Несколько штрихов к портрету Арамиса

Париж – город возможностей.
Возможности реализуются через интриги.
Порой взбалмошность участников интриг политических любое серьезное дело превращает в легкомысленный балаган. Но справедливо и обратное: нередко важность свершаемых дел искусно маскируется фривольностью интриги любовной. 
На улице ничем не примечательной, если не считать расположенного неподалеку здания Парламента, возле умеренно разукрашенной кареты мужчина любезничал с женщиной. Его лицо было скрыто шляпой, ее – вуалью. Время от времени он целовал ей руку, она отвечала смехом и руки не отнимала.
Обычная сцена.
Была лишь одна странность: при свидании присутствовал еще один мужчина, скрывавшийся в глубине кареты.
Либо он был патологически неревнив, либо досужим наблюдателям намеренно представляли картинку, привычную для парижских улиц, и потому не вызывающую интереса.  Отчасти последнюю догадку подтверждали внешность мужчины в карете и его поведение. Во-первых, он был очень привлекателен и по виду моложе «соперника», во-вторых, вместо недовольства поведением дамы, его лицо отражало живейший интерес к тому, что говорил ее собеседник.
Но кто будет давать себе труд заглядывать в чужие кареты и читать по лицам незнакомых людей? Особенно, когда внешне это банальная сцена?
Собственные свидания интересуют людей больше чужих встреч, а потому прохожие спокойно шли по своим делам, не удостаивая парочку даже мимолетным взглядом.
Окончив разговор, мужчина посадил женщину в карету, сказал ей (а, возможно, ему) на прощание несколько фраз и направился в сторону одного дома. Там, как известно, снимали помещения для своих контор многие стряпчие и чиновники кто не имел таковых в здании Парламента или хотел иметь место для конфиденциальных встреч. Впрочем, известно это было лишь тем, кто был в том заинтересован.
По дороге мужчину окликнул такой чиновник, шагавший в сходном направлении. Было это расчетом или случайностью, но теперь мужчина мог сделать вид, будто их встреча не запланирована.
Именно такой вид он и сделал.
Собеседника он слушал вежливо, но немного рассеянно, впрочем, время от времени любезно улыбаясь. С той же улыбкой, уже сидя в комнате чиновника, он принимал слова  благодарности за некоторую финансовую помощь, уверения в преданности господину Фуке и лично шевалье д’Эрбле за ходатайство. И, конечно, клятвы в том, что, если у господина Фуке или шевалье д’Эрбле будет необходимость в услугах или сведениях… То непременно… По первому же требованию… И так далее, так далее, так далее.
- Я вижу, что вы – благородный человек, способный ценить благодеяния.
- Я был бы счастлив иметь возможность немедленно доказать это! Поверьте, я совершенно искренен!
- Деньги были кстати? – небрежно поинтересовался шевалье д’Эрбле.
Чиновник покраснел и стушевался
- Если бы вы только знали… – пробормотал он.
- История, вероятно, неприятная, так что вам незачем снова ее вспоминать. Все уже в прошлом и благополучно разрешено. Не так ли?
- Да! И я помню, кому этим обязан! Быть может, я могу что-то сделать?
Шевалье пожал плечами.
- А… лично для вас? – понизив голос, неожиданно спросил чиновник.
Шевалье покачал головой:
- Вряд ли. Разве… Но, нет, не думаю.
Чиновник молча ждал, всем видом обещая полную конфиденциальность.
Шевалье задумался.
Чиновник придвинулся ближе и сказал еще тише:
- Дампьер?
Господин д’Эрбле опустил глаза.
Чиновник, в свою очередь, спрятал улыбку:
- Прошу прощения, как-то краем уха я слышал, что вы интересовались положением Дампьера. Финансовые обязательства, обремененность долгами, возможность восстановления и тому подобное. Кажется, в интересах владельца… или владелицы. Простите, если ошибся.
- Ошиблись.
- Прошу прощения. Вероятно, я напутал. Это было давно.
И тут же вкрадчиво добавил:
- Но, если угодно…
- Каким же образом?
- У меня есть связи, – уже открыто улыбнулся чиновник. – Именно поэтому я осмелился предложить. Племянница замужем за бывшим управляющим делами мадам. Он человек сведущий и… весьма любопытный.
- Полезное качество.
- Что угодно знать господину шевалье?
Господин д’Эрбле еще раз осмотрел чиновника с головы до ног, как уже делал раньше.
- Гм. Положим, кое-что о поездках мадам…
- … де Шев…
- Тсс! Мадам. Куда и в какой период я уточню позже. Это возможно?
- Полагаю, да.
- Меня интересует, как часто. И когда именно.
- Чем подробнее будут сведения, тем лучше…
- …они будут оплачены, вы правильно поняли. При условии…
- Он будет молчать! Собственно, он и знать не будет, для кого это.
- Вам тоже будут благодарны.
Чиновник поклонился.
Шевалье встал:
- Сейчас мне пора.
Желая оградить своего посетителя от возможных нежелательных встреч, чиновник вышел убедиться, что в коридоре и на лестнице никого нет. Ожидая его возвращения, шевалье д’Эрбле потратил время на то, чтобы перелистать письма и бумаги в сафьяновом портфеле, оставленном на столе.
«Положение впрямь было отчаянным, – заключил он про себя. – Мы его спасли. Этот – будет предан в любом случае: по желанию или без такового. Никуда не денется».
Вслух же он сказал другое, поскольку чиновник вернулся:
- Мы еще вернемся к нашему разговору.
- Прошу прощения, господин шевалье, обождите минуту.
- Посетитель у вашего соседа? Слышу, разговаривают. Он?
- Помощник прокурора.
- Вряд ли его посетитель меня знает.
- Вряд ли, будь это частное лицо, но это советник Парламента. А мне показалось, что вашей милости не хочется лишний раз показывать разным людям свои интересы здесь. Никогда не знаешь, с кем после придется иметь дело, и кто может тебя узнать в неподходящий момент.
- Советник Парламента? Да, я подожду, пока он уйдет. Любопытно, что ему тут нужно?
- Дела с прокурором.
- Когда-то я знал одного прокурора, –  усмехнулся шевалье д’Эрбле. – Он оставил у меня… определенного рода воспоминания. Кокнар. Забавная фамилия.
- Не имел чести. Но вот что действительно забавно, у нашего помощника прокурора схожая фамилия – Корлар!
- Правда? – шевалье рассмеялся. – У него, случаем, нет подагры?
- Нет, он еще молод. Ловкий малый. Довелось слышать, краем уха, что клиенты у него весьма знатные.
- У вас хороший слух, как я погляжу.
Чиновник слегка смутился:
- В нашем деле без этого никак.
- И что, интересные дела?
- Деликатные. Восстановление прав наследников, легитимизация бастардов. Без «дружбы» с советниками Парламента такое не провернешь. Тем более, в разумные сроки.
- И сейчас у него знатный клиент с таким делом?
- Похоже на то. Этот советник каждый день ходит – совещаются. Видно, клиент нетерпелив. Откуда-то из Блуа.
- Неужели принц? – иронично улыбнулся шевалье.
Чиновник рассмеялся, оценив шутку, но тут же прервался и поднял палец:
- О! Слышите? Ушел. Прошу!
- Не провожайте, не нужно лишнего шума. Прощайте.
Шевалье спустился по лестнице на один пролет, остановился и прислушался.
Лестница была пуста. Вокруг было тихо.
Д’Эрбле, бесшумно ступая, вернулся к двери помощника прокурора. Он поднял руку, чтоб постучать: из-за двери слышалось шуршание бумаг и скрип пера.
Поднятая рука так и не коснулась дверного полотна.
- Это не то, что мне следует знать, – пробормотал Арамис и быстро спустился по лестнице к выходу.



                ***



   - Герцогиня де Шеврез.
При имени герцогини де Шеврез все встали.
Скаррон торопливо подкатил свое кресло к двери, Рауль покраснел, а Атос сделал Арамису знак, и тот сейчас же отошел в амбразуру окна.
Мадам де Шеврез нашла взглядом Рауля. Она сумела сдержать нежную улыбку, но эта улыбка, не находя естественного выхода, отразилась в ее глазах. Дальше она безотчётно поискала Атоса. Он тоже был тут: спокоен и по-светски приветлив, но не более. Мари де Шеврез едва заметно усмехнулась – сейчас она была уверена в своей власти: «Можете сколько угодно делать равнодушный вид, я-то знаю…»
Она не успела додумать свою мысль – она заметила Арамиса.
«Здесь оба?»
Веер скрыл и изменившееся лицо, и неосторожное восклицание.
Никто ничего не заметил и не услышал. Герцогиня де Шеврез продолжала по виду рассеянно принимать приветствия.
 - Как здоровье бедного Вуатюра? – спросила она, как бы стараясь отогнать нахлынувшие мысли. – Вы ничего не слыхали о нем, Скаррон?
Заговорили о Вуатюре. Поскольку сам поэт не присутствовал, досталось ему сполна: много сплетен, веселых реплик, острот, колкостей.
Вечер во многом был обычным, и для герцогини де Шеврез тоже, так что она лишь любезно улыбнулась, когда Арамис присоединился к окружавшим ее гостям:
- А я, с своей стороны ставлю ему в вину еще то, что он держит себя чересчур свободно с великими мира сего. Разве вы не знаете его стихотворения "Я думал"?

Герцогиня де Шеврез слишком хорошо знала, как Арамис умеет читать стихи, но остальные гости бурно выразили готовность слушать и ей оставлось слушать вместе со всеми.

Я думал: почести и славу
Дарует вам сегодня рок,
Вознаграждая вас по праву
За годы скорби и тревог,
Но, может быть, счастливой были
Вы тогда, когда ЕГО...

Мадам де Шеврез продолжала любезно улыбаться – что еще ей было делать? Даже слыша слишком выразительное «ЕГО».
«Но ведь это о королеве? Конечно, о королеве…»

   - …Я не хотел сказать – ЛЮБИЛИ,

«Почему он так улыбается? Это презрение?»

   - Но рифма требует того.

Скюдери, Менаж и мадемуазель Поле пожали плечами.

 - Погодите, погодите, – сказал Арамис. – В стихотворении три строфы.
   Я думал, резвый Купидон,
   Когда-то ваш соратник смелый,
   Сложив оружье, принужден
   Покинуть здешние пределы,
   И мне ль сулить себе успех,
   Задумавшись близ вас, МАРИЯ,

Мария де Шеврез едва заметно вздрогнула от того, как, неожиданно мягко,почти нежно, было произнесено имя.
Арамис улыбнулся.

   Когда вы позабыли всех,
   Кто был вам предан в дни былые.

- Не берусь решать, соблюдены ли все правила поэзии в этом куплете, –       сказала герцогиня де Шеврез, – но прошу к нему снисхождения ради его правдивости: госпожа де Отфор и госпожа Сеннесе присоединятся ко мне.
«Это о королеве! О королеве! – ей захотелось закричать. – О КОРОЛЕВЕ! Ты бы не посмел, да, Рене?»

- А последний куплет? Давайте послушаем последний куплет! – попросила    мадемуазель Скюдери.
Господин д’Эрбле слегка поклонился в сторону мадам де Шеврез:
- Извольте. Тут уж прямо поставлены собственные имена, так что никак не ошибешься:
   Я думал (ибо нам, поэтам,
   Приходит странных мыслей рой):
   Когда бы вы в бесстрастье этом,
   ВОТ ЗДЕСЬ, СЕЙЧАС, ПЕРЕД СОБОЙ...

Крохотная пауза показалась Марии де Шеврез бесконечной.

   Вдруг Бекингэма увидали,
   КТО ИЗ ДВОИХ бы в этот миг…

Взгляд Арамиса был в упор, но так мимолетен, что впору было задаться вопросом – а не показалось ли?

   Подвергнут вашей был опале:
   Прекрасный лорд иль духовник?

Герцогиня де Шеврез невольно перевела взгляд с Арамиса на Атоса и назад, но, осознав это, разозлилась: «Мне в голову лезут глупости! Это стихи о королеве, а Вуатюр слишком дерзок!» 

Она легко убедила себя в этом, так что уже без стеснения попросила Арамиса об услуге – позвать ей графа де Ла Фер.
Арамис подошел к Атосу и вернулся вместе с ним к герцогине.
   - Вот то, что я обещала вам, граф, – сказала она, подавая Атосу письмо. – Тому, о ком мы хлопочем, будет оказан самый любезный прием.
   - Как он счастлив, что будет обязан вам, герцогиня.
   - Вам нечего завидовать ему, граф: ведь я сама обязана вам тем, что узнала его, – сказала герцогиня с лукавой улыбкой, напомнившей Атосу и Арамису очаровательную Мари Мишон.

Покинув дом Скаррона и распрощавшись с Атосом, Арамис нашел свою лошадь в кабачке, где оставил ее под присмотром шустрого мальчишки. И место, и мальчишку он знал со слов Базена. 
Получив от Арамиса полпистоля, мальчишка присвистнул и изобразил шутовской поклон:
- Вы очень добры, сударь! Сразу видно – хороший человек!
- Да, неплохой, – усмехнулся Арамис. И, садясь на лошадь, про себя добавил: «Иногда, разве, бываю злопамятным».