Аврам Дэвидсон - Вергилий в Аверно - XXI

   XXI

   Однажды поздним утром.
   Вергилий возвращается из гостей домой, размышляя о том, что пора перестать переживать и пережёвывать минувшее, а начинать уже зарабатывать деньги. И на него налетает задыхающийся Джованни:
   — Мастер! Деньги! Деньги!
   — Оплату за квартиру требуют? Так вроде рано ещё.
   Но слуга трясёт головой и кудрями и левой рукой. А в руке крепко держит маленький кожаный футляр, которого Вергилий раньше не видел; ремни футляра туго обмотаны вокруг кисти.
   — Мастер, — между двумя судорожными вздохами, — когда я чистил и развешивал ваши одежды, мне захотелось помочиться, и я вышел на двор. Но я запер внутреннюю дверь, а входную держал на виду ; будьте уверены, мастер. — Джованни машет тяжестью в левой руке. — ...Но вот, когда я вернулся и поднял вашу красную мантию, которую вам подарили там… там... ну вы поняли. Под мантией лежало это!
   — А ты не сам это запаковал?
   — Убей ; не помню, мастер!

   Поблизости находилась лавка Козимо, ювелира и менялы. Козимо взял футляр опытными руками, открыл, пересчитал запечатанные кошельки. Десять. Рассмотрел печати:
   — А, это золото Рано…

   Меняла говорил тихо, и Вергилию приходилось прислушиваться; те, кто занимается золотом, редко когда повышают голос.
   — Мне недавно приносили несколько золотых слитков с такой печатью… — Козимо осёкся.
   Золотых дел мастеру не след говорит о делах одного человека другому. Он взглядом спросил Вергилия, сломал печати, высыпал золото на клетчатую скатерть и пересчитал.
   — Мессир Вергилий уже слышал о новомодной арабской системе счисления? И что думаете?
   — В моём деле важна традиция. Но надо будет попробовать, конечно.
   Золото пересчитали, кошельки снова запечатали, по клеткам скатерти скользнула квитанция; Вергилий и слуга вышли из лавки.

   Вергилий сказал:
   — Половина ; твоя.
   Джованни уставился на него.
   — Сэр ... всё это ваше.
   — Половина ; моя. Я сниму где-нибудь дом. Куплю книг. И ещё книг. Море книг. — Вергилий пошевелил пальцами и изобразил цифру «пятьдесят». — Оборудую и оснащу лабораторию. Возможно, — он кивнул в сторону залива, — я как-нибудь найму лодку и отдохну на Козьем острове; если повезёт, послужу моделью для фривольной росписи какой-нибудь вазы. Но половина из этих денег ; твоя, Джованни. Тебе пока не нужны ни дом, ни книги, ни лодка. Но тебе тоже следует отдохнуть. Так что, я думаю, будет лучше, если мы на некоторое время расстанемся...
   — Мастер, но я не хочу оставлять тебя…
   — ...на некоторое время, надолго.
   — Мастер, разве я плохо служил?
   — Частью твоей половины, — Вергилий взмахнул квитанцией, — я предлагаю оплатить обучение искусству огня и металла. А когда ты сдашь выпускной экзамен, часть оставшейся суммы станет вступительным взносом в гильдию. Часть ты потратишь на обзаведение семьёй, если намерен жениться. И, наконец, оставшегося тебе должно хватить на покупку готовой или оплату строительства «под ключ» собственной кузни.
   Пока Вергилий говорил, Джованни нехотя кивал и загибал пальцы. Потом спросил:
   — А когда выучусь, я не смогу работать с вами? В этой вашей «лаборатории»?
   — У нас достаточно времени, чтобы подумать об этом. Так. Что ж. А сейчас у тебя есть какие-то нужды?
   — Сэр, у меня есть старший брат, он тоже работает с лошадьми, но в нашей родной деревне. Он кормил меня несколько лет. Каждый день после полудня отсюда туда отправляется возок, и я хорошо знаю возничего. Если бы у меня была серебряная монета, сэр ... только одна? послать брату.
   Вергилий открыл кошелёк. Достал одну монету и задумался… арендная плата и прочие счета уплачены…
   — Джованни, в моём кошельке достаточно денег, так что ; когда вернёшься ; давай-ка сегодня вечером посетим бани.
   Он сунул монету в ладонь слуги. Тот сказал:
   — Добро, — и испарился.
   
   

   Вергилию хотелось, чтобы бани открывались пораньше, но здесь, в этом маленьком местечке, были свои порядки. Он подождёт. Можно зайти в книжный магазин, деньги есть. Получается… это гонорар. Но кто заплатил? Рано? Кто-то другой? Неужели деньги подложили уже здесь? Возможно ли, что каким-то образом кто-то в Аверно, некто… сплёл сеть. И, как летают на паутине настоящие паучки, каким-то волшебным образом на ней улетел?
   Предположим, Поппея сбежала от Рано, она явно не хотела оставаться с ним; куда же ей податься? Далеко, без сомнения, очень, очень далеко.
   И ещё дальше. За пределы Pax Romana.
   Туда, где её не достанет римское право.



   Такие мысли занимали его, пока он шёл по оживлённой улице. Люди вокруг всё ещё обсуждали то, что произошло… там. Вергилий медленно пробирался сквозь толпу, стараясь не прислушиваться к голосам сплетников:
   — Я слышал, я слышал, что в тот город пришёл какой-то великий маг, и он творил чудеса, и они не заплатили ему. Нет, ни гроша не заплатили. И он проклял город. «Будь проклят!» ; так он сказал, и своей магией обратил его в прах, в пепел… Сами вы дураки! на чём я остановился? В пепел! разве вы все не видели этого серого, серого пепла? Я говорю правду, правду…
   И Вергилия вновь охватила усталость, ещё большая, чем прежде. Кто-то рядом громко прошептал:
   — Да вот он! тот самый маг.
   Мгновение тишины. И другой голос провозгласил:
   — Смотрите! Обратил в пепел, и собственная голова стала пепельно-серой!
   Вергилий смотрел прямо перед собой. А люди отодвигались, давая ему дорогу. Был ли ужас на их лицах? может быть, отвращение?
   Теперь он может хоть всю жизнь отрицать эту выдуманную историю. Но всегда найдутся те, ; и много, ; кто поверит любому бреду.

   Люди таращились, таращились.. Но вскоре их отвлекло появление необычного наездника:
   на маленьком осле ехал самый длинный человек, которого кто-либо когда-либо видел. Он поджал ноги, согнулся, но всё равно не избежал всеобщего внимания. И чуть было не потерял глаз, когда в него тыкали пальцами.

   Вергилий тоже переключился на другое: следует ли теперь, раз ; и пока ; есть золото, искать дом и жену? Задуматься о сыновьях и дочерях, семье и наследниках? Не сегодня, конечно, но… А если взяться за это дело, то почему бы не вспомнить о… э-э… как зовут эту женщину? ; там, в дрянном пурпурном платье. Ну ту, которая живёт по соседству? Вероятно, в её жизни тоже не всё было сладко. А значит, в объятиях друг друга они смогут забыть о своих бедах; хотя бы на время ласк.

   — Хэй, мастер!
   На ослике-то, оказывается, ехал евнух; слуга магната Рано. Он остановил осла рядом с Вергилием и торжественно отсалютовал.
   — Ты жив? — воскликнул Вергилий. — Но как ты…
   Голос высокий и колоратурный, как у женщины, но сильный, как у мужчины:
   — Меня там не было. Я к тому времени уже ушёл от Рано. И с тех пор обретаюсь здесь.
   — Рано послал тебя по делу? Или он дал тебе вольную?
   — «Послал меня», мой волшебник, дорогой? «Отпустил меня»?  Ах, мастер Вергилий, мудрец и провидец… Я просто подошёл к Рано и сказал: «Лягушонок, я тебе сейчас не нужен? Есть одно дело. Я возьму с собой такую-то сумму». И: «Дай мне свою личную печать». И он, конечно, так и сделал. Как обычно.
   У Вергилия не было причин сомневаться. Странные отношения были между магнатом Рано и его евнухом. Но ещё более странным было то, что происходило между магнатом Рано и его Матроной… И на вопрос, который уже начал формироваться в голове Вергилия, ответили прежде, чем он его задал, ; ответили на длинной улице, тянущейся вдоль берега синего-синего, гладкими спинами волн сверкающего под солнцем, моря:
   — А когда оказалось, что мне некуда возвращаться, что мне было делать? Я сделал так: нашёл дом, арендовал склад, закупил товар. Всё по закону. Дело зарегистрировано на имя Рано. И у меня печать Рано. Рано мёртв? Я ничего не знаю. Что говорит закон? Закон ; не человек, и в данном случае закон ничего не говорит. До тех пор, пока Рано не будет объявлен мёртвым, ; мой дорогой волшебник! ; до тех пор, по закону, я и есть ; Рано! Я ставлю печати! Вся бухгалтерия на мне! Никто не стоит между мной, и тем, КАК я хочу сделать! Я держу стило и провожу линии на папирусе так, как считаю нужным. Покупка товаров ; на мне, продажа ; на мне, Я даю кредит и ставлю условия. Или, в зависимости от обстоятельств, не даю. Я пишу цифры, я выбираю тип цифр, и именно я определяю методы расчёта и учёта. Дело находится в самом совершенном и эффективном управлении, и так будет продолжаться. А когда придёт время, когда мне скажут: «Рано официально предписано считать умершим, а вот его наследники», или: «это имущество ; короны», или «Итак, евнух, отчитайся за каждую драхму, дукат, обол, грош, за всё серебро и золото», ; и это будет сделано. Это будет сделано.
   Евнух выглядел совершенно уверенным в своей правоте и совершенно довольным; более того, он казался счастливым! Как хорошо быть самостоятельным, а не подчинённым…

   Вергилий махнул рукой в сторону бледного облака, которое портило безмятежное небо.
   — Тебе его совсем не жалко? — спросил он.
   — Ах, волшебник, дорогой. О, Каменных Дел Мастер. «Тебе его совсем не жалко?» Но, ох. И ах. Но да. Смотри, — евнух слегка пошевелился, и ослик зашагал, — ослику жаль меня?

   Напоследок он отсалютовал снова. Вергилий обратил внимание, что перед собой евнух придерживал какие-то вещи, заключённые в сетчатый мешок. Там были свитки из нового папируса ; бумаги. Там были как минимум два кодекса в красном и чёрном переплётах. Там лежала аккуратно сложенная клетчатая ткань. И пенал. И бутылочки чернил. И линейки.
   У Архимеда был циркуль, у Евклида ; треугольник, у Аполлония ; конусы. А у этого своя арифметика. Его собственная.
   
   А Вергилий? А другие мужчины и женщины на многолюдной улице?
   Для Вергилия евнух подвёл итог: хватит разбрасывать камни.



   КОНЕЦ, как бы