Юность мушкетеров xv История графа де Гермона

  Глава XV
ИСТОРИЯ ГРАФА ДЕ ГЕРМОНА

Вернувшись из Парижа мой дядя основался в замке своего брата в Мюре. В то время мой отец тяжело болел и почти не вставал с пастели. Однажды он позвал его в комнату и сказал:

 «Мой дорогой Луи, ты и я — мужчины и должны говорить и поступать как мужчины. Я чувствую, что жизнь ускользает от меня каждый час и каждую минуту. Я совсем не тоскую о том, что умру, потому что смерть позволит мне соединиться с той кого я любил эти годы. Главное, что меня беспокоит, — это будущее моего сына. Я знаю, что могу вручить его судьбу в твои руки, так как доверяю тебе, как самому себе. Хоть, к сожалению, у тебя нет своих детей, но ты сумеешь стать отцом  для моего Эмиля. Этот дом, как и все мое владенье, отныне и до совершеннолетия моего сына будет твоим. Когда же Эмиль вырастит, вы и тогда не поссоритесь. В своем завещании я изъявил желание, чтобы половина моего имение перешло в твои руки…

« На что мне это, брат мой? — возражал мой дядя —    Как ты правильно заметил у меня нет ни детей, ни семьи. Не ты мне, а я тебе оставлю наследство. Если же Бог призовет тебя раньше, то все мои леса, угодья и несколько замков перейдут твоему сыну.

 На это отец ничего не ответил, ибо душа его парила над землёй.

Так в три года я стал сиротой, но клянусь вам, дорогой аббат, что ощутил я это только через много лет после смерти моего дядюшки.

Правда первые две недели я все же вспоминал о моем отце, но так как добрый дядюшка подарил мне в утешение множество красивых игрушек, я стал все реже вспоминать своего родителя. Мне сказали, что отец уехал к матери. И я почти перестал спрашивать когда они оба вернуться.  К тому же для того, чтоб я не осознал о своем горе мой заботливый дядюшка увез меня в свое имение в Крильон-ле-Брав.

 Там он выделил мне одну из своих светлых и лучших комнат. В ней я провел все свое детство отрочество и юность. Ах, что это было за беззаботное время, омраченное разве что моим учителем по-латыни. Но во сем остальном светлое. По утрам я ездил на охоту или упражнялся в фехтовании с моим дядюшкой, а днем придавался чтению в укромном месте парка или если это зима возле камина нашей библиотеке. Так минуло восемнадцать лет.  И тут судьба моя переменилась.

Все изменилось весной 1615 года. В тот вечер во время охоты  мне показалось, будто в двухстах или трехстах шагах от меня послышались крики и стоны; услышав эти  звуки моя лошадь  встала, а собаки   навострили уши. Я посмотрел по сторонам; я находился посреди огромной скалистой расщелины; вокруг царил полумрак и поэтому крик, звучавший будто из  преисподних, показался мне особенно зловещем. Но чувство страха было мимолетным. Я снова пришпорил лошадь и приблизился к тому самому месту откуда доносились голоса.

«Что случилось? — спросил я, сходя с лошади. — Где вы там?

«Здесь, здесь, внизу, прямо под вами! — послышался новый возглас, прозвучавший теперь уже гораздо ближе, чем раньше.

Придерживая лошадь, я устремил свой взгляд во тьму, которая стала еще гуще, ибо солнце скрыли тучи.  Мне показалось, будто в футах  пятнадцати подо мной что-то шевелиться.

«Это вы кричали? — спросил я.

«Я, я, — ответил мой невидимый собеседник на плохом французском языке, — Бога ради, вызволите нас отсюда. Мы ехали по самому краю откоса, наш экипаж накренился, сполз вниз, и  мы тут застряли.

« На помощь, сударь, умоляю! — послышался женский голос.

«Сейчас, сейчас, господа, я вам помогу.

 Полагая, что времени терять нельзя, я соскользнул по откосу и очутился на крытом верхе кареты. После чего окликнул кучера, зовя его на помощь: однако оказалось, что тот отправился искать подмоги и я напрасно звал его. Тогда я решил собственными силами вытащить на дорогу и леди и лорда, справедливо рассудив, что тем больше будет моя заслуга. А потому я прежде всего отворил дверцу кареты и девушка, – молодой    человек, по примеру юноши, поднимающего во время потопа над бушующими водами любимую, уже протягивал мне спутницу. Я подхватил ее на руки и перенес на сухое место. Затем настал черед до ее попутчика. Но с ним хлопот не было.  Он выбрался из кареты без моей помощи, вскарабкался по откосу и присоединился к прелестной попутчице.

 «Благодарю, сэр, — сказал спасенный. — Даже и не знаю, как благодарить вас. Скажите, как вам зовут?»

«Виконт де Крильон. А вас?».

«Сэр и леди Глайд, — представился в свою очередь мой собеседник и вздрогнул.

В этот миг где-то вдалеке послышался раскат грома.

«Этого ещё не хватало — с досадой проварчал англичанин. —  Этак нас дорогой дождь захватит…

«Если не ошибаюсь, сударь, — сказал я, —  я могу оказать вам услугу, предложив посетить наш замок.

«О, милостивый государь, — проговорил англичанин,— это было бы огромным одолжением для нас, но будет ли это удобно…

«А почему бы и нет, и мой дядюшка, и я, будем только рады.

«Ну что ж, — сказал на это лорд, — в таком случае мы с удовольствием примем ваше приглашение, сударь. Только как же нам быть с нашим кучером?

«О нем не беспокойтесь, сударь. Я пошлю ему навстречу одного из слуг, и он сообщит где вас искать».

 На том и порешили.

 Я предоставил гостям своего коня, а сам пеший указывая им дорогу, направился к замку.

Примерно через двадцать минут мы были у цели.

Я подал руку леди  Глайд, и, опершись об нее, она довольно ловко спустилась на землю. Только тогда, я   сумел разглядеть ее облик, который дотоле скорее угадывал. Что сказать о ней? Невероятные зеленные глаза, рыжие вьющиеся локоны, точно спелая ягода губы и белая точно выточенная из мрамора шея. Именно такой мне запомнилась леди Глайд. Бог да простит ей ее прегрешение…

— Аминь, — проговорил печально де Рамис, ловя каждое слово вылетавшее из уст графа.

Тот между тем продолжал:

— Проводив гостей в замок, я мимоходом рассказал моему дядюшке о постигшем их несчастье.  Тот выслушал меня и сказал:

«Мне не все понятно из рассказа, но это ничего не значит, раз я могу быть полезен… Надеюсь господа не будут против отужинать с нами?

«Ни чуть, — ответил Глайд.

И мы направились в столовую.

Идя за   Маргарет, я никак не мог решиться предложить ей руку, а она, едва ступив на первые ступени, направилась к мнимому брату; и вот мое сердце, еще недавно переполненное радостью, почему-то вдруг болезненно сжалось. Мне почудилось, что милая девушка разлучается со мной. И я, глупый, бедный юноша, чей завидный аппетит вошел в поговорку,  сел в тот вечер за стол без малейшего желания есть.

 Гости  напротив: нетерпение, с каким они ожидали ужина, заставило их замолчать и устремиться за стол. Но уже после первой перемены разговоры, на время приглушенные голодом, возобновились. Посыпались вопросы, дядя стал осведомляться о причинах заставивших лорда Глайда   пуститься в столь длительное путешествие, и не побоялся взять с собой очаровательную девушку.

На это Глайд ответил, что недавно получил наследство и решил, по его словам, оглядеть с сестрой весь  белый свет и его достопримечательности. Затем он во всех подробностях рассказал, о том что с ними случилось, и о том как я помог им выбраться из затруднительного положения.   Одна только леди Глайд ничего не сказала, зато покраснела   и, понуро, опустила голову. Сам не понимаю почему мне грезилось, что и этот потупленный взгляд, и этот румянец, вызваны были мной.

Ужин между тем приближался к концу, и лорд Глайд объявил, что желает пуститься в дорогу немедля, и вышел узнать, не прибыла ли его карета.

Он возвратился в полном расстройстве: оказалось, что его кучер явился мертвецки пьяный, а карета по-прежнему мирно покоится в болоте.

«Если бы вы были один, сэр, — сказал на это де Крильон, — я дал бы вам верховую лошадь и вы бы   пустились в дорогу, но поскольку вы едете с дамой, я советую вам, не пренебрегать моим уговором и пробыть эту ночь у меня. Когда   завтра мои слуги достанут карету, вы сможете пуститься в путь.

 Я был очень рад услышать эту новость.

 Поэтому, когда в час ночи все разошлись по предоставленным комнатам, я, пожелал спокойной ночи дяди  и, счастливый ушел, но не для того, чтобы лечь – спать мне совсем не хотелось, ибо сон у меня пропал так же, как и аппетит, а для того, чтобы без помехи  помечтать о  леди Глайд.

Впервые в жизни я думал не об охоте, не о верховой езде, не об умелом выпаде во время фехтования, не о хитроумной уловке, которая избавила бы меня от необходимости разбирать отрывок из Саллюстия или Вергилия, а о чем-то совсем ином.

Мной овладела глубокая грусть; я понял, что скорый отъезд лорда Глайда будет иметь единственную цель — похитить у меня Марго, к тому же я не находил что задержка в этом доме хоть чуточку пришлось ей по душе.

 Так я промучился всю ночь, уснув лишь под утро. Сон мой был тревожен, однако это не помешало мне подняться с первыми лучами солнца; проснулся я свежим, в хорошем расположении духа, глаза мои блестели. Дело в том, что у меня созрел небольшой план: я задумал задержать экипаж лорда Глайда во что бы то ни стало. Для это когда дворецкий вошел в мою спальню я первым делом вопросил про   карету.

«С ней все в порядке, ваше сиятельство, — ответил Томас.

«И нет ни каких повреждений? — спросил я с надеждой услышать положительный ответ.

Но его не услышал.

«Послушай-ка, Томас,  если   Глайд тебя спросит по поводу кареты, скажите ему, что при крушении в ней что-нибудь сломалась. К примеру поломалась ось, погнулись спицы. Мне это очень нужно, понимаешь?

« Вы же знаете, ваше сиятельство,  — ответил на это Томас, — что я не в чем не могу вам отказать. Хотя мне потом попадает от вашего дядюшки.

« Не бойся, — заверил его я,  — дядюшку беру на себя.  Ну так что, договорились?

« Конечно, сударь мой.

Мы пожали друг  другу руки и разошлись. Томас отправился в свою сторону, а я, едва сдерживая шаги, отправился в столовую.

Очутившись там, я первым делам стал искать свою англичанку. К счастью, она уже была на месте со своим братом.  Потом наступил завтрак, прошедший для меня как в тумане, ибо я никого не видел и не слышал, кроме нее.

В конце завтрака   в столовую вошел Томас и сообщил нам о том, о чем я его и просил накануне. Лорда Глайда как будто даже обрадовала эта новость: и если еще вчера он чуть ли не требовал дать ему лошадь, то сегодня он без возражения согласился остаться у нас пока не починять карету. Тогда граф де Крильон, как того требует этикет, предложил своим гостям оглядеть его имения.

Леди Глайд тотчас согласилась, умоляя брата последовать ее примеру. Она ссылалась что уже давно устала от долгой поездки, и ей так не терпеться взглянуть на этот край, который схож ей с  раем.

Лорд Глайд уступил ей, и мы после завтрака объездили все имение дядюшки.  А в половине двенадцатого заканчивали свой маршрут в садах де Крильонов.

 В тот час солнце уже было в зените. И   мы перешли с открытой территории сада в тенистую сосновую аллею. Там, незаметно я и леди Глайд   отделились от публики. Она остановилась   возле богини Дианы и с каким-то неподдельным интересом стала ее рассматривать.

«Вы тоже любите охоту? — спросил я с таким выражением, которое заставило ее улыбнуться.

« Почему вы так решили? — спросила она

« Просто я подумал, что из тысячи богинь, разместившихся  в этом парке, вы  заприметили лишь эту»

« Вовсе не из-за этого, — возразила моя англичанка. — Просто, как мне кажется, Бенвенуто так старательно лепил Диану, что она получилась прелестней чем Винера. Вы не находите?».

 Бросив опрометчивый взгляд на каменную статую, и снова обратив его на леди Глайд, я ответил, что красота богинь ничто в сравнении с этой».

В ответ она рассмеялась и ничего не сказав, подбежала к лорду Глайду. Последний стоял рядом с дядюшкой и восхищался увиденным.

«Вы еще не видели всего имения Крильонов, — услышал я слова моего дядюшки. — Таких угодий, бьюсь об заклад, не сыщешь и в Англии.

«Виконт де Крильон, наверное, весьма богат? — ответил в свою очередь лорд Глайд.

« Не беден, — вновь сказал мой дядя. — От отца ему достались большие угодья и три виноградника. В придачу после моей смерти ему достанется не только мой титул, но и все, что вы сегодня видели.

« Что за   мысли, дядя?» — поспешил вмешаться я.

Я сильно был привязан к господину де Крильону и оттого терпеть не мог разговоров о его возможной смерти.

«Старческие мысли, Эмиль, — на это тепло улыбаясь, ответил Крильон.  — Увы, я не вечен, и когда-нибудь вы станете единственным хозяином этих угодий».

Ах, кто бы мог подумать, что меньше чем через полгода эти слова станут пророческими.

«Однако скоро полдень, — заметил тем временим лорд Глайд,  — и карета вероятнее всего готова? ».

« Томас!», — нарочно грозно кликнул  я слугу.

« Я здесь, господин виконт», — отозвался тот.

«Лорд Глайд беспокоится по поводу  кареты.  Пойди и спроси кузнеца. Может быть, она уже готова?».

Откланявшись, слуга исчез после чего повторилось все то же,  что и за завтраком. Таким образом я добился что англичане остались еще на одну ночь. И если последние ничего не понимали, или во всяком случае делали вид, что ничего не понимают, то мой дядя догадался сразу. В тот же день после прогулки, он меня пригласил в свой кабинет и сказал:

«Как ваш друг, дорогой мой Эмиль, я должен сообщить вам, что  разгадал вашу тайну. В ваше сердце вкралась любовь, обреченная на безнадежность. Вы безрассудно позволили себе полюбить эту девочку. Теперь вы должны настоять, чтоб завтра ни ее, ни    ее брата здесь не было! Не подумайте, Эмиль, что я так жесток оттого, что они   англичане и пуританского вероисповеданья, если б они были ревностными католиками и из самой богатой фамилии во Франции, я сказал бы вам то же самое».


«Но почему?», — искренне не понимал я.

«Я не стану объяснять вам причину, виконт, по которой я просил бы избегать встреч с леди Глайд.  Достаточно уже того, что я прошу вас об этом.   Я не хочу, чтобы вы были несчастны, не говоря уже о том, чтоб вам было больно. Я сильно вас люблю, Эмиль, люблю как собственного сына, и не хочу, чтобы вы начинали жизнь с ошибок. Они   у вас и без этого будут. Надеюсь, что время еще не упущено и ваша "болезнь" не успела развиться».

 « Не будем больше говорить об этом, дядюшка. Я и так собирался оставить надежду, леди Глайд меня не любит».


В тот миг я действительно в это верил, и какого было мое изумление, когда в тот же вечер лорд Глайд уверял меня в обратном. Он утверждал, что холодность его сестры ничто иное как скромность, что она меня любит, и что если мои чувства к ней не искренне, он просит не морочить ей голову.

 Я не знал, что на это ответить, ибо усомнился в том, что достаточно ее люблю. « В самом деле, - думал я - стоит ли морочить девушке голову, если я не уверен в своих чувствах».

« Почему же вы молчите? - спросил мой собеседник. - Вы любите Марго?».

Тут уверенность вновь заполонила мои чувства и я судорожно сказал:

«Безумно».

«Тогда делать нечего, вы должны ей обо всем сознаться и как можно скорей».

«Я сделаю это немедленно».

Тут же забыв наставления дяди, я попрощался с лордом Глайдом, нарвал самых дивных цветов и принес их к миледи.

Между тем она сидела под смоковницей, устремив свои прекрасные глаза на небо, а я наблюдал за ней из-за   дерева и не смел к ней приблизиться.

Наконец, переборов себя, я медленно подошел к ней  и крикнул:

«Маргарет! Маргарет! Как хорошо, что вы здесь. Я нарвал для вас цветов».

Она заулыбалась и спрятала лицо в цветы.

«Вы похожи на лилии, — продолжал я и немного погодя, дополнил: — Вернее вы прекраснее их. Я люблю, вас».

Здесь я пожалел, что это сказал, потому что она вдруг воскликнула и подаренные мною цветы повалились на землю. Растерявшись немного, я все-таки поднял их и подал ей.

« Простите меня, сударыня, вероятно ваш брат посмеялся надо мной, сказав, что вы тоже меня любите. Прощайте!».

Я повернулся, чтоб поскорее уйти, но услышал ее голос:

« Постойте, сударь, не спешите… Мой брат, не обманул… Я   действительно люблю вас».

Сердце радостно забилось.

«Так значит это правда!»

Однако вместо ответа я услышал плач, отчего испугался.

« Я вас обидел?».

«Нет, — возразила она, вытирая слезы. — Не вините себя ни в чем, милый виконт. Вы правы, я плачу от обиды, но не на вас, а на себя за то что слишком холодно держалась с вами. Но, в том не моя вина, а моих родителей, которые с детства меня учили скрывать свои чувства. Поверьте мне, Эмиль, я вас люблю.

« Я верю вам…»

Я был счастлив и несчастлив одновременно. Счастлив оттого, что смог добиться взаимности от леди Глайд, и несчастлив в том, что графу де Крильону сей союз придется не по вкусу. Что и случилось. 

Он просил меня одуматься. Помню, даже, грозился лишить моей доли наследства, если только я женюсь на леди Глайд. И зря этого не сделал. Ибо   это   охладило бы пыл злоумышленников и отвратило бы трагедию. Но случилось то, что случилось. Я был влюбленный, слепой, счастливый.