История 10. В чужом районе

После обеда и выполнения домашних заданий Санька обычно выходил на торговый пятачок, где встречался с друзьями. Друзья уже сидели на пустом прилавке - ждали Саньку.

В этот день мама Оля попросила его отнести отцу на работу свежеиспеченные пирожки с картошкой. Папа Виталий торопился и толком не успел поесть перед дежурством.

Встретившись с Жоркой и Толькой, Санька предложил им сходить на сопку, где располагался радиоузел. Санька уже не раз бывал на работе у отца и знал, чем они занимались. Они глушили американские радиостанции «Голос Америки», «Свобода» и другие, вещающие на русском языке и ведущие антисоветскую пропаганду. Санька был октябренком, носил значок – звездочку с портретом маленького Ленина. И уже знал, что американцы - поджигатели войны и не любят Советский Союз.

Мама Оля угостила пирожками Тольку и Жорку, а Саньке вручила бумажный пакет с пирожками для отца. Чтобы пакет удобнее было нести, Санька положил его в авоську, и друзья отправились в путь.

Невысокие сопки, высотой 60-80 метров, обрамляют южную сторону долины реки Углегорки. Город вытянулся вдоль этих сопок, прижимаясь к ним, так как остальную часть долины иногда затапливало весенним паводком. Друзья свернули на улицу, которая привела их к сопке, и уже через пять минут зашли в распадок, по которому среди пожухлой травы и деревьев вилась тропинка. Деревья стояли в осеннем багряном наряде, листья облетали и устилали тропу.


Кислица.
Летом, когда все цвело, и на сопках трава вырастала выше человеческого роста, друзья часто забирались сюда в поисках кислицы. Это такая высокая, до трех метров, трава с твердым стеблем, по виду похожим на бамбук. Брать ее надо весной и в начале лета, пока стебель еще не затвердел и не стал волокнистым. Срываешь, обламываешь стебель и сдираешь с него нежную шкурку. Сердцевина съедобная, хрустящая, кисленькая на вкус.


Выйдя наверх, ребята подошли к небольшому поселку, состоящему из нескольких коротких улиц и переулков. Когда-то здесь, рядом с радиоузлом, снимала квартиру Санькина семья, пока им не дали служебную квартиру внизу, рядом с улицей Победы. Здесь остались знакомые, и Санькины родители иногда ходили к ним в гости.

Почти в каждом дворе поселка держали собак. Злая собака сидела на цепи и у дяди Макара, товарища отца по работе. Друзья как раз проходили мимо дома дяди Макара, и Санька вспомнил, как он «познакомился» с его великолепной собачкой по кличке Амба.


Амба.
В тот день папа Виталий, мама Оля и Санька пришли к дяде Макару в гости, на день рождения. Малышка Таня осталась дома с нянькой.

Дом дяди Макара располагал большим приусадебным участком, заднюю часть которого, - за домом, - занимали огородные грядки. А двор между калиткой и крыльцом держала под неусыпным контролем цепная собака по кличке Амба. С приходом гостей дядя Макар запер ее в будке, и друзья хозяина могли спокойно проходить в дом.

Взрослые посиделки быстро наскучили Саньке. Когда сидящие за столом стали распевать «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой» и другие народные песни, Санька вышел из дома. Убедившись, что Амба заперта, он прошел через двор и вышел на улицу, где присоединился к детям, играющим в «Бей-беги».

Через некоторое время, захотев пить, он вернулся во двор, чтобы пройти в дом. Сделав пару шагов, Санька услышал за спиной чье-то рычание. Обернувшись, он увидел Амбу с оскаленной мордой, мчащуюся прямо к нему. Зловеще звенела цепь, скользя по проволоке, протянутой через весь двор.

В ужасе Санька рванул по направлению к входной двери. Надо было пробежать какой-то десяток метров, а там – крыльцо и открытая дверь в сени, куда собаке хода нет. Так быстро Санька никогда еще не бегал. Но с каждым шагом он слышал за спиной приближающееся рычание, смешанное с яростным пыхтением.

«Ой-ё-ёй!» - вскрикнул Санька, почувствовав боль пониже спины и понимая, что Амба его догнала и цапнула.

В то же мгновение он влетает на крыльцо и прыгает в открытые сени. Амба уже не достает. Санька осторожно выглядывает из сеней. Псина прыгает рядом с крыльцом, торжествующе лает, но цепь не пускает ее дальше.

«А папа говорил, что собака друг человека», - подумал шокированный Санька, изогнувшись и пытаясь разглядеть разорванные сзади штаны.

На шум вышли взрослые. Мама Оля, увидев, что стало с брюками сына, испугалась и кинулась его осматривать. Но рана оказалась небольшой. Саньке удалось развить такую скорость, - близкую к первой космической, - что страшные собачьи зубы клацнули почти вхолостую, если не считать разодранной штанины.

Хозяйка, чувствуя себя виноватой за этот неприятный случай, принесла аптечку. В ней нашли йод, смазали ранку, и Саньке пришлось несколько минут полежать на животе, чтобы кровь остановилась. Пока мама лечила сына, хозяйка аккуратно зашила прореху на его штанах.

«Ты, Санька, не обижайся на Амбу», - виновато пробасил дядя Макар, - «Она вообще-то собачка умная, порядок любит…»

«Если порядок любит», - резко возразил папа Виталий, - «Метлу ей в зубы и пусть двор подметает».

«Папа рассердился», - подумал Санька, испуганно глянув на разозленного отца.

Сам Санька хоть и злился еще на Амбу, но понимал, что у нее работа такая - дом охранять.

 Так у Саньки произошел первый серьезный конфликт с одним из представителей собачьего народа.


И вот опять он возле дома дяди Макара.

«Постойте-ка», - остановил Санька друзей. Подойдя вплотную к забору, он заглянул в щель между досками. Амба мирно дремала возле своей будки.

«Вот эта псина мне в том году зад прокусила и штаны разодрала», - сообщил он корешам.

Толька и Жорка приникли к ограде. Амба подняла голову и внимательно посмотрела в их сторону. Затем вскочила и с громким лаем кинулась к забору. Толька испуганно отскочил, а Жорка схватил с земли палку и стал совать ее в щель.

Амба с рычанием грызла палку, а Жорка издевательски приговаривал: «Хочешь меня погрызть? Фигу тебе! Вот веточку погрызи, будешь знать, как моих корешей обижать».

В это время на шум из сеней выглянула хозяйка - жена дяди Макара.

«Бежим», - скомандовал Санька, испугавшись, что она его узнает.

Братва дружно драпанула вдоль по улице. Так они мчались, пока дом дяди Макара не остался далеко позади. И тут из-за угла на них выскочили две уличные собачки. Они зашлись в радостном лае и с энтузиазмом стали их преследовать, чуть не обкусывая им пятки.

Не так часто в этот поселок на сопке заходят чужие люди. И для местного собачьего племени это событие становится чем-то вроде праздника. Откуда ни возьмись, набежали еще три собачонки.

 «Стой!» - опять скомандовал Санька, - «Собаки не любят, когда бежишь или на велосипеде едешь – если ноги быстро мелькают, в собаке просыпается охотник, мне папа говорил».

 Дворняги, заходясь в яростном лае, подскакивали все ближе – того гляди, начнут хватать за ноги. Толька начал отмахиваться от них ногой, но это их только раззадорило.

Но у Саньки был уже испытанный метод борьбы с уличными собаками.


Антисобачий прием.
Как-то летом, гуляя на улице Победы в районе остановки «Море», он зашел в переулок, ведущий к озеру Круглому. Навстречу ему из-за дома выбежала собачка и стала обнюхивать землю под забором. За ней выбежала еще одна уличная дворняга и, увидев чужого в своем переулке, стала на него лаять. К ней тут же присоединилась первая псина, вдвоем они осмелели и стали подскакивать все ближе.

«Как бы их напугать?» - подумал тогда Санька. Не отводя взгляда от собак, он резко присел и протянул руку к земле, как будто за камнем. Дворняги поджали хвосты и, трусливо оглядываясь, отбежали за дом. Подействовало. С тех пор он часто пользовался этим приемом. Конечно, Санька понимал, что на собаку, обученную или цепную, этот прием не подействует. Но для уличных дворняг годится.


Вот и сейчас – в самый раз проверить тот же способ. Санька быстро присел и протянул руку к земле, как будто за камнем. Дворняги поджали хвосты и отскочили на безопасное расстояние. Так, держась вдалеке, они и провожали ребят до выхода из поселка. Увидев, что друзья уходят, они лаяли все ленивее. А еще через минуту и вовсе потеряли к ним интерес и вернулись к своим обычным заботам.

«Как ты их!», - восхитился Жорка, - «Как ветром сдуло шавок облезлых. Они мне чуть подошвы от ботинок не оторвали. Я теперь тоже так буду их шугать».

«Скучно им тут», - предположил Толька, - «На своих не погавкаешь, а чужие редко заходят».

Территория радиоузла располагалась у края сопки, нависающей над морским берегом и Северным ковшом. Сверху хорошо были видны и поселок и порт. В порту углем загружались баржи, а буксиры тянули их в море к стоящим на рейде судам.

Зная, что Жорка и Толька никогда не были в аппаратной радиоузла, Санька предложил им зайти: «Поглядите, сколько там техники. Вы столько никогда не видели».

В аппаратной было тепло, вдоль стен стояли высокие, до потолка, стойки, заполненные всевозможной радиоаппаратурой. Техника гудела и светилась огоньками. Санькин отец сидел с наушниками за столом и вслушивался, покручивая ручки прибора.

Увидев сына с друзьями, он удивился, а узнав, что они принесли ему пирожки, обрадовался.

«Вот это здорово», - сказал он, - «У нас тут духовочка есть, сейчас разогреем. И чайку заварим. А вы сами-то не голодные?»

«Не, не», - замотал головой Санька, а за ним и Жорка с Толькой. Конечно, по правде сказать, у них тоже аппетит уже разыгрался. Но разве можно оставить отца без обеда.

«Ну ладно, пап, мы пойдем», - сказал Санька и увел дружков, чтобы не смущать отца.

Выйдя из аппаратной, ребята остановились и осмотрелись. Вокруг, на нескольких гектарах земли, стояли высоченные антенны. Они постоянно принимали и отправляли радиосигналы. Если смотреть на север, была видна река Углегорка. На западе расстилалось безбрежное море – Татарский пролив. Четко прочерчивалась линия горизонта, над которой нависло садящееся солнце.

На рейде, в километре от берега, стояли суда, ожидающие погрузки или разгрузки. Порты Углегорска, - и Северный ковш и Южный ковш, - были мелководными и не могли принимать большие морские суда. В портах базировались баржи и буксиры, с помощью которых и осуществлялась перевозка грузов и людей между берегом и судами, стоящими на рейде.

Осенью темнеет рано. Солнце уже садилось в Татарский пролив и на землю начали опускаться сумерки.

«Пора домой», - сказал Толька, - «Скоро стемнеет».

«А давайте не будем возвращаться по сопке», - предложил Жорка, - «Спустимся отсюда вниз, - в Севковш, - и там, по дороге пойдем к себе».

Чтобы вернуться той же дорогой, нужно пойти по сопке на север. А чтобы идти через Севковш, нужно спуститься с сопки в портовый поселок, и мимо порта, вдоль моря выйти в свой район.

Внизу, между сопкой и морем, расположился порт, называемый Северный ковш, и портовый поселок. Район порта соединен с городом дорогой, по которой и собирались идти домой друзья. И порт, и дома поселка, и дорога хорошо просматривались сверху, с сопки. Дорога выходила из портового поселка, немного больше километра бежала, зажатая между сопкой и морем, и возле остановки «Море» переходила в улицу Победы.

Ребята по крутой тропинке спустились с сопки. Оказавшись среди домов, вышли на улицу, ведущую из поселка, и пошли в сторону города. Впереди слева в сереющем небе виднелись громады погрузочных кранов Северного ковша. Из порта выходил буксир, таща на тросе баржу. Справа темнела сопка, с которой они только что спустились.

Друзья шли по деревянному тротуару, обсуждая впечатления прошедшего дня. Сумерки сгущались, и шедший впереди них, - метрах в пятидесяти, - мужчина с тяжелой сумкой в руках был едва различим. Вдруг он споткнулся и упал, стукнув сумкой по деревянному тротуару.

Толька засмеялся, но Жорка толкнул его в бок: «Чего ржешь? Человек расшибся, а ему смешно».

Мужчина поднялся, отряхнулся, бормоча что-то себе под нос, собрал какие-то продукты, выпавшие из сумки, и пошел дальше.

Бечевка.
Когда друзья подошли к месту его падения, Жорка, внимательно смотревший себе под ноги, воскликнул: «Ну вот, я так и знал, смотрите, что здесь».

Над тротуаром, на высоте сантиметров десять, была натянута бечева. Один конец ее был привязан к забору, другой уходил через пустую в этот час дорогу на другую сторону улицы.

«Мне пацаны рассказывали про такие штучки», - поделился Жорка, - «Как только начинает темнеть, какие-то охламоны натягивают веревки через тротуары. А места для засад выбирают, где мало народу ходит».

Санька наступил на бечевку, и она лопнула. С другой стороны улицы послышалось ругательство, оттуда вышли три тени. Они приблизились, это оказались мальчишки примерно того же возраста. Один решительно шел впереди, - похоже, он был предводителем, - двое других шли за ним.

«Ты зачем порвал веревку?» - зло закричал предводитель и с ходу двумя руками сильно толкнул Саньку в грудь.

От такой наглости у Саньки, что называется, «сорвало предохранитель». Он схватил задиристого хлопца за воротник и рукав куртки и резко дернул его на себя, одновременно отступив на шаг назад и развернувшись вокруг своей оси.

В борьбе Санька всегда действовал инстинктивно. Обычно он не махал кулаками, а выводил противника из равновесия и бросал его на землю. Вот и сейчас, он не упирался, кто кого перетолкает. Предводитель сам задал движение своему телу, вложив силу в свой толчок. Санька продолжил движение его тела и еще закрутил вокруг себя. Его знакомые мальчишки называли этот Санькин способ «мотанием». Особенно те, кто испробовал его на себе: «Вот Санька мотанет - и ты на лопатках».

Предводитель потерял равновесие, его ноги описали дугу, не успевая подпереть падающее тело. Он слетел с тротуара и рухнул на спину, Санька придавил его к земле. Еще немного задира подергался, потом затих, осознав бесполезность дальнейшего сопротивления. В те годы на улице действовало негласное правило: «лежачего не бьют».

«Сдаешься?» - спросил Санька, – обычный в те времена среди уличной ребятни вопрос лежащему противнику.

«Сдаюсь, сдаюсь», - пробормотал поверженный любитель натянутых веревок.

Дружки предводителя, увидев, как быстро их атаман оказался на лопатках, не решились напасть на Жорку и Тольку, уже приготовившихся к отпору. Поднявшись с земли, вожак хмуро посмотрел в сторону Саньки и побрел восвояси туда, откуда пришел. С ним пошли и его подельники. Отойдя на другую сторону улицы, предводитель прокричал что-то вроде «мы еще встретимся на узкой дорожке».

Санька, Жорка и Толька быстро пошли в сторону города. Уже почти совсем стемнело. Они шли мимо порта – там светились огни, гудели моторы и лязгали краны. Вот и порт позади. Слева от дороги море, справа сопка, темно и тихо. Иногда проедет грузовая машина в порт или из порта. Оживленно обсуждая происшествие с бечевкой, друзья не заметили, как вышли на родную улицу Победы.

Через пять минут Санька был дома. Квартира встретила теплом, топилась печка. Мама Оля хлопотала у кухонного стола - готовила ужин.

Трехлетняя сестренка Таня подбежала к брату, протягивая ему куклу: «Саша, у Наташи ручки оторвались, приделаешь?» Смотрит с надеждой, а сама глазками хлоп-хлоп.

«Сделаем, сестренка», - сказал Санька, посмотрев куклу.

Порвалась резинка, на которой держались ручки. Наладив куклу, Санька повозился с сестренкой. Ей нравилась игра, когда, лежа на спине, он держал ее над собой, упираясь своими ступнями ей в животик, а руками придерживал ее за ручки. Таня, заливаясь радостным смехом, старалась делать ласточку. Получалось у нее пока не очень, но было весело.

Когда сестренка угомонилась и легла спать, Санька взял  в руки книгу. Первая большая книжка, которую он прочитал, как только научился читать, - повесть «Беспризорник Кешка и его друзья». Она его затянула. Санька записался в детскую библиотеку, и с тех пор книги стали любимой и неотъемлемой частью его жизни.

Открыв книгу, он с головой ушел в развернувшийся перед ним мир приключений и переживаний. Обычный день подходил к концу.