Женское счастье Витоники

Ты влилась в мою жизнь точно струйка Токая
В оскорбляемый водкой хрусталь

И. Северянин "Последняя любовь"


В  момент  первой  встречи,  женщина,  чей  талант  быть
женщиной проявляется сильнее и ярче, чем у других пред-
ставительниц слабого пола, в восприятии мужчины вызы-
вает удивление. 

Особенностью  нрава  Витоники  было  сохранение  вну-
треннего  позитивного  настроения  к  жизни  при  быстрой
смене внешнего умонастроения.

Вот звучит ее громкий смех, который она подкрепляет
оживленной жестикуляцией. Еще колеблется в воздухе вол-
на ее голоса, наполненного весельем. А она, вдруг повернув
лицо  к  собеседнику,  смолкает,  молчаливо-сосредоточено
начинает прислушиваться к его речи, прикрыв глаза пуши-
стыми ресницами.
 
Редкие, из тех людей, кто знал ее ближе, понимали в та-
кие моменты: Витоника уходит вглубь своего подсознания. 
Журчание речевого потока ее слух улавливал поверхност-
но. Пытаясь понять истину, она умеет слушать интонации
голоса собеседника,  паузы и тишину, даже в период самых
острых дискуссий.

Волна слов, одна за другой накатывает на время, скры-
вая  его  под  собой.  В  отливе  одной  сверкает  призывный
блеск солнца. Другая наполнена умиротворенной желтиз-
ной луны. Из слов сплетается музыка. Из музыки рождают-
ся мысли. Тишина. Темнота. Глубокая тишина. Она, вступая
в беседу после паузы, просит убрать, забыть  высушенную
до состояния чахлого цветка тематику разговора, предла-
гая  взамен  обратить  внимание  собеседников  на  сочную,
наполненную свежим смыслом поляну новых впечатлений.
И все вдруг замечают – именно эти мысли-цветы содержат 
аромат букета новых устремлений. Она желаемая женщина,
с ней приятно провести время отдыха. Скука обитает от нее
на далеком расстоянии в другом краю. На работе женщина
с таким складом ума опасна. Ее аргументация с легким из-
яществом способна разрушить массивные пирамиды логи-
ческих размышлений, а порою, наоборот, казалось, абсурд-
ные суждения сцементировать в сверхпрочную основу.
Бойтесь женщин-интеллектуалов. Они несут в наш уют-
ный мужской миропорядок разрушительный хаос. Утверж-
дения о том, что они способны указать путь к новому воз-
рождению, ложны. Их природа консервативна.
Местом ее рождения была Вологда – город обветшалых
кварталов и кривых улиц, петляющих вдоль речного русла.
Центральный проспект города – река, вдоль берегов кото-
рой  сиротливо  гнездились  церкви,  подарившие  ей  самые
яркие впечатления первых двенадцати лет жизни. По вы-
ходным мать, ведя дочь за руку, обходила одно богоугодное
заведение за другим. В полусумраке храма смесь запаха мо-
ющего порошка и горящего воска рождали в детской душе
умиротворенность.

На  реке  стоял  белоснежный  дебаркадер.  В  нем  распо-
лагался  дешевый  ресторанчик,  в  котором  мать  работала
официанткой. Рукава ее неизменного серо-голубого пальто
пахли средством, используемым для мытья посуды. Работа
была  трудной  и  нервной.  В  числе  посетителей  попадался
разный люд. Однажды мать попыталась выгнать уснувше-
го за столом пьяницу. А за того вдруг дружно заступились
посетители.  Маленький,  сухонький,  пьяненький  мужичок
оказался  известным  поэтом.  Вы  замечали,  многие  плюга-
венькие, вроде бы  внешне судьбой обиженные поэты, на
поверку являются   подвижниками духа и мысли. В ответ на
ее грубость человек, наделенный даром свыше, совершил
благородный  поступок  –  сочинил  в  честь  матери  полное
свежей  романтики  великолепное  стихотворение.  Проявил
божий промысел в ответ на обиду. В его послании миру –
уют ресторана был лучшим средством от хандры в слякот-
ную погоду.

Впрочем, мать была женщиной богобоязной, она знала
для себя одну истину и во время посещения храма старалась
внушить ее дочери – «будь прилежной, бойся и соблюдай
заповеди  бога,  и  все  будет  у  тебя  происходить  без  проис-
шествий». Главной чертой характера матери была рассуди-
тельность. У нее все было определено заранее.

Отец  был  другим.  Человек  окруженный  сомнениями.
Высокий, смуглый, худощавый, один из тех, кто – «погово-
рили, порешили, делаем так», а через десять минут в его го-
лове под волнистыми черными волосами в сумятице чувств
рождались другие предложения – «поступить так, сделать
это, а может, по-другому, или совсем отказаться от намечен-
ного мероприятия». Парадокс его поведения состоял в дол-
гом принятии решения, в мучительном выборе приемлемо-
го варианта и быстром исполнении. Его сноровка и деловая
хватка позволяли браться иногда за исполнение таких ра-
бот, от которых другие отказывались.

В  Вологду  отец  попал  еще  ребенком,  в  период  эвакуа-
ции из Ленинграда. Отец его погиб на фронте под Ржевом,
а мать, набожная еврейка, сухонькая старушка, с черными
маслинами грустных глаз, доживя до преклонных лет, скон-
чалась  через  пять  лет  после  рождения  внучки.  Витоника
помнила  ее  слабо.  Сомнения  отца,  дотошного  до  мелочей
инженера-теплотехника,  и  рассудительность  матери;–
самоучки-психолога,  получившейся  из  официантки,  сфор-
мировали две разнонаправленные половинники характера
их дочери.

В  семнадцать  лет  она  сбежала  из  дома.  Так  выгляде-
ло внешне. На самом деле, это был побег от самой себя, от
своих  трудноразрешимых  противоречий.  Ее  угнетали  об-
щие правила поведения «приличных» детей, боязнь нака-
зания, осуждения за отступление от них. Она жалела мать
за въедливый запах моющих средств, отца – за потерянную
успокоенность, но быть одинаковой с ними, разделить их
участь, даже в самом малом, означало для нее – быть вместе
с ними, в постоянно всасывающем «болоте» бедной жизни.
Носить еще один сезон ту же одежду, когда подружка дона-
шивает уже вторую обновку. Помогать матери убирать сто-
лы с грязной посудой, в то время как ее школьные друзья
проводят время в беззаботных развлечениях. С детства она
усвоила;– самостоятельность в принятии решений рождает
крылья для полета в пространстве свободы. Дни бегства –
первые дни полной свободы – тогда ей так казалось. Ради
нее,  она  сменила  надоевшую  родительскую  опеку  на  со-
вместное проживание с малознакомым человеком.

Теперь все иначе. У нее веселый нрав, стройная фигура
и приятная внешность. Она свободна от надуманных обяза-
тельств. Ее друг художник, материально обеспеченный че-
ловек, почти ровесник отца, создал ей материальный уют,
подарил  возможность  общения  с  другим  кругом,  кругом
иначе мыслящих людей, людей, склонных обсуждать совер-
шенно другие проблемы, наконец, людей, замечающих и це-
нящих ее красоту и свежесть молодости.

Облако  свободы  поднимает  на  высоту,  радиус  обзо-
ра  становится  шире,  поле  для  выбора  цветов  –  приятных
знакомств  становится  безграничным.  И  все-таки  прагма-
тичный цинизм был для нее чужд. В восемнадцать лет она
влюбилась в аспиранта МГУ. К тому времени в отношени-
ях  со  старым  другом  проявилась  неискренность.  Она,  как
трещина, разделила их. Художник, старый плут и обольсти-
тель, всегда оправдывал свои духовные превращения осо-
бой рациональностью. Он был, по сути, один из тех, кто сам
для себя создает своего удобного бога – время, прощающее
изменчивость  их  поступков.  Сегодня  Бог  относился  к  его
поступку так, а завтра иначе, исходя из его же пожеланий.
На самом деле, он принадлежал к категории людей много-
божников, лишь формально причисляющих себя к религии
одного бога.  Их безпринципность, отсутствие постоянства
рождают  неискренность  во  взаимоотношениях  с  другими
людьми.

Художник был рад расставанию. Страсть прошла, а фан-
тазии  Витоники,  питаемые  смешанной  энергией  чувств  и
молодости,  стали  для  него  обременительны.  Старый  ко-
рабль уже искал спокойный причал в удобной бухте. Дей-
ствие  заменялось  созерцанием.  А  с  ее  стороны  трепетал
парус,  ловящий  любое  дуновение  ветра,  парус  желающий
быть  наполненным  штормовым  порывом,  втягивающим
корабль в стремительную пучину безбрежного океана жиз-
ни. Источник любви иссяк. Прежний друг стал ей чужд.
Ее новый знакомый, аспирант Андрей Калугин, наобо-
рот,  был  готов  окунуться  в  жизнерадостный  напор,  стре-
мительно  накативший  на  его  успокоенную  тишину.  Он  с
радостью,  почти  восторгом,  обменял  скромную  опреде-
ленность;–  аспирантура,  защита,  ученое  лежбище  среди
моржей-долгожителей бесславного НИИ, создаваемую для
него мамой профессором-биологом из МГУ, и папой, заме-
стителем директора крупного завода, на приятную, чертов-
ски  обаятельную,  малую  предсказуемость,  предложенную
Витоникой. Год общения с ней принес ему больше впечатле-
ний, нежели двадцать пять лет жизни до знакомства с ней.
Прыжки с парашютом с телебашни были их совместной ша-
лостью,  всего  лишь  рассчитанным  риском,  необходимым
для  наполнения  крови  адреналином.  Был  и  спонтанный
экстрим  –  знакомство  с  кавказскими  бандпартизанами.
Одному из них для операции на черепе потребовался спе-
циальный сплав, который Андрей смог достать через отца.
В следующем году, во время летнего отпуска, они попали в
авантюру, связанную с проведением израильским спецна-
зом операции на территории Иордании.

С бандпартизанами  – исламистами судьба свела моло-
дую пару в Москве, в ресторане «На кулишках». В уютном,
прохладном  полуподвале  разместились  две  компании.
В  одной  выпивали  и  веселились,  в  другой,  из  принципа,
спиртное не употребляли, но тоже одурманивались покури-
ванием наркотиков. В какой-то момент, на правах властите-
ля беззаконного мира, тот, кто был главным в стае иновер-
цев, оценил оскорбительной шуткой сверхоткрытый наряд
Витоники.  В  ответ  получил  пощечину.  Вспышка  ярости  в
тот  момент  испепелила  лишнее,  поверхностное,  сократив
расстояние до истины. Люди, имеющее общее, отличное от
других, уважают друг друга. Пренебрежение жизнью связы-
вало Витонику и Амира, делало их схожими. Вечер «На ку-
лишках» закончился почти дружески. Были шутки и обмен
телефонными номерами. А вскоре номер телефона нового
знакомого потребовался молодой паре. Из Вологды позво-
нила  мать. Попросила помощи в спасении сына подруги, по-
павшего в чеченский плен. Случайное знакомство помогло.
Амир – человек живой энергии и данного слова помог найти
и вернуть неимущей русской матери нищего сына-солдата.
Денег не взял, при общении отшутился  – это плата Вито-
нике за урок-пощечину. А вскоре его друзья обратились за
помощью.  Амир  был  ранен.  При  проведении  операции  на
черепе,  потребовался  особый  металл.  Теперь  помог  отец
Андрея, тогда еще гражданского мужа Вероники. Они пере-
дали требуемый металл, и с тех пор короткая связь с банд-
партизанами  закончилась.  По  их  предположению,  после
операции на голове, Амир ушел на встречу с Аллахом.
Еще  в  одной  авантюре  они  участвовали  на  Ближнем
Востоке.  В  Израиль,  Витоника  и  Андрей,  будучи  уже  мо-
лодоженами,  попали  по  обычной  туристической  путевке. 
Причем неделю отдыхали в стране обетованной, неделю в
Иордании. 

Побывав  на  экскурсии  в  Иерусалиме,    отмолив
грехи у «стены плача», они отправились на Красное море в
Эйлат. Там в отеле «Дан Панорама» они неожиданно встре-
тили однокурсника Андрея. Это был Саша Левин, эмигриро-
вавший в Израиль лет семь назад. Несколько вечеров они
встречались  с  ним  в  тихом  ресторанчике  на  берегу  моря.
Когда-то  Андрей  с  Александром  были  очень  дружны.  Им
было интересно узнать и обсудить новое друг о друге. Ле-
вин рассказал, что теперь работает на спецслужбу. Переме-
ны, как одежды, каждая укрывает по-своему. Из худенько-
го студента-очкарика, питающегося за несколько рублей в
столовой, Левин превратился в подтянутого, спортивного
телосложения мужчину. А Андрей, наоборот, когда-то атле-
тически  сложенный,  любитель  физкультуры,  игравший  в
регби, стал полноватым и рыхлым.

– У нас полгосударства работает на спецслужбы, – оправ-
дываясь за свое новое место работы сказал Левин. И про-
должил.

 – Впрочем, в России людей, с ними связанных, тоже хва-
тает. А здесь, когда я приехал, работы по специальности не
нашел. Денег нет. Совсем как в анекдоте:
 
– Ты видел расчетливых русских? Видел. А безрассудных
евреев? Тоже. Так это они друг от друга переняли в России, –
о профессии по диплому пришлось забыть.

Левин, узнав, что они продолжат отдых в Иордании, по-
просил их передать пакет человеку, который должен будет
найти их по другую сторону границы. Не скрывая, сообщил:

–  Здесь  полмиллиона  долларов.  Вам  за  услугу  десять
процентов.

Они согласились. В то время им было интересно все то,
что добавляло в кровь адреналин. Закончив обучение в уни-
верситете, Витоника приступила к  работе методистом на
кафедре педагогического университета. Выбрала работу в
нем, как ближайшее место от дома. Кроме нее, методистами
работали еще пять старушек, они трудоустроились на кафе-
дру еще в молодости и продолжали работать после назна-
чения им пенсии.

Соображали они совсем туго, но были жи-
вым реликтом учебного заведения. Ректор, также человек
почтенного  возраста,  считал,  что  опыт  –  основа  стабиль-
ности. Он собирался жить и служить вечно, безмятежно в
окружении знакомых лиц. На долю Витоники выпал добро-
вольный  жребий  –  поддерживать  бумажный  кругооборот
за себя и еще за пятерых номинантов.

Андрей с помощью отца открыл свой маленький бизнес
по разработке и облуживанию  прикладных компьютерных
программ. Заканчивалась суматошная весенняя пора жиз-
ни.  Наступило  лето  –  пора  созревания  плодов.  Витоника
забеременела.  Любое  время  перемен  несет  опасность.  На
приеме женщина-врач, строгая брюнетка лет сорока пяти,
сухо предупредила Витонику: у вас может быть выкидыш.
Странное слово, как можно кинуть собственный плод.

– Вам для сохранения ребенка надо принимать лекар-
ство, – и добавила, подчеркнув строгим голосом важность
момента, – но они дорогие.

Сверхновые, сверхдорогие. Бизнес – интерес без санти-
ментов, реализуется в сжатые сроки, пока есть острая по-
требность.  Витоника  принимала  таблетки  мерными  ста-
канчиками. Впервые в жизни она была так напугана. И тому
была причина. Ребенок родился здоровым. Розовощекая де-
вочка своевременно сказала «агу». Трудности начались у ма-
тери. Произошел гормональный сбой. Ее организм, под вли-
янием ранее принятых лекарств, стал бороться сам с собой.
Произошел сбой в работе  железы, она стала вырабатывать
клетки, уничтожающие ткани собственного организма. Для
остановки процесса самоуничтожения пришлось вновь за-
купать и использовать дорогостоящие лекарственные пре-
параты, которые помогали все меньше. Семь лет Витоника
была прикована к постели, перенесла множество операций.
Андрей был с ней рядом, за сиделку и санитара, при этом
умудрялся сражаться за бизнес с конкурентами. Скончалась
свекровь, умер отец Витоники, а она по-прежнему обитала
на уже ненавистной кровати. Изо дня в день, из месяца в
месяц, из года в год молодая женщина задавала вопрос: «За
что? Почему она?» Она боялась одного ответа на свой во-
прос;– забыла Бога? – на поддержку дочери приезжала мать.
Молилась часами перед иконами, прося выздоровления.

 
– Но разве бог всемогущ? – думала Витоника. Разве он
допустил бы ее болезнь по своей воле? Если даже она вино-
вата. Разве бог мстителен? А как же милосердие – сомнения
терзали и ее мать – разве бог за тысячелетия изменился, он
забыл слабых, стал богом сильных, не праведных?

Сильным делает человека цель – самое искреннее жела-
ние. Она была у лежащей в постели молодой женщины. По-
сле шести лет болезни она отказалась от приема лекарств.
Казалось, страшные боли сведут ее с ума. Но она-то знала,
уже знала, свою дочь в первый класс поведет она сама. Через
полгода после того, как она встала на ноги, Андрей ушел от
нее к молодой и здоровой. Она понимала – бессонные ночи,
тошнотворные запахи, бесконечные слезы и безумные ис-
терики  убивают  чувства. 


Он  ждал  ее  выздоровления  как
время,  когда  сможет  уйти  из  семьи.  День  разлуки;–  смут-
ное время утраты. Хмурые, безрадостные мысли, все поза-
ди. Отчаяние –  удел слабых. Болезнь сделала ее сильной.
Разбитая семейная жизнь – пустяк перед огромным буке-
том  счастья,  перед  сбывшейся  мечтой.  В  розовом  платье,
с белым бантом, с мамой в школу они шли вдвоем. Теплая
ладошка в ее руке греет кровь и сердце. Дочь, милое, кро-
хотное существо, нуждающееся в заботе и ласке, шла с ней
рядом. Витоника могла ходить, ходить там, где ей хотелось
быть. Свершилось.  Ее стойкость, ее желание согреть серд-
цем свою маленькую дочь, увидели, она получила заступ-
ничество свыше. Благодарность богу за выздоровление пе-
реполняло ее. Вновь обращенная, с благими намерениями
стала посещать храм. Оставив дочь в группе выходного дня,
она уезжала в пригород, в небольшую церковь, где в начале
помогала убирать, а затем стала петь в хоре.

– Вы наполнены божьим светом. В вас много счастья и
красоты от добра – похвалила Витонику одна из интелли-
гентных прихожанок,  женщин все замечающих, и умеющих
говорить по существу коротко.

Привлекательность  Витоники  отметил  и  священник.
Отец Павел, молодой и веселый нравом настоятель, был и
сам приятен ей. Они могли вести друг с другом беседы на
религиозные темы часами. Во время учебы в университете
философия  и  атеизм  были  любимыми  предметами  Вито-
ники.  Притом,  что  по  жизни  она  была  рациональным  че-
ловеком. Все-таки практицизм, умение принять в трудных
ситуациях верное решение, как ни парадоксально присуще
людям,  обладающим  глубокой  философской  подготовкой.
Противоречивость была одной из главных черт характера
Витоники. А там, где есть противоречие, существует истина. 
Интерес в беседах с отцом Павлом был обоюдным. Он умел
весело  рассказывать  о  грустных  темах,  грехе,  наказании,
кознях дьявола. Витоника же при этом оставалась слуша-
телем, лишенным равнодушия. Взаимной симпатии между
молодыми  людьми  часто  переходят  во  взаимное  чувство,
ослепляющее обоих. Отец Павел был женат. Дома его ждала
попадья  –  бледная,  худосочная  женщина,  с  васильковыми
глазами, и трое маленьких детей. Если б эта встреча была
с той Витоникой, которой она была до болезни, то вряд ли
бы она стала любовницей батюшки, но сейчас для нее на-
ступила иная пора. Теперь она отсчитывала с тем же нарас-
тающим  желанием,  как  алчущий  пьяница  считает  глотки
спиртного,  каждый  день  своего  хрупкого  долгожданного
счастья.  Ничто  не  могло  уменьшить  его,  но  оказывается
был предел. Как-то раз в вечерних сумерках она стала слу-
чайной свидетельницей разговора. Отец Павел бранил по-
падью. Ее удивил грубый тон священника, на который за-
пуганная женщина отвечала кротким всхлипыванием.

На следующий день при встрече с Витоникой отец Па-
вел вновь был весел, он предложил выйти за него замуж. Он
решил расторгнуть церковный брак и отказаться от сана.
Общение  с  отцом  Павлом  приносило  Витонике  умиротво-
ренную радость. Но после случайно услышанного разгово-
ра, она поняла, согласие на его предложение уменьшит ее
маленькое  счастье.  Оно  содержит  угрозу  ее  спокойствию,
приобретенному с такими трудностями. Теперь для нее ру-
мяное яблоко с червоточиной было хуже здорового плода,
пусть и лишенного красочного окраса.
Поп вернулся к попадье и малым чадам. Витоника стала
посещать  церковь  реже.  Освободившееся  время  поглоти-
лось работой.

В коллективе, где есть молодежь, а она была на сосед-
них кафедрах,  было весело – совместные праздники, кор-
поративы и вылазки на  природу,  достойный отдых для ра-
ботающих с трудовым энтузиазмом. Постепенно она стала
почти прежней Витоникой, безрассудно любящей жизнь и
удовольствия.

На тот момент ее психологический портрет состоял из
множества разноцветных пазлов. Душа ее не допускала ни-
какой однотонной скуки. Приветствовалось только веселое
многоцветие.
 
Зеленый цвет – символ ее вновь приобретенной целеу-
стремленности, настойчивого желания постигать и учиться
новому. Она теперь всегда где-то училась:

Вначале  водить  машину.  На  своей  «ласточке»  она  по-
бывала  в  течение  года  в  трех  мелких  дорожных  авариях.
Но это никак не уменьшило ее желания подкрашивать рес-
ницы глядя в зеркало заднего вида.  За одного битого, трех
небитых дают, а за одну битую – пять небитых. Это была ак-
сиома, придуманная ею. Ничто не могло остановить ее по-
рыва к  движению.

Она училась на целевых курсах при женской палате по
превращению женщин в бизнес-леди. Впечатления от них
она сформулировала в виде лаконичного девиза – «Дадим
Сизифу женское имя».

Несколько четвергов подряд она задерживалась на ра-
боте,  добросовестно  прослушав  курс  лекций  «О  противо-
действии коррупции», после которых поняла: для будущего
страны зарплатный рубль работающих миллионов важнее
миллиарда  переправленного  «другом»  правительства  за
рубеж.

Посещала какие то вечерние тренинги по защите жен-
щин от насилия.
 
– Но ведь клин клином вышибают, – спросила она трене-
ра. – Для победы над насильником надо стать кем? – Порою
казалось, любое ее начинание совершается ради того, что-
бы подвергнуть его сомнению.
 
Нет, нет, она не была феминисткой, у нее еще был крас-
ный цвет – это ее маленькое, ранимое, влюбчивое сердце.
Влюблялась она скоротечно, без мучительных размышле-
ний, привязывалась и улетала от одного сердца к другому, с
легкостью парашютиков одуванчика.
 
Черный  цвет  –  ее  недоверчивость,  явное  желание  на-
стырно  внести  изменения  в  повседневную  рутину  дел.
Из-за этого к ней настороженно и даже недоверчиво отно-
сились коллеги. Палата консерваторов – пять старушек, об-
ремененных ответственностью не один десяток лет. На их
стороне было право команды, близость к мундиру  босса,
отставного генерал-лейтенанта таможенной службы, с ко-
торым они когда-то, будучи еще молодыми специалистами,
вместе начинали свою карьеру.  Привычка запрещать и сле-
довать строгим инструкциям, приобретенная ими за годы
принадлежности к касте чиновников,  заглушила в них роб-
кие ростки инициативы. Скрытое желание Витоники совер-
шить революционные изменения в бюрократической кан-
целярии вызывало у старших коллег дружный протест. Они
были едины во мнении о том, что ей нельзя поручать такое
ответственное дело как переписка с вышестоящей инстан-
цией. Они считали, что Витоника предположительно зная
ответ на запрос, может отправить его сразу же на этаж бю-
рократической  лестницы  выше,  минуя  непосредственное
начальство. Субординация опирается на выдержку, а Вито-
нике ее не хватало. 

Голубой цвет, ее красота, синеватая глубина глаз в лука-
вом прищуре, спортивная фигура с тонкой талией и широ-
кими бедрами.

Розовый цвет, красные бутоны мягких губ, обрамляю-
щие белоснежную улыбку, за которой скрывается ее весе-
лый нрав, и смех, ласкающий слух звуком, похожим на стре-
мительное  журчание весеннего ручья.

К ней вернулся смех. Жизнь налаживалась. Еще недавно
все было иначе. Она стала забывать свои сомнения. Еще со-
всем недавно слово измена, черно-мохнатой гусеницей про-
никало внутрь нее, ползло внизу живота, оставляя горячий
след, вызывая тошнотворные позывы. Андрей – ее первая
настоящая  любовь,  ушел  из  ее  жизни.  За  что?  Как  можно
было так с ней поступить в ответ на ее искренние чувства.
Грязный плевок на череду лет, калейдоскоп событий,  пере-
житых вместе. Все перечеркнуто, на всем крест;– на свадь-
бе, на рождении дочери, даже на похоронах его матери, на-
полненных  ее  искренним  сопереживанием.  Все  оказалось
вторично, первична в тот момент была только одна – чер-
ная  полоса,  мохнатая  черная  гусеница.  Боль  была  вчера.
Сегодня – счастье, соизмеримо большее. У нее была дочь,
бог подарил ей выздоровление, жизнерадостная, красивая,
молодая женщина в модном платье, очерчивающем привле-
кательный силуэт фигуры, в платье, прикрывающем тело,
исполосованное послеоперационными рубцами.  Она, чело-
век, ощутивший грань перехода между бытием и небыти-
ем, легко воспламеняющаяся смесь рассудительной насто-
роженности (страх потерять здоровье всегда был рядом) и
бесшабашного  желания  жить  весело,  а  значит,  совершать
необдуманные поступки.

Серию легких флиртов-романов с молодыми коллегами
прервала    встреча  с  бывшим  генералом,  человеком  пере-
жившим многое. Он оказался человеком, понявшим истоки
ее неугомонности. Потаенную мятежность, суть ее характе-
ра он объяснил просто.

– Ты молода по возрасту, а по накопленным ощущениям
жизненных эмоций мы с тобой почти ровесники, ты уж про-
сти за правду. В тебе живут вместе – задор страсти и пепел
от пережитого.

Тайное  взаимопонимание  сблизило  их.  Внешне  это
была странная пара – старик и молодая женщина. Впрочем,
седовласый генерал, в свои шестьдесят два года, сохранял
выправку молодого лейтенанта.
 
Казалось,  это  было  вчера.  Он,  молодой  лейтенант,  вы-
пускник училища, получил в командование взвод, два де-
сятка мировоззрений и характеров, из которых ему пред-
стояло  создать  монолитную  ступень,  прочную  опору  для
будущего  длительного  восхождения  на  вершину  военной
карьеры.  В  каждом  солдатском  ранце  есть  маршельский
жезл,  в  каждом  лейтенантском  сердце  живет  маленький
«бонапарт». Подтянутость, четкость строевого шага, внима-
тельное выслушивание приказов командира и подчеркну-
тая исполнительность отличают честолюбивого соискате-
ля погон генерала от других молодых офицеров с первых
дней службы.  Он был одним из тех, кто сразу же устремля-
ется на штурм карьерной лестницы.

Сладостен путь, наполненный надеждой. Будущее оча-
ровывает ожиданием достижения вершины, рождает силы
для преодоления препятствий на пути к успеху. Миллионы
молодых  людей,  миллионы:    горячих  сердец,  опьяненных
мечтами  голов  на  старте  деловой  карьеры,  испытывают
состояние эйфории. В первую треть жизни оно служит ис-
точником  энергии  для  свершения  сверхусилий.  От  того
лейтенанта у генерала сохранились выправка и стремление
непременно  завершить  начатое  дело.  Со  временем,  после
достижения заветной цели, источник сверхэнергии иссяк;–
карьера, семья, дети и внуки, все радует, все определено и
знакомо. Пора было менять ритм жизни, завершив службу,
он  по  предложению  знакомого  ректора  сменил  генераль-
ский пост на должность заведующего кафедрой универси-
тета. Вместо чиновничьей упорядоченности его погрузили
в малоуправляемый хаос студенческой суеты. Бестолковая
суматошность молодежи иногда раздражала его, но он умел
управлять  своим  настроением.  Он  сознавал  свою  новую
миссию.  Смысл его нахождения в стенах университета  со-
стоял в передаче накопленных знаний и опыта. От общения
с ним студенты могли приобрести  многое, но чаще всего
они хотели иметь положительную оценку в зачетке – «Будь
проще,  и  не  парься»  –  основное  правило  учебы    молодых
бездельников, с которым он старался поначалу бороться с
упорством Дон Кихота.
 
Различие  интересов  рождает  скуку  во  взаимоотноше-
ниях. Разочарование в студенческой среде медленно захва-
тывало его сознание. Ему оставалось лишь стариться среди 
молодежи, считающей его занудливым реликтом прошлой
эпохи.

С командой кафедры было легче. Профессионалы, про-
фессура и доценты варились в собственном соку. Сложнее 
было с вспомогательным персоналом, в основном он состо-
ял из сотрудников его возраста – таких крепких старушек,
следящих за своим здоровьем, сидящих на диете, педантич-
ных в исполнении бумажной круговерти, строгих до равно-
душия к студентам. Но и на старуху бывает проруха. Он за-
метил,  как  его  «золотая  гвардия»  для  исполнения  самых
сложных заданий довольно часто обращается за помощью
к сотруднику кафедры – молодой, стройной, рыжеволосой
женщине. Та, обладая великолепной логикой, могла давать
толковые  разъяснения  методистам  спокойно,  обсуждая
одно и то же по много раз. Выдержанный характер – это са-
мое ценное качество для любого педагогического работни-
ка. Он заинтересовался ею.

В конце концов ее консультации потребовались ему са-
мому. Странно было то, что их взаимоотношения начались
со спора.
– Мы не можем решить этот вопрос, так как вы предла-
гаете, – разубеждала  она его. Ее серо-голубые глаза, излу-
чая строгость, совершенно не допускали другого ответа.
– Но все очевидно, нам надо поступить так, – начинал
раздраженно поднимать голос генерал.

– Нет, это будет противоречить разъяснению инструк-
тивного письма, выпущенного к закону, – а вот она сохраня-
ла ровный тон.

– Вы должны найти обоснование, чтобы мы решили во-
прос так, – его слова уже звучали категорично, как приказ.
– Я могу подготовить обоснование, но если, в случае об-
жалования решения, в суде придется платить штраф, и сум-
ма там немаленькая, я мать-одиночка и у меня нет такого
дохода, чтобы оплатить его.

И совсем вывела его из себя вопросом:
– А вы подпишите ответ? – спросила она его, холодно-
отстраненным голосом.

Как, его подозревают в трусости, и кто? Месть молнией
промелькнула в голове.

–  Уволить,  лишить  премии,  –  побагровев  от  гнева,  он 
сказал ей в приказном тоне.

– Вы готовьте обоснование, это ваша обязанность, – про-
изнес он интонацией, подавляющей всякое, пусть самое ма-
ленькое  сопротивление,  в  виде  робкого  возражения.  Этот
прием  начальник-мужчина  чаще  всего  использует  в  каче-
стве последнего аргумента. Понимая это, она согласилась. А
дальше все было скверно. Дело дошло до суда, который они
проиграли. Пришлось платить крупный штраф. Выплатила
организация, на сотрудников ответственность возлагать не
стали. В худе есть добро. Материальная потеря компенсиро-
валась совсем иным способом. Вот тогда он присмотрелся к
ней внимательнее. Уважение рождает интерес и, еще, что-
то большее, если объект принудительного уважения моло-
дая женщина.

Генерал человек отзывчивый, он быстро мог вспылить
и  также  быстро  вернуться  к  нормальным  взаимоотноше-
ниям. В их общении с тех пор  появилась доверительность.
Он был поражен, услышав от нее то, что ей пришлось пере-
жить.
–  Она,  хрупкая  женщина,  выжила,  победив  смерть,  а  я
тертый калач, так панически боюсь, опасаюсь ее приближе-
ния, – признался он сам себе.

Часто на замшелом стволе можно увидеть зеленые от-
ростки. Для старого дерева – это новое продление жизни,
для молодого побега – легкое начало.
Вскоре генерал понял, серая скука минует его послед-
нюю треть жизни. Яркие эмоции согрели его будни. Он влю-
бился.

Множественность  повторений  стирает  радость  вос-
приятия.  Тысячи  встреч,  десятки  тысяч  бесед,  бессчетное
количество обсуждений и диспутов утаптывают тропинку,
ведущую к хроническому скептицизму. О, это такая зарази-
тельная болезнь, захватывающая тело и душу. Боль в ногах
вызывает сомнения в целесообразности продления ходьбы,
глаза устают  читать толстые ежедневники, десятый посе-
титель вызывает приступы беспричинного гнева. Так было
до нее. После близкого знакомства с ней, все усугубляющее
жизнь, почти все, стало вчерашним.

Эти маленькие ушки, тяжелая грудь на худощавом теле,
ровный  носик,  тепло  серо-голубых  глаз  с  насмешливым
прищуром и рыжая копна волос – дерзкий флаг человека,
обладающего  острым  умом,  внезапно  разбудили  спящие
в  нем  лирические  эмоции,  заставили  забыть  про  возраст.
Интуитивно  генерал  чувствовал  –  эта  молодая  женщина
из тех людей, чей характер сформирован пережитой траге-
дией. За привлекательной внешностью таилась глубина. Ее
веселый жизнерадостный характер выдавал в ней челове-
ка, испытывающего жажду жизни. Он узнал о ней больше
и  у  него  появилось  алиби.  Его,  из  старчески-размеренной
скуки  вдруг  втянуло  в  воронку  сверхновых  впечатлений,
накрыло широким  облаком радостных мыслей. Он встре-
тился с новым смыслом  продления жизни на работе. А дома
его ждала надежная «тетка», спутник жизни по совместно
пройденной дороге длиной в сорок лет.

Семейная идиллия – дедушка и бабушка, существующие
вместе в делах и мыслях, как сиамские близнецы, похожие
друг на друга сединой и болезнями, в окружении детей и
внуков, поспешают в царство большинства. Таймер вклю-
чен, число лет, оставшееся до конечного причала, сокраща-
ется с пугающей быстротой. Определенная обреченность.
Страх исчез вскоре после знакомства с Витоникой. Он,
взрослый мужчина, переживший в жизни многое, увидев на
ее теле многочисленные шрамы после операций, заплакал.
Она, хрупкая женщина, победила то, чего он боялся, к чему
он безвольно, с рабской покорностью приближался день за
днем. У нее хватило сил и мужества вырвать у смерти прод-
ление жизни.

Она стала близка ему, дорога настолько, что у старика-
генерала  появилась  ревность.  Опыт  жизни  убедил  его;–
встречи,  знакомства,  тайные  отношения  без  ревности
поверхностны и случайно-скоротечны. Глубина чувства со-
размерна высоте барьера, ограждающего объект увлечения
от интереса других, себе подобных особей. Он считал, сво-
бода в отношениях между мужчиной и женщиной до выбо-
ра друг друга и ограничение свободы после выбора необхо-
димы, так как ограничение личной свободы – естественное
условие создания прочных доверительных взаимоотноше-
ний между избранниками. Возможно, он был по современ-
ным  понятиям  эгоистом-консерватором,  но  как  человек
успешный по жизни, он точно знал: согласие на взаимную
симпатию  –  это  начало  совместного  движения.    Скорость
набрана,  и  прохождение  пути  требует  концентрации  вни-
мания, заботливого отношения, прежде всего, друг другу, а
не к окружающим на обочине.

Вскоре,  после  их  знакомства,  произошел  случай,  рас-
крывший  Витонике  «философское»  мировоззрение  гене-
рала на взаимоотношения двоих. Однажды на работе он за-
метил, что она читает на мобильном телефоне  сообщение.
Полюбопытствовал:

Что пишут?

– Завтра на пьянку приглашают, – ответила она, – отме-
чать день рождения коллеги.

Личные взаимоотношения они скрывали. Он знал, что
на кафедре у нее был короткий роман с одним из аспиран-
тов.

Сердце забилось учащенно, кровь прилила к лицу.

– Пойдешь? – спросил он.

– Я уже ответила – нет.

И тут вновь прозвучал сигнал о переданном сообщении.
Взглянув через ее плечо на экран, он прочитал:
– Ну и жопа, ты.

Он вспылил, гневно заявив свои намерения:

– Пойду набью морду, – направился к двери. Тогда она с
трудом успокоила его, повиснув на руке.

– Никто не должен знать, что ты читаешь мои сообще-
ния – убедила она. Его желание защитить ее достоинство
мордобоем вызвало у нее одновременно испуг и восхище-
ние.

Летом, в отпуске он ездил отдыхать на море с женой и
внуками в Сочи. Осенью же, в начале учебного года пришло
приглашение  на  международный  семинар,  проводимый  в
Греции на острове Корфу. Он взял с собой Витонику.


Была  уже  ночь.  Служащие  отеля  погасили  яркие  све-
тильники,  впустили  умиротворяющую  тишину  на  обшир-
ную территорию. Генерал и Витоника, в сумеречном свете
дежурного  освещения  уединилась  на  открытом  балконе.
Внизу песчаный пляж с мягкими вздохами устало обмыва-
ли морские волны. Вдали играл знакомые мелодии оркестр
ночного ресторана,  спрятавшийся за стеной темно-зеленых
пальм, освещаемых цветной подсветкой.

–  Странно,  –  сказал  генерал,  мы  приехали  из  шумной,
суетливой толчеи московских улиц, чтобы здесь услышать
ностальгическую мелодию «подмосковных вечеров.

– Все как обычно, – приглушенно рассмеялась она, – зи-
мой хочется лета, летом – снежной пороши.

– Как хорошо, – и внезапно погрустнев, добавила, – а еще
совсем недавно мне хотелось умереть. Меня убивали пам-
персы и постель с желтыми пятнами.


Он накрыл ее маленькие руки горячими ладонями.
– Не надо об этом, все прошло, ты же выстояла.

– Мне помогла дочь, мне хотелось выжить только ради
нее – я заставила себя думать – я поведу ее в школу.

–  Ты  молодец,  у  тебя  бойцовский  характер,  –  ответил
он. А вот я смалодушничал, – генерал, извиняясь, улыбнул-
ся, – думал, скука загонит меня в тупик. К тому же прежняя
работа на износ по пятнадцать-семнадцать часов привела
к сбою «мотора», уже два раза лежал в кардиологии. Безде-
лье и болезнь по несколько раз в день заставляли думать о
смерти. Ночью я просыпался, мне было страшно, страшно
по-настоящему, до холодного пота на спине. Жизнь прошла,
а кроме воспоминаний о прошлой работе у меня ничего нет.
Жил  по  запрограммированному  маршруту:  работа-дом-
работа. Конечно, были и радость рождения детей, внуков,
были встречи, знакомства с интересными людьми, но это
все  прошло.  Прошло,  –  добавил  генерал  задумчиво,  –  не
оставив  эмоций,  чувств,  переживаний.  Сравнялось  с  этим
песком, волной исчезло в небытие. Умерло.


– У нас еще все впереди, – Витоника сделала попытку
утешить его.

Порыв ветра, легким прикосновением, погладил их во-
лосы. Седую прядь генерала и рыжий локон Витоники.

– Мы будем  жить теперь друг для друга, – сказала она
ему.

Разговаривали тихо. В соседних окнах гас свет. В уеди-
нении беседа текла медленно. В таких случаях общение с
кем-то еще излишне. Мир доверия полон для двоих. Мысли,
фразы, интонация каждого слова ясны и понятны. Суета по-
вседневности в тот вечер, переходящий в ночь, забыта.  В те
часы и минуты для собеседников самым важным являлся
маршрут перехода по тонкому льду взаимоотношений в со-
вместное будущее.

Ближнее пережитое еще рядом. Годы недвижимого сосу-
ществования, страх перед скальпелем хирурга, собственная
беспомощность, вкраплены в прошлое, в уже уменьшающее
далеко. Впереди надвигается нежно-золотистая заря удачи
и счастья. Витоника переполнена ее ожиданием. Но генерал
старается предостеречь ее от излишнего оптимизма.
– На нас будут косо смотреть. Я привычный, как старый
конь,  переплывший реку, встряхнул гривой и вновь сухой,
а вот тебе, Витоника, будет тяжело, во всяком случае вна-
чале, пока все эти разговоры, пересуды улягутся, – генерал
попытался оградить, уменьшить глубину ее будущих пере-
живаний.

– У нас есть своя правда, Петр Иванович, – его имя и от-
чество прозвучали в ее голосе с интонацией домашней те-
плоты. – Кто нас будет упрекать? Тот, кто безгрешен, бес-
корыстен,  непорочен,  –  Витоника  рассмеялась,  –  тот  сам
грешен гордыней. Мы же прячем наши взаимоотношения, а
значит, раскаиваемся, поэтому всевышний милостив к нам,
и дает нам возможность побыть вместе.

– Конечно, Витоника, – согласился Петр Иванович, – мы
свободные  люди,  свободные  от  мнимых  условностей  хан-
жеской морали. Мы доверяем друг другу, а значит, в наших
отношениях  нет  двусмысленности.  Мы  можем  улыбаться
окружающим, мы свободные люди, –  он повторил так, слов-
но внушал себе истину.

– Как ты думаешь, зачем нужны желания? – спросил он,
улыбаясь, и сам же ответил:

– Для реализации. Но они зачастую связаны с грехом, –
он продолжал философствовать.

– Не было бы желаний, не было бы и греха. Они нужны,
чтобы  человек  совершил  грех.  А  грех  нужен  для  раская-
ния, а раскаяние для подчинения богу. – Он погладил ее по
руке.;– Сократи промежуточное и мы получим – через жела-
ния бог управляет человеком. Если бы их не было, человек
был бы вне власти бога, был равен бы ему. Бог нуждается в
больной пастве, для демонстрации силы своей способности
к оздоровлению ее.  – Она возразила ему:

– Ты сегодня просто грешник, завтра тебе надо зайти в
церковь.

Стемнело. Холодный ветер резкими порывами прогнал
с балкона теплоту, остудил стены, стало зябко. Он поцело-
вал ее в маленькое ушко, обняв за плечи, шепнул:
 – Идем спать…