Базар-вокзал и клюква новелла

Вспоминая советское время, как-то не верится, что жилось плохо. Просто хотелось думать, что завтра будет лучше. И когда наступило ожидаемое "завтра", всё чаще и чаще оглядываюсь назад. Дети и внуки не оглядываются. Наверное, так и должно быть. А вот, когда уже много за..., и бессонница не торопится нашептать что-то меланхолическое, пахнущее мятой, а марширует, словно в солдатских сапогах, прямо у виска - какой уж тут сон? Тогда на выручку приходит память. Славная эта дамочка - память! И не гляди, что у неё два лица. Одним личиком - пригожая, моложавая да улыбчивая! Другое лицо - нынешнее, жухлое, осеннее! Дамочка моложавая осеннюю память не жалует, а встанет у неё на пути, улыбнётся и скажет: - Неча тоску нагонять! Посиди на обочине. А когда вспомнишь что-то хорошее, я уступлю тебе место! Жухлая пристраивает кошёлку возле ног и, присев, обмякнув телом, ждёт своей очереди!

А пригожая улыбашечка разговорчива - не унять!- Ты помнишь,когда в очередях за всем насущным стояли? И, возвращаясь с работы, видя у магазина людскую цепочку буквой У, ты спрашивала: - Кто последний? - А ведь дома у тебя и стиральный порошок, и "Белизна", и туалетная бумага - всё в запасе было. Помнишь?

- Ну, да! Было! А как без запаса? У меня и мать запасливой была. Хлебнули они лиха в войну. И я что-то копила на "чёрный день". Да разве одна я запаслива? Что ни говори, а при пустых прилавках, практически, у каждой экономной хозяйки в холодильнике был неприкосновенный запас. А новогодний стол редко оставался без салата "оливье", и на ёлке висели на ниточках мандаринки. Правда, случалось, что эти южные гости от долгого лежания выглядели сухими морщинистыми старичками, однако, праздник не портили! Так что запас в хозяйстве у старшего поколения - в генах! Излишеств не было, это правда! А запасец - всегда выручал!

А помнишь? - не унимается пригожая. - Как вы каждый год в разлив за клюквой ездили? Помнишь?  - Ещё бы! - отвечаю. - Ох, и клюква там была! Причалим к острову, выйдем из лодки. Остров плавучий, хорошо, если на мели стоит. А ежели ветер сильный, то большой остров вместе со сборщиками ягод по ветру движется. Интересно так! - Да-а! Как-то хозяин говорит: - Мотор что-то глохнет! Свечи, верно, забросало! Вон маленький островок, к нему пристану, почищу свечи. Пристал. И я решила размяться. Хозяин предупреждает: - Далеко не ходи! Остров крохотный, можешь провалиться! - Да нет! Вроде под ногами сухо!  Раздвинула корзинкой прибрежную осоку и вышла на открытое место. Вышла и от изумления ахнула: - Батюшки-светы - такой клюквы я не видела никогда! Площадь острова метров сорок - не больше, круглый, у воды - осока, а вся середина ровная, как пол. И на этом полу клюква растёт крупная, словно вишня, с тёмно-бордовым матовым отливом, и не развесистая, а лежит друг на дружке в два три слоя. Покоится на сухонькой подстилке из мха и, изнемогая от своей зрелости, тяжести сородичей, которые давят на неё сверху, с боков, ждёт своего часа. Как увидела я такое великолепие, дарованное природой, не собирать стала, а черпать двумя пригоршнями и осторожно пересыпать в корзину. - Ты чего там притихла? - раздался голос хозяина. - Я прочистил свечи. Садись в лодку!  - Иди сюда! - ответила. - Не пожалеешь!   На этом островке за 40 минут мы набрали 4 больших корзины изумительной клюквы! И в тот клюквенный год мы привезли домой 18 вёдер ягод.

Но ведь её надо было ещё реализовать! Заготконтора и лесничества принимали дары леса, только цена была несказанно мала! Те сборщики, кто специально свой отпуск проводил на клюкве, без Заготконторы обойтись не могли, и по бросовой цене       1 рубль 60 коп. - 1 рубль 80 коп. за килограмм сдавали туда ягоду оптом. А те, у кого объёмы были не велики, искали другие рынки сбыта. И вот таким рынком был вокзал. Но вся беда в том, что пассажирские поезда останавливались на 3-5 минут. А желающих продать ягоду было много. В сезон рейсовый автобус, следующий до вокзала, был переполнен не теми, кому надо уехать в Москву или в Мурманск, а местными жителями с вёдрами, корзинами и рюкзаками с клюквой. Поезд тормозит, торговцы на перроне начинают суетиться, пока ещё не зная, кому из них повезёт! Быстроногие более удачливы, и вот уже одно ведёрко опустошилось, третье, пятое... Тепловоз даёт гудок. Время вышло, и поезд чу..., чу..., чу...! Довольные с пустыми вёдрами спешат на автобус, а с полными, если на подходе ещё один поезд, перрон не покидают.

Очень часто на вокзале обитала и многодетная семья. Отец - Николай числился рабочим на заводе. Мать - рожала. В то время семеро мальчиков и девочек народилось. Была у них и благоустроенная квартира. Была да сплыла. И вскоре поселились они на окраине. Весело жили! Ребятишки к соседям в огороды частенько наведывались, при этом зорко присматривались - что и где во дворах плохо лежит? И через короткое время там уже ничего не лежало! Уже с конца июня детишки собирали землянику, фасовали её в стаканчики и... на вокзал! Да такие изобретательные! Стаканчик до половины заполнят мелкими камешками, сверху - земляничка, красная, запашистая! Ясное дело, что пассажиры на стоянке ребятишкам за такую раннюю красоту заплатят денежку, да и по головке погладят! А когда в вагоне съев десяток ягодок, нащупают камешки, поезд-то уже чу..., чу..., чу...!

Так вот, в сентябре уже вся дружная семья трудилась на вокзале! Заправлял всем глава семьи. Но как-то быстро разнеслось, что мухлюет Николай. В чёрный пакет укладывает папа мусор (мох, траву), сверху насыплет литра три клюквы, уложит пакет в ведро и продаст его на вокзале втридорога! Поезд стоит 3 минуты, а Николай молодой, всегда первый у вагона. И как только распахнулась дверь, он уже открыл пакет и вот она - клюква! И голос вещает: - Смотрите, ведро 8 литров. Насыпано под завязку, все 9 будет - не меньше. Берите, с пакетом отдаю! (пакеты же только, только стали появляться!)  - У! - думает пассажир. - 9 литров и пересыпать не надо. - Беру, беру! - говорит. И вот уже поезд чу..., чу..., чу... А у других вагонов детишки Николая такие же шустрые, как папа. И все с денежкой!  - Молодцы! - собирая выручку, одобрительно говорит отец. А укоризненные выпады совестливых пенсионерок, не сумевших продать свою ягоду, Николая, равно как и его жену с родненькими николашками, просто не трогали!

- Да, ты ведь тоже бывала на вокзале. Помнишь? - выпытывает пригожая. -  Ещё бы не помнить? Я в тот день никак не хотела на вокзал ехать. Думала - ягодников целый автобус набьётся, многодетное семейство на вокзале без выходных работает, а я толкаться не умею, опять с ягодами придётся домой возвращаться. Ну и стояла на перроне клуша клушей, размышляя - куда сбыть невиданный урожай? Как вдруг прямо передо мной открылась дверь вагона-ресторана. - Эй, ты! Клукву прадаеш? Пакажы! Я подняла ведро. - Што-то нэ пахожа на клукву! - уставился на меня мужчина.        - Пробуйте! - предлагаю я. Берёт несколько ягодин, жуёт и.. золотозубо расплылся: - Захады вагон!  - Так ведь поезд сейчас тронется!   - Захады! Успээш!   Сам бежит впереди и что-то кричит на своём языке. Появляются двое мужчин. А у меня в голове: - И чего я сюда полезла? Поезд тронется, я что - прыгать буду? Нет - сегодня точно не мой день! А покупатели - все трое едят клюкву, цокают языками, пересыпают её в свой пакет и на своём наречии что-то говорят мне. И в это время раздаётся гудок. Я - уже никакая! Поезд скорый, следующая остановка через 50 км. Видимо, у меня было такое лицо, что самый главный выхватывает из кармана кошелёк, вынимает крупную купюру и говорит: - Я - Армэн! Ишчо эсть у тибя клуква? - Эсть!- отвечаю. Схватив ведро, бегу в тамбур, ибо вагон уже вздрогнул. Троица бежит за мной и, перебивая друг друга, мешая русские и армянские слова, выражают просьбу. В открытую дверь я выкидываю ведро и, встав на нижнюю подножку, не дожидаясь ритмичного говора колёс, отпускаю поручень и прыгаю по ходу поезда! А из двери доносится: - Нэ забуть! Чэрэз тры дня! И уже едва слышно:  - Паси-иба!  Через три дня я встречала поезд Москва-Мурманск, где в вагоне-ресторане оставила килограммов 20 клюквы, и ещё столько же, когда поезд возвращался в Москву!

Моложавая уже наслушалась, поэтому зевает и говорит - Побеседуй-ка ты с памятью осенней, а меня отпусти!    - Нет, нет! - артачусь я.  - Что, кроме печали, эта жухлая может мне напомнить? Но осенняя не заставила себя ждать и тут же прикандёхала. И скрипуче посмеиваясь, заблажила: - Чем это я тебе не угодила, что не желаешь видеть меня? А? Радуйся, живёшь ведь! И неплохо живёшь! По теперешним меркам вполне благополучно. Тем более, что время нынче весёлое! Телевизор, вон, каждый день нервы щекочет!

- Ага, щекочет! - соглашаюсь. Только ведь щекотка хорошА, когда она нежная, ласковая. Тогда и смех от неё переливчатый, словно колокольчик серебряный. А щекотка, от которой сердце заходится - опасна! Можно и захлебнуться!
- Ох, устала я с тобой! - пеняет жухлая. - Сама не спишь, и мне своими думами спать не даёшь!       - Так и знала, что скрипеть станешь и с бессонницей рядом маршировать! - ворчу.   И в это время молодая да пригожая, ещё не успевшая задремать, тоненько пищит, выпроваживая осеннюю: - Иди уж! И щекотку с собой прихвати!   Для меня её писк, словно бальзам на душу! Пригожая знает это и, пристраиваясь рядышком, воркует: - Ну. чево тебя сон не берёт? Помнишь его слова - терпеливо относиться к тому, чего нельзя изменить! - Помнишь? - Угу!- отвечаю. - Вот и хорошо! Вспомни ещё, как ты смеялась, когда рассказал он тебе старый анекдот, поразительно схожий с нашим временем!   - Напомни! - шепчу.  - Забыла? Тогда слушай: - "Сижу в фанзе, пью чай! Стучат! Открываю дверь! Заходят, спрашивают: - Ты за гоминьдана, или за коммунистов? Отвечаю: - За гоминьдана! Снимают штаны, бьют ж.пу!    Сижу в фанзе, пью чай! Стучат! Открываю дверь! Заходят, спрашивают: - Ты за гоминьдана, или за коммунистов? Отвечаю: - За коммунистов! Снимают штаны, бьют ж.пу!   Сижу в фанзе, пью чай! Стучат! Снимаю штаны, открываю дверь!  Гости пришли!!!"

Я слышу этот голос, задушевный, родной и благодарна памяти, что она воспроизвела его, заставила улыбнуться. Через минуту и бессонница, скинув солдатские сапоги, отправилась на покой. Я не готова расстаться с прошлым и, чтобы хоть на миг задержать его, из того времени звучит мелодия, а созвучно музыке, всплывают слова "Кто тебя выдумал, звёздная страна? Снится мне издавна, снится мне она!         Выйду я из дому, выйду я из дому - прямо за пристанью бьётся волна!"

Память легонько прикасается ко мне, шепчет:- Спи! И я проваливаюсь в сон; туда, где стоит у причала лодка, на заднем сидении мешки с клюквой, после сбора которой усталость валила с ног. Но в одной связке обитало счастье и всякая работа была по плечу!

  Март 2020 г.