Тлеющий Ад 5. Кровавые зори. Послесловие от автора

"Напрасен труд. Всё равно зло назовут добром, а добро – злом"
(с) Н.В. Гоголь.

Будто жизнь целую, иную, прожил я, созидая эти произведения. В каждого из героев серии данной вложился собою я, уразумел каждого как себя самого, да самого себя в каждом выразил, и всех сотворил с любовью, с любованием, какими бы негодяями они при этом ни были, ведь родитель, творец, любит дитя своё за то, что оно есть продолжение его да его родное создание. Наиболее выразился я в Теофиле, множество черт да слов подарил ему от себя. Вдохнув жизнь подробную в сотворённый мною мир, я убеждён, что мир этот жив и в самом деле, и пусть не здесь, а где-то в иных пространствах, но он есть и он живёт, и я ощущаю это; он пришёл ко мне вопреки моей воле, я мыслил – и мыслью мир данный обрушился на меня внезапно, дабы описал я его да собрал в единое, да и продолжает обрушиваться до сих пор: покуда писал я книгу первую, о второй не думал и вовсе, однако дописав, узрел события дальнейшие да предшествующие тоже, выразил их во второй книге, да покуда писал её, точно так же не знал, что начну писать и третью. Но события, грядущие за вторым томом, пришли ко мне разом да и не смог я им отказать, описал в книге третьей, о четвёртой не мысля даже. Но как ты, читатель мой, уже мог догадаться, опосля третьей я узрел четвёртую, и мыслил, что она – последняя, покамест не дописал её. И ровно так же думал я о книге данной, однако уразумел затем, что, хоть и закончен сюжет, в пяти книгах рассказанный – за ним следует сюжет иной, другой уже, но точно так же требующий выхода на печатные строки, точно так же относящийся ко вселенной «Тлеющего Ада» и ко всем героям серии, во главе с Теофилом. То бишь, за этою книгой будет иная, и как знать, быть может, не единственная.

   Попутно тому, как сотворял я свои романы, с героями вместе постигал я житие да таинства вселенские, и ради книг сих многое изучил я, до многого мыслью дошёл в постоянных думах да и постарался отразить явно да менее явно во строках своих произведений. Сии романы – это попытка уразуметь да объяснить бытие, посредством религиозных мотивов, сопоставленья множества фактов из собственного жития да жития мирового, это взгляд вглубь, вглубь времён, эпох, верований да самого мироздания, взгляд на первопричины да первоосновы, сокрытые во всём на свете этом. Коли есть у нас разум, знать, удел его – разуметь, и наш истинный долг – пользовать собственный инструмент познания согласно его действительному назначению, то бишь, затем, чтобы мыслить, анализировать да познавать бытие да себя вместе с ним. В жизни своей я в самом деле сталкивался с явленьями, что люд человеческий нарёк силами иными, сверхъестественными, «необъяснимыми» для человека, но для того человека лишь, что живёт в мире физическом, лишь его видя да ему подвластным будучи. Знание о действительных надпространствах и пространствах иных я вынес из собственной жизни, как и множество мыслей, высказанных на страницах этих книг.

Благодаря сим книгам я смог преодолеть собственные тягости, то бишь, ежели и не избавиться от них целиком, то явственно облегчить их проявления. Своего рода написание данной серии было для меня этакой терапией, в ходе которой я сумел возвыситься над своими тягостями настоль, дабы не жить в них денно да нощно, а воцариться сильнейшим, пусть и не окончательно, но достаточно ощутимо.

Приступая к данным книгам, я был наиболее склонен к агностицизму, однако нынче, в ходе постижения устройства мироздания, изучения взаимосвязи-зависимости всего на свете друг от друга, причинно-следственных связей в работе целой вселенской системы, устройства живых организмов от крупных до незримых глазу да попыток домыслиться до первопричин – нынче я достаточно уверенно могу заявить, что более отошёл к теории креационизма, то бишь, ныне уверен я более в том, что бытие и впрямь сотворено разумною созидательной силой, как единый да слаженный механизм, как немыслимо сложная система, в коей всё зависит друг от друга да основано друг на друге, в коей многое должно было возникнуть одномоментно, ибо множество это и определяет друг друга, специальное, аки микросхема в устройстве компьютера, лишь только стократ более мощная. Я человек не религиозный и ото всех религий предельно далёкий, я лишь исследователь да познаватель, что мыслит и мыслью стремится добраться до сокрытых в глубине веков истин; Творец – то не религии и их убеждения, сочинённые человеком, то стократ большее и немыслимо иное, прописавшее нас и мир этот с любовью родителя да с умением конгениального учёного-изобретателя.

Я пишу, созидаю, творю, ибо это есть мой путь и моя потребность как творца, однако затем ещё я делаю это, дабы взволновать умы, встревожить души, заставить тебя, мой читатель, задуматься над жизнью собственной, переосмыслить, подумать. Сколь многое есть в мире этом, чего глазами не увидишь так просто, но ты – душа да разум в теле зримом – обязан оное узреть, чувством, мыслью, не видя, но зная рассудком трезвым да духом здравым. Тебя будут отвлекать от мира, от мысли, развлеченьями, удовольствиями, экранами реальностей виртуальных, что сонным делают разум твой, внушая фальшивые ценности, но заклинаю тебя, сумей проснуться, сумей уразуметь да обрести свой путь, на коем удержаться подчас неизбывно сложно. Иные живут, не разумея ни себя, ни жизнь, не чувствуя себя да пути собственного, на поводу следуя у сторонней воли, что неустанно внушает лишь то, что ей выгодно. Живут иные, с простором вселенским утратившие связь духовную да умственную, и не нужно им более оное, ибо глупым они это смыслят, нереальным да мнимым. Зашорен человек, смущён с пути природного, не на себя глядит, не на мир, а лишь в экран, для него как ловушка ставший, потерян человек, слаб, и семя зла да невежества в себе усердней взращивает, ибо проще оно да приятней, но приятность та, увы - приятность опия, что убивает да и убьёт, ежели от него не отвратиться вовремя.

Думай, человек. Думай, читатель. То моя к тебе искренная просьба. В том, на что зришь ты – глубина такая, которую не увидишь, ежели лишь на поверхность взглянешь. Во строках моих творений глубину я сию заточил, и горько мне знать, что единицы лишь уразумеют мною написанное верно, что лишь немногие узрят глубь слов моих каждых, но надежду я лелею всё же, что задумаешься ты, читатель, да на житие своё перенесёшь слова мои, с жизнью сравнишь своею, по-иному на мир взглянешь.

Живи по совести, живи по чести, в тебе – свет звёзд далёких, ширь небосвода великого, прибоя шум да планет парад, в тебе – всё, и не убий это сам, иным убить не дай, будь волею твёрд, разумом трезв, духом силён, ты от всего на свете отдельный, но со всем совместный тотчас, так и будь всем, столь же великий, как простор вселенский несметный. Галактик сияние во твоих глазах да сотворён ты из пыли их, из тех же частиц, из таких же точно материй, так не расти в себе невежество да слабость, ибо то грехи наипервые, за собою влекущие прочие, да допустить не посмей, чтобы красота космических долин угасла во глазах твоих навеки, ослеплённая фальшивою жизнью, внушённой со стороны враждебным помыслом, сокрытым под маскою добра.

Возлюби, человек. Ничто во свете этом не имеет смысла, ежели вне любви суще. Она – то духа величие истинное, и всё на ней зиждется, ибо неотдельна любовь от созидательной мысли, от той, по воле которой ты есть.

Засим, покамест всё. Сколь многое сказано – но и невысказанного не счесть. Ибо несметно количество тайн в бытие нашем, не хватит и века, чтобы их разгадать. Быть может, ответов на вопросы наши не видно с земной тверди мира Яви, и уразумеем мы их тогда лишь только, когда покинем зримый мир да пойдём далее, по пути собственному, бесконечность вечностей гулять по вселенским неизмеримым просторам.