Перейти Рубикон не решился

                Рассказ            
Руководитель общества с  ограниченной ответственностью « Начало» Станислав Гаврилович Маньшин любил во всем порядок. Даже в свой отдых он внес элементы организованности. Как только приходит пятничный день, после работы собирается узкий круг избранных Станиславом Гавриловичем друзей на дружескую вечеринку. Это незыблемо и не отменимо ни при каких обстоятельствах. По крайней  мере, еще не было случая, когда бы при экстремальной ситуации сбор избранных друзей был отменен.

Вот и на этот раз ровно в девятнадцать часов в столовой ремонтной мастерской ООО «Начало» собрались все четырнадцать избранных. Последним, как и принято здесь появился сам Станислав Гаврилович. Официантки столовой по заранее заведенному порядку уже накрыли два сдвинутых  стола. На них были  расставлены бутылки с выпивкой и самая разнообразная закуска. Избранные сидели на своих местах. Руководитель ООО окинул внимательным взглядом сидящих за столом, убедился, что все на месте и, удовлетворенный, произнес привычно:

– Ну, что? Приступим?

По установившемуся порядку из среды избранных выделились те, кому надлежало заботиться о наполнении стаканчиков спиртным. Они быстро выполнили свою обязанность. Главный бухгалтер «Начала» встал из-за стола и произнес тост:

– Давайте выпьем за то, что эта неделя прошла для нашего хозяйства без скандальных происшествий.

Все подняли свои стаканчики, чокнулись с соседями и отправили  во рты спиртное. Застучали вилки о тарелки. Все, молча, закусывали. Слышалось лишь посапывание, да звуки от прожевывания закуски. Эта процедура длилась недолго. Зазвучали голоса, и за столами стал налаживаться разговор. В основном он касался  дел повседневных. Что удалось  из намеченного не неделю, где  случилась неурядица. Словом, люди еще жили теми заботами, которые их  занимали в течение дня.

Рядом с Маньшиным сидел парень с нахальным лицом и богатырским торсом. Вместо левой кисти руки у него чернел протез. Потерял он ее еще в четырнадцать лет. Тогда в колхозе на молочнотоварной ферме была кормоизмельчительная машина. Мальчику очень хотелось кидать корм в пасть этого страшного  технического создания человека. Но его от машины все время отгоняли. Только мальчик был настырный. Женщина, которая подавала корм в пасть рычащей машины, отвернулась на минутку. Мальчик этим тут же воспользовался. И  его жуткий нечеловеческий крик огласил корпус фермы. Кисти руки, как не бывало.

Пока перетягивали руку, чтобы кровь  из нее фонтаном не хлестала. Пока искали машину, на которой можно было отвезти мальчика в районную больницу. Пока туда везли, да готовились к операции, оказалось, что время для пришивания кисти было упущено. Зашили рану, и на том успокоились. Вот мальчик и остался жить на земле с черным протезом.

Парень  единственный за столом, кто не произнес ни слова. Он сидел по левую руку от руководителя хозяйства. Парня звали Игорем. Официально он считался заведующим отделом кадров в обществе с ограниченной ответственностью « Начало». Неофициально – телохранителем Станислава Гавриловича Маньшина. Теперь его неофициальная должность не приносила хлопот. Но еще лет десять назад Игорю приходилось пускать в дело  и мощный кулак правой руки, и черный протез левой, и обе ноги. В любом случае удары телохранителя были страшной силы. Слава Игоря как мощного защитника руководителя хозяйства, как ловкого и жестокого драчуна, распространилась, чуть ли не по всему району. С ним никто в округе связываться не хотел. Никого не тянуло оказаться внезапно изуродованным на всю оставшуюся жизнь.

Уже около часа длилось собеседование с возлиянием в столовой ремонтной мастерской. И темы были  все те же, производственные. И вдруг Станислав Гаврилович впился взглядом в лицо своего телохранителя:

–  Игорь! А сколько тебе лет?

– Двадцать семь. А почему вы спрашиваете?

– Да потому, что тебе уже пора жениться. Сколько еще можно холостяковать? Лет через пять за тебя уже ни одна порядочная девушка замуж не пойдет.

Игорь опустил голову и хмуро ответил:

–Прежде чем жениться, надо  подходящую девушку иметь. У меня же в последнее время в этом плане ничего путного не имеется.

Главный бухгалтер удивленно развел руками:

– Что значит, не имеется? Ты же живешь на квартире у Арины Гостевой. И говорят, живешь с ней как с женой.

– Да. Живу у нее. И любовь с ней крутим. Только в качестве своей жены я ее не вижу.

Станислав Гаврилович все так же пристально впивался взглядом в своего телохранителя:

– Если Арина тебе не подходит, тогда скажи, кого бы ты  хотел иметь в жены?

– Да так сразу и не скажешь.


– Подумай хорошо сейчас. И мы, не откладывая, поедем свататься.

– Прямо сейчас?

– А чего откладывать? Я буду главным сватом. Мне в нашем селе ни одна девушка не откажет. И ее родители – тоже.

У Игоря лицо вытянулось от такого напора:

– Да вы что, серьезно, что ли?

– Вполне серьезно. Давай называй, куда поедем. И завтра  уже будут все знать, на ком женится мой близкий человек. Так что не тяни время. Называй имя – и мы сейчас же поедем.

Минут двадцать Кутепов напряженно молчал. По лицу его можно было судить, что он напряженно думает. Возможно, он еще долго бы так молчал. Но тут изо рта Маньшина вырвалось нетерпеливое:

– Ну-у-у!

И Игорь послушно вымолвил:

– Поедем к Раисе Сотниковой.




             *     *     *


В это самое время учительница восьмилетней школы Раиса Михайловна Сотникова сидела у себя дома со скучной книгой за столом. Ее она выбрала в сельской библиотеке неделю назад. Зашла туда к своей подруге, с которой сблизилась еще в свои школьные годы. Та «воевала» с пылью в своей  библиотеке. Раиса Михайловна, пока они обсуждали сельские новости, машинально перекладывала на столе стопку книг. На одной ей глянулась обложка с красочным рисунком. Рисунок ей показался интересным. Вот и взяла книгу почитать.

В этом году стояла непривычно теплая и сухая осень. Уже осталась позади половина ноября, а наступлением холодов и не пахнет. Сегодня, правда, к вечеру заморосил дождик. Вот и не пошла учительница младших классов на танцы в сельский Дом культуры. Да и скучно ей там в последнее время. Ей исполнилось уже четверть века. Считает она себя уже старой девой. Пора прекратить  по танцам ходить. Там молодежи место.

Раиса Михайловна сидела с книгой уже целый час, но никак не могла вникнуть в содержание.  Как-то все скучно и непонятно в этой латиноамериканской жизни. Вроде, сказка, а вроде и не сказка. Поди разберись, что хотел сказать этот Маркес в своей книге. А еще лауреат Нобелевской премии. Может, Раиса Михайловна со своими малышами в начальных классах совсем разучилась что-то понимать в художественной литературе?

В сенях послышался какой-то стук. Она привычно подумала: « Это, вероятно, Андрей. Тоже не пошел в Дом культуры». И действительно, это был именно он. Увидев, Раису Михайловну с книжкой, он удивленно спросил:

– Ты что, стала активной читательницей? Что-то за тобой я этого раньше не замечал.

– Да вот взяла у Алены в библиотеке. Она сказала, что интересная книга. А я  не пойму, о чем она. Правда. Никак не войду в начало. Может, потом понравится?

–  Что нового узнал за день?

– Да ничего нового. Только вот дождик, наконец, собрался смочить землю.

Андрей протянул руку:

– Ну-ка, дай мне книгу. Посмотрю, что ты собираешься читать.

Андрей работал в районной газете «Донские просторы» обозревателем. Был он ровесником Раисы Михайловны. Также, как и она, холостяковал. Они жили недалеко друг от друга. Хорошо знали друг друга с детства. Теперь вот нередко, особенно в непогоду, в доме Раисы Михайловны проводили вечера. Сотникова жила с матерью, которая большую часть своего времени проводила на кухне. Когда к ним приходил Андрей, мать закрывала дверь в зал, чтобы не мешать им разговаривать на любые темы.

– О! Да ты впряглась в «Сто лет одиночества» Маркеса? Ну, эту книгу без специальной подготовки читать трудно. Если хочешь, я тебе натаскаю из интернета статей, которые разжевывают творчество этого колумбийского писателя. Тогда ты поймешь, что к чему в этом романе. Думаю, у тебя проснется к нему интерес.

И Андрей с большой душевностью заговорил об этом романе. Раиса Михайловна с удивлением слушала своего друга. Как  же так? Он, оказывается, извлек из  непонятного для случайного читателя текста такие глубокие, очень понятные, тревожащие душу выводы. Если не  знать подноготную замыслов автора, такие глубокие выводы из прочитанного вряд ли придут в голову. В романе подробно описана жизнь рода Буендиа  в их повседневном быту и исканиях своего места под солнцем.

Но  в романе есть четкая аналогия с библейскими преданиями. Есть свои Адам и Ева. И есть свое грехопадение. Есть убийство, и есть кровосмешение. Родоначальники семейства Буендиа уходят из своего села и обосновывают новое место жительства, дабы им не являлись картины неприглядного прошлого. В этом романе, как особо выделил Андрей, внешнее изложение жизни семейства тесно связано с библейскими сюжетами. По крайней мере, такая аналогия в отдельных сценах  ясно просматривается.

Раиса Михайловна с возрастающим интересом слушала, как зачинатели рода Буендиа затевали строительство поселка Макондо, где будут жить и искать свое место под солнцем несколько поколений этой типичной для латиноамериканского мира семьи. У потомков проявились самые разнообразные наклонности. Нашелся тот, кто тянулся в науку. Были те, кто отличался домовитостью. Любовались макондовцы красотой женщин из рода Буендиа.

 В романе он предстает в самом широком разнообразии. Буэндиа воинственные и властолюбцы. Буэндиа – страстолюбцы. Буэндиа, упорно созидающие, и потом, все созданное, разрушающие. Есть среди них и те, кто склонен к кровосмешению, и безудержной сексуальности. Есть даже Буэндиа, склонные к убийству.

Лицо страстно выступающего Андрея становится печальным. Он переходит к сути основной идеи романа. Все Буэндиа на протяжении всего повествования люди одинокие. Живут они среди людей, но чувствуют себя, словно каждый из них оставлен в одиночестве в дикой пустыне. Вот такую идею заложил Габриэль Гарсиа Маркес в свой роман «Сто лет одиночества».

Так закончил свой рассказ об этом романе Андрей Анпилогов. Он не дал объяснения, что хотел автор сказать своими хитросплетениями в своей вещи, отмеченной Нобелевской премией. Пусть читатель сам решает, предупреждает ли Маркес своих читателей о печальном будущем всего человечества. Или тайна замысла глубоко спрятана в романе. Пусть читатель вникает и сам делает вывод, что является стержневой линией в этом романе.

– Рая! Я  не школьный учитель литературы, который при изучении художественного произведения преподносит своим ученикам отточенную идею. Мол, автор, ребята, хотел вам сказать вот это. И только это. Так что, дорогая моя подруга, читай, вникай. А потом мы с тобой побеседуем.

Лицо Андрея за время его изложения содержания и анализа романа покрылось потом. Он вынул из своей куртки платочек и привел себя в порядок. Потом посмотрел на часы:

– А я сегодня сильно заболтался. Пора и честь знать.

Андрей извинился за то, что весь вечер говорил он один и отправился восвояси.



            *     *     *


Раиса Михайловна проводила Андрея до ворот. Как только шаги Анпилогова затихли вдали, она вернулась в свой дом. Мать укладывалась на свою постель на кухне. Раиса Михайловна тоже решила ложиться спать. Она уже совсем было хотела  начать разбирать свою кровать, но во входную дверь вдруг громко застучали. «Ну, кого там еще черти несут» – недовольно подумала она. Но стук продолжался. Раиса Михайловна накинула на плечи свое пальто и пошла выяснять, кому они с матерью так поздно понадобились.

– Кто там? – недовольно спросила она  из сеней.

– Дорогая Раиса Михайловна! Вы уж извините, что мы  к вам в гости напрашивается в неурочное время! – услышала она голос руководителя ООО «Начала».

«Этот-то еще, зачем к нам приперся?» – все так же недовольно подумала Сотникова. Но деваться было некуда. И она отодвинула задвижку входной двери. Оказалось, Маньшин пришел не один. С ним зашли в дом еще четверо. Раиса Михайловна просто не знала, как их принимать. Судя по всему, их надо сажать за стол. Но она к застолью совсем не готовилась.

Но Станислав Гаврилович пришел полностью подготовленным:

– Ты, Раиса Михайловна, на меня, старого дурака, не обижайся. Но дело у нас неотложное. Ты уж разреши нам накрыть у тебя в доме стол. Дело у нас такое, что без выпивки просто не обойтись.

Сотникова неуверенно пожала плечами:

– Да, пожалуйста. Пожалуйста. А меня уж  прошу извинить. Я ничего не знала о вашем приходе. Поэтому совсем не    приготовилась. Так что уж, не обессудьте

Пока она это произносила, пришедшие с Маньшиным мужчины успели выставить на столе в зале тарелки с аппетитными закусками, бутылки с водкой и вином. Станислав Гаврилович мягко взял ее руки у локтей и попросил:

– Мы видели, что мама ваша уже улеглась спать. Понимаю, что мы тут неурочные гости. Но попросите ее одеться и составить нам компанию. Дело ведь ее касаются самым непосредственным образом.

Раиса Михайловна немного помялась, но потом отправилась на кухню. Мать была укрыта одеялом до подбородка. Но она не спала. Дочь тихо попросила ее:

– Мама. Тебя зовут. Ты уж встань, пожалуйста. Что-то они хотят нам важное сказать.

Мать закряхтела, заворочалась в постели, прошептала:

– О, господи.

И стала подниматься с постели. Они появились  в зале вместе. Станислав Гаврилович, словно он не в гостях, а является хозяином, услужливо поставил матери стул за столом. Он снова извинился за свое позднее появление в доме Сотниковых, попросил наполнить стаканчики и предложил выпить за благополучие и стабильное здоровье мамы и дочки Сотниковых. Когда пустые стаканчики были поставлены на столе, руководитель «Начала» решил, что пора переходить к главному:

– Ну, что Вера Акимовна! Я не буду начинать с привычного: «Ваш товар, наш купец… Буду говорить прямо, как есть". Свататься мы к вам пришли. У вас дочь незамужняя. Красавица из красавиц. У нас парень статный, привлекательный и по всем статьям порядочный. Вы его хорошо знаете. Игорь Кутепов. Ваша дочка, Вера Акимовна ему очень нравится. И он предлагает ей свои руку и сердце. Теперь слово за вами. Что скажете нам, мама и дочка?

Вера Акимовна сидела за столом явно растерянной. Лицо Раисы Михайловны стало пунцовым. Она растерянно прошептала:

– Как все неожиданно.

Вера Акимовна, наконец, нашла что сказать:

– Нам бы с дочкой посоветоваться.


Станислав Гаврилович благодушно разрешил. Мать с дочерью, молча, встали и ушли на кухню. Раиса Михайловна растерянно прошептала:

– Да что же это такое, мама?


Мать тихо сказала:

– Вот такое и то. Нам с тобой надо давать ответ. И не через день, ни через неделю. А сейчас. Так что давай быстрее думай. У тебя ведь, насколько я знаю, не было и сейчас нет кавалера. Ходит к тебе вечерами Андрюшка. Всем парень хорош. Да только, как у нас говорят: « Ни мычит, ни телется». Просто ему скучно бывает вечерами. Вот он с тобой и разгоняет свою скуку вечерами.

Раиса Михайловна смещено произнесла:

– Да если бы мне сделал предложение Андрей, я бы ни минуты не раздумывала. Но Игорь. О нем всякие разговоры ходят.

– А о ком они в селе не ходят. Ты все-таки подумай. У тебя ведь других кавалеров нет. И, сильно похоже, не предвидится. Может, пойдешь за этого Игоря. Мы ведь с тобой одни в селе. Ни близких родственников, ни надежных друзей не имеем. В случае чего, поддержки ждать неоткуда. А Игорь – любимец в Маньшина. Да и сам он парень хваткий. С таким будешь жить в полной обеспеченности. А на твою скудную зарплату учительницы и мою пенсию еле концы с концами сводим.

Дочь обняла мать и прижала к себе:

– Мама. Но ведь к Игорю меня совершенно не тянет. Если бы он мне хоть немного нравился.

– Он что, тебе противен?

– Нет. Он для меня обычный парень. Посторонний он для меня.

– И-и-и, дочка. Ты думаешь, я за твоего папку по большой любви замуж выходила? Это он за мной тянулся. Я к нему относилась с полным спокойствием. Только нас  с тобой, доча, природа большой красотой не наделили. Ни за тобой, ни за мной в пору моей молодости парни здорово не гонялись. Вот я и вышла за твоего отца. И, как ты знаешь, прожили с ним не хуже многих людей в нашем селе. Отец много не пил. Скандалов дома не устраивал. Мы с ним с большой злостью и обидной друг на друга ни разу и не поругались.

Мать и дочь все сказали друг  другу и примолкли. Потом Вера Акимовна заговорила:

– Тут, доча, решать только тебе. Времена, когда родители решали, на ком их детям жениться, или за кого замуж выходить, давным-давно забыты. Так что, как ты решишь, так и будет. Пойдем в комнату. Послушаем, что еще скажут эти сваты.

Мать и  дочь вошли в горницу. Сваты сидели за столом. На их лицах читалось ожидание. Станислав Гаврилович внимательно и цепко впился взглядом в физиономии входящих и сразу понял, что женщины не пришли к  благоприятному решению:

–Ну, что? Вижу, что вы с полной нерешительности. Пусть жених выскажет свою просьбу.

Игорь встал со своего стула. Откашлялся, будто он собирался выступать на собрании:

– Рая! Ты мне очень и очень нравишься. Если уж быть до конца откровенным, я в тебя  влюблен. Я хорошо помню, как мы с тобой в свое время провели четыре вечера. Чувствую себя виноватым. Тогда во мне взыграла гордыня. Я свалял дурака. Прости меня, пожалуйста. Выходи за меня замуж. Клянусь. Обеспечу тебе счастливую жизнь. Буду холить и лелеять. Уверяю тебя: со мной ты будешь счастлива. Молю тебя, скажи мне «Да».

И Игорь сел на свой стул. В разговор включился сам Маньшин:

– Вера Акимовна и Раиса Михайловна! Я хорошо знаю, что вы живете. После смерти вашего мужа и отца Михаила Ивановича у вас в доме даже продукты вволю не водятся. Ни живности в сараях, ни в доме – обстановки. Вы в числе самых бедных в нашем селе. Если ты, Раиса Михайловна согласишься одарить близкого мне человека счастьем, обещаю вам: помощь вам со стороны нашего хозяйства будет самая щедрая. Давай, хорошая ты наша, Рая, говорили «Да».

И Раиса Михайловна неожиданно для самой себя сказала:

– Да.               


               


                *     *     *


Утром Андрей Анпилогов, как обычно уехал на своих стареньких «Жигулях» в райцентр на работу. День был, как день. По телефону добывал информацию из сел. Уточнял данные в его публикуемом в очередном номере материале. Вроде все по давно привычному порядку. Но к концу дня Андрей основательно вымотался и домой приехал с измотанными нервами.

Мать как-то странно посмотрела на сына. Но с расспросами к нему не приставала. Она, молча, наблюдала, как сын ест приготовленную ей пищу. А когда он управился с ужином, мать решила сказать сыну о последней сельской новости. Хотя делать ей это ох как не хотелось. Как и всякая мать, она знала своего единственного сына до последней на его теле родинки, до самой мизерной царапинки. И в душе ее Андрея для родительницы не было ни одного уголка сокровенного. Она хорошо знала, что ее Андрюша часто ходит к Сотниковым вовсе не от скуки. Ему очень нравится Рая Сотникова. Только сын никак не может объясниться с девушкой в своих истинных чувствах. Теперь, получилось так, что этого и вовсе не надо  делать.

– Андрюш! А у нас в селе новость неожиданная.

– Какая?

– Для тебя плохая.

– И что в селе произошло, что для меня плохо?

– Вчера вечером Раю Сотникову за Игоря Кутепова просватали.

Андрей весь как-то поник. Но постарался держать себя в руках. Изо всех сил стараясь быть спокойным, он внешне обычным голосом произнес:

– Жаль, конечно. Не за того парня выходит. Игорь вряд ли принесет ей счастья. Но раз уж решили, надо пойти поздравить.

Андрей, не торопясь, оделся, сказал матери, что он ненадолго и покинул свой дом. Идти до дома Сотниковых было совсем ничего. Но Анпилогов старался идти как можно медленнее. Ему надо так настроиться, чтобы мать и дочь Сотниковы не заметили его растерянности и ошарашенности от такой новости. И, как он  в сенях Сотниковых, о себе понимал, был вполне готов выглядеть нормальным человеком, поздравляющим просватанную невесту.

Андрей постучал в кухонную дверь и тут же услышал шаги Раи из зала. Девушка открыла дверь, и, как показалось Андрею, отшатнулась. Андрей деланно веселым голосом спросил:

– Неужели ты меня испугалась?

– Вовсе нет. У нас на кухне лампочка слабая. Вот тебе и показалось. Заходи.

Они прошли в зал. За ними  тут же последовала и Вера Акимовна. Рая предложила Андрею стул. Он поблагодарил кивком головы и сказал:

– Я сегодня весь вымотался на работе. Но узнал новость и решил немедленно поздравить тебя, Рая, со вступлением в семейную жизнь. Желаю тебе счастья и долгого и счастливого замужества.

Он произносил эти слова и со стыдом, с досадой  чувствовал, что голос его вибрировал. Срывался. Звучал неестественно. Он с горечью думал, что не  надо ему сюда было приходить. Надо бы подождать. Привыкнуть к неприятной для него новости. Да и обе женщины Сотниковы вели себя очень скованно. Рая не поднимала на Андрея глаза. Обычно она была разговорчивой девушкой. А тут, как в рот воды набрала.

Вера Акимовна тоже была какая-то застенчивая. Хотя к частому появлению Андрея в их доме давно привыкла и считала его, как за своего человека. Она не удержалась и сказала:

– Эх, Андрюша! Зря ты ныне к нам пришел.

Ее тут же прервал резкий, непривычно нехороший голос дочери:

– Мама!!!

Мать виновато посмотрела на Раю и тихо сказала:

– Не надо, Рая. Я ухожу в свою клетку.

Она тихо поплелась на кухню.

Андрей каждой клеткой своего тела чувствовал всю неловкость и ненужность своего положения. Как ему поступить – тоже не представлял. Да и Рая понимала, что поступила неправильно. Она постаралась взять себя в руки:

– Ты извини меня, Андрей. Я после этого сватовства вся дерганая.  Дала согласие. А дело это очень непривычное. Я вся до сих пор не в своей тарелке. Тут после сватов много спиртного осталось. Давай пропустим понемногу. Я и маму позову.

Она сходила на кухню. Долго там шепталась с Верой Акимовной. И, наконец, они пришли в зал, поставили на стол закуску и выпивку.  Рая подала Андрею бутылку. Он налил в рюмки. И они, чокнувшись, выпили без единого слова. Почти, как на поминках. Минут пять длилось молчание. Потом Раиса Михайловна решила прояснить ситуацию:

– Я, Андрюша, дерганая потому, что мы с Игорем практически почти и не встречались. Его вчерашнее сватовство – как гром среди ясного неба. Ну, конечно, и надавили на меня. Я ведь со школьной скамьи так ни с кем  в любви не объяснялась. Не с кем было. Для меня в нашем селе кавалеров, вроде как, и не нашлось. А семью создавать пришло время. Не в сорок же лет  это делать?

На мать выпитая водка, видать, подействовала, и она решила дополнить дочкины разъяснения:

– Права ты, доча. Права. Время ждать заморского принца давно прошло. Да и Игорь парень, вроде, подходящий. В нашем селе он в большом почете. Глядишь, и проживут с моей дочкой в ладу и в любви друг к другу всю свою жизнь. Нужен ей хороший мужик. Нужен. А то у нас единственных в селе осталась хата. Она действительно на дом и не тянет. Наш отец все собирался накопить денег на новый настоящий дом. Да так и не получилось. Взял, да в могилу собрался.

Андрей наполнил рюмки водкой и кивком головы предложил выпить. И снова только чокнулись. Произнести тост ни у кого желания не появилось. После выпитого мать продолжила:

– Может, наша жизнь после замужества Раи  станет полегче. Трудно в наши дни перебиваться на ее малую зарплату и мою пенсию. Станислав Гаврилович обещал построить Игорю новый просторный дом. Чтобы отсюда не только Раю забрать. Но и меня тоже. Хотя мне и жить-то осталось…

Потом Вера Акимовна потупилась и виновато сказала:

– Ты уж извини нас Андрей. Но какое-то время, пока дом будет строиться, Игорь собирается жить у нас. Так что, сам понимаешь, ваши с Раей посиделки теперь будут неуместны.

Андрей понимающе кивнул головой:

– Да разве я не понимаю? Вы меня извините за нынешний приход. Пойду я. Сегодня сильно устал на работе.

Он оделся, попрощался и ушел из дома с ощущением, что в эти минуты крайне неудобно не только ему, но и матери с дочкой.

Со следующего дня в редакции районной газеты на Андрея Анпилогова стали смотреть с удивлением. Человека буквально за одну ночь словно подменили. Он стал мрачным, раздражительным. В глазах его была такая тоска, что в них старались смотреть как можно реже. Человек недюжинной работоспособности, теперь часами сидел за своим рабочим столом, ничего не делая. Когда к нему обращались с просьбами и каким-нибудь вопросом, он долго не мог понять, чего от него хотят. Материалы от него стали поступать реже. Написаны они были вовсе не на том уровне, который был ранее свойствен Анпилогову. В тексте часто стали пропускаться слова, которые требовались по смыслу. Нарушалась согласованность по падежам.

Так продолжалось четыре месяца. Пока в жизни Анпилогова не произошла резкая перемена. В недавнем прошлом Андрей  успевал готовить  запланированные материалы в свою газету.  Но и на областном телевидении периодически появлялись его репортажи по самым различным вопросам. И они положительно оценивались не  только телезрителями, но и редакционным коллективом областного телекомпания.

Там образовалась вакансия. И друзья Анпилогова по заочному отделению факультета журналистики университета похлопотали о том, чтобы устроить на освободившееся место попавшего в незавидное положение Андрея. Эта неожиданная перемена встряхнула парня. В нем вновь стали проявляться энергичность, стремление что-то делать. Он стал хлопотливым и сообразительным в делах своего нового  устройства.

Друзья Андрея позаботились о комнате в общежитии. Комната оказалась довольно просторной. Андрей перевез в областной центр свою маму. После того, когда все устроилось, Андрей стал редко появляться в родном селе. 




                *     *     *


Андрей шел по родному селу. Он не просто шел. Он считал дома с забитыми досками крест- накрест ставнями и входными дверьми. Счет уже перешел за тридцать. Андрей тяжело вздохнул. Село пропадало. За время его отсутствия такие разительные перемены. А каким оно было в пору его детства. Тогда в нем его все радовало. Не то, что теперь. Не село стало, а кладбище.

Поглощенный своими печальными раздумьями, Анпилогов не заметил, как рядом с ним оказалась женщина. Он поднял глаза: ба, да это же Рая. Он поглощал ее глазами.  И удивлялся. Когда-то стройненькая,  худенькая, она в меру пополнела. И даже лицом, как ему показалось, помолодела, посвежела.

– О! Кого я встретил? Рая! Как же я давно тебя не видел! Ну, давай, показывай свои стати. Вижу, вижу, помолодела, покрасивела. У тебя что, годы отсчитываются в обратном исчислении?

Раиса Михайловна запунцевела от смущения и удовольствия:

– А ты, оказывается, стал большим мастером на комплименты. Какими судьбами в наши края?

– Да вот приезжали в соседнее село за материалом. Там, как ты, конечно, знаешь, новую среднюю школу построили. Решил заглянуть в свой сирый домишко. Испугал он меня своей необжитостью. Только вот таких опустевших домов я насчитал более тридцати. Хиреет село, уходит в небытие. Но я хотел не об этом. Ты расскажи, как у тебя жизнь складывается? 

Оба были очень рады случайной встрече. И нисколько этого не скрывали. Раиса Михайловна, как и раньше, была разговорчивой. Андрей слушал, не перебивая. Она все спешила изложить все самые значимые сельские новости. Но Андрея больше интересовала она сама и нынешняя ее жизнь:
– Рая! Сама-то ты как живешь? Я давно о тебе ничего не слышал.

– Ну, у меня тоже есть кое-какие о себе новости. Может, ты от кого и слышал. Я родила дочку Ритулю. И изо всех сил стараюсь вырастить ее достойным человеком и счастливой девушкой. Ей уже седьмой годик пошел. Чудо, а не девочка. От нее у меня все самые яркие радости. Ты представляешь, она у нас очень  бойко читает. А как стихи Пушкина декламирует. С выражением. Можно на сцену. И пишет хорошо. Почти без ошибок. А почерк у нее просто замечательный. По нынешним временам, редкое явление.

Потом Раиса Михайловна вдруг остановилась:

– Что это я так дочкой своей хвастаюсь. Не к добру это.

Андрей воспользовался паузой и решил расспросить ее о себе самой:

– Ты по-прежнему на хуторе преподаешь?

– Нет, что ты. Мы же теперь не в селе живем, а в райцентре. Мужа повысили в должности. Теперь он руководит крупной по нашим местам строительной организацией. Мы давно уж в райцентре живем. Квартира – на целый полк. Еще  давным-давно, когда райкомы были. Первый секретарь всех, кто приезжал к нам из области, поселял у себя. Вот  у него и была не квартира, а по сути дела, гостиница. Вот мы теперь в гостинице и живем. Для уборки всей жилплощади приходится уборщицу нанимать.

– Так ты теперь в райцентре, выходит, живешь? И работаешь там?

– Да. Я теперь в средней школе преподаю. Но тоже в начальных классах. Ой! Ты уж меня извини. У нас ныне будут гости из области. Будем угощать Игорево начальство.

Андрей набрался смелости спросить:

– А с мужем-то как? Ладите?

Раиса Михайловна ответила довольно странно:

– Он нам с Ритой жить не мешает.

Она попрощалась и заспешила к подъехавшей и остановившейся почти рядом машине. «Это за ней муж прислал» – подумал Андрей и тоже продолжил свой путь. У него кошки скребли на душе.  В мозгу сверлила  последняя, сказанная Раей фраза: «Он нам с Ритой жить не мешает». Андрей почти был уверен, что между Игорем и Раей любви и близко нет. Казалось бы, семья за прошедшие годы должна распасться. А они живут себе спокойно. И, похоже, даже не скандалят. Рая  отдает всю свою любовь дочке. Ее мир в семье ограничился Ритулей. И ей это жить не мешает. «Дивны дела твои, Господи» – созрела в голове Анпилогова библейская фраза. Нечто подобное есть, как ему теперь казалось, в библии. Только точно он, к стыду своему, не помнил. Всю жизнь был неверующим. И с библией кратко познакомился лишь в университете. На факультете журналистики преподаватели говорили, что это гениальнейшая книга человечества.

Андрей ударился сейчас в античность и по другой причине. Он еще в школьные годы узнал, что имя Раи имеет броский перевод: «Начальница» или «Руководительница». Да только не похоже, что она руководит своим мужем. Не тот человек Игорь, чтобы жене подчиняться. Невольно напрашивалась мысль, что муж с женой живут каждый своей жизнью.

У него было грустно и горько на душе. Сколько раз ему приходилось защищать свои публикации в суде. Там, как ему говорили товарищи по работе, он держался молодцом. Судебные тяжбы не отбивали у него охоты готовить острые критические материалы.

А вот в личном плане он оказался рохля рохлей. И все  потому, что никогда не обольщался своими данными, внешними и интеллектуальными. Рая ему казалась очень красивой девушкой. И он был не уверен, что при его объяснении в любви она сказала бы желанное «Да». Его постоянно пугало услышать жесткое и окончательное «Нет». Потому и тянул с признанием в своих чувствах.

Цезарю предстояло перейти Рубикон. И он это сделал. И оказался победителем. А ведь его пугали, что его поход закончится полным провалом. Предсказания не оправдались. А он, Андрей Анпилогов, перед своим Рубиконом оплошал. Потому и остался без настоящей любви. А ведь ему уже перевалило за тридцать.

               






ре.