Дедушка и внук

  Дедушка шёл медленно, а внук бежал быстро. Было жарко, близился вечер. Впереди стояло дерево-груша с тенью из за больших веток с листвой. Зрелые груши висели на дереве. Дедушка с внуком радовались - дедушка тому, что ляжет отдохнуть в тени, а внук тому, что будет рвать груши. Первым подбежав к дереву, внук тут же вскарабкался вверх и схватился за первую грушу.
- Смотри, не упади! - сказал дедушка, подходя к дереву.
Внук надкусил грушу и бросил её вниз. Но тут же пожалел об этом, потому что дедушка ругал его за такие вещи. Внук глянул вниз и увидел, что дедушка уже лёг под грущу и уснул. Внук надкусил вторую грушу, чуть подумавши, тоже швырнул её вниз. Груша упала рядом с дедушкой, но тот и затылком не повёл. Внук обрадовался! Как и все озорники, он любил делать всякое запретное, но не любил когда старшие за это бранили его. Третью грушу мальчишка даже не стал надкусывать , а бросил просто так. Третий упал рядом с белой дедушкиной бородой, а дедушка даже не пошевелился.
- Класс! - громко сказал внук.
Он почуял редкую возможность делать чего хочется, причем самое нехорошее. Он швырял вниз груши, то надкусывая, то не надкусывая их. А дедушка молчал. Тут внук расшалился так, что одну маленькую, ненадкушенную грушу швырнул прямо в дедушку. Груша попала дедушке в плечо, но он остался лежать - никак не дернулся уж тем более, ничего не произнёс. Внук надкусил грушу побольше и пульнул в дедушку уже прицельно. В голову. Но вновь дедушка остался недвижим и нем. Внуку стало как то не по себе. Он выбрал самую зелёную, недозревшую грушку, бросил её аккуратно, стараясь чтобы та лишь слегка ударила дедушку по ноге. Грушка ударила точно, дедушка вновь никак не отозвался. Внук поспешно слез с дерева и наклонился над дедушкой.
   
  Дедушка не дышал. Не открывал глаз. Не двигался.
  Дедушка умер...
Внук впервые оказался рядом с мёртвым человеком, да ещё с самым близким. Стало так страшно, что недавний озорник не мог даже вскрикнуть, даже заплакать! А дедушка продолжал лежать не дыша, с закрытыми глазами.

 Несколько мгновений оба они были недвижимы и немы. А вокруг валялись побитые, надкушенные груши. Штук шесть или семь. Тоже мёртвые... Вдруг дедушка неожиданно крякнул, дернул лицом и чуть перевернулся на бок.  Маленькое сердечко внука, казалось прокатилось по всему его детскому телу. И у мальчишки появился голос.
- Дед! - произнес он три привычные буквы изменившимся, точно чужим голосом.
- Чего кричишь? - дедушка проснулся быстро, точно совсем не спал.
Внук ничего не смог ответить. Только заплакал. Не тихо и не громко. Так плачут взрослые, когда у них настоящее горе. Дедушка понял это, не стал успокаивать, лишь поднял надкушенную грушу и посмотрел на неё, точно та была живой, а сейчас оказалась раненой.
- Ясное дело... - аккуратно положив грушу под дерево и оглядев остальные, тихо произнес дедушка.
Он не сказал "чего ревёшь?" или "такой большой, а как девчонка". Дедушка сидел молча. Внук плакал. Раненые груши валялись под деревом. Между тем, без молнии, без грома стал с неба покапывать дождик. Точно тоже заплакал, глядя на внука и дедушку.

- Пошли домой!- произнёс дедушка поднявшись и положив руку на плечо мальчишки, - А то намокнем, простудимся... Груши не трогай, пусть лежат.

Домой оба они шли неспешно, не отставая, не обгоняя друг друга. И молчали. А дождь кончился, лишь слегка промочив землю и деревья.