Дверь

Сквозь темноту шорох из прихожей звучал особенно зловеще. Тихонько звякнула старая замочная скважина, и Монстр переступил порог. Носоглотку тут же обжег запах перегара вперемешку с потом и еще чем-то не менее тошнотворным. Гортанный рык из соседней комнаты тихо произнес:

— Элли.

«Я уже сплю, сплю, сплю», — думала девочка, натягивая одеяло до самой макушки.

— ЭЛЛИ! – рявкнул Монстр, грузными шагами приближаясь к детской комнате.
По спине пробежал рой мурашек. Элли выскользнула из-под своего ненадежного убежища и поспешила собрать растрепанные кудряшки в хвост.

— Да, пап! Я уже иду.

Она глубоко вздохнула и вышла в гостиную – логово чудовища. Повсюду валялись гниющие останки его жертв: кусков пиццы, коробок с китайской едой и бесчисленных пивных банок. Босые ноги еле слышно зашлепали между куч всевозможных нечистот. Монстр как раз водрузил заплывшую жиром задницу в старое замызганное кресло, согнав при этом сотню-другую мух.

— Где мои тапки? – прозвучал голос огромной туши.

Элли окинула логово еще сонным взглядом. Кучи мусора скоро перерастут ее саму, а девочка считала себя вполне взрослой и высокой, ведь на носу уже восьмой год! Тапок здесь не было. Как и всего остального, что должно быть в приличной гостиной. Монстр начинал терять терпение:

— Ты ведь прекрасно знаешь правила. К моему приходу…

— Все должно быть готово, — пискнула девочка, прячась за спинкой кресла.

Монстр вдруг схватил ее за руку и вытащил в свет экрана телевизора. Элли замерла и закрыла голову руками.

— Папа, пожалуйста! – всхлипнула она из-под вспотевших ладошек.

— Ты знаешь, что заслужила это! – он замахнулся и обрушил на плечи дочери несколько тяжелых ударов.

Из-под хрупких пальцев засочились прозрачные слезы.

— Если хочешь, чтобы я остановился, не ной! Ты знала, что это разозлит меня, маленькая сволочь!

Элли стиснула зубы так сильно, как могла. «Он остановится, вот-вот….сейчас…», — думала она после каждого удара.
Но Монстр не остановился. Ни через пять, ни через десять минут.

— А теперь отправляйся в свою комнату, — он с хищной улыбкой осмотрел синюшные отметины от кулаков на теле девочки, — и сделай так, чтобы этого больше не повторилось.

Элли тенью скользнула в свою комнату и зарылась лицом в подушку, которая тут же пропиталась потоками боли и обиды. «За что?» — спрашивала она сама себя всякий раз, когда это случалось, и тут же находила ответ: «Это все моя вина».

Под подушкой пальцы Элли с трепетом перебирали скомканную простыню. Где-то в ее складках хранилось сокровище. Монстр избавился от него при переезде, а девочка сохранила. И больше никогда не расставалась с… «Да где же?!» Она не на шутку перепугалась: «Неужели потеряла в логове?» Пришлось дожидаться, пока из гостиной раздастся прерывистый храп, чтобы вернуться и поискать самое дорогое. Он не заставил себя ждать. Элли с трудом поднялась с кровати, превозмогая ноющую боль по всему телу и пробралась в логово Чудовища. Там, замирая от каждого шороха, она копошилась среди Зловонных холмов и Липких ручьев. В процессе обнаружилось, что Монстр все это время сидел на кресле, пристроив ноги в чертовы тапки, о которых напрочь забыл. Около них Элли вдруг заметила знакомый блеск. Она на цыпочках подошла к креслу и схватила сокровище.

Путь в комнату простирался мимо Стеклянного карьера, осколки которого могли сильно поранить. Девочка глубоко вздохнула и одним прыжком преодолела гору разбитых бутылок. Уже около самой детской она услышала громкое шипение телевизора за спиной. Туша монстра что-то пробормотала во сне. В ужасе Элли влетела под одеяло, зажмурилась и притихла. Теперь было не так страшно  ведь сокровище здесь. В ладони.
Сквозь приятный полумрак одеяла ей приветливо поблескивал маленький ключик от прошлой квартиры, где остались воспоминания о маме и радостном детстве. Сейчас от того дома остался лишь фундамент. Но живое воображение Элли очень скоро соткало из детских сказок, фильмов и мечтаний особую Дверь.

Она всегда была рядом, волшебная, искрящаяся серебром, словно тайный ход в копи Мории и принадлежащая только ей одной.. Ночи напролет девочка представляла себе, что за этой дверью, обставляла всевозможной мебелью и игрушками маленький райский уголок, после чего мысленно запирала его на ключик, который всегда носила с собой. А главное - там не было Монстра, и он ни за что не сумел бы попасть туда.

Шло время, менялись лица, маски и декорации. Вместе с ними менялась и Дверь. С каждым годом она все больше походила на обычные, ничем не примечательные, которые бывают везде; исчезало волшебство, его место постепенно занимали отголоски увлечений и образа жизни. В девятый день рождения Элли она уже больше напоминала вход в библиотеку. Любимые книги заполнили всю комнату, которую она скрывала. Одиннадцатый год оставил от веры в людей лишь руины, заставив Элли пристроить к двери несколько острых шипов, а четырнадцатый принес в ее жизнь первую любовь. Дверь отворилась, вокруг нее защебетали райские птицы, но Элли все реже и реже вспоминала о ней.

Шестнадцать. Колледж, общежитие, тусовки и компании. Дверь покрылась слоями паутины и поросла сорняком. Элли все больше времени проводила с друзьями, общение с которыми заменило ей все то, чего не хватало в детстве. Только спустя годы, на последнем курсе она узнает, что вся забота и доброта были пустым лицемерием, своеобразной платой за ее природную сообразительность и безотказность.

Прошел выпускной, билеты в родной Лондон уже успели помяться в кармане рваных джинсов. Сумка с вещами надоедливо гремела пластиковыми колесами об асфальт, когда Элли подходила к аэропорту. Пока она добиралась до самолета, из бокового кармашка багажа вывалился старый ржавый ключик. Дверь вдруг побледнела и стала совсем черно-белой, как на старых снимках. Именно так меркнут воспоминания.

Старый Лондон встретил свою дочь привычной пасмурной погодой и легким дождиком. Элли уверенными шагами шла по знакомым с детства улицам и приближалась к дому на окраине одного из спальных районов. Поднимаясь по обшарпанным ступенькам, она с легкой усмешкой вспоминала, как в ужасе тряслась на лестничной площадке, если дома был ее отец. «Жалкий неудачник», — подумала она и открыла дверь.

Этот запах на долгие десятилетия впитался в стены… Логово монстра и ее комната были точно такими, какими она их помнила. Даже кровать не заправлена. Так она ее и оставила, когда со слезами в спешке собирала чемоданы, чтобы сбежать из этого кошмарного сновидения, под названием «детство». Не желая задерживаться, Элли схватила старые документы и направилась к такси. Уже через час девушка стояла около металлического стола в морге и вглядывалась в уродливые полуразложившиеся черты Монстра. Соседи не сразу заподозрили неладное, и этот жирный пьяница больше двух недель мариновался в собственном соку, сидя в кресле, где его, наконец, застал припозднившийся сердечный приступ. Элли молча кивнула и отвела глаза.

— Да, это он, — одними губами прошептала она и поспешила удалиться.

— А как же похороны? — крикнул ей вдогонку старый коронер.

— Можете скинуть его в канаву, мистер Лоренс.

Она торопилась. Необходимо было решить пару вопросов с недвижимостью.

Теперь Дверь стала входом в склеп и канула в забвение. Последнее воспоминание, спрятанное за ней, навсегда осталось в пучине прошлого и больше не тревожило Элли. Монстр из детства теперь спит в глубинах земли, словно Ктулху.

Годы летели мимо, с каждым витком ускоряя темп бесконечного хоровода событий. Свадьба, рутина, бессмысленные разговоры, тоска… все смешалось в один жирный, но безвкусный бульон. Элли приползла в квартиру совсем обессиленная. Радовало одно – кредит за ремонт выплачен, и можно насладиться началом супружеской жизни. Говоря начистоту, именно ее им и не хватало. Джеймс работал в две смены, Элли не отставала от него. Уже через пару месяцев любящие друг друга супруги превратились в двух людей, бездумно обитающих на одной жилой площади. И все попытки находить радость в мелочах разбивались о хроническую усталость.
Девушка приняла легкий душ, накинула на плечи шелковый халат и юркнула под одеяло. Привычка заматываться в него с головой осталась с ней навсегда. Джеймс присоединился несколько часов спустя, когда окончательно разрядил ноутбук. Элли вздрогнула и прижалась к спине мужа.

— В последнее время все так изменилось, — сонно пробормотала она, — почему мы не общаемся?

— Подожди до отпуска, я придумаю что-нибудь для нас двоих.

Джеймс запустил пальцы в шелковистые каштановые кудри и закрыл глаза. Тяжелый рабочий день давал о себе знать.

— Может, поговоришь со мной?

— Ладно. О чем ты хочешь поговорить?

— Не знаю, — пожала плечами Элли, — расскажи мне что-нибудь.

Он никогда не был силен в рассказах, да еще и эта дурацкая просьба, как обычно, выбила из головы все мысли. Джеймс задумался в попытке вспомнить интересную историю. Слушая мерное дыхание супруги, он было решил, что она уже уснула, но голос из-под слоев постельного белья слегка взбодрил его.

— Ну?
— Ладно. Роберт рассказывал мне, что у него были воображаемые друзья, — нервно процедил Джеймс, готовясь аккуратно свести разговор на нет и крепко проспать до самого утра.

— Какие?

— Не знаю, он не уточнял.

— У меня тоже был воображаемый друг, — послышалось из глубины одеяла.

— Какой-нибудь котенок или щенок?

— Нет, — Элли вдруг засмущалась, — это была Дверь. Я даже хранила ключ от старой квартиры, представляла себе, что он отпирает ее.

— Я тоже в детстве собирал ключи. Но это были просто обычные железки.

— Нет… мой был особенный, — еле договорила девушка и притихла. На долгий разговор ее не хватило.

Засыпая в объятиях любимого человека, Элли вдруг вспомнила своего самого верного друга, который был всегда рядом и готов защитить, спрятать.

Дверь снова засветилась чудесным голубоватым светом, как тогда, много лет назад, когда вера в чудеса еще не покинула Элли. Волшебство вернулось в виде любви и надежды на светлое будущее. «И почему я забыла о ней?» — спросила саму себя Элли, когда проснулась посреди ночи, чтобы открыть окно. Она поцеловала спящего мужа и устроилась на диване со стареньким ноутбуком на коленях.

Пустой текстовый документ посреди рабочего стола обзавелся небольшим заголовком, и девушка написала первую строку:
«Сквозь темноту шорох из прихожей звучал особенно зловеще…»