Тени Даггара. Есть и другие миры. Глава 2

I

Киман давно освоился в Далле - так называли бездомные лес, который стал их кровом, защитой и раем. Располагался он в низине меж гор, сразу за границей Несс-Фаргона и протягивался вдоль почти всего города, уходя глубоко-глубоко в перевал. Мрачный, холодный, пропитанный запахом хвои и лишайника, лес стеной окружал всю восточную границу континента. Только кое-где виднелись меж стволов белоснежные вершины исполинских гор. Ниес попал туда много лет назад, будучи еще ребенком. Уже тогда он дружил с Ровером, который родился среди изгоев и помог товарищу освоиться на новом месте после того, как тот сбежал из приюта. Как только до Кима дошли слухи о сгоревшем доме и оставшихся на улице парне с сестрой, он сразу понял, что к чему. Немедля ни минуты, он отправился к Роверу, и вместе они покинули Далл, чтобы выручить Хино и Рейну - находясь в городе, зачистку бы они не пережили.

По всей границе растянулась шеренга солдат, сдерживающих внутри всех жителей города. Несколько сотен лет она позволяла отгонять эпидемию, спасая всех, у кого было достаточно денег и власти, чтобы организовать небольшое производство и жить в чистых районах. Правительство поддерживало расслоение общества в попытке обеспечить безопасность областей, которые еще можно было спасти. И все же, больше половины континента покрылось мертвыми городами, где остались лишь окаменевшие тела, да рыскающие всюду хищники.

Ровер остался ждать их у начала хребта, там же журчал исток речки, питавшей весь Несс-Фаргон и более мелкие города, окружающие его. Теперь на их месте остались пустые, всеми забытые улицы, покрытые толщей пыли и воспоминаний. Пересечь границу города, оставаясь при этом незамеченными можно было только через реку. И то, если повезет поймать минуту, когда одни патрульные сменяют других посреди ночи. Ожидание заняло намного меньше времени, чем предполагал Ровер. Как только друзья подошли к воде, он жестом указал на узкую тропу, постепенно исчезающую в зарослях тростника.

Ким не раз ходил по ней. Вот уже несколько лет он протаптывал ее снова и снова каждый сезон пробуждения, как только сходили снега. Кроме него, никто из общины изгоев не стремился проникнуть в город. Они довольствовались небольшими деревеньками, где воровали все, что плохо лежит, не раз вынуждая жителей звать на помощь армию инсеттов. Ровер же не так часто наведывался в Несс-Фаргон. Он много работал в лесном храме, выполняя поручения Старейшины и Верховного. Несложно было догадаться, что он метит на один из руководящих постов, а возможно и мечтает со временем заменить самого Верховного. Старый сумасшедший Билендир уже давно надоел всем, но он умел убеждать толпу, этого было у него не отнять. И только поэтому, не смотря на почтенный возраст, его не убирали с нагретого местечка. Роверу пришлось пройти долгий и нелегкий путь, прежде чем старый безумец сделал его своим приемником. Несмотря на огромное количество различных обязанностей, ниес не смог отказать друзьям. Хино даже не предполагал, что когда-нибудь будет вынужден бежать в лес из родного города. Да еще и жить в обществе разношерстных разбойников, больных и других сомнительных личностей.

На горизонте уже виднелись руины. По словам Ровера, где-то на востоке от них находился длинный подземный тоннель, который позволяет избежать столкновения с армией и длится до самой Общины в Далле. Его прокопали первые ниесы, поселившиеся в горных лесах, чтобы беспрепятственно проходить в Несс-Фаргон. Тогда они еще не отупели до состояния одержимых и доставляли немало проблем городам.

— А в той стороне стоит старая башня, - начал Ким, указывая рукой на запад, - говорят, ее построили еще до Эпохи Забвения. Когда-нибудь я обязательно до нее доберусь!

Рейна вгляделась вдаль, забавно прищурив глаза. Разумеется, ничего не было видно.

— Далеко идти? – спросила она.

— Несколько дней. Я видел ее на картах, но никогда не бывал в тех краях.

— Я бывал, - проговорил Хино, - очень давно. Тогда здесь еще не было Круга и через границу свободно пропускали семьи.

— Счастливчик, – съязвил Киман и с улыбкой протянул другу какую-то железку, - смотри, что я нашел после последней зачистки! Такие штуки у инсеттов на масках.

— Таскаешь с собой всякий хлам, — возмутился Ровер, — лучше бы занялся чем-то полезным.

Странная деталь оказалась фильтром респиратора, который инсетты вынуждены были носить практически постоянно. Засушливый климат Магмула категорически не подходил им, и адаптироваться пришельцам не удалось, даже спустя столетия. Пыль - Магмул буквально дышал ею, чего инсетты не могли себе позволить. А постоянным источником этой проблемы становилась не только засуха, но и кладбища. Тела ниесов, находящиеся там, десятилетиями точили ветры и проливные дожди, разнося потом прах на многие километры вокруг. Рейна выхватила находку из рук брата и спрятала в карман.

— Это не хлам. Все может пригодиться в дороге.

Помимо инстинктивного страха перед новым и неизведанным, ее переполняла жажда приключений. За всю свою не столь долгую жизнь, а ей минуло двенадцать циклов, девочка не видела ничего, кроме родной деревни и иллюстраций книг, время от времени попадавших ей в руки. Совсем немногие из них описывали географию Магмула или содержали хорошие изображения, поэтому путь казался ей легким и невероятно интересным! Все вокруг было необычным, волнующим... даже опустевшие районы и полуразрушенные здания, коих достаточно было и в Несс-Фаргоне, вызывали у девочки настоящий восторг. Многое из того, что попадалось им на пути, она с легкостью узнавала, даже вспоминала названия хребтов и водоемов. На север бежала вдоль города Река Санмэ, а впереди, словно медвежий капкан, ждал одиноких путников Первый Круг. Чтобы добраться да него, нужно было пройти через руины, оставшиеся нетронутыми после начала эпидемии.

Книги всегда были для Рейны окошком в иной, яркий и красочный мир, наполненный далекими путешествиями, и теперь, карты, которые она разглядывала и изучала, сидя дома в одиночестве, всплывали в памяти безошибочным ориентиром. Им предстояло пройти всего два круга: Первый и Второй. Учитывая то, что они были закрыты около века назад, девочка предвкушала долгий и интересный путь. В отличие от ее брата, который восторга не разделял. На самом деле, ему было, о чем переживать: готовая пища и чистая вода иссякнут буквально через несколько суток. А если они не успеют за это время обойти город и выйти на тропу к Даллу? Он надеялся, что там они смогут начать новую жизнь, вдали от смертей, вируса Ваторема и зачисток. Погруженный в себя он шел, не обращая внимания на происходящее вокруг, в то время, как Ровер, Киман и Рейна вели оживленную беседу.

— Мы сможем увидеть Парящий остров!? – радостно воскликнула Рейна и выбежала вперед, чтобы взглянуть на лица всех собеседников.

Парни переглянулись и одновременно кивнули головами.

— Может быть, даже удастся на него попасть, если повезет с магнитной фазой, — заметил Ким и зашагал вперед быстрее.

Постепенно улочки сменились бескрайними равнинами, окруженными плотной стеной гор. Над их вершинами то и дело кружили голодные птицы, напоминая агрессивных летучих лисиц. Вечером друзья, наконец, подошли к очередному Кругу. Судя по всему, прошло уже много лет с момента, когда здесь закрыли последнюю границу. Городок напоминал призрак. Полная тишина, редкий вой сквозняка в рассохшихся досках полусгнивших жилищ и неясные шорохи наполняли его какой-то своеобразной иллюзией жизни. Хотя, даже дома казались полупрозрачными, будто бы растворяющимися в воздухе. Вездесущая пыль щипала глаза и ноздри путников, поэтому на ночь было решено остановиться в одном из домиков. Электричества здесь уже давно не было, но кругом валялись огарки старых свечей. Ровер поднял один из них.

— Неужели кто-то жил здесь после объявления карантина?

Хино пожал плечами. Он молча прошел вглубь здания.

— Маловато пыли для заброшенного дома, — заключил он, когда вернулся, — не уверен, что нам стоит оставаться здесь.

— Но это единственный дом с целой крышей, — почему-то шепотом начала Рейна, — и мы не станем трогать чужие вещи.

В руке Кимана вдруг замерцал слабый огонек.

— Ничего не хочу слышать! Я устал и мечтаю только о том, чтобы поскорее уснуть.

Ровер заботливо протянул другу какую-то дощечку, чтобы он смог поставить на нее свечу.

— Я заставлю тебя нарезать пару кругов вокруг этого дома, если захочу. Не думаешь обустроить постель для начала?

Ниес выхватил деревяшку и принялся капать на нее жидким воском. Огонь трепетал от сквозняка, грозясь погаснуть в любую секунду.

— Боюсь, что меня не заставят бегать даже инсетты с пушками наперевес, - зевая протянул Ким и через минуту уже сопел, неуклюже сидя в покосившемся кресле.

Хино же не торопился отдыхать. Он расставил по комнате еще несколько более-менее крупных огарков. Дом действительно был в подозрительно хорошем состоянии — на стенах даже сохранились обои. Кое-где, конечно виднелся пушок плесени, но в целом помещение было вполне жилое, а главное - относительно сухое и теплое. Теперь, когда на стенах заплясали размытые тени, и остатки мебели залил тусклый теплый свет, стало даже по-своему уютно. Рейна уже успела пристроиться к одному из огоньков и уткнуться в отцовский справочник.

— Здесь ты не найдешь лекарственных трав, — Хино протянул сестре покрывало, - а вот выспаться не помешает.

— Только не отправляй меня в другую комнату, — поморщилась девочка и спрятала книгу.

— Снова боишься?

Рейна не нашлась, что ответить. Она молча принялась стелить на пол старый потрепанный плед, который Хино с трудом умещал в своем рюкзаке.

— А знаешь... не торопись, — улыбнулся ей брат и окинул комнату взглядом. Недолго думая, он вытащил из-под кресла какой-то дырявый ковер и с довольным видом уселся на него подле стены, — иди сюда.

В последний раз они делили одну кровать еще когда отец был дома и все шло своим чередом. Конечно, старый пыльный ковер трудно назвать постелью, но Рейна была рада и этому. Она с головой укуталась в плед рядом с Хино и приготовилась слушать – брат всегда рассказывал ей сказочные истории обо всем на свете всякий раз, когда ему приходилось укладывать ее спать.

— А я-то думал, ты у меня уже совсем взрослая... — тихо усмехнулся Хино. На минуту зажмурив глаза, он попытался вспомнить что-нибудь интересное из того, что знал в детстве. И знал юноша немало, все - таки он сын ученого. Тем не менее, год тяжкой работы и долгий путь сделали свое дело: ниес не смог откопать в памяти ни одной сказки или легенды. А тут еще и надоедливый Гаджен - соседний континент, который вдруг всплыл в сознании. Почему бы им не убежать еще дальше? Туда, где нет эпидемии и изгоев, нет этих пресловутых Кругов! «Если бы все было так просто... и как объяснить все сестре и друзьям? Где раздобыть корабль? Да какой корабль?! Хотя бы шлюпку, способную держаться на плаву, не говоря уже о путешествии через весь Магмул».

Когда же ему удалось, наконец, сложить в предложение пару слов, чтобы начать, Рейна уже мирно спала, уткнувшись носом в небольшую сумку, с которой она не расставалась всю дорогу. Хино осторожно разложил на коленях карту и прошелся взглядом по предстоящему маршруту. Дни бежали быстро, Далл приближался, но тревога ни на шаг не отставала от него.

— Хино, — тихо окликнул его Ровер, — нам нужно поговорить.

Они вышли во двор. Руины, погруженные в ночную темноту, выглядели достаточно зловеще. Остатки зданий кольцом окружали каждую улицу и заслоняли весь горизонт. Хино вопросительно уставился на товарища.

— Ты должен понимать, что мое высокое положение в общине не может гарантировать вам с Рейной полную безопасность, - начал ниес, - изгои не любят чужаков.

— К чему ты клонишь?

— Киман затеял все это, совсем не думая о последствиях. Сейчас в Далле несколько сотен ниесов, которым приходится делить редкие ломтики мяса и крошки хлеба.

Друзья медленно двинулись к тропинке. При упоминании мяса у Хино засосало под ложечкой, они с Рейной не видели его с позапрошлого цикла.

— Ро, если проблема в этом, я ни на что не претендую. Сразу после зачистки мы покинем Далл.

— Хорошо. Я рад, что ты все понял.

Постепенно тропинка сменилась невысокими кустарниками и степью. Все меньше зданий попадалось на глаза, только разрозненные кучи камней и балок. Хино вдруг подумал, что здесь был бы неплохой городок, если бы кто-то взялся расчистить все эти завалы. Но никто не станет так рисковать – любая ссадина внутри Круга может стать смертельной для того, кто ее заполучил. Ниес с сожалением вздохнул. Воздух вокруг напоминал густой теплый кисель. Тяжелый, почти горячий, не успевший остыть после дневного зноя. Такой всегда висел над землей перед сильным дождем. Хино надеялся, что он хлынет ночью и под утро закончится. На удивление, так оно и случилось. Когда друзья повернули обратно, на пыльную дорожку уже упали первые капли.

Войдя в дом, Хино сразу заметил, что Кимана нет в кресле, а его сестра сидит в углу, крепко сжимая голову руками. Он осторожно подошел к ней и опустился на колено.

— Рейна, ты в порядке? Где Ким?

Девочка убрала ладони от висков. Ее запястья и виски были всплошную покрыты кровью, струящейся из ушных раковин, а на щеках блестели свежие слезы.

— Он ушел куда-то туда, — она слабо махнула головой в сторону темного коридора, — а потом раздался какой-то звон... неужели вы не слышали?

Не успела Рейна договорить, как Ровер побежал вглубь дома, время от времени выкрикивая имя товарища. Хино помог сестре подняться.

— Можешь идти?

— Да, – еле слышно ответила девочка и взяла с тумбочки еще горящую свечу.

Они двинулись следом за товарищем, время от времени натыкаясь на сломанную мебель. Киман не отзывался. Коридор казался бесконечным и мрачным. Обои были покрыты какими-то зеленовато-коричневыми пятнами, напоминающими ржавчину. Где-то впереди мерцала свеча Ровера, он явно нервничал, носился из комнаты в комнату.

— Куда же он мог деться!? – возмутился Хино и попросил Рейну остаться около дверного проема.

Вместе с Ровером они прочесали все помещения, осмотрели каждый угол. Пусто: ни следов, ни разбросанных вещей, ничего. Ро собирался уже выйти и поискать его во дворе, как вдруг сзади раздался истошный крик Рейны. Девочка стояла перед распахнутой дверью большого шкафа, который, судя по всему, не заметили товарищи в темноте, и смотрела на что-то внутри. Как только Хино подбежал к ней, он увидел в шкафу Кимана. Надо сказать, ниес сам чуть не завопил от увиденного. Ким сидел на дне шкафа, широко распахнув глаза и рот. Из глаз и уголков губ по щекам катились тоненькие струйки крови, а его пальцы с остервенением скребли стенку шкафа, к которой он прислонялся плечом. Несчастный не реагировал на попытки его позвать или растормошить, он продолжал царапать деревянную доску, оставляя на ней кровавые дорожки. С трудом Хино и Ровер вытащили его оттуда. Не смотря на состояние транса, он активно вырывался, стараясь нырнуть обратно в шкаф. Рейна заметила это и решительным жестом отодвинула вешалки со старым тряпьем.

— Хино, — шепнула она, — здесь что-то есть.

Ровер скрутил руки Кима за спиной, не давая ему цепляться за все подряд.

— А этого куда девать?! Он же вирус подцепит!

— Если уже не подцепил, — отозвался Хино, — неси веревку, его надо связать.

Ниес за пару шагов перемахнул через коридор и через минуту вернулся с веревкой, которую на всякий случай закинул в рюкзак, когда только собирался в город. Хино ловко зафиксировал руки товарища за спиной и крепко привязал его к трубе, тянувшейся от пола к потолку. Киман так и не моргнул ни разу и не сомкнул рта. Казалось, что мышцы на его лице свела судорога, так сильно выступали вены на его лбу и скулах. Наибольший пугающий эффект добавляла ему темнота и тусклые блики, брошенные свечами на светло-серую кожу.

Изнутри на стенке шкафа был странный механизм с замочной скважиной и пружиной. Судя по всему, он отмыкался ключом и автоматически захлопывался. Было очевидно, что все устанавливалось в спешке, так как ничего не соединяло шкаф со стеной, а значит предназначалось лишь для удобства, чтобы каждый раз не отодвигать его. Владелец дома явно находился в полной уверенности, что никто никогда не найдет этот тайник. Шкаф неохотно поддавался усилию друзей, под воздействием сырости он прочно прирос к своему месту. Рейна вдруг снова схватилась за уши.

— Опять этот звон, — скривилась она и опустилась на пол.

Хино и Ровер переглянулись. Никто из них ничего не слышал, в то время как девочка истекала кровью, а Ким с новыми силами рвался к шкафу, а точнее к тому, что было за ним. Когда же им, наконец, удалось отодвинуть его, по комнате разнеслись неясные шорохи и скрежет. В стене виднелась металлическая решетка с замком, за которой невозможно было разобрать абсолютно ничего. Ровер трясущейся рукой поднес к ней свечу. Чем сильнее привыкали глаза к пространству за решеткой, тем сильнее бледнела кожа его на лице. Вдруг Рейна и Киман рухнули на пол без сознания.

II

Континент: Джинерал

Город: Зертон

Эпоха Забвения. 2603 цикл от начала счисления времени.

Существо не предполагало, кем оно является и как выглядит. Его окружала толща какой-то мутной жидкости, сквозь которую время от времени можно было разглядеть мелькающие фигуры. Восприятие реальности появилось у него настолько внезапно, что поначалу боль причинял даже рассеянный свет, проникающий откуда-то снаружи. Спустя какое-то время оно протянуло руку вперед. Преграды не было видно, но она была. Твердая, прохладная, прозрачная...

Единственное, что помогало определять время – периодически наступающая темнота. Спустя несколько подобных смен освещения появились звуки. Слабые, плохо различимые, они пробивались сквозь Преграду и жидкость, составляющую целую Вселенную, окутывающую существо. Некоторые звуки раздавались из его организма. Оно не знало, нормально ли это, и пугалось всякий раз, когда пульсация в груди ускорялась.

Вскоре оно начало наблюдать. Вокруг не происходило практически ничего интересного. Вселенная, защищенная Преградой, оберегала его от другого мира, необъятного и огромного, наполненного мечущимися туда-сюда фигурами, а помимо них - размытыми очертаниями. Некоторые из них останавливались совсем близко, направляли на него какие-то яркие лучи. Совсем скоро существо заметило, что эти ритуалы повторяются с определенной периодичностью. Это помогало ему считать промежутки, упорядочивало сумбур, царящий в голове. Оно двигалось, насколько позволяла Вселенная. Удалось даже разглядеть некоторые части тела. Руки существа были тощие, белые, с четырьмя длинными пальцами, на концах которых были странные отверстия. Существо не сразу осознало, что ими оно способно поглощать Вселенную, ощущать холод Преграды и гладкость собственной кожи. Вселенная была такая теплая, обволакивающая, какая-то особенно уютная и родная. Существо чувствовало, что привязалось к ней, ведь она составляла всю его жизнь.

До одного дня.

Звон раздался практически сразу, как только помещение заполнил свет. Преграда разлетелась на осколки, и Вселенная в несколько мгновений покинула Существо. Было ли это предательством с ее стороны? Оно не могло ответить на этот вопрос, но чувствовало себя брошенным и одиноким. В момент, когда жидкость хлынула к стоку посреди холодного мраморного пола, существо почувствовало невыносимый холод. Странный рефлекс заставлял его поглощать чужую Вселенную, вызывая при этом острую боль в груди. Казалось, она разрывает его изнутри. Там, глубоко, что-то менялось, подстраивалось под новые условия, удары теперь не были слышны, но оно ощущало их глубоко в груди так отчетливо, как никогда раньше. Жестокость, страх, холод мрамора и чужеродность кислорода окружили Существо плотной стеной.

Как только глаза немного сфокусировались, оно обнаружило вокруг себя десятки таких же скорчившихся на полу ничего не понимающих тел. Окружающий мир уже не выглядел размытым и загадочным. Высокие худощавые черноволосые создания беспрестанно суетились вокруг, поднимая на ноги всех, кто лежал на холодном мраморе. Бледные существа с трудом могли стоять, с трудом билось их сердце, но высокие фигуры требовали от них повиновения и уверенно выстраивали всех у стены. Когда очередь дошла до Существа, оно уже осознавало, что Вселенная не вернется, как бы оно того не хотело. Более того, Вселенная оказалась всего лишь капсулой из полимера, в которой оно родилось и выросло, подгоняемое питательной средой внутри.

Прошел всего месяц с момента, когда ДНК инсетта и одного из местных растений успешно соединились. Ученые Джинерала потратили на этот проект больше тридцати лет, не говоря уже о колоссальном бюджете, высосавшем из карманов граждан все, что только можно. Правительство успешно прикрывало все это мероприятиями по строительству новых железных дорог и развитию науки (что, по сути, являлось правдой отчасти), однако же, целью всего являлось далеко не улучшение экономической ситуации на континенте.

Уже почти два века поколения инсеттов страдали от климата на планете. Маски спасали положение, но он, так или иначе, сказывался на самочувствии и продолжительности жизни. Работоспособность жителей, их общий настрой... все упиралось в проклятые маски. Теоретически соединение ДНК инсетта и местного растения способно получить гибрид, полностью адаптированный к атмосфере Даггара. Как чаще всего и происходит, все оказалось намного сложнее. Уже после появление на свет первых жизнеспособных особей стало ясно, что продолжать род они не могут, подобно всем гибридам. Это ставило крест на основной задаче всего проекта, но в глазах нынешнего канцлера это лишь вызвало алчный блеск – эффективная и мощная армия, лишенная слабостей своих предшественников. К сожалению, попытки раз за разом оканчивались неудачей, пока нужное растение не было найдено. Им стал пустынный цветок - Нимферия, прекрасно справляющийся с сухим воздухом и резкими перепадами температуры. Хлоропласты Нимферии имели яркий зеленый, красный или синий оттенок. Такие же в итоге оказались у радужной оболочки полученных существ. От инсеттов же им достались немногочисленные щитки – остатки хитина и способность к восприятию огромного диапазона звуковых частот. Многочисленные тесты показали также способность к фотосинтезу, чего нельзя было сказать о речевом аппарате. На всех этапах развития ученые не наблюдали наличие рта как такового.

Вскоре Существо окрепло и начало активно изучать новый мир. Способность улавливать чужие мысли очень помогала понять сложный язык инсеттов, воспроизвести который оказалось намного сложнее, чем воспринять. Существо научилось общаться образами, абстракциями, возникающими в голове. Уже через год оно свободно могло вызывать вспышки мыслей, эмоций и даже принуждать собеседников к определенным действиям. Прогнозы исследователей несказанно обнадеживали – предполагаемая длительность жизни составляла более ста циклов, что являлось безусловным рекордом на Даггаре.

Канцлер, чье имя – Нергус, указал продолжить репродукцию существ. Спустя еще один год их было уже несколько сотен. Никаких половых различий у новоиспеченных потенциальных солдат не было, да и к чему им это? Внешне они походили на мужчин и женщин, но только внешне. Однако, следует сказать о том, что они достаточно сильно отличались от своих доноров ДНК, поэтому принять на себя образ жизни, диктуемый Создателями, для них было абсолютно невозможно. Рецепторы на кончиках пальцах нуждались в постоянном осязании, ими же они могли впитать живительную влагу, которая наравне с ультрафиолетовым светом составляла все необходимое для поддержания жизни, но в лаборатории их ощущения были сильно ограничены.

Тентеки - так называли существ Создатели, что означает «Новые». У каждого имелся свой код, по которому отслеживали партии и возраст. После того, как Существо осознало и запомнило свой порядковый номер, происходящее вокруг начало приобретать смысл. Теперь оно почувствовало свою индивидуальность, даже какую-то исключительность. Общаться с такими же, как он, ему было не интересно, но и обучение для тентеков предусматривалось лишь в рамках цели, для которой они были выращены. Создатели были мудры, они знали все на свете, и только им было известно, как будет лучше для их творений. Существо повиновалось, выполняло необходимые упражнения, делало всю порученную работу, очень быстро обучилось обращению с оружием. Первый шаг был сделан: все гибриды отличались стабильностью признаков и отличным здоровьем. Бригада ученых, сотворившая чудо, удостоилась всевозможных наград и занимала почетное место в центре развития науки Зертона.

Среди всех Создателей один запомнился существу больше всего. Он не повышал голос, не приказывал. Существо часто пыталось начать общение с ним, и, надо сказать, Создатель с радостью уделял ему время. На стальном бейдже, приколотом к карману его халата красовалась надпись: «Доктор Ф. Валиан». Существо понятия не имело, какое из слов являлось именем Создателя, поэтому при обращении использовало то одно, то другое, пока, наконец, Доктор Валиан не уточнил, что его зовут Фаус. Более того, он подарил имя Существу. Свое собственное, какое носили только Создатели. Теперь он со странным чувством, заставляющим держать подбородок прямо и делающим мысли тверже называло себя Лоен, что означало «Чистый». Много времени пройдет, прежде, чем недавно появившийся на свет тентек узнает, что это чувство зовется гордостью, а то, что он испытывал к доктору Валиану – любовью сына к отцу, какая дана от рождения всем живым существам во Вселенной. Больше ему не приходилось сутками напролет сидеть в своем отсеке и наполнять голову бесполезной обобщенной информацией, которую он не всегда мог понять.

— Вы все для меня особенные, — часто повторял доктор Валиан, глядя в яркие синие глаза первого тентека, — когда-нибудь ты поймешь это, я все тебе расскажу.

— Я буду ждать, — звучало в голове ученого в ответ. И это вызывало в его груди необъяснимую теплоту.

Однажды Лоен заметил, что доктор ведет себя весьма необычно. Он в спешке перебирал какие-то бумажки, то и дело оглядывался по сторонам и, не переставая бормотал что-то себе под нос. Более того – в его мыслях царил такой кавардак, что тентек не мог разобрать ни одного четкого образа среди беспорядочных абстракций.

— Сегодня ночью кое-что случится. Не бойся ничего, — медленно произнес доктор, заметив присутствие чужого разума в своем собственном, и прервал суету.

— Да, отец, — отозвался тентек из глубин сознания ученого. С тех пор, как ему удалось изучить огромный толковый словарь, он решил, что это слово лучше всего характеризует доктора Валиана.

— Но прежде я должен научить тебя создавать других тентеков, таких же, как ты.

— Я не Создатель, я не должен... — попытался возразить его молчаливый собеседник.

— Ты станешь им, Лоен. Потому что ты Первый. Послушай меня внимательно, — доктор жестом пригласил тентека на небольшой диванчик напротив своего стола, — постарайся запомнить все детали.

Синеглазое создание кивнуло и приготовилось усваивать потоки информации. Надо сказать, Фаус, привыкший читать лекции перед огромными аудиториями, зачастую забывал о том, что для общения с тентеками достаточно лишь очень хорошо сосредоточиться на чем-то и позволить им войти в свое сознание. Ну, или хотя бы просто не запрещать им этого. Постепенно Лоен начинал понимать все происходящее. Перед его глазами разворачивались картины из жизни отца.

Все началось с мертвой женщины и сотен каких-то непонятных розовых сгустков в пробирках. Он смотрел на все глазами доктора и его сердцем чувствовал боль и тоску, будучи не в силах дать название своим ощущениям. Другие Создатели подходили к нему, говорили о странных вещах. Одни кричали о колоссальном успехе, прорыве и новых цивилизациях, а другие опускали головы и отворачивались, бросая в след что-то о вмешательстве в саму сущность народа. Позже они ушли, исчезли. И больше не возвращались в лабораторию, где уже вовсю выращивали бледных, худощавых существ. Среди них Лоену удалось даже узнать самого себя. Отец часто подходил к нему, именно его карманный фонарик то и дело будил его сквозь мутную вязкую Вселенную.

Он видел, как доктор Валиан тайно встречается с кем-то и обсуждает какой-то план. Несколько раз звучала фраза: «Это все неправильно, эксперимент не должен продолжаться». В комнате находилось трое Создателей. Один был очень высоким, сутулым и хромым. Второй напоминал квадратную тумбочку, а третий больше был похож на солдата, каких часто показывали на экранах в лаборатории только что «вылупившимся» тентекам.

— Фаус, ты должен понять. Мы перерабатываем столь ценные образцы эмбрионов для того, чтобы, в конце концов, загубить их, – начала Тумбочка. Глазами доктора он виделся тентеку совсем миниатюрным.

Высокий худощавый Создатель закивал в знак согласия.

— Верно. Это кощунственно – забирать здоровых детей из семей, пусть и только зародившихся в утробе, и превращать их в бесплодные и немые пародии на нас самих.

— Канцлер Нергус думает об армии, но все испытания были провалены, наши солдаты справляются намного лучше. Отпусти их, Фаус. Они вымрут где-нибудь очень далеко до того, как обо всем узнает общественность.

Низкий инсетт занервничал, стоило ему упомянуть имя канцлера. В целом он выглядел очень озабоченным и неспокойным, как будто в нем была заведена плотная пружина, готовая вот-вот распрямиться и отправить своего хозяина к верхним слоям атмосферы.

— Вымрут... — задумался вдруг доктор, — вымрут... Так что вы предлагаете?

— Мы лишь немного пошумим, док... Тем временем ты выведешь своих питомцев к стоку, там их будет ждать лодка. Мы вывезем их с континента и отправим в свободное плавание.

— Но канцлер...

— С ним вопрос решен, - вдруг включился в разговор инсетт с военной выправкой, - мои люди готовы. Через несколько дней его не станет, Фаус. Население не может больше терпеть его безумные выходки. Перерабатывать эмбрионы здоровых детей для создания армии и общества инсеттов, обреченного на вымирание – сумасшествие.

— Сколько у меня времени?

— Одна неделя, док. Не подведи свой народ.

Лоен вдруг очнулся и удивленно взглянул на отца.

— С самого начала каждый день вы говорили о важном предназначении каждого из нас...

— Это все ложь! Ты не видел жизни, не знаешь, каково быть свободным. Я помогу тебе, помогу вам всем. Вы не вымрете, нет. Но обретете свой собственный дом. Постарайся понять, что требования тех, кто стоит у власти не всегда диктуются чистым разумом. Все вы – продолжение нас самих. И то, к чему готовят вас, приведет к верной гибели. Солдаты созданы для того, чтобы умирать.

— Я не совсем понимаю, что такое смерть.

— Это прекращение существования. Пожалуй, это похоже на то, что было до того, как ты осознал себя в капсуле. Лоен почувствовал странную дрожь в конечностях.

Голос в голове доктора вдруг зазвучал слабее.

— Но зачем создавать что-то для... смерти?

Тентек будто пробовал новое слово на вкус.

— Ты поймешь все, когда прочтешь вот это.

Доктор трясущимися руками вручил Лоену несколько книг по истории, а также свод законов, принятых еще первыми инсеттами на Даггаре.

— Изначально вы должны были стать новыми Создателями, но сейчас наши познания в этой области слишком несовершенны, Лоен. Ах да... то, что ты видел в моих воспоминаниях, случилось как раз неделю назад.

Глаза доктора Валиана светились от восторга. Он искренне восхищался своими творениями и не мог дать им пропасть среди океана.

— В моем ящике ты найдешь видео-инструкцию и все необходимые чертежи для создания инкубатора. Когда начнутся беспорядки, поможешь мне вывести всех, кого сможешь... и отправишься вместе с ними к земле. Первый берег, на который вы причалите, станет вашим домом. Ты должен найти способ создать общество, достойное жизни.

Тентек ненадолго опустил голову и задумался. Слишком много информации, слишком много вопросов и нестыковок. Должен ли он беспрекословно слушать своего Отца? Разве может быть, что единицы правы, а остальные ошибаются? Он поднял глаза на своего Создателя.

— Женщина в самом начале... почему вы начали рассказ именно с нее?

Фаус вдруг добродушно прищурился и приложил ладонь к щеке тентека.

— Потому что это моя супруга. Она скончалась, будучи на раннем сроке беременности. Зародыш, которого мне удалось спасти, стал Первым. Лоен, ты мой сын. Пусть не такой, как я, но в тебе течет моя кровь. И потому я хочу, чтобы ты жил. Чтобы вы все жили.

Вдруг на тентека сверху огромной тяжестью навалилось осознание ответственности. Отец – его Создатель, обучивший только что вставшее на ноги бледное, как мел, существо всему, что он знает и во что верит. Кто он такой, чтобы сопротивляться этому? Глазами доктора он смотрел на себя, через него ощущал бурю странных эмоций, среди которых нашлось место страху, жажде действий, любви и еще чему-то, что желало справедливости.

— Да, отец. Я все сделаю.

Лоен находился в своем отсеке, глядя на ультрафиолетовую лампу и с жадностью поглощал ее свет, когда вдруг в помещение ворвались незнакомые пестро одетые инсетты со всевозможными железками в руках. Они шумели, кричали что-то о свободе и правах, разбивали капсулы с недоразвитыми тентеками, хватали их за руки и пытались увести в неизвестность. Лоен растерялся. Появившиеся как из ниоткуда Создатели вели себя совсем иначе, нежели те, что были рядом все это время. В секунду, когда его отсек разлетелся на осколки и сильные руки потащили его в сторону двери, он вновь почувствовал себя так же, как в миг, когда его Вселенная – мать покинула его навсегда. И впервые он почувствовал в глубине очень странное чувство. Оно наполняло его непреодолимой энергией, стремлением и... болью. Такой сильной и всепоглощающей, что она граничила со сладостью. Позже Лоен поймет, что это ненависть. Создатели оказались жестокими, они то и дело давали и отбирали Вселенные, чувства, свет, целые жизни.

Насколько все серьезно, тентек поймет многим позже, когда он вместе с несколькими десятками таких же белокожих немых существ увидит вдалеке берега Гаджена и впервые ступит на теплый песок. Лоен поймет, что капсулы, ржавая илистая вода, вместо питьевой, и лампы – это вовсе не жизнь во всей полноте смысла этого слова. И что его отец был прав. На прощание доктор отдал ему несколько коробок с пробирками. В них хранились законсервированные эмбрионы, которые помогут тентекам воссоздать первое поселение. Разумеется, если разберутся с устройством инкубатора. Эти зародыши уже не смогут стать полноценными инсеттами, их полностью подготовили к эксперименту, так что отправить их вместе с Лоеном было лучшим решением. «А дальше будь, что будет», - подумал доктор, когда охранники заломили его руки за спину и отправили в кузов бронированной машины. Когда его расстреляли, канцлера уже не было в живых, и только одним богам известно, чем руководствовались палачи, когда нажимали на курок.

Как и обещал, загадочный военный из воспоминаний Фауса Валиана позаботился обо всем. С этого дня жизнь в Джинерале сильно изменилась. Результаты эксперимента просочились в СМИ, общество инсеттов разделилось на два лагеря: одни жаждали уничтожения всех особей тентеков или хотя бы обращения их в рабство, другие же – напротив, питали надежды на ученых и возможный успех. Жаль только, что доктор, сконструировавший инкубатор и давший жизнь первым гибридам был казнен за измену... мертвому канцлеру. Именно тогда разгорелась первая гражданская война, конец которой привел к расколу континента на множество государств, в которых царил хаос.

III

Хино пристально всмотрелся в темноту. По углам комнаты можно было различить шевеление. Стоило в мыслях ниеса пронестись очевидному вопросу: «Кто здесь?», как ответ выскочил из глубины сознания сам собой: «Те, кто молит о помощи». Ровер протянул руку со свечой вперед, сквозь прутья решетки. Из глубины навстречу его ладони потянулись белые паукообразные пальцы, напоминавшие больше корявые ветви, чем конечности живого существа. Они осторожно взяли свечу. В дрожащем пламени друзья увидели белое лицо, болезненное и худое, словно череп, обтянутый кожей. В кроваво-красных глазах застыли слезы.

— Пожалуйста, не оставляйте нас! — молил голос тентека в головах Хино и Ровера.

— Нас? – недоумевал Хино, безуспешно вглядываясь в темноту.

— Здесь около дюжины живых, — продолжал красноглазый тентек.

Он медленно обошел комнату со свечой в руке. Зрелище, открывшееся ниесам повергло их в ужас: весь пол был залит темно-зеленой кровью, на стенах тут и там виднелись отпечатки ладоней и отверстия от пуль. У тентеков, лежавших на ледяном каменном полу отсутствовали конечности. У кого-то не было рук, кому-то повезло меньше, и не хватало ног, а у кого-то все еще продолжалось кровотечение. Хино зажал рот рукой в попытке сдержать крик, в то время как Ровера все-таки стошнило. Освободив желудок, он снова обратился к немому собеседнику.

— Оставьте в покое наших спутников.

- Боюсь, что это побочный эффект глушителей, которые установлены в подвале. Мы пытались воззвать к их мыслям и попросить помощи, но эти приборы превращают слова в невыносимый для вашего восприятия гул.

— Тогда почему мы ничего не слышим?

— Они включаются каждую четверть часа на несколько минут. Если это произойдет во время нашего разговора, вы тоже ощутите... дискомфорт.

— Ясно. Но что здесь происходит? – начал Хино, попутно ощупывая решетку в поисках слабого места.

— Они приходят. Отрезают куски. И уходят.

Рейна постепенно пришла в себя. Боль нехотя отступала, освобождая место взбудораженным мыслям. То же самое чувствовал Киман, все еще привязанный к трубе. Судорога, наконец, отпустила его лицо, и оно снова приняло свои нормальные черты. Девочка подползла к нему и принялась развязывать узлы.

— По...почему я связан?

Хино и Ровер обернулись. Они за несколько секунд освободили товарища и помогли ему подняться.

— Откуда нам знать, что вы не наброситесь на нас, как только окажетесь на свободе? – снова обратился к существам за решеткой Ровер.

В ответ в его голове пронесся недовольный хор голосов. Подобный вопрос явно был им неприятен. Красноглазый тентек вышел вперед и пристально взглянул на ниеса.

— Я перережу себе вены, если ты найдешь среди нас хоть одно живое создание, способное твердо стоять на ногах.

Хино внимательно осмотрел замок. Он изрядно проржавел, но едва ли им удалось бы сорвать его с петель. Единственным же, кто имел хоть какой-то опыт взлома был Киман, все еще находящийся в легком коматозе. Когда он увидел хаос, царящий за решеткой, то невольно отвел взгляд – зрелище действительно было не из приятных.

— Я не понимаю, кому могло понадобиться рубить на куски живых тентеков? – возмуился Ким.

— Позже разберемся с этим, – нервно процедил Ровер, вытряхивая из сумки Рейны все содержимое.

— Ты это ищешь? — девочка окинула ниеса сердитым взглядом и вынула из волос самодельную проволочную заколку.

Он молча взял ее из рук Рейны и протянул Киману. Тот сразу же принялся за дело. Через какое-то время замок начал поддаваться. Тентеки за решеткой заметно оживились и попытались подобраться к выходу.

— Мы сможем вынести троих тяжело раненных, — начал Ровер, но девочка не дала ему закончить.

— Четверых, — отозвалась она из угла, — я тоже могу помочь.

Хино предложил отвести пострадавших тентеков подальше от круга, на запад. Оттуда можно выйти к единственному порту, от которого до сих пор ходили корабли к Гаджену – их родному континенту. Да и чем это не шанс выбраться из пресловутого умирающего континента? Красноглазый тентек поддержал идею, в отличие от Ровера, который никогда не уходил так далеко от Общины в Далле.

— У нас нет ни лишнего времени, ни лишней еды на еще один поход. Мы выведем их из Круга и оставим. На свету Мифрид их раны затянутся быстрее, и они сами доберутся туда, куда нужно.

— Какая Мифрид, Ровер!? – вдруг оживилась Рейна, — сезон дождей на носу!

— А нам до этого какое дело? Тебе своих проблем не хватает?

Их спор прервал щелчок проволоки в замке.

— Готово! – отозвался Киман и отворил решетку. Только сейчас друзья ощутили зловоние, царящее внутри. Сырость, кровь, гниющая плоть – все это заставляло ниесов то и дело сдерживать рвотные позывы. Не мешкая, парни взялись за дело. Они по одному вынесли в коридор всех, кто не мог идти. Остальные двигались самостоятельно, то и дело хватаясь за стены и мебель. Красноглазый тентек вел под плечи настолько исхудавшее создание, что казалось – оно вот-вот рассыпется у него в руках. Вся процессия двинулась к ближайшему окну, благо, у дома был всего один этаж. Тентеки старались двигаться так быстро, как только могли. Несмотря на это, последний раненный оказался на улице глубокой ночью. И вместе с ним на горизонте появились незваные гости. Вернее, незваные хозяева. Гостями в этом жутком доме они точно не были.

Пять или шесть фигур, облаченных в мешковатую одежду, полностью скрывающую тела и лица, уверенно двигались к дому. У каждого из них за плечами висел внушительный рюкзак. Тот, кто шел впереди сразу заметил что-то неладное и замедлил шаг. В воздухе прогремел предупредительный выстрел.

— Ровер, надо уходить, — шепнул Хино, помогая сестре перелезть через окно, — сейчас же!

— И вечно мы втягиваемся в дурацкие истории, – отозвался с заднего двора Киман.

Услышав выстрел, красноглазый тентек на секунду стал еще белее, чем был. Ровер тихо выругался сквозь зубы.

— Мы не успеем вытащить оставшихся.

Вдруг в головах друзей раздалось множество голосов и стонов. Все они просили убить их, не оставлять на растерзание тварям капюшонах. Из двенадцати тентеков семеро были совсем искалечены. У двоих осталось лишь туловище, да голова. Пожалуй, быстрая смерть была для них больше светлой мечтой, нежели досадной необходимостью. Хино неуверенно вынул из-за пояса самодельный нож.

— Ты справишься? – прошептал Ровер.

— Не знаю.

— Дай мне нож, Хино.

Через несколько секунд он скрылся в окне. Ровер единственный остался в злополучном доме. Среди гробовой предрассветной тишины из темноты доносились лишь его шаги, прерываемые звуком проливающейся то тут, то там крови. Вдруг парадная дверь резко отворилась и с силой захлопнулась. Ким и Рейна поспешили вместе с тентеками к сараю, возвышавшемуся неподалеку, словно уродливый горб. Над землей от него виднелась только одна крыша, под которой наполовину уходил в грунт едва уцелевший чердак.

Хино остался под окном. Он с нетерпением вглядывался в темноту, ждал, когда появится Ровер. Над горизонтом стелился прохладный рассветный туман, а над ним в воздухе висела тишина. Сквозь нее было слышно абсолютно все: от прерывистого дыхания, до стрекота редких насекомых в желтоватой траве. Поэтому пронзительный крик Ровера буквально взорвал барабанные перепонки Хино. Он одним прыжком перемахнул через подоконник и тут же угодил в объятия мускулистых мужских рук. Они словно тиски сжали плечи ниеса. Ровер сидел на коленях посреди коридора и прижимал ладонью колотую рану под ребром.

Под плотной одеждой и грязными тканевыми масками невозможно было определить, кто эти твари. Хино несколько раз попытался заговорить с ними, но те угрюмо отмалчивались в ответ, даже если и знали язык. Один из них ловко скрутил руки друзей за их спинами и оттащил их в сторону решетки. Еще двое выскочили во двор. Хино постарался мысленно обратиться к тентекам. Сарай, конечно, был неподалеку, но он не был уверен, что его услышат. «Уходите оттуда!» - восклицал он в сознании снова и снова, тщетно стараясь различить среди тревожных мыслей ответ.

На рассвете вернулся только один из них. Хино боялся даже допустить мысль о том, что они обнаружили в сарае Кимана и Рейну. И все же что-то давало ему смутную надежду на... он и сам не знал, на что. Ни у друга, ни у сестры не было при себе оружия.