Гримасы рыночной любви. Лето близилось к закату

Лето близилось к закату
Несмотря на то, что мои отношения с Оксаной не сложились, я продолжил свои «хождения по мукам», т.е. по больницам. Как у Тараса Бульбы: есть ещё порох в пороховницах. На моё счастье, Воробьёв перешёл в городскую больницу. Едва узнав об этом, пошёл к нему за направлением в областную поликлинику. Он дал мне его и посоветовал сдать побольше необходимых анализов на месте, так как в области за каждый из них придётся платить. Я так и сделал.
Мои областные страдания растянулись на три недели. Не буду их описывать и сколько они мне стоили в денежном выражении, скажу только, что все анализы у меня оказались в пределах нормы, что польстило моему мужскому самолюбию. И вот я снова приехал к областному урологу с тюркской фамилией лет 35. Врач бегло посмотрел принесённые мной ответы на сданные анализы и сказал, что у него есть только два способа мне помочь. Это или гормональные таблетки, на которые, как он заметил, у него мало надежды, или уколы. Я ответил, что, конечно же, лучше уколы. Но моя радость оказалась преждевременной. Уролог заявил, что четырёх уколов хватает на целый год, но каждый из них стоит …150 у.е. И врач дал мне рекламный проспект. Прочитав его, я быстро понял, что очень  погорячился. И дело было даже не в цене. Я, как наркоман, быстро «садился на иглу» и без уколов уже, как мужчина, ничего не значил. Кроме того, здесь было столько побочных эффектов, что это меня даже испугало. А организм, в конечном итоге, переставал вырабатывать тестостерон – мужской гормон. Поэтому я сказал врачу, что лучше уж начать с таблеток, а там, мол, посмотрим, нужны ли мне эти уколы или нет.
– Напрасно, – ответил мне мой спаситель. – Многие моряки пользуются этими уколами и очень довольны.
Я ответил, что рад за них, но всё же воспользуюсь сначала таблетками. Врач, покрутил носом, но выписал мне рецепт. Рекламный же проспект забирать у меня не стал. Возможно, надеялся, что я передумаю? Таблетки тоже оказались дорогими и очень маленькими. В день мне надо было принимать их по шесть штук, а в упаковке их было всего двадцать. Мне кажется, что здоровье и медицинский бизнес не всегда совместимы, но кто нас спрашивает? Западный порочный принцип «пипл должен хавать всё» успешно внедряется и у нас.
Как будто чувствуя, что мои больничные мучения стали приближаться к концу, Оксана снова начала мне названивать. Я не хотел брать трубку, а иногда откровенно ей грубил. Оксана всё равно не унималась, а однажды мне заявила, что бестолковая Любка рассказала о наших отношениях всё, что знала, Юрочке. Мол, смотри: если он к тебе подойдёт, или позвонит, всё отрицай, ничего ему не говори.
– А что, очень боишься своего непорочного? – съехидничал я.
– Не столько боюсь, сколько не хочу скандала.
– Не надо было его принимать.
– Ты сам виноват, ведь у тебя не всегда всё получается.
– А мне что, семнадцать лет? Оставь меня в покое!
Прошло несколько дней, и Оксана мне снова позвонила, спросив, всё ли спокойно? Я ответил, что всё спокойно, как на кладбище. Потом заметил, что у неё прекрасные подружки. Что ни подружка, то золото. От таких надо избавляться по принципу: «Боже, избави меня от друзей, а от врагов я сам избавлюсь».
Лето близилось к закату. Взяв «девятку» Бориса, я решил поехать с сыном на ближайший водоём. Он мне разрешил её изредка «тревожить». Вообще-то, это было не в характере Бориса, но для меня было сделано приятное исключение, чтобы машина окончательно не заржавела в гараже. Его жена к тому времени тоже рванула на Землю Обетованную, где Борис уже неплохо устроился. Несмотря на свой почтенный возраст, машина хорошо меня слушалась, слегка повизгивая на сельских ухабах, как брошенная собачонка. На пруду оказалось много знакомых. Среди них были соседи Таня и Женя, купившие в рассрочку небольшой джип и успешно его вскоре разбившие; «упавшая им на хвост» Оксана и моя бывшая соседка по Абрикосовой рыжеволосая Людмила, неспешно раздобревшая к своим сорока и за которую в течение многих лет меня назойливо сватала её вечно пьяная мать. Людмила была без очкастого мужа, но с каким-то мужичком, который привёз её на мотоцикле с коляской. Поздоровавшись и улыбнувшись, она полувопросительно поглядывала на меня, но я так ею и не заинтересовался. Зато приударил за Оксаной, вцепившись глазами в её мраморное тело с многочисленными коричневыми родинками-бусинками. Мы вместе купались, брызгались водой, и я даже немного пытался учить её плавать, обнимая в воде за ноги и талию. Против раздавшейся Людмилы Оксана казалась девочкой-подростком, которой почти не коснулось жестокое время. Видимо, Наталью это раздосадовало, и она больше не появлялась с нами в воде, вдавливая в землю слегка пожелтевшую траву на пляже своим увядающим белесым телом.
Часа через три мы с сыном уехали домой, а Оксана осталась дальше отдыхать с соседями. Да, лето близилось к закату, а на душе у меня было светло и радостно от хорошо проведённого времени, и шевелилась робкая надежда снова обрести семейный покой и уют.