вместе с тем Гитлер, правительство и верховное командование германских вооружённых сил считали, что вклад Венгрии в войну с Советским Союзом недостаточен. Эти лица расценивали положение в Венгрии, как активный саботаж политики Германии. Масла   в огонь подливал Риббентроп, заявивший посланнику Венгрии, что венгры умышленно затягивают решение еврейского вопроса…
Более того, генерал Йодль в оскорбительной для чести и достоинства венгров форме заявлял:
–«В Венгрии живёт и пляшет на вулкане разложившаяся, сильно засорённая еврейскими элементами общественная прослойка».
Так сложилось, что члены семьи венгерского правителя Миклоша Хорти стали отчасти заложниками у высшего германского руководства.
Самолёт старшего сына регента Штефана Хорти взорвался через полчаса после того, как Штефан Хорти вылетел с военного аэродрома в ставку Гитлера. А зять регента – граф Карольи тоже погиб в авиационной катастрофе после вылета из германской ставки. Всё дело было в том, что и старший сын регента и граф Карольи  не скрывали своих анти немецких настроений. Это было бы безразлично Гитлеру, если бы эти люди не имели большого влияния на регента и не могли бы повлиять на его дальнейшее поведение.
Здесь уместно будет вспомнить и о трагической судьбе болгарского царя Бориса. Он долго и верно служил Гитлеру, но к середине войны поменял своё мнение и стал говорить о том, что он категорически против войны с русскими… Это заявление, как и следовало ожидать, стоило ему жизни… Вскоре после этого заявления царя Бориса настигла таинственная неведомая медикам болезнь и как следствие этой болезни – скоропостижная смерть.
А между тем шёл уже сорок третий год… Красная Армия неудержимо шла вперёд, неся огромные потери и в людях, и в технике…
Миклош Хорти хорошо понимал, что скоро эта могущественная армия придёт и в Венгрию… В этих условиях ему ничего не оставалось, как предложить свои услуги англосаксам, с тем, чтобы сдаться на их милость и немилость. Он опасался, и не напрасно, что русские могут перемолоть много, десятки таких армий, как полностью погибшая Вторая венгерская армия. Миклош Хорти неоднократно обращался к Уинстону Черчиллю с просьбой выбросить в Венгрии крупный воздушный десант. Он считал совершенно противоестественным союз русских и англосаксов.
И в то же время Миклош Хорти не мог пойти на открытый конфликт с Гитлером, слишком высоки были ставки в этой игре…
Весь сорок третий год Хорти и его премьер-министр Миклош Каллаи искали контактов с англосаксами. В феврале сорок третьего в Турцию поехал венгерский журналист Андраш Фрей, потом – профессора – Альберт Сент-Дьерди и Дьюла Мессарош. Цель у всех этих авторитетных людей была одна – тактично сообщить англичанам, что венгры не будут сопротивляться, если их страну оккупируют западные союзники русских.
Эти попытки «наведения мостов» венгров с англосаксами стали известны Абверу, а затем – Гитлеру. Реакция бесноватого фюрера была мгновенной – Миклош Хорти был вызван в Берхтесгаден.
Гитлер был в ярости. Он произнёс двухчасовой монолог, обвиняя Хорти в саботаже, потребовал срочно сменить премьер-министра, а заодно и всё правительство Венгрии. Хорти оправдывался, что таким образом он только хотел предотвратить бомбардировки территории Венгрии авиацией союзников.
Это была заведомая ложь. И до этого вынужденного визита к Гитлеру и после него он не прекращал попыток реализации своего страстного желания – добиться оккупации Венгрии англо-американскими войсками. Работа велась по разным направлениям: Рим, Турция, Стокгольм, Лиссабон.
Вскоре Миклош Хорти узнал об американской идее – провести
«Дунайскую конференцию», чтобы определить будущее стран, территории которых имеют прямое отношение к бассейну реки Дунай. Сразу же в Швейцарию, в Берн был направлен директор Венгерского национального банка – Бараняи – для конфиденциальной беседы со своим старым другом – американским банкиром Робертом Тайцером. А посол Венгрии встретился с американским дипломатом Тейлором и с Алленом Уэлшем Даллесом – главой американской разведки в Европе. Только эти попытки ни к чему не привели: русские стояли на подступах к Карпатам, а в Тегеране состоялась конференция Большой тройки…
В это же время в Венгрии усилилось влияние террористической ультрареакционной организации, носившей название «Скрещённые стрелы», о которой упоминает и Богдан Мельник. Вероятнее всего, наличием в Венгрии этой ультраправой организации, исповедующей основные принципы и применяющие методику фашистов самого радикального толка, и объясняются нестыковки в поведении венгерских войск, о которых нам рассказал Богдан Мельник. Ещё весной 1941-го года, когда венгерскими войсками был оккупирован пограничный с Венгрией район Югославии – Бачка – фашиствующие венгры вели там себя недостойно, как палачи и грабители, ими была учинена настоящая резня, была произведена масштабная кровавая расправа над хорватами и сербами, при этом не щадили ни женщин, ни детей. Любой человек, оказавший малейшее сопротивление, сразу же уничтожался.
Очевидно, что репрессии на Волыни, о которых телеханцы узнали от приехавших из тех мест людей и производили члены этой же организации «Скрещённые стрелы». Более того, в Венгрии была создана и молодёжная организации по образцу «Гитлерюгенда», носившая название «Левентэ». Это была полуфашистская молодёжная организация, в которой мальчики с четырнадцати лет проходили военную подготовку.
Возглавлял «Скрещённые стрелы» Ференц Салаши, а его сторонников называли «салашистами». Одиозная личность Ференца Салаши, как преемника Миклоша Хорти устраивала Гитлера по всем параметрам. Регент Миклош Хорти должен был уйти. Чтобы заставить регента так поступить, был похищен его младший сын Миклош. Это был обычный приём политического шантажа. Хорти окончательно убедился в том, что его политическая игра известна немцам во всех её подробностях. К тому же и англосаксы хорошо понимали, что им не удастся опередить русских в Венгрии!
От имени Миклоша Хорти по радио государственным советником Хлатки в 1944 году было зачитано обращение к венгерскому народу:
«…Ныне каждому трезво мыслящему человеку ясно, что Германия проиграла войну. Все ответственные за судьбы своих стран правительства должны сделать из этого факта соответствующие вы- воды, ибо, как однажды сказал великий государственный деятель Бисмарк, ни одна нация не обязана приносить себя в жертву ради союзника…
…Я вынужден констатировать тот факт, что германский рейх уже продолжительное время проявлял нелояльность к нашей стране. Долгое время против моего желания и воли всё новые и новые венгерские части посылаются в бой за пределы наших границ…
…гестапо вторглось в нашу страну и арестовало большое число венгерских граждан, в том числе членов венгерского парламента и даже министра внутренних дел моего правительства. Премьер-министр избежал ареста только благодаря тому, что нашёл убежище в посольстве нейтрального государства. После того, как я получил от фюрера германского рейха твёрдое обещание, что он отменит приказы, нарушающие и ущемляющие суверенитет Венгрии при условии, что я сформирую правительство, пользующееся доверием немцев, я объявил о сформировании правительства Стояи… Но немцы не сдержали своих обещаний… когда война приблизилась к нашим границам, нем- цы снова предложили нам свою военную помощь. Но и в этом случае они не выполнили своих обещаний. Отступая из восточных районов страны, они грабили и опустошали наши земли, оставляя после себя развалины и пепелища. Это поведение, не совместимое с понятием союзнической лояльности, увенчалось актом открытой провокации – вероломным нападением на генерал-лейтенанта Силарда Бакаи, когда он пытался навести порядок в центре Будапешта. Он был похищен агентами гестапо, когда выходил из машины у своего дома… Я получил из надёжных источников сведения о том, что немецкие части особого назначения вынашивают план насильственного захвата власти путём государственного переворота. Они замышляют свергнуть назначенное мною правительство Венгрии, а территорию нашей страны превратить в поле боя отступающей армии рейха. Учитывая всё это, я принял решение защитить честь Венгрии от посягательств её прежнего союзника, ибо союзник везде и всюду, вместо того, чтобы оказать венгерской нации обещанную военную помощь, отнимает у неё самое дорогое – её свободу и независимость…»
И в таком духе это обращение Миклоша Хорти к своему народу продолжалось, да вот только обратиться к венгерскому народу   с подобным заявлением надо было гораздо раньше, тогда, может быть, и судьба разгромленной Второй венгерской армии, полёгшей в заснеженных степях под Сталинградом, сложилась бы несколько иначе… Впрочем, как известно, История не признаёт сослагательного наклонения…
В это же время окрылённый своим светлым будущим, и открывающейся перспективой получения им всей полноты власти, Ференц Салаши направил своё верноподданническое послание Гитлеру. Вот что в нём сообщалось:
«Его превосходительству Адольфу Гитлеру, канцлеру и вождю Германской империи».
«Возглавляя хунгаристское государство, я, ответственный премьер-министр, обращаюсь к вашему высокопревосходительству как к главному герою величайшей идейной и трудовой борьбы нашей эпохи, как к признанному вождю зарождающейся новой Европы, чтобы доложить вам о безусловном и тотальном включении Венгрии в рамки мировоззрения Тройственного союза и Антикоминтерновского пакта и о решении венгерской армии самоотверженно и героически бороться на стороне немецких товарищей по оружию. В исторические часы хунгаристского перенятия власти свою первую благодарность от имени венгерского народа я выражаю вам, дорогой фюрер! Под вашим руководством мы добьёмся основанного на национал-социалистических идеях распределения всех благ и богатств земного шара. Ради этих идей мы мобилизуем все силы и ценности нации и на стороне союзной Германской империи будем
бороться до полной победы.
Примите, дорогой фюрер, мои и моего народа неувядаемые благодарность, веру и верность!». Ференц Салаши.
В это же время бывший регент Венгрии адмирал Миклош Хорти, его младший сын Миклош с семьями и близкими по настоятельному «приглашению» германского фюрера отбыли в Германию, где имперское правительство «оказало им гостеприимство» в Баварии, в замке Хиршберг. Это был фактический арест.
А Иоахим фон Риббентроп провёл в Берлине пресс-конференцию для немецких и иностранных журналистов, заявив на ней:
–«Господин Хорти, – сказал имперский министр иностранных дел, – в интересах мобилизации всех национальных сил решил передать управление государством из своих в более молодые и решительные руки…
Даже не было необходимости в немецком вмешательстве, поскольку венгерские силы направили ход событий в здоровое русло усиленной и уверенной защиты страны и развёртывании всех сил… и т.д. и т. п.»
***
Я не могу удержаться от того, чтобы не привести здесь ещё два известных исторических документа:
Первый из них, это сохранённое в венгерских архивах донесение
«уполномоченного по эвакуации» венгерского генерала Маркоци.
В донесении написано:
«С момента прихода к власти Ференца Салаши, в Австрию и Германию было отправлено 55000 (пятьдесят пять тысяч!) вагонов, гружённых венгерским имуществом. В конце марта 1945 года в Германию было вывезено 110 ящиков золота в слитках общим ве- сом 55 центнеров и 8 ящиков бриллиантов. Золото, платина и рубины, сапфиры и жемчуг составили 4 вагона. 18 вагонов были нагружены серебром (1360 ящиков). В 8 вагонах были другие ценности, в том числе 22000 персидских ковров.
А вот другой документ, в котором тоже есть цифры:
«Только в марте 1945 года Советский Союз поставил в Венгрию
15000 тонн хлеба, 3000 тонн мяса, 2000 тонн сахара, не считая других продовольственных товаров. Более трёх четвертей этих продуктов получил Будапешт».
И это происходило в то время, когда война ещё не была закончена, а фронт постоянно требовал и людских и материальных пополнений. Для чего я привожу здесь эти сведения? А для того, что жизнь показывает нам, что все мы существуем в таком информационном пространстве, где намертво переплетено и прошлое, и настоящее, и будущее. И события, которые произошли и происходят в настоящее время в ряде стран, имеют глубокие исторические корни. Фашизм разнообразен и многолик, и, к сожалению, оказался намного более жизнеспособным,
чем нам казалось после окончания Великой Отечественной войны.