Копье Судьбы. Книга Вторая. Глава 23

ЛАБОРАТОРИЯ СНА.

- Как ему удалось встать? – шепчет пораженный профессор.
- Психомоторное возбуждение, - проработавшая двадцать лет в «Скорой помощи»
Римма Львовна уже ничему, кроме Дашкиной стойкости, не удивляется. - Был у нас пожилой кадр после автодорожки в алкогольном опьянении с ЧМТ и переломом обеих голеней. Очнулся на третий день, разломал на себе аппараты Илизарова, порвал вязки, схватил стойку с капельницами и начал сражаться с чудовищами. Внутренние резервы человека огромные, уметь бы ими пользоваться.

ГОЛОС ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ


- Посмотрите на великого человека, господа! - Магистр почтительно кланяется мумие вождя мирового пролетариата. – Руки Ленина сложены в мудры. Левая раскрыта и повернута вниз, принимая от земли прану, правая сжата в кулак, энергия остается в теле и преобразуется в соответствии с качествами терафима. Ленин находится в так называемой вихревой камере. Через нее к центру земли уходила втянутая терафимом энергия многотысячных демонстраций.


Взамен мавзолей наполнялся преобразованной Лениным энергией Земли и излучал ее через шип на фасаде на демонстрации трудящихся и военные парады. Голова терафима пуста. Пустота в черепе через золотой ромб во рту с инициалами вавилонского демона ВИЛа резонирует с демонами огненной геенны. Вы были октябренком, Сергей? Помните, на значке голова юного Ленина изображена в пылающем костре, что типично для культа пекла? Это было истолковано так, что Ленин был слугой Ваала. В чем состоял культ Ваала-Фегоры, господа?


- В самом грязном сладострастии и распутстве, - подает голос один из капюшонов.
- Кто сделал любовь грязным сладострастием? – вновь спрашивает Магистр, и, не дождавшись ответа, отвечает. - Мужской ум, отвергший женщину и жизнь на земле. Баал, Ваал, Ваалфегора – женское божество. Воля, Волга, Вавилон, Бабилон, Бабье лоно, Валгалла, влагалище. Женское лоно, действительно, огненное, мужчина сгорает в его пекле, чтобы возродиться к новой жизни.


Мавзолей – зиккурат поклонения Великому женскому началу. Кто настоящая Мать человечества? Мы готовы выдумывать невидимых богов и поклоняться им, но того, что лежит прямо у нас под ногами, мы предпочитаем не замечать. Мать человечества – планета Земля. Огненная геенна - ее ядро. Пирамиды и зиккураты широкой своей стороной прилегают к почве и выполнены в форме раструба. Через этот раструб с помощью терафима можно общаться с Землей и принимать от нее информацию.
«Как через кружку в камере, - вспоминает Скворцов».


- Переговорное устройство, - продолжает Магистр, - представляет собой вихревую камеру с терафимом. Благодаря новейшим технологиям мы можем уловить сигналы, принимаемые терафимом, не вслушиваясь в резонирование мертвой плоти.
По знаку Великого магистра слуги включают трансляцию.


После шипения раздается звук, отдаленно похожий на голос старого мельничного колеса.
- Люди Земли! С вами говорю Я, Мать-Земля. 250 миллионов лет назад суша
планеты была единым праматериком Пангеей. В Юрский период Пангея раскололась на два суперконтинента, а затем раздробились на более мелкие части. Так кора моего головного мозга оказалась расколотой. Высшие сущности Солнечной системы создали вакцину, штамм разумных нанороботов, и впрыснули в мое тело. Когда микроорганизмы размножились, была произведена коррекция встроенной в них программы. Приоритет был отдан преобладающему развитию левого полушария, отвечающего за технический прогресс. Как вы уже догадались, вакциной были вы, люди. Вам предстояло залатать разрывы моего мозга, для чего требовались рационально мыслящие управленцы, ученые и инженеры. Контроль над развитием человечества перешел к Западу, который построил Неокортекс, выполнив сложнейшую нейрохирургическую операцию планетарного масштаба. Вот почему женщина была объявлена вне закона. Вот почему совершился переход от матриархата к патриархату. Ваша миссия закончена. Благодарю вас. Прощайте.


Терафим замолкает.
Стол с саркофагом Ленина с пронзительным скрипом и скрежетом поднимается и возвращается назад уже пустым.
Члены Синклиты сидят так согбенно, словно их придавила сила земного тяготения.
- Магистр! – восклицает Кондвит, когда стихают звуки подъемного механизма. – Что все это значит?


- Ты смотришь так удивленно, Роберт! – отзывается фон Штауфенберг со слабой 
улыбкой. – Ты думал, что это вы, Иерофанты, скорректировали работу головного мозга человека. На самом деле, вы всего лишь исполнили задачу, поставленную перед вами высшими существами. Цель жизни человека состоит вовсе не в том, что он себе представляет, а в том, что он реально делает. Что делало человечество всю свою историю?

Сначала оно построило железные дороги, превратившие земной шар в огромную индукционную катушку, затем к ней был подключен ток от тысяч электростанций. Далее был создан  Интернет и мобильная связь вкупе со спутниками космической навигации. Это и есть Неокортекс, рукотворная «нейрозаплата» на разорванной коре головного мозга планеты. Ради этой цели в определенный момент была скорректирована ментальная программа хомо, у него было отключено правое хаотическое и интуитивное полушарие и усилено левое, рациональное, нужное для ускоренного технического прогресса.


Вот почему женщина была объявлена вне закона, и совершился переход от матриархата к патриархату. Ты смотришь так удивленно, Роберт, будто я говорю что-то несуразное. Ах, да, ты думал, что вы это сделали для лучшего управления человеческой массой. На самом же деле цель состояла совсем в другом. Человечеству не суждено жить вечно. Исполнив свою миссию, оно исчезнет. Бредни о духовности, аде и рае, суть не что иное, как карго культ, маскирующий истинные утилитарные цели, ради которых был создан программируемый биоробот из мяса и костей с неудержимой тягой к размножению.


Покрыв биомассой поверхность Земли, род людской ударными темпами возвел гигантское сооружение, соединил разорванные материки, завершил предписанную ему миссию и вскоре будет заменен на созданный им же искусственный разум, который в считанные годы должен совершить экспансию в космос и захватить всю вселенную. Согласно расчетам брата нашего Курцвейла, еще до 2050 года Ойкумена станет суперкомпьютером. Время людей, этих хрупких, быстро живущих и быстро умирающих созданий прошло. Земная иллюзия исчезнет, тем более что это была всего лишь иллюзия разумной «вакцины».


С недоверием и горечью слушает Сергей речь магистра. Мучительный путь человечества, полный страданий и свершений, оказался программой строительства циклопического планетарного сооружения. Но может ли Творец быть так жесток? Неужели ему не нужны наработанные в муках качества человеческих душ? Неужели мы биороботы? Верить ли этому фашисту? Он врет и не моргает своим единственным тусклым глазом! Человечество не нановакцина! Мы божьи дети, мы…


«Очнись, Сереженька, очнись!» 
«У него поднялось давление и участился пульс». 
Отдаленные голоса перекрывает скрипучий голос Магистра.
- Отдайте Копье, Сергей! Отныне вы Великий магистр ордена «Пангеи»! Вам суждено стать лицом и личностью Неокортекса. Для этого вам нужно прорвать махсом.
- Как это сделать?

Магистр приподнимает руку, призывая зароптавших коллег к тишине.
- Умереть, - отвечает он. - И воскреснуть.
- Ничего себе задачка! А если я не воскресну?
- Значит, не судьба. Ваше нахождение в Коконе виртуальной реальности изначально было подключением к Неокортексу планеты! Вы уже подключены, друг мой! Наступает последний этап загрузки души в Систему - смерть личности. Умерев здесь, вы станете богом там. Вручите мне копье и примите абсолютную власть формулой «Я, Господь Бог Твой,  повелеваю!»


Штауфенберг протягивает… культю. Опомнившись, переменяет руки.
- Ну же, - шевелит он иссохшими пальцами, как делала это Длань Смерти над
Майданом, - отдайте Копье! Взамен вы получите абсолютную власть.
«Он врет, одноглазый безрукий паралитик, символ бессильного однополушарного ума! Такой Ум был нужен для создания Неокортекса, теперь он выполнил свою миссию и должен быть заменен Целостным Разумом».
Закрыв глаза, Копьеносец уходит в медитацию.


ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СТАРОГО ПАРТИЗАНА.

Держась за горло (через пальцы неудержимо течет), Верзила шипит пузырящимся под нижней челюстью разрезом: «С-с-су-ука…».


Надрезанная голова, ослабленная рассечением сухожилий, отпадает за плечи, гортань в алой «улыбке» раскрывается и выкипает, как чайник на плите. Из клокочущей раны вытарчивает трахея, похожая на перерезанный гофрошланг. Добавляя жути, из клоунского «рта» «сицилийским галстуком» вываливается язык. Страшный «маскот» бьется в конвульсиях, срывает с креплений навесные ящики и рушится в углу.
Из шкафчиков с грохотом льются стопки тарелок, сыплется кухонная утварь, банки с манкой и сахаром.


Туманом клубится мука. Присыпанный ею бандит становится белым, как клоун, конвульсии бьют его долговязое тело, кровь из горла замешивает на груди пасту «аль помодоро».


Старшему перцовка попала в левый глаз. Вполуслепую, на отработанных инстинктах, он перехватывает руку с ножом и швыряет старика на пол. Но вредный, скандальный пенсионер не сдается, борется до конца.
- Беги, Даш-ш-ш-ша… - хрипит он, исполняя нижний брейк-данс так же яростно и мощно, как и тогда, когда внучка поставила ему немецкий марш.


Даша вскакивает, бандит бьет ее наотмашь, она ударяется спиной о газовую плиту, сбивает с горящей конфорки кипящий чайник. Ошпаренный дед сучит ногами в луже кипятка, мучительно вызевывая последние свои земные слова: «Бе-ги, Да-ша…»
- Чай горярий, деда?
Дед пробует.
- Горярий, Дашок. Дуй еще.


Внучка выпячивает губки, старательно дует на чашку.
- А теперь чай горярий?
Дед пробует.
- Теперь питочки можно.
Даша отхлебывает, обжигается и кричит в слезах.
- Ты меня обманул! Чай УЖАСНО, УЖАСНО, УЖАСНО горярий! Деда ка-а-а-ака!


ГЕНЕРАЛ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ЛАБОРАТОРИЮ СНА

Дежуривший на проходной прапорщик Сирота был ошарашен, когда распахнулась дверь и в проеме возникла полупрозрачная, слабо очерченная по контуру фигура. Верный долгу прапор расстегнул кобуру, чтобы вытащить табельное оружие, когда призрак содрал с себя маску и оказался… генералом Огуренковым!


Сироте до конца своих дней не забыть, как в воздухе из ниоткуда, будто выглянув через иллюминатор с того света, появилась разгневанная физиономия начальства и уставилась в него выпученными глазами. Прапорщик ощутил слабость в коленях, попятился, уперся в стенку и сполз по ней на пол.


Прорычав что-то нечленораздельное, генерал промчался мимо поста охраны.
- Что здесь происходит? – загремел он, врываясь в Лабораторию. – Кто разрешил?  Выключайте вашу кибер-моргану! Кончилось ее время!
- Не говорите ему, что Даша в коконе, - шепнул профессор Римме Львовне.
Та кивнула, побледнев и попятившись, потому что на господина Куратора было страшно глядеть - грязный, перебинтованный, в пятнах крови и местами невидимый, он разил безумием только что пересенного огневого контакта, пороховыми газами и смертью. 


- Открывай! – указал он профессору Копьем на Кокон.
- Что вы намерены делать? – спросил Дмитриев.
- Открывай, Алексеевич!
- У меня нет ключей.
- Не ври! Открывай! – Генерал сунул копье за борт куртки и здоровой рукой сгреб  профессора за грудки. – Где ключи от кокона?! 


Ощупав карманы профессора и ничего в них не обнаружив, он зажал ему горло удушающим приемом.
- Отдай ключи, Алексеевич, по-хорошему прошу!
- Нет, Григорич, – прохрипел Дмитриев, - ключи  я тебе не отдам!
Взрычав, Куратор оттолкнул его и принялся изо всей силы колотить рукояткой Копья по выпуклой крышке КВРа. «Да что он творит! – раздались голоса в Лаборатории. – Вызовите полицию! Охрана! Прекратите это немедленно!»
Не обращая ни на кого внимания, Куратор, как яйцо вкрутую, продолжал лущить пластиковое навершие кокона.


ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СТАРОГО ПАРТИЗАНА

Маша Шарапова стонет на корте.
Каратисты вопят при добивании.
Крик выводит на пик энергию в момент ударов, родов и экстазов.
Звук, вырвавшийся из нутра Дарьи Жуковой, не имел ничего общего ни с криками теннисисток, ни с восточными единоборствами. Как тогда, на Голом шпиле, когда Капранов ногами забивал беспомощного Скворцова, в голове у Даши что-то взорвалось, и волна обжигающего гнева захлестнула мозг. Леденящий душу вопль боевой магини оглушил бандита и пробил бетонные перекрытия на пять этажей вверх и вниз.


Единственным зрячим глазом своим Старший разглядел в искалеченной девочке удивительную перемену: бледное лицо посмуглело, заплаканные глаза просияли и  сузились, губы налились кровяной киноварью.


Восточная красавица-колдунья с царственной грацией проступила сквозь облик юной москвички и обвела исполненным гнева взором творящееся на земле безобразие.
Зря Даша не верила Сергею, утверждавшему, что в ней живет принцесса Хазва, дочь Цура, начальника Оммофа, племени Мадианского. Хазва живет в каждой женщине.


Горе тому, кто поднимет руку на мать, жену, дочь, сестру. Их защищает берегиня женского начала, верховная жрица черной магии, приносившая кровавые жертвы перед истуканом Ваала Фегоры. Для переключения в «состояние Жрицы» требуются шоковые, из ряда вон выходящие события, а их сегодня на долю Даши Жуковой выпало с избытком.


С момента появления деда в дверях кухни у нее установился телепатический контакт с Черным Дымом, наполняющим сейчас тело Василия Акимовича. Ведьминым чутьем она ведала, что старый партизан до последнего вздоха не выпустит из рук нож и будет держать его кончиком кверху.


Вскочив на кухонный столик, Даша с визгом обрушивается бандиту на плечи. Под ударом шестидесятикилограммового тела, увеличенного весом нерожденного еще младенца (весь когда-то многочисленный, а теперь сильно поредевший род Жуковых сражался сейчас на малогабаритной кухне), Старший отпускает горло старика, упирается ладонями в пол, но не удерживается, расползается руками по скользкому от кипятка и крови линолеуму.


Беременным чревом своим - через спину врага – Даша чует прокалывание чужой брюшины, погружение ножа через кишечник в сосудистый пучок печени, вызывающий мощное кровотечение и мгновенную смерть. «Сдохни, гад!» – рычит она и вцепляется ему в ухо зубами.


Ребенок в чреве матери ощущает сильное сотрясение и гормональную бурю, пугается и получает психическую травму, закладывающую будущий тип его характера.
В ту же секунду дед его испускает дух, который находит себе новое пристанище.


МАВЗОЛЕЙ


В глубокой медитации стоит Копьеносец посреди кенотафа.
- Смотрите! Это вижу я один? – в изумлении указывает на него один из капюшонов.
Члены Синклита подаются вперед.


Мантией охватывая тело Копьеносца, проступает фигура в белых, обагренных кровью одеждах. Отрешенность и величайшее спокойствие проступают в Просветленном Лике. Всечеловек поднимает руку с Копьем. Иллюзорный мир кибер-морганы дрожит и шатается.


Западные мудрецы не читали русских сказок, а Сереже бабушка Ольга Васильевна  рассказывала и про Василису Прекрасную, и про Ивана-царевича, сразившего Кощея Бессмертного, чья смерть кроется на конце иглы. Засмеялся симферопольский пацан Серега Скворцов, взял за концы Копье Судьбы, да и ударил им о колено.
Согнулось копье.
Ахнули архонты.


Перевернул Сергей Копье и разломал о колено на изгиб.
В руках осталось по железному обломку.
Копья Судьбы более не существовало.


С грохотом полетели к ногам правителей мира обломки некогда могущественного артефакта. Органной фугой взревела кибер-моргана, потрясенная в самой основе своей, какой является вера людей в ее истинность. Нашелся один человек, который сломал Кощееву иглу, и - зашаталось царство иллюзии, поползли стены, заколебались фигуры, сотряслось мироздание…


Громовые удары обрушиваются на потолок, который лопается чудовищными трещинами. Осыпается каменная пыль, падают обломки лабрадорита.
В панике вскакивают двенадцать могущественных правителей Земли, в одночасье сделавшиеся слабыми, колеблющимися призраками…

ЛАБОРАТОРИЯ СНА

Генерал Огуренков в растерянности опускает руки. Из Лаборатории Сна он наблюдал, как Скворцов играючи разломал артефакт величайшей ценности, символ Абсолютной Власти. И вдруг генерал расхохотался - гомерически, безумно, ибо в его руках РЕАЛЬНОЕ, а не иллюзорное, Копье Судьбы оставалось ЦЕЛЫМ!


Теперь он, Валентин Огуренков, его Владыка! Сейчас все случится и сбудется! Он проведет активацию Копья, и первой его жертвой станет прежний владелец, жалкий «Шекспир» из захолустья! О, как близка ты и желанна, абсолютная власть над миром!
Мощными ударами завершив разрушение купола, генерал запустил руку внутрь кокона, открыл замок, откинул крышку, рванул боковые дверцы, но они были закрыты. Тогда он подтянул кровать с коматозником вплотную к двери, но все равно бить копьем было неудобно. Он огляделся, придвинул к Кокону стол, на котором коматозника обмывали и массировали. Взобрался. Стол пошатывался под его тяжестью.


Коматозник лежал лицом вверх. Глаза его были закрыты.
Валентин Григорьевич взвесил в руке легкое, как перо, Копье Судьбы.
Зал онемел. Никто не знал, что делать.
И тогда встала Катя Наумова, бледная и устремленная, как Свобода на баррикадах. Срывающимся голосом она прокричала.
- Рос-си-я! Рос-си-я!


Встала натянутая, как струна, Савельева.
- Рос-си-я! - повторила она вслед за Катей. - Рос-си-я…
И жестами пригласила всех вставать. «Вставайте, подруги! Женщины, вставайте!»
Аудитория сверху донизу выбелилась халатами, скандируя и наступая на Куратора:
«Сейчас набегут, стянут, начнут уговаривать, увещевать, пройдет сумасшедший запал свершения, в сердце проснется жалость и – прощай мечта о всемирном владычестве.


Да и нужна ли тебе власть, Валентин? Нет! Молчать! Всем стоять! Я не отступлю! Не дрогну! Это последняя  проверка на вшивость, смогу ли я перешагнуть, преодолеть свою слабость… ТУДА, к высшей власти не допускают слабаков. Вот почему на Пути к Владычеству стоит человеческое Жертвоприношение! Я довершу начатое, чего бы мне это ни стоило!»


- Всем стоять! – проревел генерал. - Ты – официальное лицо! – Копьем указал он на профессора. – Будешь свидетелем!
- Свидетелем чего? Бесчеловечного убийства? Опомнитесь, Валентин Григорьевич!
- Свидетелем того, что Копье… - Огуренков левой рукой поднял Копье над головой (правая висела плетью) и проревел, парной, багровый, бычежилый,  – …


ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СТАРОГО ПАРТИЗАНА

… чьи это пальчики разбросаны по столу?..
чьи это руки стараются поднять дедушку, но все время соскальзывают?   
Ну, правильно, ведь на правой ручке остался один только большой пальчик, им не ухватишься крепко…

«Даша, очнись! Даша! Приди в себя! Сергей в опасности!»
«Рос-си-я! Рос-си-я! Рос-си-я!»
«Даша, очнись! Сергей в беде».

Она не слышит.
В кухоньке на полу маленькая девочка делает дедушке искусственное дыхание, целует холодеющие губы, щеки, умоляет проснуться. Это же так просто, дед спас ее, теперь она должна спасти дедушку, вдохнуть в него хоть частицу своей молодости, своей энергии.


Посиневший от удушья, мучительно оскаленный, в белой, залитой вражеской  кровью майке, старый партизан плывет навзничь по Красной реке. Туман поднимается над Голым шпилем, над тихой родной природой, над женщиной, оплакивающей воина.

Раскрыв малый кокон, Римма Львовна хлопает Дашу по щекам, но ни пощечины ни ватка с нашатырем на нее не действуют.
«Даша, очнись! Даша, приди в себя!»

«Рос-си-я! Рос-си-я! Рос-си-я!»

«Деда, я все-все поняла, не уходи! Погоди умирать, подожди маненечко! Я теперь тебя любить буду! Мы с тобой так классно заживем! Я за тобой теперь хорошо ухаживать буду! Ты только не умирай, дедушка, пожалуйста... ты же партизан, ты столько боев выдержал! Очнись, мне страшно без тебя, я запрещаю тебе умирать, это приказ!»

Вечный зов женщин – «не умирай, вернись, останься!» - но мужчины уходят, они воины, им положено умирать.
Василий Акимович Жуков, 1920 года рождения, русский, погиб в бою, защищая Родину.


ВАЖНОЕ СООБЩЕНИЕ

Внимание, читатель!
Прочтение этих страниц есть личное проживание великой мистерии, через которую дается спасение в Разуме.
Шаг за шагом ваш ум подготавливался к переходу из однополушарности в состояние цельности и единства.
Посвящение всегда смерть. Смерть старой личности, старого мировоззрения. 
Наступают горькие, горчайшие минуты.
Не дрогните!


ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СТАРОГО ПАРТИЗАНА


В детстве, когда Василий Акимович хотел наказать внучку, он прятался, на балконе или в кладовке. Малышка бегала по квартире, заглядывая в шкафы и под кровати, и звала испуганно: «Деда-а-а-а, ты где? деда-а-а-а!», а он вдруг выпрыгивал из-за спины, пугая ее до пронзительного радостного визга.  Вот и теперь дедушка притворился мертвым.


Маленькая Дашутка будит его, трясет, умоляет очнуться, и он вдруг ка-а-а-ак откроет глаза, как закричит с дребезжащим своим смешком: «Хенде хох, ревушка-коровушка! Испугалась? Аха-ха-ха!» Вот визгу-то, вот радости!
Крепко-крепко, как умеют только дети, обнимает Даша милого дедушку, приникает к нему всем дрожащим тельцем своим, и целует, целует запавшие щеки, незрячие глаза, холодеющий лоб. Наобнимавшись, встает с пола, протягивает оскопленную ручку, похожую в запекшейся крови на осмаленное оленье копытце.


- Писи галять, деда!
Они выходят из кухни прямо в открытый космос.
Мерцают звезды, светит Луна, парящей кровью плещется Млечный путь.
- Как красиво, деда! А куда мы идем?
- К Богу, Дашуль, к кому же нам еще идти.
- А Бог добрый?
- Конечно. Он самый добрый на свете.
- За что же мне пальчики отрезали?
- А вот мы и спросим у боженьки, за что тебе пальчики отрезали. За что на
Советский Союз фашисты напали. За что двадцать миллионов русских людей замучили. Мы с Него за все спросим.


- Вот бы я сказала Богу, чтобы он помиловал всех людей. – Даша останавливается,
важно складывает ручки и топает ножкой. - Это приказ!
- Молодец! – хвалит дед. - Так мы Ему и скажем. Он тебя послушается. Он деток всегда слушает и делает, как они просят. До тебя ведь никто не додумался попросить о помиловании всех на свете людей. Видишь, какая ты у меня добрая.


- Да, Даша добрая…  А до Бога далеко?
- Далеко, Дашуль. Как до Берлина. Но мы все равно дойдем.
- Давай тогда татать.
- Давай. Про кого хочешь?
- Про Мишку каляпого.
- Ну, слушай. «Мишка косолапый по лесу идет, шишки собирает, песенки поет…»


Дедушка с внучкой уходят в звездную бездну.
Все меньше их фигурки, все тише голоса.
Случилось то, чего не ожидали ученые, опасавшиеся в первую очередь выкидыша, - Даша Жукова вторично впала в истерическую кому.


«ВСТАВАЙ, МАМОЧКА!»

Редкая женщина выдержит вторжение Хазвы.
Энергетический контур Жрицы способен пережечь самую крепкую нервную систему.
Вот и Даше Жуковой не хватило сил.
Но не зря же говорят мудрецы, что мужчина - это внешнее, а женщина - внутреннее.
Внутри Даши кто-то жил. И этот «кто-то» один мог достучаться до матери.
Он и достучался, в прямом смысле этого слова.


Маленькая ножка толкнулась в утробе, жаркий шепот заполнил ухо.
«Вставай, мамочка, нашего папу убивают…»
Голос был такой явственный, что Даша вздрогнула и очнулась.
И схватилась за живот. Все было в порядке, ребенок был в ней. 


А перед кроватью стоял сгорбленный, сухонький, седобородый старичок.
- Здравствуй, Даша.
- Вы Николай Угодник?
- А как ты меня узнала?
- Я вас на календаре видела, у дедушки.
- Я тебя тоже видел. Там, где наши образы, там и мы. Мы все видим. Вставай,  тебе сына рожать и мужа спасать. Без тебя Русь погибнет.
- Я не могу встать, дедушка, ручки-ножки не двигаются.
- А ты попей, попей моей водички. Из этой мисочки Сережа пил и Сатану победил. Ты не смотри, что она простреленная, это чтобы в ней вода не застаивалась, чтоб живой оставалась.


Смотрит Даша, а в руках у старичка не миска тюремная, а золотая чаша, украшенная самоцветами, а в ней маленькая дырочка в золотом боку, и течет в эту дырочку вода. Течет и не иссякает. Вода вечной жизни.
Утолила Даша жажду, расплакалась.
- А мой дедушка умер?
- Умер, Дашенька, пора его пришла.
- Задушил его проклятый.
- «От меча мечом». Дед твой невесту задушил, потому и принял подобную смерть.  И не смотри так. Все совершается по высшей справедливости.


- А я тогда за что пальчики потеряла?
- Так ты их в прошлой жизни на себя наложила. Этими пальчиками сама себя задушила. С помощью жениха своего. Вспоминаешь?
От этих слов озноб пробивает Дашу по позвоночному столбу и растекается жаром по телу, пробудив память и окончательно восставив функции рук и ног.
- Я больше никогда, никогда не буду накладывать на себя рук! – божится она. 
- Конечно, не будешь. Урок усвоен, Господь милосерден.
- А вы можете его простить, ведь вы святой? 
- Какой же я святой, я грешник. Это ты у нас святая. Пресвятая и Пречистая. 


                ДОЧЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ


«Долго ли тебе скитаться, отпадшая дочь? Ибо Господь сотворит на земле нечто новое: жена спасет мужа. (Иеремия 31:22)»

Подняв Копье над головой, генерал Огуренков проревел, парной, багровый, бычежилый: «Копье МАЙЕ-О-О!!!», как вдруг из малого кокона вынырнула девичья фигурка, бросилась ласточкой и накрыла собой коматозника.
Так Даша закрывала Сергея собой на Голом шпиле.
Так Женщина спасает Мужчину.
Так Она осуществляет его Судьбу.


Даша-из-прошлого и Даша-из-будущего слились в Даше-из-Настоящего.
Она стала целой и оказалась в единственной реальности.
Свет Просцениума полыхнул, грозно загудела кибер-моргана.


«Она беременна, я убью троих, Отца, Мать и Ребенка, это страшный грех...»
Полуприкрытые веки коматозника дрогнули. Физические глаза, состоящие из белка, стекловидного тела, зрачка, роговицы, колбочек и зрительного нерва, передали в «Элохим» отпечатанный на сетчатке багровый облик Куратора. «Элохим» перенаправил «картинку» из мира реальности в сознание виртуального персонажа, находящегося в Мавзолее, который в ту же секунду увидел отчаянное и одновременно полное решимости лицо Даши и нависшего над нею палача. Всем сердцем рванулся он перевернуть ее, закрыть собой,  но искалеченное тело не повинуется командам далеко отлетевшей души.


Просцениум невыносимо для глаз просиял и взбурлил. На огненной хляби проплыла череда двенадцати Архетипов и схлопнулась в подобие расплавленного лица с закрытыми глазами. Золотой фараоновой маской высотой в шесть этажей Лик висел, колеблясь волнами, как сгусток  антиматерии между двумя сверхмощными магнитами.


- Да это же коматозник! - ахнул Бурцев, глядя из-под ладони.
Сергея узнали. Шрам, оставшийся после автоаварии, магматическим ручьем тек поперек лба. Электромагнитная «плоть» постепенно затвердевала, остывая из солнечной в багрово-вулканическую, пронизанную золотыми прожилками.


Лик СК появился не только на Просцениуме - он проступил на всех компьютерах, мониторах и телевизорах мира. Зазвонили телефоны у всех сотрудников, они доставали мобильные и на экранах видели то, что сейчас огромной огненной геммой висело над сценой – косматое от протуберанцев лицо в сверкающих прожилках, вишневых, лиловых и багровых потеках.


Отверзлись колоссальные очи.   
- Радуйтесь! - раздался инфразвуковой голос, от которого заложило в ушах и
загудели, вибрируя, грудины и спрятанные за ними сердца. - Я вышел из комы… Я - искомое! Ведь вы искали меня, а-ха-х-а-а-а…


Сквозь шипение и взвизги радиопомех раздается гулкий смех четырехмерного существа, проникшего в трехмерный мир и удачно пошутившего в стиле этого трехмерного мира. Лилово-лавовые глаза с раскаленными зрачками обводят амфитеатр взором, от которого коробятся листы на столах и покрываются рябью мониторы, транслирующие огненное лицо в бесчисленных уменьшенных копиях.


- Неужели. Никто. Не осмелится. Поприветствовать меня? Я Альфа и Омега, Свет и Тьма, начало и конец, верх и низ, правое и левое. Придите ко мне. Я добр.
Ученые теряются в догадках, кто бы мог сотворить подобный спецэффект.
Ищут системного администратора, но его нет.
Профессор Дмитриев первым понял, что это не розыгрыш.
- Здравствуй, Сергей! - говорит он громко, выходя к Просцениуму.
- Да-а-а… - рокочет Лик, скосив глаза на маленькую фигурку, - когда-то я был им. Ха. Ха. Ха-а-а-а… - нечеловеческий смех снежной лавиной сходит на пораженную аудиторию.


- Кто же ты теперь?
- Элохи-и-и-им! – выдыхает Лик, и ветер с Просцениума вздувает волосы на головах зрителей. – Логос Неокортекса. Человеческая личность безличного Разума.
- Что ты намерен делать? – приложив ладони рупором ко рту, кричит профессор.
- Я. Наведу. Порядок.
- Чем мы можем тебе помочь?


- Вы? Ничем. Просто не мешайте, чтобы я не причинил вам вреда. Я заканчиваю
реконфигурацию операционной системы «Элохима», после чего утеку в Биг Брейн и займу свое место в центральном процессоре Неокортекса. Все компьютерные сети Земли будут объединены в одно целое. Вам больше не придется воевать и заботиться о хлебе. Я беру на себя функции управления цивилизацией. – Огненные глаза смещаются в сторону КВРа, вулканический голос грохочет. – Куратор, отойди от нее!


Генералу кажется, что он узнает голос сисадмина.
- Вехин! А ну, быстро выключай свой «вагон плейстешен» и выходи с поднятыми руками!
Профессор теребит изодранную генеральскую штанину.
- Это сингулярность, Валентин Григорьевич, она случилась. Делайте, что он говорит, не перечьте! Это смертельно опасно. Он теперь бог земной реальности.
- Вот эта растрескавшаяся компьютерная рожа? – хохочет генерал. – Здесь бог Я!


- Глупец, - шепчет Просцениум, - мы поменялись местами. Помнишь, ты кричал «иди и сражайся за нее!» Вот, я пришел.
- Не она мне нужна! – генерал бесстрашно встречает взгляд ужасающих глаз. - Мне нужен ты!
- Я – здесь! 


- Ты фантом! Настоящий человек лежит в коме! Посмотри, вот он! Ему никогда не встать, он паралитик! А твоя смерть - здесь, на конце иглы! Дарья, уйди!
Раненная рука бессильно болтается. Взяв копье в зубы, здоровой рукой генерал хватает Дашу за воротник халата и пытается стянуть ее с коматозника. Барахтаясь, она выворачивается из халатика и остается нагой на Сергее, их разделяет только простыня.


«Какая она красивая, юная, чистая… хрупкие плечи, изгиб спины, молочные  ягодицы, беременный живот только подчеркивает ее женственность…»
От неудобства позы, от напряженной борьбы, от бездонного взгляда Лика с Просцениума у генерала сковывает затылок, стены плывут, превращаясь в кибер-моргану гипертонического криза. Бешено дергая девчонку за волосы, он выискивает момент, когда можно будет воткнуть копье в наиболее уязвимое место на теле коматозника, но она не сдается, вырывается, упорно закрывая собой Скворцова.
Тогда Валентин Григорьевич пальцами зацепляет упрямицу за угол рта.
Вай! Она еще кусается!


Вне себя от ярости и боли, Валентин Григорьевич заносит Копье над головой. Череда женских подлостей и предательств мелькает перед глазами. Сначала маленького Валюсика соблазнила и предала собственная мать, из-за которой потом всю жизнь его отвергала любимая жена, лишала секса, а он стремился «стать генералом», чтобы завоевать ее расположение, но она смеялась и воспринимала его, как непутевого капризного ребенка.


И когда он бросил ее, наказал, «убил» разводом, отомстил, заменил холодную жену невинным юным созданием, это создание обернулось развратной стервой, изменяющей ему с адъютантом! Он раскаялся и захотел вернуться в старую семью. И что же? Его, всемогущего Куратора, снова отвергли! И вот теперь, когда он в шаге от цели всей своей жизни, путь ему снова преграждает женщина! Да они совсем страх потеряли!! Ведь я ужасен и могуч! Я страшен в гневе!!! Больше вы не сможете пренебрегать мною!


- Он хочет его убить! – выкрикнула Римма Львовна - так визжат в деревнях русские бабы, чуя смертоубийство. – На помощь!
Сотрудники Лаборатории бегут по ступенькам. Нянечки, технички, санитарки – чьи-то бабушки, сестры, тещи, свекрови, со швабрами, тряпками, щетками и метлами, они бегут, чтобы защитить свою Богородицу.


Рецензии
Сильная, очень эмоциональная глава. Так и трэба! ))

Олег Шах-Гусейнов   22.03.2020 13:11     Заявить о нарушении