О дьявольской свинье 06. 03. 2004 06. 03. 2012

      «Слишком многие радости человеку приносят именно дьявольские стремления»

      Алик вновь оказался в прежней родительской трехкомнатной квартире на последнем этаже омской четырехэтажки, где прошло все его детство, да и взрослые годы, вплоть до того момента, пока он не уехал на Крайний Север. Спустя короткое время родители его продали эту квартиру, чтобы приобрести две двухкомнатные, но еще много-много лет он мысленно возвращался в нее, когда искал ответы на сложные вопросы. И вот сейчас он опять оказался в квартире своего детства, в комнате, где умерла любившая его прабабушка. В комнате царила полутьма. На окне висела марля.
      Марля, покрытая пылью, провисшая под ее тяжестью и похожая на паутину, скрадывала свет и напоминала о смерти. Когда-то она предохраняла жильцов комнаты от комаров, но сейчас на улице царила зима. Да и по большому счету неизвестно сколько зим минуло с того времени, как повешена была эта марля. Здесь, в этой комнате, словно бы время замерло, и царила та кладбищенская обстановка, которую так любят создавать в фильмах ужасах: все покрыто пылью, покоем и угрожающей тайной, которая в любой момент может проявиться, разбрасывая могильную землю и откидывая крышки гробов.
      За этим окном в комнате прабабушки в прошлом часто возникало нечто таинственное. Обычно за ним бытовала беспредельная чернильная тьма, пробитая кое-где светом окон соседских домов, далеких, словно свет недостижимых звезд, но к ней почему-то влекло, хотелось увидеть, что там во дворе, но стоило приблизиться к окну, как в этой тьме появлялись мерцающие огоньки, словно бы светящиеся мотыльки прямо за стеклом. Они напоминали свет новогодних гирлянд, но никакой праздничности в них не было, в них была не радость от встречи Нового года, а трагедия прощания со старым, словно бы с собственной жизнью, которая внезапно становилась старой и ненужной перед чем-то ужасающе новым, и огоньки прилетели именно за этой жизнью, жизнью Алика. Хотелось побыстрее отойти от окна и исчезнуть для мерцающих огней - такова была игра и до сих пор она оканчивалась для Алика благополучно.
      Так и в этот раз Алика непреодолимо потянуло к окну, чтобы увидеть, что там…, увидеть вновь эти мерцающие огни, или убедиться, что они исчезли из его жизни. Он хотел вначале снять марлю осторожно, чтобы не пылить и не испачкаться, а потом передумал и попросту сорвал. Из окна на него хлынул белый, какой-то снежный, свет. Собственно, снег висел в воздухе, как мелкая пыль с марли, которую Алик сорвал с окна, в снеге был весь двор и по нему под тусклым солнцем, светившем как лампа сквозь матовый рассеиватель неба, ходила свинья почему-то. Свинья была солидная и заметная, розовая на белом. Такая хорошенькая, немного смешноватая, но при всей добродушности, плававшей по ее морде, было как-то не по себе от ее вида. Она была средь городских кварталов, где свиньи в свинском обличье отродясь не водились. И было в этой свинье, оставлявшей на снегу кругленькие следы, что-то дьявольское, холодившее кровь...
      Алик долго вспоминал это видение, эту довольную жизнью, откормленную, позитивную свинью, от которой несло чем-то дьявольским, чертовским и не мог понять к чему и о чем оно. Много лет прошло прежде чем понимание обрушилось на него. Розовая откормленная свинья – это и есть маленький нефтяной город на Крайнем Севере. Символ благополучия и устроенности, символ вершин животной жизни и вкушения радостей, какие может она дать, символ вечной жажды жратвы и богатств, символ беспринципности, если не считать принципом стремление к обогащению и удовольствиям, невоздержанности, неразборчивости в средствах и кровожадности, способности принести в жертву своему благополучию хоть весь окружающий мир ну и форменного и бесформенного свинства, наконец.