Колыма. Часть 1

Перед началом своего повествования я хочу привести два примера из нашего недалекого советского прошлого.  Первым примером будет строка из песни о космонавтах «и на Марсе будут яблони цвести».  А вторая – эпизод из кинофильма «Бриллиантовая рука», где герой фильма, которого играл Андрей Миронов, на приглашение неизвестного собутыльника приехать к нему на Колыму отвечает: «Нет, уж лучше вы к нам». Спросите,  что общего между Марсом и Колымой?  Не скажите, есть кое-что общее. В первую очередь огромные пространства планет Марса и Земли, с очень сложными условиями для выживания человека, не то что выращивании яблок.  В дальнейшем  пойдет речь не о Марсе, а о Колыме.

Колымой называют историческую область в северо-восточной части России. В неё входит бассейн реки Колымы и северное побережье Охотского моря. С этим суровым краем связаны не очень приятные страницы истории страны. При упоминание о Колыме перед глазами возникают картинки лагерей и ледяного холода.

Зона колымских лагерей получила в народе название, как особый «остров ГУЛАГа». Под островом понимается территория материка, на которой находились лагеря заключённых. К 1941 году она занимала 10-ю часть СССР, а к 1951 году -7-ю. Площадь территория лагерей составляла около 3 млн. кв. км. Географически «Остров ГУЛАГ» захватывал часть Магаданской области, Якутии, Чукотки, Приморского и Хабаровского края.

Несмотря на то, что существует выражение Колымский край, он никогда не был выделен в отдельное территориально-административное образование. Понятие «Колыма» начало формироваться в сознании людей в начале 20-х годов прошлого века. В 1928 году в этой зоне было найдено золото и началось освоение земель с помощью труда заключённых.

За колымскими лагерями закрепилось общее название «Дальстрой». Первые исправительно-трудовые зоны появились здесь в 1932 году. Разместились они в районе Дукчи. Так было положено начало колонизации Колымы и строительство Магадана. Не тронутые человеком места в этом регионе сохранились и до наших дней.

Число умерших в колымских лагерях составляет ни одну сотню тысяч человек. Максимальное число заключённых в них пришлось на 1951 год. В этот период в них содержалось одновременно около 170 тысяч человек. Многие люди имеют представление о регионе только по «Колымским рассказам» Варлама Шаламова. Описанный им побег 12 заключенных в рассказе «Последний бой майора Пугачёва» был взят из реальной жизни, но получил художественную интерпретацию.

Современная Колыма для многих остаётся незнакомым краем. Зловещие сталинские лагеря ушли в прошлое после смерти великого вождя. Но остались золотые и серебряные прииски, которые разрабатываются старателями. Регион занимает 1-е место по добыче серебра и 2-е по россыпному золоту.

Идея освоения труднодоступных северных территорий методом колонизации озвучивалась в правительстве ещё с середины 20-х годов. Заместитель председателя ВСНХ СССР Г.Д. Пятаков 10 ноября 1925 года по этому вопросу направил специальную записку Ф. Дзержинскому. Он писал тогда: «…Я пришел к заключению о необходимости организации в некоторых местах принудительных поселений создания мало-мальски элементарных культурных условий работы. Вероятно, с точки зрения разгрузки мест заключения, эти вопросы точно так же имеют некоторый интерес. Я просил бы поручить ГПУ заняться этими вопросами…».
9 декабре 1931 года на заседании Президиума ЦИК СССР было принято решение о льготах для работников Дальстроя, в том числе и спецпоселенцев и заключённых, желающих стать колонистами. В выписке из протокола № 23 заседания Президиума ЦИК СССР говорилось о том, колонисты имеют право на выписку семей с материка за счёт Дальстроя, предоставление им жилья, коровы и лошади или их стоимостный эквивалент,  предметов домашнего обзаведения в ссудном порядке. Трудоспособные члены семей колонизируемых пользовались преимущественным правом поступления на работу в предприятия треста. Дети колонистов при поступлении в учебное заведение приравнивались к детям трудящихся.

В 1932 году были разработаны основные принципы лагерной колонизации руководителями силовых государственных структур и изложены в «Положении о колонизационных посёлках исправительно-трудовых лагерей ОГПУ», подписанном начальником ГУЛАГа Берманом и утверждённом 13 августа 1932 г. зам. председателя ОГПУ Ягодой. Авторы документа определяли цель их создания в том, чтобы осуществлять «задачи колонизации и оседания исправившейся части заключённых при лагерях ОГПУ».

Из документа следовало, что колонпосёлки должны были являться структурным элементом ИТЛ и полностью подчиняться его администрации (в её рамках создавались Колонизационные бюро), которая выбирала районы колонизации, способ использования труда поселенцев-заключённых, назначала комендантов посёлков, ведавших в них всей административной и хозяйственной деятельностью и осуществлявших надзор за соблюдением правил внутреннего распорядка.

В зависимости от местных условий хозяйственная специализация поселений могла иметь различные направления — сельскохозяйственное, лесозаготовительное, рыбопромысловое, рудодобывающее, производственно-промышленное.
Согласно «Положению…» на поселение разрешалось переводить только «тщательно проверенных заключённых из числа лучших на производстве и в быту» при условии, что они происходили из рабочих, крестьян, служащих и были осуждены за бытовые или должностные преступления или относились к категории «социально-вредный элемент», а крестьяне («аграрники») — только осуждённые по ст. 58-10 и 58-11 («ни в коем случае по другим к-р статьям»). Если срок наказания составлял до 5 лет, то заключённый до колонизации должен был отбыть 1/3 его, если свыше 5 лет — то полсрока (с зачётом рабочих дней). Кроме того, лица, имевшие семьи, должны были получить согласие своих семей на переезд в колонпосёлки. Перевозка семьи заключенного и принадлежавшего ей хозяйственного инвентаря производилась за счёт лагеря.

В «Положении…» прописывались права и обязанности. Колонисты-заключённые обязаны были работать там, где это определялось администрацией лагеря по согласованию с хозорганом, в том числе по найму в государственных организациях, на производственных предприятиях, в организованных ими самими артелях, а также по нарядам коменданта на работах по благоустройству посёлка и других работах в пределах посёлка. Зачет рабочих дней с момента перевода на колонизацию не производился. Вне работы они были свободны, но передвигаться могли только в пределах посёлка и места работы. После окончания срока наказания, предусмотренного приговором, колонисты получали право полного свободного передвижения.

Продолжительность рабочего дня и зарплата поселенцев устанавливались в общем порядке для данного производства и соответствующей квалификации, но колонисты обязаны были выплачивать лагерю процентные отчисления (не свыше 10%) от общего дохода своего и семьи до полного погашения ссуды, затраченной на них лагерем. Поселенцам разрешалось свободное вступление в брак. Члены семей колонистов-заключённых в гражданских правах не ограничивались, если не были подвергнуты каким-либо ограничениям до переселения.

В лагерях работа по переводу заключённых на колонизацию началась с изданием приказа ОГПУ № 890с от 14 сентября 1932 г., которым было введено в действие «Временное положение о колонизационных посёлках ИТЛ», повторившее основные пункты «Положения…».

Но если в «Положении…» организация колонпосёлков определялась как «одна из форм колонизации различных районов Союза с включением их в общее социалистическое строительство народного хозяйства СССР», то «Временным положением…», введенным в действие приказом ОГПУ № 890с, колонпосёлки определялись как «одна из форм колонизации районов Севера».

На спецпоселение переводили только тщательно проверенных заключенных по следующим критериям:
• рабочие и служащие, осужденные за бытовые, должностные преступления, а также относящиеся к категории СВЭ (социально-вредный элемент);
• аграрники (бедняки, середняки, кулаки), осужденные по ст. 58-10 и 58-11 УК (ни в коем случае ни по каким другим контрреволюционным статьям).
Лица указанных категорий могли быть переведены на колонизацию при условиях: осужденные по 58 «а» и «б» до 5 лет… при отбытии ими одной трети срока. Осужденные свыше 5 лет (до 10 включительно)… только после отбытии половины срока.
Был запрещён перевод на поселение представителей духовенства всех религий и сектантов-активистов, а также всех з/к, принадлежащих к категории контрреволюционеров по ст. 59-167 УК».

Однако в приказе имелась оговорка, что «рассмотрение дел контрреволюционеров допускается только по особому предварительному в каждом отдельном случае разрешению ОГПУ и Главного Управления лагерей ОГПУ».

Заключенные, имевшие семьи, получали право их выписки за счет треста, но «заключенный может быть переведен в трудпоселок только после того, как будет получено от членов его семьи письменное подтверждение их согласия поселиться в поселке совместно с з/к и принять участие в общей работе».
Поселенцы были обязаны беспрекословно соблюдать установленный в поселке порядок и выполнять все постановления и решения администрации и местных органов советской власти. Кроме того, они не имели право свободно распоряжаться своим имуществом, без разрешения Управления лагерей.

Таким образом, в конце 1932 года в системе лагерей ОГПУ было введено новое поощрение для заключенных: возможность перейти на положение колониста.

На Дальнем Востоке лагерная колонизация осуществлялась двумя ИТЛ — Севвостлагом и БАМлагом.

Спецпоселение и колонпосёлок — в чём разница?
Между тем сущность самой формы лагерной колонизации, несмотря на её полупринудительный характер, была либеральным шагом режима. Её можно охарактеризовать как «кулацкую ссылку наоборот». Если отправка репрессированных крестьян в спецпосёлки означала нисходящее социальное движение — перемещение с «воли» в «неволю», то перевод заключённых на колонизацию был переходным этапом в обратном направлении — из «неволи» на «волю», к тому же — по их согласию.

В самих колонпосёлках условия работы, проживания и территориального перемещения были примерно аналогичными спецпоселенческим, однако колонистов ожидала ясная перспектива освобождения и снятия судимости, чего были лишены спецпоселенцы. Семьи колонистов оставались вольными гражданами, хотя их переезд в зону деятельности лагерей, несомненно, носил вынужденный характер: в данном случае режим играл на сильнейшей внутренней мотивации людей — попытке дать шанс своим близким вырваться из лагерного ада, желании жить неразрозненными семьями.

Но и эта мотивация далеко не всегда смогла перевесить риски, которые ожидали семью, снявшуюся с насиженных мест для переезда в весьма неблагоприятную местность, о чём свидетельствуют провалы планов роста населения колонпосёлков. Для самих заключённых Севвостлага перевод на колонизацию – порой был был единственным шансом выжить на рудниках и шахтах Дальстроя.

Из повести Лаптев Александр «Отец»: «… Отец его заправлял всеми так называемыми колонистами — крестьянами, получившими свои сроки по анекдотическому «закону о колосках».

Таким осужденным было предложено освобождение из лагерей, если они согласятся жить без паспортов и примут обязательство не уезжать с Колымы на весь период неотбытого срока плюс еще два года. Тем, кто согласился, разрешили проживать в специальных колонпоселках, им предоставляли дом, сельхозинвентарь, скотину, они могли также вызвать к себе семью с материка. И хотя они все равно считались заключенными, но это уже был не лагерь, не золотой забой, не казарма в худшем ее варианте.

Не удивительно, что почти все, кому предлагали, предпочли перебраться из ледяных бараков в избы, избавиться от конвоя и от произвола блатных. Хотя охрана в таких поселках и присутствовала, а режим был полувоенный, полулагерный, но это не шло ни в какое сравнение с золотыми приисками, где работали на износ…»

Первым на Дальнем Востоке перевод заключённых на колонизацию начал Северо-Восточный ИТЛ (Севвостлаг), действовавший на территории Дальстроя.

Для осуществления программы колонизации требовались значительные финансовые вливания для организации посёлков, перевозки семей колонистов, и так далее. В связи с этим Постановлением № 413 Народного Комиссариата финансов Союза ССР от 17 октября 1932 года начальнику Дальстроя было разрешено обращать на нужды колонизации  средства, полученные от продажи вина, папирос, парфюмерии и шелковых тканей по повышенным (сверхнормальных или коммерческих) ценам.
Приказом Берзина по УСВИТЛу от 2 декабря 1932 г. право на колонизацию предоставлялось всем заключённым, пробывшим в лагерях не менее одного года, а особо отличившимся — 6 мес.

Переезд семьи колониста оплачивался трестом Дальстрой. Члены семей, приехавшие в Охотско-Колымский район для проживания вместе с колонистами, не рассматривались как иждивенцы лиц, ограниченных в правах, и пользовались всеми гражданскими свободами, если у них не было ограничений, независимо от главы семьи. Они имели первоочередное право трудоустройства на предприятиях треста и другие льготы. На обзаведение имуществом выдавалась безвозвратная ссуда.

В то же время, до окончания срока заключения колонисты считались заключенными Севвостлага и подвергались взысканиям по линии лагеря на равных основаниях с другими заключенными.

В случае нарушения режима колонпоселка или плохого отношения к труду на основании особого приказа колониста возвращали в лагерь для отбытия наказания, а его семью высылали из Охотско-Колымского района.

Любопытно,  ЦИК СССР в 1931 году постановил предоставлять право на колонизацию заключённым за хорошую работу и поведение по отбытии одного года заключения (из протокола № 23 заседания Президиума ЦИК Союза ССР от 9/XII-31 г). В приказе Берзина был указан минимальный срок — 6 месяцев.
О возможности перейти на положение колонистов заключённые узнали из первого номера газеты «Верный путь», который вышел 22 января 1933 года: «От второго декабря 1932 года приказом по Северо-Восточным лагерям ОГПУ разрешена колонизация заключенных на началах:
• Право колонизации предоставляется всем заключенным, пробывшим в лагерях не менее одного года, а особо отличившимся — шесть месяцев.
• Колонисты работают на предприятиях Дальстроя в качестве вольнонаемных, получая полностью заработную плату по роду выполняемых работ.
• Колонистам предоставляется право переселить к себе свою семью с оплатой проезда за счет Дальстроя.
• Колонисту выдается на обзаведение необходимым имуществом безвозвратная ссуда.
• Члены семьи колониста пользуются правом первоочередного получения работ на предприятиях Дальстроя».
Газета «Верный путь» была создана по приказу директора треста Дальстрой  в целях усиления воспитательной работы среди заключенных. Она выходила раз в неделю и распространялась только в лагерях Севвостлага.

Чтобы заработать право на колонизацию, заключенный должен был на общих работах (то есть самых тяжелых — физических) постоянно перевыполнять нормы выработки. Понятно, что это не всегда было под силу даже молодым и очень крепким физически людям.

1933 год был знаковым годом в процессе колонизации Колымы. В течение года были организованы три наиболее известных в истории Дальстроя колонпосёлка — Весёлая, Темп и Ударник.

Все эти посёлки расположены на Охотском побережье, где климатические условия мягче, по сравнению с горнопромышленном районом Колымы. Это позволяло выращивать овощей, в том числе картофель и капусту. Здесь также была возможна организация небольших ферм для молочного животноводства, свиноводства, птицеводства.

Колымские колонпосёлки были благоустроены, имели магазины, ларьки, бани-прачечные, пекарни, мастерские. Население в них занималось сельским хозяйством (включая животноводство, полеводство и огородничество), охотой, строительством, в свободное от основных работ время — отхожим промыслом на предприятиях ДС. Одним из основных направлений хозяйственной деятельности колонпосёлков стало рыболовство.

В 1933 году в колонпосёлках проживало и работало 403 колониста.
Об этом времени пишет в своей повести А.С. Яроцкий  «Золотая Колыма»:
«Интересна была и так называемая «колонизация»: человек заключал договор с Дальстроем, где он обязывался сверх установленного судом срока пробыть на Колыме еще 10 лет. Ему давали ссуду на постройку дома, корову и, самое главное, привозили семью. Я мечтал подписать такой договор, но преимущество отдавалось раскулаченным в надежде, что они действительно осядут на землю.
Колонисты обосновались в поселках Новая-Весёлая, Ола, Тауйск, Армань и других по берегу Охотского моря. Им давали фураж по государственным ценам, а мясо разрешали продавать на базаре в Магадане, так за 2-3 года была разрешена проблема мяса на побережье. Основным занятием в этих поселках было овощеводство и рыболовство.
Договор на колонизацию часто подписывал сам Берзин, и выглядело все это очень торжественно.
Приведут какого-нибудь кубанского казака, который и в первую германскую звал, и у Деникина был, и с Врангелем в Турцию ездил. Ломаный-переломаный, усталый, изверившийся во всем человек, сам на себе поставивший крест. Приведут в кабинет, и Берзин спросит:
— Ну, сколько тебе осталось?
— Восемь, гражданин начальник.
— Ну, как, на восемнадцать подпишешь?
— А бабу и детишек привезете, они высланы в Нарым?
— Привезу, хату привезу, корову дам, живи, выращивай картошку с капустой, болеют люди от цинги.
— Давайте подпишу, не думал уже детишек увидеть и бабу жалко.
Тут Берзин протягивал руку и говорил:
— Товарищ Петренко, будем вместе осваивать Крайний Север».

В конце 1933 года на основе приказа ОГПУ № 890с был издан приказ  № 399 от 22 декабря 1933 года об организации колонизационного бюро как самостоятельной организационной единицы, непосредственно подчиненной начальнику УСВИТЛа. Первым начальником Колонбюро был назначен начальник УРО УСВИТЛа А.Н. Майсурадзе по совместительству.