Сквозная тема русской литературы 19 века

Литературный век России 19 века представляется необъятным, разнообразным и взрослеющим!

Он, словно «гуттаперчевый любопытствующий юноша», познает мир с широко раскрытыми глазами. Затем прислушивается к чужим заграничным историям, постепенно формируя свой почерк и мировосприятие из накопленного словесного и стилистического багажа. Набрав силу и мощь, он созревает до глубоких переживаний и анализа своего места в социо-культурном водовороте и эмоциональном потоке вскрывающихся дилемм!

Вдумчивый читатель хорошо понимает, что поэты и писатели не только фиксаторы полетов своей фантазии и декламаторы политических идей; они люди социальные, имеющие собственную позицию, стремления и взгляды, свои слабости, склонности и настроения; реализующие на страницах произведений не только бытовые и природные описания, но и заявляющие о своем отношении, высказывающие устами своих героев философские мысли, моделирующие внутреннюю борьбу, принятие и отторжение, мораль и миссию.

С момента искренних, незамысловатых, робких и сентиментальных произведений отца русской прозы Карамзина и родоначальника русской поэзии Жуковского, применяя мощную оптику нашего внимательного изучения литературного наследия, мы выкристаллизовываем одну сквозную проблему на фоне разнообразия прочих других.
Тема эта – место человека в мире, совершенствование натуры, его глубокое восприятие и переосмысление нравственных и общественных вопросов, смелость и трусость по отношению к усложняющимся общественным преобразованиям, позиция гражданина и маленького обывателя. В центре любого жанра – модификация человека. С течением десятилетий выбор сюжетов перемещается от легкости традиционного макромира к более детальному прописыванию и исследованию микромира, их взаимодействие в общем рисунке внутренней и внешней напряженности российской действительности амбициозного 19 века.
 
Человека препарируют в условиях романтических переживаний, вписывают в трансформацию межгендерных взаимоотношений, испытывают перед лицом конфликта поединка (дуэли), рассматривают в русских светских развлечениях аристократов, подвергают влиянию Европы, подкидывают совершенно свежие гражданские идеи, расширяют философию бытия, нивелируют разницу между богатыми и бедными, вписывая образ мужика-крестьянина после отмены крепостного права, разжигают многочисленные трагические военные конфликты и погружают в чрево жестокости достойных людей.

Географические переделы империи и колонизация земель, внутренние гражданские потрясения, роль царя в системе личностного принятия мира и своего места в целостной картине, расслоение общества, народничество и вольнодумство, зарождение нового типа людей с иными моральными ценностями, пробуждение самоосознанности русской женщины, духовные искания и революционные настроения – в каком другом веке читатель мог выбирать, расширять кругозор и одновременно учиться, сопереживая и включаясь в динамику?

Замечу, что каждый из авторов 19 века своего главного героя (героев) наделяет особой и индивидуальной чувствительностью, эмоциональностью или отстраненностью, склонностью к анализу происходящего вокруг него и желанием понять, прислушаться к себе.

В начале века попытки изучения внутреннего мира отдельно взятого человека имели наивные проявления, базирующиеся на его врожденной сентиментальности и накопленном из зарубежных источников опыте. На мой взгляд, содержание произведений отличается прямолинейностью структуры,  простой и примитивной проблематикой, однако сильным описанием природы и сердечных волнений. Мы это встречаем в воздушном и томном Карамзине, раннем Пушкине, Каролине Павловой, в лирике Жуковского.

Кроме того, ты являемся свидетелями изменения лексического многообразия русского языка, его оборотов, удивительнейших архаизмов и смелых неологизмов.
 
Далее русская литературная традиция возвышается от упрощенного, развлекательного, типичного к усложнению и разнообразию тематики, стилистики и сюжетной конструкции, вскрывает ранее тайное, интимное, глубоко личное, масштабируясь в разрезе противоречивых характеров и просветительских целей. В произведения добавляются важнейшие (для нас как потомков) исторические справки, традиции и ритуалы, описания быта и костюма, нравов. Это видно на примере так называемой энциклопедии русской аристократической жизни Пушкина «Евгений Онегин».

Авторы обогащают своих героев, расширяя по горизонтали и устремляя их цели к идеальным или наоборот, наделяя их разносторонними интересами, вкладывая в их речи замысловатые разумные сентенции, проводя их сквозь череду морально-этических выборов, сталкивая с неизвестными ранее вопросами к самому себе. Персонажей выводят в города, увеличивая пропасть с более привычной деревней. Возникают первые попытки разобраться с национальной самоидентификацией. 
 
Мы становимся свидетелями ломающихся судеб заброшенных в полымя кавказской военной кампании мужчин и женщин. Войны порождают еще более непростые и многослойные переживания, образы разочарованных мужчин и самостоятельных, самодостаточных женщин, уже не только жен. Время балов уходит в историю, замещаясь суровыми испытаниями. Появляется герой нового времени - заброшенный одинокий человек, прошедший испытания и познакомившийся со смертью, восточными традициями и бренностью бытия.

Мы наблюдаем появление тяжеловесности в мышлении и философии, склонность к психологизму и переосмыслению национального самоопределения. На передний план выступает тема судьбы и смысла жизни, национальной идеи; еще больше расслаивается население империи, разрыв между центральными городами и юго-восточными окраинами возрастает, приобретает распространение грамотность и прогрессирует образованность. 

Вопросы «Кто мы? Кто я? Зачем я? Для чего?» обретают ценность и популярность.

Михаил Лермонтов, демоничный, свободный, романтичный, отчаянный, рассказывающий тонко и с большим надрывом о судьбе выброшенных на задворки империи русских людей, связывающий их прошлое в блистательном свете со ставшей актуальной суровой правдой безысходности, со страданиями, бесстрашием, героизмом, фатализмом, межэтническим и индивидуальным конфликтом, потерянностью и одиночеством в трагическую цепь событий.

Посредством литературных отражений эволюция человека доходит до пристального изучения натуральной жизни, реальных историй и драм. Читатель имеет возможность со страниц журналов и книг погружаться в невыдуманные повествования о бедных, больных, несчастных, ищущих, потерянных, и, как следствие, сопереживать, обсуждать, обдумывать и задаваться насущными вопросами. Герои вплетаются в реальную жизнь современников, находят отклики и выступают примерами, фильтрами, подталкивая думающего человека переключаться уже от интроспекции, рефлексии к интегрированию себя в действительность.

Литература приобретает общественное влияние: от простой, шутливой и увеселительной манеры до задумчивой, крепнущей, а далее до требовательного воздействия и призыва к конкретному действию! Книга становится мощной силой воздействия на массы.

Мы встречаемся с простыми, но колоритными народными образами в произведениях Гоголя, нигилистическими высказываниями и противоборством поколений на подложке из традиционной рутины и русского деревенского пейзажа у Тургенева, зарождением людей новой формации с футуристическими представлениями о переустройстве общества, революционными лозунгами, супружескими альянсами и ролью женщины у Чернышевского.

Апофеозом исканий философского, божественного, судьбоносного выступили Достоевский и Толстой со своими длинными обстоятельными романами. Усиливающий страсти и проступки драматичный Достоевский, ставящий своих героев, на какой бы ступени своего развития они ни находились, перед острым этическим выбором, заставляет осознать свое ничтожество и величие через лакмус лжи и смирения. Рассудительный литературный конструктор Лев Толстой, описывающий подробности и предпосылки, дающий наиполнейшую картину в развитии, детальную трансформацию характеров, влияющие факторы и внутренние монологи персонажей.

Их проза впитала весь опыт предыдущих художников, став квинтэссенцией многократных увеличений и исследований. Их герои вмещают сложные общечеловеческие пороки и добродетели, рефлексируют, живут, ошибаются, ищут, меняют свои судьбы, идут наперекор, открыто заявляют о себе, не боятся эмоционировать, заявляют уже не только о собственных правах, но и бесконечно растут психологически и нравственно.

Русская литература к концу 19 столетия достигает своего качественного пика и по логике развития любого процесса неизбежно впадает в декадентство, упадок и усталость.

Лаконичный язык Антона Чехова указывает на пустоты, образовавшиеся между действующими лицами, описывает их потерянность и апатию при скрытых внутренних конфликтах, нежелание что-либо менять, выявляет надломленность и обреченность русской интеллигенции. Фокус перемещается с главной роли человека в произведении на детальные описания, тонкую передачу атмосферы, лиризм и ностальгическую фиксацию чего-то иллюзорно важного, символами впечатывая следы времени.

В литературе и обществе наступает затишье и туман истощения поглощает, заражая всех тоской: от интеллигенции до простого рабочего человека. Интеллигенция теряет свои позиции, уступая место нахальству и наглости более жизнеспособного, набирающего политическую силу пролетариату.

Что же произойдет после этого расслабления и безучастности с нашим обществом? Ответ нам известен...