Печкины сказки. Сказка восьмая

Лоскутное одеялко

Бывает, у нас  уже в ноябре зима ляжет, и такие морозяки завернут – хоть волком вой, носу не высунешь! Вот нынешней зимой такой оборот случился. Оно ведь как: дровишек березовых полну поленницу сложили, в подполе овощ на всяк вкус заготовлен,  в сенях да в кладовой травки сухие семена роняют, муки вон здоров короб стоит – значит, зиму выдюжат!
 – Больно рано нынче морозы-то нагрянули, – ворчала бабка Анисья, карабкаясь на печь. – Старый, куды тулуп-то  девал?  Я им укрываться хочу.
Дедко туда-сюда ткнулся – нету тулупа с косматой овчиной. Почесал в затылке – вспомнил: ездил недавно по дрова, березу-сухостоину рубил, скинул тулуп, разгорячился, а потом чегой-то домой заторопился, думал, что кинул тулупчик в сани, ан вот забыл.
 – Стара башка забывчива, а я по твоей милости зябнуть стану? – ворчит бабка. Деду совестно: сунул бабке старое свалявшееся одеялко на печь: укройся, мол, на худой конец хоть этим!
А Танюшка слушала да смекала: надо-ко бабке Анисье теплое одеялко шить!
Пошла вечером бабка по хозяйству управляться, а Танюшка собрала свою дружную компанию: Тараканишко запечный да Сверчок-немолчок, Метла-зануда да бренчливый Умывальник, – все сообща озаботились: как бы бабке новое одеялко сообразить?
 –  Давайте-ка лоскутное одеялко для бабули соберем! – предложил Сверчок.
 – Ин ладно, оно ж не накладно! – поддержала из угла старая Метла, что весь день мела-убирала, мало-мало устала.
  – А на подстёжечку  что возьмем? – брякнул Умывальник.
  – А мы с барашка Яшки шерсти начешем! – нашлась Танюшка.
Начали мудровать, втихомолку от бабки одеялко собирать, чтобы ей приятну радость сделать. Танюшка раным-ранешенько, пока дед с бабкой ещё  свою молодость во сне видели, пробралась в  хлев с гребнем да мешком холщовым и начесала с барашка Яшки много тёплой серой шерсти. Плотно мешок набила – довольнешенька!
Пока дед да бабка управляться со скотиной ушли, Танюшка весь сундук перерыла, свои платьишки, из которых выросла, достала. Сверчок-немолчок платьишки ловко и бережно распорол (смычок-то у него проворный!), Танюшка лоскуты из них нарезала. Разноцветная гора лоскутков получилась. Чего ж еще?
 – Сверчушка, глянь, как будто мало лоскутков-то? – сомневается Танюшка.
 – Маловато будет. Эх, тряхну стариной для души-то родной! У меня ж смычок не только музыкальный, а еще и …вязальный!
Глядь, а он уж нитку кудельную с бабкиного клубка тянет да споро так вяжет – глазом не уследишь! Навязал ворох лоскутков – да только все серые они…
Как бы покрасить?
Стали кумекать – а Метла, что все углы мела, все про всех знает, подсказывает:
  – Как же, покрасить очень даже можно: полынь бери – будет тебе желтый цвет, ежевичку-ягоду коли взять – в синий покрасить можно, а ежели хочешь коричневый –  ольховая кора для такого дела  годится.
Так и сделали. Травок да кореньев было немало запасено на зиму. Танюшка шасть-верть – и покрасила лоскутки. Вечерком на печи разложила, теплом Печки-матушки высушила, и уж на другой день сшивать вместе стала. Работы – немеряно, как бы к лютым холодам управиться!
И тут на помощь добрая братия пришла: Сверчок-немолчок нитку в иглу вдевает, Таракашечка следит, чтобы не путалась нить, Метла старая подсказывает, чтобы цвет к цвету весело ложились, узорно…
Одеялко вышло – загляденье, всю радугу как есть показало! Тут тебе и речной покой и небесное облачко, и поляна с ромашками, и луг зелёный! И теплое оно вышло такое – от барашкиной-то шерсти!
Бабка Анисья ахнула да на лавку упала от такой-то лепоты! Любовалась, головой качала да трогала каждый вершок одеялка – сказка, да и только! А потом на печку полезла. И то – вечер морозный, надо спробовать – каково под новым одеялком-то спится?