Ликантроп

В среду, в обычный будний день гражданин Ложкин, сорокалетний косолапый толстячок, впервые увидел мелкого серого пса у входа в свой подъезд. Кобелек, грустный и бездомный, заглядывал в глаза прохожих с надеждой.
На Ложкина горячей волной накатила  человечность, которую он испытал впервые. Странно, раньше  это чувство не возникало ни к соседям, ни к коллегам, ни даже к бывшей теще.

Итак, следуя нахлынувшему порыву, Ложкин вытащил безбожно дорогой кусок колбасы, купленный в гастрономическом магазине, и бросил его собаке. Затем гражданин резко погрузился в темный подъезд, не решив для себя, горд ли иль стыдится своих действий.

На следующий день, когда Ложкин ковылял с работы, маленькая серая псина снова оказалась перед подъездом. Нос к носу Ложкин столкнулся с благодарностью и молчаливым обожанием. Вскормив блохастого индивида, гражданин впервые явил добро существу с нелегкой собачьей судьбой.  Любовь струилась из кротких каштановых песьих глаз. Гражданин Ложкин, коря свою мягкотелость, вновь бросил кусок снеди невинному животному.

В пятницу последовало продолжение. На этот раз серый привел друзей. Перед подъездом крутились четверо попрошаек.
Субботним вечером Ложкин, вскормив страждущих, пообещал себе прекратить давать еду собакам, которых  теперь было пять.
В воскресенье гражданин обнаружил около девяти друзей человека.
Серый пес  тихо сидел поодаль, из зарослей амброзии взирая на Ложкина трогательно-преданным взглядом.

С каждым днем собак прибывало. Хромые, лохматые, лысые.  Голодные, грязные, маленькие и большие звери торчали перед домом, как депутаты горсовета на заседании.
 
День за днем собаки сражались друг с другом, лаяли то злобно, то весело, гонялись за прохожими, хозяйничали в дворовой помойке, а ночью они так отчаянно и безнадежно выли, что сердце Ложкина разрывалось от тоски.

Только мелкий серый пес не участвовал в повседневной жизни хипстеров-собратьев. Он держался в стороне и пристально следил за окном своего благодетеля. Это созерцание, казалось, стало смыслом собачьей жизни.

Естественно, оккупация окрестностей собачьей бандой не понравилась обитателям дома. Сначала соседи туманно намекали, что именно Ложкин виновен в нашествии псов, но когда стая геометрически размножилась, стали открыто терроризировать. Подло бросали в виновника мусор из окон, лили воду, сверлили дрелью его стены. Домохозяйка Куропяткина с верхнего этажа каждый час звонила в дверь, выкрикивала проклятья и убегала.

В конце концов, случилось то, что должно было случиться. Гражданин Ложкин разъярился, возненавидев всех, кто передвигался на четырех лапах и лаял.

Ложкин объявил войну.

Он скупал у скупщицы тары бутылки и швырял в собак, вероломно подбрасывал отравленный хлеб, стрелял в зверей из газового пистолета.

Все было напрасно. Казалось, яд делал собак еще более живыми и энергичными.  Поверженные бутылками и пулями тела, загадочно исчезали ночью. К утру в полку дворняг прибывало.

Тогда Ложкин сменил тактику. Он начал писать воззвания и декларации в органы власти, участвовал в телепередачах с требованием немедленного уничтожения всех бездомных собак и сурового наказания для тех, кто их кормит.

Осознав предательство бывшего благодетеля, стая исчезла, но мелкий серый пес по-прежнему поджидал Ложкина под подъездом.
Как-то раз Ложкин вскипел. Набычившись, он двинулся в сторону дворняги. Пес спокойно дождался момента, когда нога гражданина совершила замах, целясь в собачий нос. Пес взлетел и вцепился в лодыжку Ложкина мертвой хваткой. Обескураженный Ложкин с трудом стряхнул собаку, после чего дал деру.

Ложкин, следуя рекомендациям Амосова, всегда спал голым. Ночью он проснулся от некоей неловкости. Все тело распухло и чесалось так, что гражданин вскочил и начал рьяно тереться об угол шифоньера теми частями плоти, до коих не дотягивались руки. В окно нахально глядела пятнистая луна. Хотелось рыдать. Гражданин Ложкин опустился на четвереньки и многократно взвыл.

Вскоре проскрипел дверной звонок. Ложкин засеменил в коридор, лбом толкнул входную дверь. Разгневанная Куропяткина выглядела опасно. Ее голова пугающе раскачивалась на уверенной багровой шее, свиньи глазки вращались, сорвавшись с орбит. Ложкин стал на задние лапы и пролаял:

 - А что, если завтра война?

Куропяткина осела. Под ней растеклась зловещая лужа.

Ложкину вдруг стало безумно жаль эту женщину, мотавшую срок жизни в царстве кастрюль. Одновременно стало жаль и себя, и президента страны, и всех жителей планеты Земля.

Он покаянно лизнул влажно-соленую щеку Куропяткиной, затем ринулся во двор, позабыв закрыть дверь. Страстно хотелось есть. Ложкин вдруг осознал, что с ним приключился амок, поскольку есть хотелось именно человека. Саморазрушительно и агрессивно Ложкин вновь взвыл на луну, чем вызвал бурное шевеление в кустах сирени, где привычно занималась любовью пара гомосексуалистов из-за бугра. В тот момент Ложкин осознал свою миссию. Он обязан поедать людей с неправильной ориентацией!

Однако забрезжил рассвет. Внезапно Ложкин очнулся – голый, в собственном дворе. Пришлось немедля ретироваться под зазывное хихиканье гадких иностранцев.

Куропяткина убралась восвояси.
В квартире удивительным образом не осталось ничего, кроме голых стен, исподнего, сандалий и демисезонного берета. Но это было даже хорошо, ибо Ложкин постиг нирвану, несмотря на грузинские корни!
 
До синих сумерек гражданин Ложкин просидел в прострации на полу и уснул…