10. 1 Реальность перпендикулярна действительности

А.В. Миронов

В России, реальность часто бывает перпендикулярна действительности. Первая – пассивна и невзрачна, продрогла от долгой зимы и не надеется согреться. Вторая, исходит из таких идеалов, что даже непонятно, кто их придумал.

Мышиная возня, проникшая даже в поры высшего света, порождала определённые опасения в начальственных кругах – с ней просто не знали, что делать, настолько глупа и омерзительна выглядела эта активность в глазах высших чиновников Империи. За неимением лучшего несанкционированное трепыханье пресекалось, караясь со всей оправданной жестокостью, вызванной непониманием и нежеланием что-либо понимать. Это чувство сплачивало общество сверху донизу без различия сословий и доходов. Внезапные реформы Александра Второго настолько оказались ушатом холодной и помойной воды, пролившейся таким неотвратимым половодьем, что не отреагировать на происходящее мог только сморённый чтением газеты отсталый чиновник. Оставшееся большинство взбудоражились выше любой меры. Редкий современный человек не осуждал правительство и начальство и считал вправе действовать по внимательному усмотрению личной выгоды.

Когда на стол Государя Императора Всероссийского лёг проект введения сухого закона и повышения акциза на водку и табак, то даже он – невозмутимый капитан корабля, ведущего страну между Сциллами и Харибдами «Гиблортарского» пролива, возвёл свои томные очи к небу и пророчески произнес: «Смерти моей дождаться никак не можете, торопите, торопите, но подождать всё же и вам придётся». И не подписал намеченный документ, а собственноручно поместил его в камин.
Много раньше этого знаменательного события Александр II, наложив на текст Манифеста знаменитое: «Быть по сему», – резко оборвал кудахтующих о недостатках крестьянской свободы: «В комитетах они сто лет обсуждать будут, а Россию сегодня из болота вытянуть требуется. Не свершу сейчас, завтра они ещё худший вариант предложат, а Мне, как прикажите с Турцией через десять лет воевать?»

В кругах столичного бомонда возник и распространился обычай ругать правительство. Обычай этот настолько простой, что его может понять и принять любой мало-мальски смышлёный папуас-антропофаг, расположенный к беседе в свете племенного костра и в окружении единомышленных соплеменников. Съев на ужин менее расторопного туземца, вышеозначенный «смышлёным», абориген, почесав пузо и разложив удобнее провисшие чресла, начинал оскорблять племенного вождя Бигфута за погоду, малое число белых миссионеров, обещанных прибытием к следующему лету, недостаточное количество летучих мышей, также употребляемых в пищу, тёщу, перешедшую всяческие границы приличия, и даже местных божков, требующих умасливания живота оставшимся от трапезы салом. Дойдя в перечислениях ошибок руководителя племени до Таможенного тарифа и акцизов на огненную водку, дикое общество безмятежно засыпало, ибо даже и пустая болтовня на сытый желудок требует немалых затрат энергии и моральных усилий.