Армада

Иван сидел на втором этаже убогого глиняного дома, стоящего на грязной кривой улице, и ждал проводника. Прошло полдня с того момента, когда старый друг (с которым не виделись уже лет пять) оставил его здесь со словами: «Ну, будь». Друг тоже не был большим любителем личного общения, что их и объединяло, но, по непонятной причине, был любителем всяких неземных цивилизаций. С большим трудом он уговорил Ивана прилететь в эту дыру, обещая некий эксклюзивный аттракцион. Друзей обижать нехорошо, пришлось согласиться.

Иван смотрел в окно. По улице проходили аборигены, вполне себе люди, хотя и не рода гомо сапиенса. Люди местного розлива. Ростом в половину земного человека, плотненькие, без шеи, с крупными крючковатыми носами и маленькими ртами. Их одежда представляла собой длинные серые балахоны, ну а обуви они в основном не носили. Люди шли по одному, иногда, громко переговариваясь, парами. Мужчины и женщины, все как положено. Местная культура, конечно же,  очень интересовала исследователей Ойкумены, на планете были многочисленные базы и даже консульство. Но Ивана она совсем не интересовала. И согласился он только именно на такое место, где никаких баз не было, и землян аборигены видели пару раз за год. И как раз поэтому нужен был проводник.

Дверь в комнату без предупреждения отворилась. На пороге стоял мужчина средних лет — в том смысле, что явно не слишком молодой и явно не слишком старый. Он что-то произнес и ткнул пальцем себе в грудь
- Привет, - донес в ухе переводчик. - Я Ой-ша.
- Привет, - сказал Иван. - Я Иван. - Что будем делать?
Из коробочки на шее вновь прозвучала незнакомая речь.
- Я покажу тебе наши машины. Боевые машины, - сказал проводник.

Да, на планете уже довольно давно случилась мировая война, превратившая процветающую цивилизацию в плохо идентифицируемые руины, отбросившая ее  практически в  каменный век, из которого уцелевшие жители не могли выбраться до сих пор. Ядерного оружия здесь не знали, но в излучениях преуспели, что позволило тотально перепахать единственный континент в битвах враждующих армий. В результате от местной культуры остались только армады разнообразных танков, не успевших сгореть до того момента, когда войну умудрились закончить. Все остальное строили и делали заново, а машины мирно ржавели на бесконечных полях, заросших бледно-зеленой травой.

Ну хорошо, а в чем аттракцион-то?
- Что ж, пойдем, - сказал Иван.
- Пойдем, - эхом отозвался Ой-ша, и они спустились вниз.
У входа ждала простенькая четырехколесная таратайка на два места, с тарахтящим моторчиком.
- Садись, - сказал проводник. - Ехать далеко.

Ехать пришлось два часа. Сначала по пыльной дороге, быстро оставив город далеко позади. На ней один раз попался навстречу такой же нехитрый экипаж с мужчиной за рулем. Потом Ой-ша свернул прямо в поле, и таратайка стала подпрыгивать на скрытых травой буграх. Хорошо, что резиновые колеса были большими и толстыми, иначе путешествие превратилось бы совсем в пытку. Наконец, вдалеке появились неясные силуэты, при приближении оказавшиеся огромной стоянкой боевых машин.

Они походили на древние земные танки — удивительно, как одинаково течет иногда мысль в разобщенных уголках Вселенной. Гусеницы, высокие корпуса, большие, во весь корпус, башни. Вот только стволов у них не было. Потому что стреляли они не снарядами. Вместо стволов в сужающейся передней части башен чернели немного оплавленные небольшие дырки. Танки стояли ровными темно-зелеными рядами, разделенные на те, что побольше и те, что поменьше, изрядно потрепанные, но не ржавые, сохраняющие грозный вид.

- У одного остался заряд, - негромко произнес Ой-ша. - Хочешь выстрелить?
Иван поежился.
- Нет, - ответил он твердо. - Совсем не хочу.
Не хватало еще палить на чужой планете из мощного оружия.
Ой-ша задумался на мгновение.
- Твой друг, - объяснил он, медленно подбирая слова. - Борис. Он попросил показать тебе выстрел.
- Нет, - повторил Иван. - Не надо. Не стоит.
- Друг, - Ой-ша, казалось, стремился объяснить доходчиво. - Друг Борис. Он просил показать тебе. Друг Борис.
Здесь был какой-то подвох. Значение слова «друг» на этой планете явно было более серьезным, чем в Ойкумене. Неприятная ситуация. Пришлось сдаваться.
- Ну хорошо, - согласился Иван. - Если друг просил показать, то показывай.
Будь что будет…
- Хорошо, - облегченно вздохнул Ой-ша. - Друг Борис хороший.
И он повел Ивана в глубину танкового строя.

Остановились около машины ничем не примечательной. Ой-ша вскарабкался на башню, жестом пригласил Ивана за собой. Наверху было два широких прямоугольных люка.
- Забирайся, - сказал Ой-ша. - Поедем стрелять.
Иван послушно влез в танк, огляделся. С его ростом было тесновато. Голова упиралась в люк. Они вдвоем оказались в передней части башни, по обе стороны от массивного, уходящего далеко назад, серебристого прямоугольного блока с мелкими лампочками и переключателями. Перед глазами и по сторонам были экраны, наличие которых снаружи ничто не выдавало.
- Вперед! - торжествующе сказал Ой-ша и клацнул какой-то железякой перед собой.
Внизу равномерно басовито загудело, экраны засветились, показывая окружающие танки. Ой-ша еще пощелкал там и тут, и машина двинулась с места. Он не вел ее. Она выехала из строя сама и вскоре оказалась в чистом поле.

- Далеко? - спросил Иван.
- Нет, не очень, - бодро ответствовал Ой-ша.
Они остановились где-то в километре от армады и развернулись.
- Отсюда будем стрелять, - объяснил Ой-ша и вдруг улыбнулся. - По другим машинам. Как на войне!
Продолжая улыбаться, он быстро нажимал кнопочки на серебристом блоке. Исследователи схватились бы за голову, но Иван уже смирился.
- Не жалко в них стрелять? - спросил он.
- О нет! - радостно объявил Ой-ша. - Это барахло! Весело!
«Барахло» - это было словечко Бориса. Абориген произнес его на языке Ойкумены.
Ой-ша закончил с кнопочками и ткнул в оба передних экрана. Изображение приблизилось, танковая армада была теперь прямо перед ними. Ой-ша торжественно вздохнул и замер.
- Сам будешь стрелять? - спросил он.
- А давай, - неожиданно для себя согласился Иван. - Давай постреляем в это барахло. Для того его и делали. Повеселимся!
На экране обнаружился тонкий крестик прицела, остановленный на одном из танков.
- Сюда жми, - Ой-ша указал на красную грибообразную кнопку.

Иван хлопнул по ней от всего сердца. Небесно-синяя молния мелькнула впереди, обреченный танк быстро стал краснеть, потом белеть и вдруг просто лопнул, как надувная игрушка, разлетевшись на мелкие пылающие куски. Сквозь броню до слуха долетел резкий грохот. Соседние машины тоже покраснели со стороны взрыва, но уцелели. Зато на месте лопнувшей полыхал желто-красный огонь, с обильным темно-сизым дымом. Впрочем, очень быстро пожар успокоился, превратившись в спокойный костерчик. Вокруг так же лениво догорали несколько обломков.
- Впечатляет, - проговорил Иван.
Ой-ша сиял.
- Да! - воскликнул он и добавил после паузы. - Жалко, что только один заряд был. А то еще постреляли бы. Но теперь только домой. Наверняка полиция приедет.
Танк тронулся с места.

Полицию они встретили уже выехав с поля, на дороге. Навстречу, неприятно крякая, пронесся вполне приличный экипаж, с дверями и фарами, раскрашенный красным и зеленым. Стражи порядка совершенно не обратили внимания на мирно катящуюся таратайку. Иван и Ой-ша без приключений добрались до города. Здесь к концу дня стало заметно многолюдней.

- Тебе стоит улетать пока, - сказал абориген, когда таратайка остановилась у временного жилища Ивана.
- В смысле? - спросил Иван. - Сматываться?
- Да - Ой-ша и показал на небо. - Улетать. Полиция искать будет, кто стрелял.
- А ты?
- Я человек маленький. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не говорил, - Ой-ша хитровато улыбнулся. - А ты собирай вещи и улетай.
- Ну… Спасибо,.. - Иван помялся.
- Все нормально. Полиция быстро забудет, а потом ты опять прилетай. Я еще чего-нибудь покажу. У нас осталось много интересного.
Ой-ша взял Ивана правой рукой за правый локоть, и Иван понял, что должен сделать тоже самое.
- Борису привет, - сказал Ой-ша и добавил на земном. - Будь!
Потом он поспешно сел в таратайку и укатил.

Мимо ходили маленькие люди, которые навсегда покончили с войной. Эх, вмазать бы по этой бронированной армаде из хорошей импульсной пушки! - нетолерантно и со злостью подумал Иван. - И по всем другим тоже. Все полопаются, навсегда. Барахло!

Он вздохнул и пошел собираться.