Адские топи

Был пасмурный осенний день. Накрапывал мелкий дождик. Худая крыша в нашей хибаре протекала и холодные капли с гулким стуком бились о мокрый пол, разлетаясь брызгами. Мать скрючилась у мутного окна, пытаясь поймать ту самую малость света, что пропускала плёнка и, что пробивалась сквозь сплошную серую завесу неба. Сегодня она раздобыла где-то портняжную иглу и старалась слепить из, разлезающегося на отдельные лоскуты, рванья мне курточку. К стремительно приближающимся холодам. Она торопилась, колола пальцы. Совала их в рот от боли и снова принималась шить — ведь лучины у нас нет. И как только солнечный свет иссякнет, она уже ничего сделать не сможет. А иглу надо возвращать. Я, малец шести лет от роду, закутавшись в ворох драных и вонючих обносков, просто сидел в углу, ритмично выбивая дробь зубами. Нам было холодно, но у нас нет денег, чтобы купить дрова. Сегодня вернётся со службы отец и, возможно, принесёт одно полено. Ведь сегодня он должен получить жалование. Возможно, что он ещё принесёт и чёрствого хлеба и можно будет даже поужинать перед сном.
Вообще, я не помнил по малости, а мать говорила, что так было не всегда. Были времена, когда отец служил в баронской дружине, тогда и ели досыта и дрова имелись в достатке. А потом, в одном из боёв, он потерял руку... А кому нужен безрукий солдат? Он и выжил-то едва после того ранения. И всё. Калека не нужен не только баронскому воеводе. Да и не умел отец более ничего, кроме как твёрдо стоять в пехотном строю и ловить неприятеля на остриё пики... Нашёл работу привратником у местного купца за несколько медяков.
Что это? - Думал я, слушая мерное урчание желудка и стук зубов. Пастор на воскресной проповеди рассказывал об ужасах ада. Как мучаются души грешников на раскалённых просторах Преисподней... Неужели может быть ещё хуже?
Может. Отец в этот день так и не вернулся домой. Мы нервничали и не находили себе места, а на следующий день его нашли соседи. Не далеко. В сточной канаве. Его ограбили и убили из-за тех самых шести медяков, которые отец получил на службе и нёс домой.
Тогда, когда несли тело отца, я шёл следом, но видел не серую мостовую, скованную такими же серыми и приземистыми хибарами с боков, а бескрайние красно-коричневые равнины, исходящие то ли паром, то ли дымом. С ярко-оранжевой лентой дороги. И в воздухе устойчиво висел запах серы, а не водяная взвесь. И не людские сутулые фигуры плелись к городским воротам, а тяжело вбивали шаги в дорожную пыль совсем другие существа. Гордые, высокие, облачённые в серебро доспехов с развевающимися плащами. Мерно покачивался лес копий над рогатыми краснокожими головами, а впереди на четверонрогом скакуне, но не на коне, ехал их вождь и рядом знаменосец. Стяг хлопал на ветру, показывая этому миру два скрещенных меча.
Дальше был сущий ад. Как мы с матерью не умерли от голода? Только чудом.
А потом, когда мне было уже одиннадцать лет, но я был не годам взрослым и брался за любую работу, но не в это время... Весь серый город, подобно шуму крови в ушах, пронзал непрерывный гул набата и всё окутывал едкий, удушливый дым многих костров. По безлюдным улицам сновали люди в серых балахонах с птичьими клювами и мерно прокатывались, поскрипывая, телеги, нагруженные страшным грузом.
Мать лежала на лавке и уже даже не стонала. Чёрные провалы глаз и сухого, потрескавшегося рта резко выделялись на белом лице, покрытом, лопающимися кровью, волдырями. Одна рука её лежала на тяжело и аритмично вздымающейся груди, а вторая безвольно висела, почти касаясь пола. Под пальцами уже собралась лужица крови, которую, шевеля пучком длинных усов, лениво обнюхивала огромная чёрная крыса. Крыса ничего не боялась и поглядывала на меня бусинами глаз, не пытаясь бежать. Я просто сидел на грязном, прогнившем полу и глядел куда-то сквозь мать. Мир рушился, а минуя реальность,  наплывал иной мир. Зыбкие линии и очертания становились всё более устойчивыми и чёткими, а этот серый и безрадостный наоборот становился миражём. Я уже не знал, что есть бОльшая реальность и, что есть реальность вообще. Может быть я тоже умер?

В конечном итоге, меня нашёл господин Тарс в сарае, в который меня загнал и зажал в угол бескомпромиссный страж домовладения — двухголовый огненный пёс. Жуткий монстр -  при первом  взгляде на него, но, оказавшийся впоследствии, очень верным, преданным и добрым к своим. Как я там оказался я не помнил. Помнил обескровливание огненные равнины и несколько дымов вдали. И что дышать было очень тяжело. Я шёл и задыхался от сухого, здорово отдающего гарью, воздуха. Хотелось рвануть на себе ворот и вдохнуть свежесть. Пот катился градом, страшно хотелось пить, а перед глазами скакали кровавые пятна...
Видимо я таки добрёл до деревни, дымы которой видел. И попал каким-то образом внутрь, за ограждение, а далее и во двор господина Тарса. До сих пор не понимаю, зачем он меня выхаживал? И даже оплатил услуги деревенского лекаря. По местным меркам, он считался состоятельным человеком, но всё же?
Кстати,  то, что они называют себя людьми, следует затронуть отдельно. Так как меня повергла в неописуемый ужас внешность того самого лекаря, когда я пришёл в себя и увидел перед собой его лицо. В общем, черты вполне человеческие, но красноватая кожа и, самое главное, - глаза! Ярко-жёлтые с вертикальным зрачком, как у кота. Очнувшись, я заорал столь же самозабвенно, сколь и долго, пока вновь не погрузился в милосердную тьму.
Да, что ещё не маловажно, - рога! Из его седой шевелюры торчали небольшие закруглённые рога. Как-то так и описывал отец Жак врага рода человеческого. И при этом они считали себя именно людьми.
Слава Святым Небесам, что во время второго пробуждения возле постели никого не оказалось. Я не сразу понял где я, как, собственно, и кто я... и что было ранее. А просто в недоумении огляделся. Небольшое помещение, сложенное из крупных серых блоков, есть крепкая дверь и окно. Из мебели непосредственно кровать, да, именно кровать, даже с мягкой подушкой и одеялом, укрывавшем меня; два табурета и стол. На столе я увидел кувшин и большое блюдо с лепёшками. А также кусок пергамента, испещрённый непонятными символами, возможно письменами. Но не читать, не писать обучен я не был, поэтому скользнул по нему взглядом и не прикоснулся. А вот лепешки пришлись мне по вкусу, как и содержимое кувшина.
Утолив первый голод, я выглянул в окно  и обомлел от ужаса. Мало того, что на меня лавиной рухнули все воспоминания событий не столь далёкого прошлого, но и увиденная картина заставила кровь отхлынуть от лица: я увидел свернувшегося клубочком и спокойно дремлющего двухголового, ярко-красного, исходящего то ли дымом, то ли паром, монстра. Чистое порождение ада мирно спало, вздрагивая во сне, в каких-то считанных метрах от меня.
Тогда я, конечно, с перепугу совершил много поступков, за которые позже мне было неловко. Я пытался забаррикадировать дверь, судорожно вспоминая молитвы, призывая всё небесное воинство себе на защиту, бросался в неравный бой на заглянувших ко мне, размахивая табуретом; опрокинул блюдо, разбил кувшин...
Пёс заливался рёвом и хрипом во дворе, не доставая до окна, за которым буйствовал я. А меня самого смогли призвать к адекватности лишь когда силы окончательно покинули меня и я, забившись в угол, вяло реагировал на всё вокруг происходящее. Поначалу я не понимал их речь. Но постепенно, запомнив некоторые слова, стал понимать смысл, а потом и говорить сам. Господин Тарс и его домочадцы смогли убедить меня в своей добропорядочности очень хорошим ко мне отношением. Сложно было привыкнуть к их жутковатой внешности, но на поверку они оказались действительно добрыми людьми, такими каких там, в том другом мире мне встречать не доводилось. И это при том, что я здесь считался павшим ангелом. Не падшим, а именно павшим, то есть свалившимся из верхнего мира ангелов. А от верхних миров здесь ничего хорошего не видели и не ожидали. И, тем не менее, меня исцелили, выходили, адаптировали и дали защиту от прочих жителей деревни. Отношение которых ко мне можно было мягко назвать негативным.
В семье господина Тарса я прожил два года. Меня кормили, поили, выучили читать и писать, и даже подпустили к семейному ремеслу — выдуванию сосудов из лавового стекла. Я даже успел влюбиться в младшую дочь хозяина — миловидную рыжеволосую девчушку с миниатюрными рожками и хрустальным смехом, Ливану. А с псом Коврром мы стали лучшими друзьями. Но однажды в деревню вошёл отряд правителя окрестных земель лорда Валертана под водительством барона Харрора, чей замок располагался в одном дне пути и нависал серой каменной массой над перевалом вулканической гряды. Деревня относилась к территории подконтрольной барону, то есть являлась его собственностью.
Не знаю что и как донесли барону, но за мной пришли несколько рослых воинов и просто забрали из дома, ставшего мне родным. Видимо, какой-то разговор у него с представителями власти таки состоялся, но когда меня выводили он старательно отводил глаза и боялся встретиться со мной взглядом. Женщины откровенно всхлипывали, а парни сжимали кулаки. Мои названные братья.
Барона я так и не увидел. Точнее видел, но лишь издали. Представительный, властный мужчина в бархатном кафтане на скакуне с рогами венчавшими голову, превосходившими по длине рога любого из жителей деревни, да и воинов его отряда тоже. А ещё у него оказался хвост. Коим он смело хлестал своего скакуна по бокам. Харрор на мгновение задержал на мне взгляд своих ярко-зелёных глаз и умчался в голову колонны. Меня же, заковав зачем-то в цепи, повели в хвосте, прицепив к одной из телег.
В замке барона я провёл немногим более года. И всё это время меня держали в темнице, в одиночной камере. И ничего не объясняли и, вообще, не разговаривали.
Я не знаю, что могло бы быть дальше, смею лишь допустить, что ничего хорошего, но помог мне случай. Случилось ночное извержение вулкана и одновременно с этим нападение неких существ на замок.
Я проснулся от сильных толчков. Стены замка и подземелья жалобно хрустели. Снаружи была слышна суета, беготня и крики. Через какое-то время всё стихло, затем торопливые шаги и повернувшийся в замке ключ.
- Спасайся, Ангел, демоны! - Истерично крикнул в темноту моей камеры тюремщик и, оставив открытой дверь, прохрустел осыпавшимся гравием дальше по коридору.
Я осторожно выглянул наружу. Коридор был более освещён, чем камера и я осторожно покрался в ту сторону, куда убежал страж, стараясь не хрустеть осыпавшейся щтукатуркой и не греметь стреноживавшей меня цепью. 
Вдруг пол под ногами вновь дёрнулся, стены покачнулись, меня подбросило в воздух, приложило о каменную кладку и уронило на что-то мягкое. Я ощутил тёплое и скользкое под руками. Совершив несколько движений я понял, что лежу на мёртвом, окровавленном теле. Громко закричав от охватившего ужаса, я сильными толчками ног пополз задом. Меня трясло. И дополз я обратно до своей камеры и только там смог перевести  дух и хоть как-то проанализировать всё случившееся.
Землетрясение. Или что-то ещё. Нападение каких-то демонов. Каких? Кто это? Если даже эти люди-демоны их называют демонами?  Труп стража в коридоре. Значит, они где-то близко. И, что важно, что выжить, оставшись здесь в подземелье и в камере, получится вряд ли. А получается, что придётся вернуться к мёртвому тюремщику и забрать у него ключи и от цепи, и от тюрьмы. И выбираться отсюда. И бежать. Бежать, бежать, бежать! Куда глаза глядят, как можно дальше и как можно быстрее!
Страшно, аж жуть, но желание жить поднимает меня на ноги и гонит вперёд. Лихорадочно ощупываю тело — пусто. Шарю по полу — о, счастье, есть связка ключей! Лежит под рукой стража. Ключей много, больше десятка, пытаюсь подобрать, но не могу попасть в скважину — руки трясутся. Есть! Я свободен от пут. Поднимаюсь на ноги и слышу шёпот из-за ближайшей двери:
Эй, малый, помоги.
Хотел бежать, но почему-то остался и вновь подбираю ключ. Открыл. Дверь распахнулась резко, так что я отшатнулся. Человек из-за неё шагнул в коридор, бесцеремонно оттолкнув меня, наткнулся на труп. Наклонился и быстро его обшарил. С металлическим лязгом вытянул его кинжал.
Ключи у тебя? - В ответ короткий кивок. - Бежим!
Я еле поспевал за ним. В темноте. Но ещё страшнее было остаться здесь одному. Поэтому я прилагал максимум усилий дабы не отстать. Мой нежданный попутчик ловко менял направления и ни разу не ошибся при поворотах коридоров этого подземелья. Вскоре мы достигли выхода. Дверь оказалась заперта, но тем не менее, скудный свет луны и заходящихся пожаров, проникающий сквозь сквозь узкое зарешеченное окно, открыл жуткую картину — всё пространство перед массивной дверью было буквально залито кровью и усеяно фрагментами тел. Ни одного целого трупа видно не было, словно здесь поработал мясник огромным топором. Смрад от крови и выпотрошенных кишок тяжело и непоколебимо висел в воздухе.
Меня скрутил жесточайший приступ рвоты. Я, казалось, выворачивался наизнанку и нисколько не мог успокоиться. Даже не открывая глаз, стоило только чуть втянуть воздух ноздрями. Так бы там я и остался, если бы не меня не вытащил за шиворот мой спутник. Он усадил меня на землю, прислонил к стене и разорвал ворот моей рубахи. У меня перед глазами сквозь тьму плавали красные шары и мне было совершенно всё равно на то, что со мной происходит.  Я тяжело дышал и всё норовил завалиться набок, чувствуя устойчивое першение под языком. «Какие мы нежные». - Как сквозь вату услышал я. - «О, да ты не человек!»
Вдруг перед глазами вспыхнули и погасли снопы искр. Погасли. Но и зрение начало возвращаться. Мой спутник сидел на корточках рядом со мной и напряжённо вглядывался в окрестный мрак. Он кинул на меня мимолётный взгляд.
- Очухался, Ангелок? - Спросил он и продолжил, не дожидаясь моего ответа, - на этом замке можно ставить жирный святой крест — к утру живых здесь не останется, поэтому будем уходить. Я пойду первым, ты за мной. Отстанешь — сгинешь. Я пойду быстро, нужно бежать. Ты следи за тылом. Если что заметишь — ори так, как будто тебе яйца дверью защемило! Терять нам уже будет нечего. Если нас заметят, гнать будут до рассвета. Всё, смотри в оба и не отставай. Двигаемся на счёт «три» - раз, два, три!
И он рванул с места, как спринтер. Меня обдало ледяной волной ужаса, что я могу остаться здесь один и я даже не заметил как подскочил и помчался за ним, топая, как буйвол и грозя споткнуться и полететь кубарем. Я не оглядывался, мне было просто страшно это сделать, да и потерять тёмный силуэт своего спутника было ещё страшнее. Я практически летел, едва касаясь земли ногами, не закрывая, выпученные от ужаса, глаза. Несколько раз меня хлыстали какие-то прутья по лицу, пару раз я спотыкался и лишь чудом смог не упасть. Попадались по пути и выпотрошенные трупы, и размазанные поперёк дороги их внутренности. Мне было уже всё равно, главное — не потерять мелькающую впереди спину.
Так мы добежали до входа в башню. Я буквально налетел на впереди идущего, когда он остановился напротив тёмного провала входа, выставив перед собой кинжал.
- Стой, Ангелок! - Скомандовал он мне. - Сейчас поднимемся на стену и прыгнем в ров. Другого пути нет. Плавать умеешь? Неважно.
И он шагнул в темноту провала. Я прыгнул было за ним, но врезался в его спину — он стремительно пятился задом. Оттолкнул меня, я упал и увидел жуть — из башни неуклюже топал мёртвый воин. Весь залитый кровью, с обглоданным лицом, так что белый ряд зубов блестел в лунном свете, а за ним весёлой гирляндой тянулись его же кишки. Воин неловко взмахнул рукой, пытаясь достать моего спутника, тот отмахнулся кинжалом, увернулся и толкнул мёртвого ногой в спину — тот отчаянно замахал конечностями, но не устоял и рухнул, взбив тучу пыли.
Мой спутник повернул ко мне своё обезображенное диким ужасом лицо и заорал, переходя на ультразвук:
Бежим! Бежим!!!
И мы побежали. Так, что недавний мой кросс показался бы детским развлечением. Нам будто приделали крылья, мы не ощущали ног, мы взлетели по винтовой лестнице башни до площадки стен за пару ударов сердца и так же быстро и не раздумывая кинулись вниз, во тьму. Уже в полёте в голове у меня замелькал рой мыслей, типа, а есть ли там вода, а достаточно ли сильно я оттолкнулся и подобное, но я уже летел и изменить ничего было уже нельзя.
Вдруг всплеск, а затем и я ощутил, как моё тело пробивает плёнку воды и погружается в довольно горячую жидкость с головой.
Выплыл и увидел мелькающие огни на гребне стены, а через мгновенье раздался полный отчаяния и злобы вой.
Вода их задержит! - Панически заорал мой спутник. - Быстрее, быстрее, бежим!
Мы выплыли на берег и побежали. Бежали, бежали и бежали. Бежали так, что, когда вершины гор на востоке позеленели, ознаменовав восход солнца, сил не осталось ни малости.  Поэтому после команды моего спутника «Всё, стой!», мы рухнули там, где бежали и, как бежали, мгновенно проваливаясь в небытие, а не в простой сон.
Когда я проснулся или очнулся, тут уж точно не определить, солнце едва поднялось над зелёными вершинами вулканических гор, но было уже достаточно светло. Мой спутник сидел неподалёку и ковырял грунт кинжалом. Иногда он поднимал голову и обводил окрестности цепким взглядом. Сейчас при свете я хоть смог его рассмотреть. Он     не отличался могучими габаритами, это было видно ещё во время ночного бегства, но под  драной серой тюремной робой явственно просматривались бугры могучих мускулов. Выдавая в нём или профессионального воина, или человека, привыкшего тяжело работать физически, но достаточно тонкие черты лица намекали на отсутствие его связи с простолюдинами, а  рога это отсутствие точно подчёркивали — рога его значительно превосходили рога деревенских жителей и тюремщиков. Коих мне удалось повидать вдосталь. Длинные, острые и загнутые назад, а не вверх, как у крестьян, по длине были ближе к баронским. Насколько я сумел их запомнить. И глаза. У него они тоже оказались ярко-зелёными.
- Очнулся, Ангелок? - Спросил он, заметив мой взгляд. И сам же ответил: - очнулся. Как самочувствие, нигде не болит?
Я попытался сесть и ощутил, что вопрос про самочувствие был задан неспроста — действительно болело всё. Каждая мышца, казалось, каждая клеточка. Любое движение отстреливало резкой, а потом ноющей болью по всему телу. Видимо мои чувства как-то отразились на лице. Возможно гримасой страдания, так что спутник усмехнулся и сказал:
- Полежи пока, скоро пройдёт.
И занялся своим делом. А я лежал на тёплой вулканической земле, глядел в серое небо, на лениво плывущие облака и думал, как это хорошо вот так просто лежать и блаженствовать. Ощущать, как расслабляется тело, растекаясь словно желе по камням...
Когда я проснулся в следующий раз, солнце уже висело в зените. Сильно хотелось пить. Я поднял голову и огляделся — моего спутника нигде не было. Я вскочил на ноги, гонимый не лучшими предчувствиями. Тяжёлая волна тоски одиночества захлестнула меня с головой. Я остался один. Воина и след простыл.
Пытаясь проглотить ком в горле и остановить слёзы я бросился вниз по склону. Сначала просто шёл, потом побежал, потом остановился и задумался. А чего я, собственно, паникую? Он же, наверное, вернётся, не мог же он бросить меня здесь, посреди безжизненной пустыни? А, если не мог, а я ушёл, как же он найдёт меня? Надо вернуться назад! Я развернулся и побрёл обратно, обходя крупные валуны.
Я и не задумывался о том сколько шума произвёл своими хаотичными манёврами и не видел, как три всадника немного ниже по склону замерли, вслушиваясь, а затем синхронно повернули своих хищных скакунов — тафов к источнику звука и те понесли седоков,  бесшумно ступая мягкими лапами с втянутыми клинками когтей.
Всадников  я заметил только тогда, когда они поднялись, прикрываясь валунами и окружили меня. Причём один из них издал губами щёлкающий звук, собственно, на который я и среагировал. Обернулся, думая, что это вернулся мой спутник и обомлел, увидев троих чужаков.
Они тоже не ожидали увидеть такую нестандартную для этих краёв внешность и поэтому несколько мгновений молча меня изучали.
- Вот так. - Потом сказал один из них.
Второй почесал, задумчиво, грязной лапой бороду.
- Ну что ж, ангела тоже можно будет продать... - Произнёс он. Перекинул ногу через седло и соскочил на землю. Его таф тут же уселся, по-кошачьи обвив свои мощные лапы чешуйчатым хвостом.
Демон же подошёл ко мне с таким взглядом, с каким рассматривают товар перед покупкой. Резко вынул клинок из ножен, так что я вздрогнул, вызвав его усмешку, и обошёл меня по кругу, несильно похлопывая меня плоскостью оружия.
- Тощий. - Наконец озвучил он очевидное, - но это не страшно — ангела не на плантацию будут    покупать. Вяжи его, Лан!
Я понимал, что происходит что-то весьма нехорошее. Только я более или менее сумел выпутаться из предыдущей ситуации и сбежать из непонятного плена, как меня собрались вновь полонить и неизвестно куда и кому продать. Ясно, что ничем хорошим это закончиться не может. Меня трясло, бросало то в жар, то в холод, а ещё эти «смотрины» с похлопыванием мечом... В общем, как только ближайший ко мне повернулся спиной, а второй начал слезать со скакуна, я, повинуясь скорее внутреннему порыву, нежели осмысленным действиям, толкнул первого, повернулся и без оглядки бросился бежать.
Тогда я ещё не знал на что способны тафы, потому что я их видел всего один раз, в баронском отряде, когда меня забрали из деревни. Я бежал во весь дух, оскальзываясь на щебне вулканической породы, а два тафа, ловко перескакивая с валуна на валун, бежали параллельно на одном уровне со мной. Вот один выбрал момент и прыгнул на меня, по-кошачьи вытягивая вперёд лапы. Но повезло, что левая моя нога в этот момент не нашла твёрдую опору и поехала вниз, увлекая за собой всего меня. Таф промахнулся, фыркнул и, стремительно развернувшись, прыгнул вновь. Однако и я, не сумев остановить своё скольжение, свалился с невысокого уступа и покатился вниз всё набирая скорость и грозясь превратиться в скором времени в котлету.
Зверь с воем промчался мимо меня, отчаянно цепляясь когтями за грунт и, спустя несколько мгновений, с хрустом врезался в валун, огласив окрестности пронзительным криком. А ещё немного позже я и сам впечатался в него. Что ему явно на пользу не пошло, а мне смягчило удар. И, тем не менее, перед глазами мелькнула тьма, благо, что не на долго. Голоса да звериный рык сверху, а также слабое шевеление подо мной привели меня в чувство. Сейчас же я ощутил, что теперь продавать меня не будут, теперь меня будут убивать.
Я вновь побежал, оскальзываясь и рискуя свернуть себе шею. Теперь чётко вниз. От валуна к валуну. Всё ниже и ниже. Пока не услышал дикие вопли позади и сверху от себя и потом жуткий грохот. Я сумел выбрать момент и взглянул назад — моих преследователей догоняла каменная лавина. Меня тоже бросило в пот. Я ужём упал на землю и юркнул под ближайшую скалу, надеясь, что поток пройдёт надо мной.
Вскоре людские крики и звериные вопли поглотил грохот стихии и первые камни полетели у меня над головой, сопровождаемые клубами пыли. Они падали буквально на расстоянии вытянутой руки от меня, высекая искры или разлетаясь градом осколков. Я вздрагивал каждый раз, новый острый осколок вонзался в мою плоть. Наверное, я сейчас сам выглядел не лучше самого безобразного демона — весь в пыли и крови.
Лавина стихла. Промчалась надо мной и унеслась дальше вниз. Я осторожно выглянул из своего укрытия, готовый вновь бежать. Но опасности больше не было. Склон оказался пуст, кроме пытавшегося слабо ползти тафа. Который, поскуливая, цеплялся за камни и волочил за собой разбитую в фарш заднюю часть туловища с культями конечностей. Да плакал, кричал и пытался скинуть булыжник, упавший на ногу, один из преследователей.
Я осмотрелся и пошёл к нему. Тот увидел меня и сразу всё понял. Он пытался просить меня о чём-то, наверное, пощадить его, но я не видел ничего, кроме его красного силуэта на чёрном фоне и звуки почти не долетали до меня. Кажется я взял большой камень и долго бил его, пока он не затих, вымещая весь свой страх, отчаяние и злость.
Потом я просто сидел на утёсе и даже не услышал, как рядом сел мой спутник и протянул мне флягу с водой. Я взял её и машинально сделал глоток.
Знаешь, - сказал он, - а тафы вполне себе съедобны. Пошли поедим, я угощаю.
Он хлопнул меня по плечу и поднялся.
Я ещё долго сидел и смотрел в пустоту — солнце разукрасило западную часть горных вершин в зелёный цвет, а я допивал последние глотки воды из фляги. На душе было тяжело и мерзко. Потом я таки решился, нужно получить ответы на вопросы, которых накопилось уже довольно много. И я поднялся.
Воин развёл огонь и я пошёл на, мерцающий в сгущающихся сумерках, источник света, стараясь не смотреть в сторону убитого мной. Человека? Ведь они считают себя именно людьми. Да их внешность, но среди них более чем достаточно очень добрых и порядочных именно Людей. Тот же господин Тарс и его семья, да и многие из их односельчан. В противовес тем существам, которые населяли «мир ангелов», как здесь он называется. Я горько усмехнулся, вспомнив своё жалкое существование там и те надменно-брезгливые морды... «ангелов».
Я вошёл в круг света и присел на валун. Костёр весело потрескивал и почти не давал дыма. С удивлением я обнаружил, что горят в нём камни! Не ветки, не трава, не дрова, а какие-то булыжники!
- Это    особая лавовая порода. - Пояснил спутник. - Я многому могу научить.
Он помолчал, ворочая куски мяса над огнём, а затем спросил:
- Первый раз? - Кивок в сторону, где лежал убитый мной. Я утвердительно моргнул и спросил сам:
- Как твоё имя?
- Уш. - Немедленно отозвался тот. - Уш — моё имя. Зови меня Ушем.
Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь шипением зажаривающегося мяса, да треском сгорающих камней.
- Ты хотел что-то спросить. - Утвердительно сказал Уш, - наверное, почему я использовал тебя как наживку?
Я поднял на него глаза и кивнул.
- Да.
- Ты мог погибнуть. Риск был велик. И ещё я не знал, как ты себя поведёшь, ведь ты мог просто сдаться. Тогда я бы ничего ничего сделать не смог. Но повезло, что ты оказался крепкой закваски и, благодаря этому, у нас теперь есть оружие, пища и вода. Иначе мы здесь не выжили бы. Умеешь пользоваться? - Он указал на два меча, лежавшие рядом.
Я сотворил отрицательный жест.
- Это ничего. - Успокоил он меня, - я научу. Теперь я знаю, на тебя можно положиться и ты ещё достаточно молод, чтобы освоить эту науку.
Мы ещё долго беседовали, поедая мясо тафа. В основном говорил Уш, я всё больше слушал, но он прояснил некоторые вопросы, меня волновавшие и, в общем-то, действительно меня успокоил. Я ощутил какой-то покой и уверенность. От него так и тянуло надёжностью, как тепло и свет распространяются от костра. Его аура окутала и спеленала меня, так что я даже простил ему и посчитал пустячным тот факт, что едва не погиб под устроенной им лавиной. Он ведь никак не мог просчитать, что я успею надёжно укрыться. Но главное, что я стал готов следовать за ним и в огонь, и в воду.
Однако же, по поводу того зачем я понадобился барону, он предположил, что скорее всего он хотел меня выгодно продать  - за таких, как я давали неплохую цену монастыри и алхимические Ордена. А подобные мне здесь периодически появлялись. И, как правило, с их появлением происходили резкие перемены либо в лучшую сторону, либо в худшую, поэтому он вполне мог преследовать и собственные, только ему ведомые, цели.
На вопрос почему он сам попал в темницу, Уш ушёл от ответа. Зато пояснил что произошло в замке в ту ночь. По их поверьям некоторые из нижних миров населены монстрами и героями, а некоторые тёмными богами и праведниками. Так вот, во время извержения вулкана, через отворившиеся врата  Межмирья, сюда, в верхних мир, попали монстры — демоны. Кровожадные существа, убить коих можно лишь заговорённым или благословлённым оружием. Благо, что живут они лишь до рассвета, а потом проваливаются обратно в свой мир. Но плохо то, что среди них оказался чёрный герой — высших демон, способный менять обличья, не бояться света и поднимать мёртвых. Это проблема. А значит крепость лучше обходить далеко стороной — отныне это царство смерти. Пока кто-либо из Лордов не соберётся с силами и не выкорчует эту заразу.
 
Продолжение следует...