Здравствуй!

   Вздутые вены деревьев проступают на коже неба в солнечный день.
Разношенные оттепелью следы, как события, что сильно раскачивают память. Трудно докопать до истины. Да и была ли она.

   Счастье позднего материнства закончилось через три месяца после рождения ребёнка. Оставив младенца на попечении супруга, я принялась бегать по редакциям, пытаясь заработать. Переписывая одну новость по нескольку раз, чтобы продать её в разные издания,  не сетовала, а даже гордилась слегка собственной изобретательностью. Но, это было, как разбег перед прыжком, не казалось жизнью. Хотелось что-то делать, а не просто - описывать побеги чужих побед. Встретив на очередном брифинге старого приятеля, мы обнаружили, что время не изменило нас, по-прежнему хочется быть полезными, а раз так:
- Давай выпускать свою газету?!
- А ты сможешь? - обрадовался он.
- Почему нет?! - ответила я, и... дело завертелось.
 
   Уже дома, уплетая приготовленные мужем оладьи, настиг испуг:
- Слушай, а вдруг не получится? Да и ребёнка я совсем не вижу, он меня уже не узнаёт.
- Не дрейфь, всё получится. А что касается сына... Подрастёт - всё наладится, не расстраивайся, ты его мама, этого не изменить.
- Спасибо тебе. И... давай, придумаем название газеты, тебе так удаются заголовки!
   С лёгкой руки супруга, газета обрела простое и звучное имя «Здравствуй!».

   Газета с нуля... Как это? И сложно, и просто. Но, в конечном итоге, дело не в испачканных типографской краской листах бумаги, а в том,- для чего они.
Мне с детства по сердцу «Боевой листок» военного времени. Он поднимал дух солдат, и мог сгодится после. «Здравствуй!» задумывалась для поддержки и помощи тем, кому хуже прочих, для людей, о существовании которых предпочитают не думать. Но... они- таки живут на белом свете. Через стенку, или в соседнем доме. Рядом! Не стараясь никого обременить, пытаются выжить. Простое, вроде бы дело. Обычное, ибо - все так-то вот, но им намного сложнее.

   Озлобляет ли боль?… Иногда замираешь рядом с собой, и ждёшь, когда отпустит, до самой ночи. И сидишь после в тишине один, рад только тем, что  просто не больно. И не завидуешь иным, у кого не так. Просто не верится, что бывает не как у тебя, но не думаешь о том. Заставляешь себя не думать.
 
   Ровно двадцать пять лет минуло… Время от времени встречая родителей, чьи дети в ту пору были крошками, видно, что кто-то из них смирился, кто-то нет, но почти все перестали пытаться жить по правилам мира здоровых. Это раньше они...  Теперь-то их уже не обманешь. Глубоко несчастливые, скрывают этот факт не только от окружающих, но и от себя самих.
 "Конкретная помощь и искреннее сострадание"- газета рождалась и делала первые шаги под этим девизом. Редакция договорилась о двух курсах ежегодно в санатории, а пока... бассейн! Родители не верили, что такое возможно.

- Дети - инвалиды!!? Это же очень не эстетично! - твердил  администратор. - Они мне всех посетителей распугают!
- Вы себя слышите?! Как вам не совестно!
- Ну... если пройдут медкомиссию, в физкультурном диспансере,  так и быть...
- Но ведь это же не спортсмены! Это...
- Вот, вы сами всё и сказали! У нас спортивное сооружение, а не благотворительная организация!

- Ни за какие деньги из стала бы работать с такими детьми,- брезгливо морщась, сказала одна спортивный врач, но другие согласились: и посмотреть ребятишек, и дать «добро» на уроки плавания.

… Медкомиссия. Кого-то ведут за руку, кого-то несут.  Ребятишки радуются друг другу. Неловкие и искренние их порывы трогают и пугают. Им непонятно пока, что они другие. Для любого, самого простого движения, у них свой путь. Поворот головы, взмах рукой, бег. Одни, неодинаковыми ножками, переваливаются с бока на бок, другие, улыбаясь широко, ползут вдоль стены, некоторые общаются в сидячем положении - глазами обнимают всех вокруг...
А вот этот малыш сносно ходит, но никак не может обуздать руки. Хочет  одеться сам. Непослушные пальцы неловко пытаются втиснуть пластмассовый кружочек на нитяной ноге в прорез ткани. Не получается. Ярость сминает детское личико в грубую гримасу. Руку сжимает судорога и волна восторженного наслаждения охватывает ребенка в процессе не раз повторенного действия.
Получилось! Но это удар, еще  и еще... по материнскому боку… Любящие глаза  с состраданием наблюдают за тем, как распадается маска удовлетворения сотворенным до конца движением... "Ма-ма! Что я наделал?..."  «Ну ничего, не плач, мой милый…у тебя же получилось…»
Факт   появления на свет нездорового человека тешит надеждой, что вот теперь-то исчерпан, наконец, лимит чудовищной несправедливости по отношению к нему. Увы! Запасы этого у нас безграничны.
Занятия в бассейне не похожи на уроки плавания. Скорее, это возвращение к состоянию покоя у мамы в животике. Вода помогает забыть о силе притяжения земли, успокаивает движения, ослабляет боль. И, всего через пару недель, как подарок:
- Вы знаете, сын восемь лет спал у меня на животе, и вот, после бассейна, он стал засыпать сам, на кровати!
- А мы теперь понемногу сами ходим!
- У нас тоже...

   Увы, были такие ребята, которых оказалось невозможно не то, что запустить в бассейн, но даже просто - вывезти из дому. Но такие принимали гостей, отвечали на телефонные звонки и рисовали. Написанное карандашом, зажатым в зубах или привязанным к руке... это не продолжение страданий, но воплощение радости, безмолвное красноречивое описание её.

...Газету отобрали. Исподтишка, одним днём. Внешне всё выглядело как повышение по службе. Прекратились занятия в бассейне, деткам стало хуже. Кто-то из взрослых читателей, перенесших блокаду Ленинграда, не смог пережить перемену облика газеты. Неискренность трудно скрыть. Внимание напоказ ухудшает самочувствие.  К больному нельзя так:  холодными с улицы руками, с ледяным сердцем.
Буквы, слова, фразы... Сколь не пиши о сострадании...
Через три года, по наитию или навету, решились, наконец, собрать читателей вместе. В новой редакции... Согласились не все.
Гости сидели, вжавшись в раковины своих колясочек, вымученно улыбались, и, чтобы не расплакаться, громко высмеивали недуги... "Помучили и бросили",- говорили они друг другу полушепотом по телефону на следующий день. Почему тихо? Да вроде бы и на автобусе покатали, и чаем напоили. Но им не нужно, чтобы было как у здоровых…Им нужно свое! Поговорить о том как лучше отвлечься от боли, о книгах, о том как выжить в перерыве между праздничными днями показной заботы.

...Остановка. Недлинный язык очереди степенно убирается в просторную пасть маршрутки. Высокий худой мужчина в черном драповом пальто достает из кармана горсть семечек и, понемногу высыпая их на землю, подманивает голубей. Всегда несытые птицы рады и подходят все ближе, к самым ногам. Те, кто посмелее, деликатно склёвывают подсолнухи с носка ботинка. Мужчина улыбается, но замечает вдруг, что у одного из голубей культя, скрученная в плотный комочек лапа. Делая резкий выпад, он  втаптывает ногами в асфальт птицу."Так тебе и надо",- злорадно шипит он, соскребая о бордюр прилипшее к  подошвам горячее тельце. Никто из стоящих рядом не спросил:"За что?!" Никто не вздрогнул, не вздохнул, не посмел возразить... Каждый боялся оказаться на месте этой несчастной и смотрел в другую сторону…
 Что же там такого на этой пресловутой "другой" стороне?.. Там вдоволь недобрых мыслей  и снов…  Там нет ничего такого же хорошего и легкого, как   ветреное прикосновение к вечно насупленным  еловым веткам... как "Здравствуй!"- навстречу измученным глазам, по телефону или на  белом листе...

   Почти любой человека находится под обаянием заблуждения о том, что всем прочим ведомо то, что знакомо ему самому. Эпоха страны Советов уходит незаметно. Но каждому, рождённому под её сенью, памятно многое из того, о чём не узнаешь из статей  и романов современников. Многое не просто отпечаталось в сознании людей, но подавило их настолько, насколько способна сделать это глыба льда, отколовшаяся от айсберга человеческого бытия. И все наши дела, до  скончания века, мы станем совершать по мерке нашего советского времени. Как бы надолго оно не отказалось от нас, мы не в состоянии сделать того же. Мы - советский народ. Искусственно созданная общность настоящих людей.