Куда идёт караван. Часть пятая

Появление женщин в арабской рыбацкой деревне ажиотажа не вызвало. Мы поселили их в соседнем домике, и всё продолжало идти своим чередом. На Востоке оно как, за каждую женщину отвечает какой-либо мужчина: отец, муж, брат или кто-то ещё. И беда, если женщина остаётся одна. Я был кем-то ещё. На самом деле, кем я был в их иерархии, я и сам не знал. Но я был, и этого было достаточно.  Хотя, возможно, где-то был её отец или брат, и они мне заботу о девушке не поручали. Так что, с точки зрения восточных семейных тонкостей ситуация была не однозначной.

Наша размеренная жизнь шла своим чередом, рыбаки иногда выходили в море на своих диковинных лодках, учёные иногда выходили погреться на солнце, китаец Ли продолжал попадать в разные переделки, зулусы по-прежнему никого не видели, король всё также следил за порядком, а мы с утра выходили погулять по линии прибоя. Женщины шли за нами на некотором удалении. Буквально за домом учёных возвышалась скала, она уходила в море метров на пятьсот, и при отливе камни у её подножья обнажались. Там мы и бродили в надежде найти стоящую ракушку. Анна, так звали девушку, иногда делала попытки пойти на какой-то контакт. Она находила что-то среди камней и приносила мне показать.
 
- Look, -говорила она, протягивая мне на руке засохшую морскую звезду. - A starfish.
При этом она смотрела мне в глаза и мило загадочно улыбалась.
- Yes, - с натянутой улыбкой отвечал я.

Миссис Нравственность неустанно следовала за Анной, не отставая от неё ни на шаг. Она сменила вчерашние одежды. Сегодня на ней было надето много легкой ткани цвета морской волны. На ткани едва просматривался мелкий рисунок, но без резких границ и ярких тонов, как на картинах Клода Моне. Она на контакт не шла и внимательно следила за всем своими тёмными умными глазами. И мне иногда казалось, что под этими восточными одеждами скрывалось вполне-себе европейское тело, вскормленное на лучших французских булочках. 

Анна оказалась очень наблюдательной. Она первой заметила стайку летучих рыб, которые легко и непринуждённо порхали над прибрежными водами. Их зеленоватые тела были практически неразличимы на фоне моря. Она первой увидела каракатицу, которая каким-то образом заплыла на мель.

- А давай её выгоним на берег, - вдруг загорелся Босс.
И мы втроём бросились в воду и, обойдя каракатицу с трёх сторон, стали топать ногами и кричать в попытке загнать её на берег. Но коварная рыба выпустила облако черного цвета и незаметно ушла обратно на глубину. А мы с невозмутимым видом, словно ничего и не было, игнорируя удивлённые взгляды наших спутниц, вышли на берег. Всё-таки некое замешательство у Босса я заметил. Ему было неловко перед дамами за свою детскую выходку. Но он быстро взял себя в руки и с важным задумчивым видом зашагал обратно. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Анна оказалась наблюдательной не только в отношении моря.
- Я смотрю, вы такие разные Петруччо, ты и Босс. Что у вас может быть общего?  Вы – как три гуся. Но три разных гуся. Ваш Босс - такой важный гусь, Петруччо - гусь дикий, а ты -  просто гусь.

- Видишь ли, Босс - это босс, а мы на него работаем. Вот и всё. 
- Нет, вы не просто работаете. Вы понимаете друг друга с полуслова. И не только вы Босса, но и Босс вас.

Я задумался. У девочки пытливый ум. То, что я сразу принял за пробуждающийся интерес к другому полу, оказалось чем-то другим. Это хорошо. С девочками, у которых просыпается интерес к противоположному полу – одна морока.

- Вот, смотри, пустыня. Что нужно, чтобы пересечь её? Ну, верблюд, без верблюда никак. Можно, конечно, попробовать с ослом, но не советую. Дальше, запас воды и еды, одежда соответствующая, оружие, вдруг там львы или туземцы поджидают. Но самое главное, нужны люди. Надежные люди. Только туареги ходят по пустыне в одиночку. Ну, так для них это дом родной. Вот вышли, скажем, десять человек. К концу первого дня двое начнут ныть, ноги болят, солнце в голову напекло. К концу второго дня двое других начнут требовать особого положения, я тут несу больше всех, мне положено больше воды. И вообще, с этого момента мы тут главные. Ещё двое начнут из-за несовместимости делать друг другу всякие пакости.  А дальше наш караван настигают разбойники. Пустыня ими прямо-таки кишит, разбойниками. Они хотят забрать нашего верблюда, нашу воду, нашу еду, а заодно и наши жизни. Нужно защищаться. И тут оказывается, что пару человек в нашей группе и не бойцы совсем.  Они хорошие ребята, они безропотно вынесли все тяготы путешествия и, конечно, пересекли бы пустыню. Но воевать. Нет, воевать они будут. Все в ружьё, куда они денутся. Такие люди иногда воюют хорошо. Подвиги совершают и всё такое. Но им это в тягость. Они из тех, кто никогда не ударит первым. И в итоге остается человека четыре. Вот эти четверо станут спина к спине, готовые сражаться, и тут у кого-нибудь из них возникает мысль. Что я тут с ними делаю? Что я забыл в этой проклятой пустыне? Песок в ушах, песок в глазах, песок во рту, песок в… В общем, везде песок, а тут ещё и разбойники. Нет, он в целом славный малый, но он тоже не наш. Просто потому, что так подумал. И остаются трое. Какими они будут? А никто не знает, каждый раз по - разному, может гуси, может страусы. Но вот с этими  можно идти дальше по жизни.
 
- И что обязательно нужна пустыня, что бы проверить, кто чего стоит?
- Ну, зачем пустыня, ещё есть море, или горы, или город. Иной город почище пустыни будет, там без верблюда, запаса воды и надёжной команды не выжить. На самом деле ничего этого не надо ни моря, ни пустыни. Это не трудно понять, кто в команде, а кто сам по себе. Не важно, какие мы гуси, важно, какая мы команда.
 
Мы медленно шли вслед за Боссом. Миссис Нравственность держала дистанцию, Миссис Нравственность не вступала в разговор, она просто шла рядом, шурша своими лёгкими одеждами цвета морской волны имени Клода Моне.

- А женщины? – после небольшой паузы спросила Анна.
- А что женщины?
- У них тоже бывают команды, или это только для мужчин?

- Женщины всё больше по парам. Я и моя подруга. Среди мужчин встречаются  волки-одиночки. Но это неинтересно: рано или поздно прибьёшься к какой-нибудь стае. Среди женщин, не знаю… Этот вопрос мировой наукой недостаточно изучен. Вот выйду в отставку, изучу его, прославлюсь и попаду в книгу Гиннеса.

- У меня тоже есть подруга, - вдруг сказала Анна. – Знаешь, что мы делаем, мы всегда приходим на занятия одинаково одетыми. То есть мы все носим форму, такие у нас правила. Но есть всякие штучки. Портфели одинаковые, пеналы одинаковые, ленточки одинакового цвета и всё такое…

Насчёт капризов. Они были. Если есть женщины, будут и капризы. Сначала она захотела цветочек. Классика жанра, привези мне, папенька, цветочек аленький. Где его взять посреди пустыни? Легче подснежник в январе. Босс взглянул на неё с интересом и проигнорировал просьбу. Я посмотрел Миссис Нравственность в её темные непроницаемые глаза и пожал плечами. Тогда Анна повторила просьбу:
- Если вы настоящие мужчины, вы найдёте мне цветок.

Такой красноречивой паузы мир не знал со времён Гамлета. Или это было не в Гамлете. Петруччо куда-то ненадолго исчез, но вскоре появился с небольшим, но увесистым металлическим прутом в руке, разделся до плавок и нырнул в набегающую волну. Он уходил в море, как подводная лодка, медленно и торжественно, как огромный синий кит, время от времени погружаясь в пучину, и каждый раз извергая фонтаны воды, появляясь на поверхности.   
- Куда он? – с недоумением спросила Анна.
- К берегу подошли акулы. Петруччо поплыл их отогнать. А то обнаглели совсем. Нужно преподнести им урок. Путруччо у нас настоящий мужчина… 
- Я бы и так поверила, - с тревогой в голосе поспешила заверить нас Анна.
 
Миссис Нравственность с недоумением посмотрела на меня и слегка повела своими темными  тонкими бровями. Босс, не проронив ни слова, ушёл в дом достраивать свой корабль, я остался на берегу, женщины со мной. Они с тревогой смотрели в море, пытаясь рассмотреть рассекающие водную гладь острые плавники акул. Петруччо вскоре скрылся из виду.

Мы ждали около часа. Наконец он появился. Красный как рак. Жаркое южное солнце безжалостно сожгло ему спину. Он тяжело дышал, его большие усталые руки медленно загребали воду. Вскоре его ноги нащупали дно, он поднялся и, слегка пошатываясь, направился к берегу. В одной руке он по-прежнему сжимал металлический прут, а в другой две небольшие, но  чрезвычайно красивые веточки коралла.

- Вместо цветка, - тихим голосом произнёс  Петруччо, вручая дамам кораллы.
- Мне захотелось вечером посидеть у костра, - вместо благодарности сказала вдруг Анна.

 Мы с Петруччо переглянулись, Миссис Невозмутимость смотрела куда-то вдаль, словно и не слышала каприза девушки.
- Ты отдохни немного, - сказал я Петруччо. - Да, у Босса есть крем, намажь спину. Сгорел весь. А я пойду, насобираю чего-нибудь для костра, пока отлив.

Мы разошлись. Я отправился к скале. Женщины на какое-то время остались одни. Затем присоединились ко мне. Не знаю, либо действительно хотели помочь, либо совесть заговорила. Девушка не всегда вела себя корректно, но я никогда не слышал, чтобы Миссис Невозмутимость её отчитывала.
 
В пустыне с дровами испокон веков проблема. Не будешь же пальмы рубить на дрова.   И всё же море выбрасывает на берег иногда ветки, иногда стволы деревьев с далёких берегов, а иногда и  обломки старых кораблей. Мы собирали дрова буквально по крупицам, мы прочесали всю территорию вдоль скалы, и, в конце концов, под слоем песка мне посчастливилось найти старую пропитанную морской солью бочку с надписью: «Ружейный порох. Фабрика «Красный пищевик». Как вам юмор?

Продолжение слудует. http://www.proza.ru/2020/03/06/2103