Жатва. Середина августа

МОЗАИКА ДЕТСТВА (не связанные друг с другом воспоминания)

Середина августа… Лето подходит к концу. На деревьях появляются жёлтые листья и начинают желтеть иголочки на лиственницах. Да!, на лиственницах! Не знаю, почему название такое, но смею предположить, коль хвоя на них осыпается на зиму, как на лиственных деревьях, вот в народе и обозвали так, но это вольное толкование. Поля, ещё недавно стоявшие зелёными и цветущими – поникли. Огороды частью опустели там,  где стройными рядами росли свекла и морковь видны тёмные прогалины пустующей земли, нет уже огурцов, парники ждут разборки и выноса перегноя на огороды, но это позже… Растительность пожухла, пожелтела и местами пошли пожары по сухой траве. Тревожно было наблюдать в тёмное время суток, как распространялся пал змееподобно, пожирая всё большие территории и грозящий близко подобраться к жилью людей. Родители в это время были в дежурном состоянии, поочерёдно вставая ночью, наблюдая и определяя степень опасности. Днями окапывали стога сена, которые в полях оставались на зиму, опаливали вокруг их подсушенную скорой осенью отаву, чтобы шедший пожар остановился вовремя, не дойдя до зарода с сеном. Не раз приходилось видеть обожжённых на пожаре людей, которые бесстрашно боролись со стихией, возникшей в результате людского разгильдяйства. Небо и даль заволакивало дымом, дышать становилось трудно, родители давали мокрые тряпочки, через которые мы, дети могли дышать. И я, видя, как и для чего спасают сено в стогах, однажды обпалил зарод, «помог спасти» сено в стожке у дома, которое было приготовлено на осень, но об этом в конце рассказа…

Всему своё время и время было своё у стихии, обрушившейся на людей. Сникали пожары, оставляя после себя черное покрывало гари, а ветер уносил прочь задымлённость и едкий запах сожжённого. Смотрю на небо!... Оно пока высокое, синее, но временами воздух оглашается курлыканьем, улетающих косяками птиц, в края далёкие и тёплые. Знать бы куда? Каково там?... В зове курлыкающих журавлей есть частичка твоего естества, вечно стремящаяся вдаль, к мечте, к месту, где она органически встраивается в единое с Создателем и вот этот прощальный крик напоминает ей об этом иначе зачем?, так живо и трепетно, всё внутри, откликается на зов. Услышав его, человек останавливается, замирает работа, голова поднимается в небеса и лицо освещается улыбкой радости и, одновременно, грусти…

Журавли, наверно, вы не знаете,
Сколько песен сложено про вас,
Сколько вверх, когда вы пролетаете,
Смотрит затуманившихся глаз! *

Вечера наступают быстрее, становятся прохладнее. В воздухе ещё чувствуется далёкий запах бывших пожаров, ветер их нет-нет, да принесёт с полей… Зябко и неуютно долго оставаться на улице. Темнеет… Мягкий огонёк керосиновой лампы в окне, струящий дым из трубы манит и загоняет в домашний уют. Дома всегда хорошо, дома Мама, сёстры, кот и пылающая печка… Отец заканчивает бытовые приготовления на ночь, крутится на улице. Станет постоит, словно что-то забыл, посмотрит на закат, вверх на небо, видимо гадает погоду на завтра, покрутится в стороны да и войдёт в дом, покрякивая… От погоды зависит весь деловой расклад на завтрашний день, в общем, всё, как всегда, изо дня в день, из года в год…

Каждый год Отец засеивает определённую площадь овсом и ячменём для корма скоту. К середине августа овёс созревает и готов к уборке и молотьбе. Подготавливаются серпы для жатки и цепы для молотьбы. В нужное время, мы выходим в поле. Ловко и споро орудуют серпами родители и старшие сёстры. Научились! Я в полной мере ещё не мог им помогать и был на подхвате, кому что принести или отнести… Через годы я овладел полностью искусством жатвы, вязания снопов и составления их в суслоны. В суслонах овёс оставался какое-то время для окончательной просушки и выветривания, потом его ждала молотьба. Молотили здесь, во дворе перед домом. Отец расчищал дополнительную площадку от растительности, разравнивал, утаптывал и снопы укладывали в ряд, чтобы пройтись по ним цепами, потом основательно каждый сноп колотушками. Зерно просеивали на ветру, снопы убирали под крышу сарая, чтобы зимой послужила и кормом, и подстилкой скоту. Всё шло для нужд хозяйства, ничего не выбрасывалось.

Соседи, заядлые охотники, иногда приносят подранка Отцу, для меня. Его мы помещаем под снопы в суслоне и пытаемся ухаживать. Жалко смотреть на раненую птицу, ей надо на волю, в вышину и здоровые крылья, чтобы, распустив их, плавно носиться в лазури неба, обозревая сверху окрестности, выглядывая добычу… Особенно скучали коршуны, эти вольные воздушные охотники, они не могли смириться со своей участью пленённого и раненого раба. Вольно и бесстрашно смотрели они в упор на тебя, лишь на мгновение моргая, заволакивая глаз свой белесой пеленою. Руку нельзя было подносить к ним, тут же следовал удар клювом, и мякоть руки - рассекалась до крови… Я уже был научен горьким опытом и знал опасность близкого общения. Отец говорил, предостерегал, да разве сразу тебе дойдёт?, дошло!, когда больно стало. Но я не в обиде, он, вольный сын неба, защищался, как мог от своих врагов, а кто мы для него, двуногие? Все на один лад… Не знал он, что не мы, вскинув дробовик к небу, всаживали в него свинцовую порцию дроби. Заскучав, они погибали даже при самом внимательном уходе. Видно было, как день за днём уходила из них жизнь и как бы ни старались с Отцом залечивать рану, как бы ни кормили обильно, уходили они в небытие… Не выносили ни раны, ни неволю. Я грустил, был безутешен, порою плакал… Но всё вокруг живущее со своими неожиданностями и особенностями, осенними красками, брало верх и жизнь продолжалась! А в небе кружились, клёкая, его сородичи…

За жатвой зерновых подходила уборка картофеля, затем остальных овощных культур… Зимой всё пригодится. Всё аккуратно и со знанием дела ссыпалось в подпол, раскладывалось по ящикам, по ячейкам. До поздней осени, до «белых мух» родители работали, не покладая рук. Утепляли завалинкой избу, заделывали в стайках щели, чтобы скот комфортно зимовал… Отец чинил сбрую, конскую амуницию, готовил зимние сани. Зимой работы тоже немало, и дров из лесу напилить, и привезти сено накошенное, лежащее в стогах. А у меня своих дел по горло! Кто, как ни я будет наблюдать, как природа готовится к зиме. Всё надо знать и видеть собственными глазами… Я наблюдал! Природа готовилась к зиме…
Природа готовилась, готовился и я… Была уже глубокая осень, снега не было, по ночам выпадала изморось. Травы и кусты стояли седыми от неё, встретившись с лучом солнца, отливали серебром, ярко сверкали, ненадолго радуя глаз. Потом сверкание исчезало, и осень представлялась уже серым потускневшим временем года. Скоро снег… Скоро зима…

Днями полыхали пожары, поедая остатки, ещё не уничтоженной жухлой травы, кустарники и сухие деревья, тревожа моих родителей и соседей. Я не раз присутствовал при работах, связанных со спасением стогов сена, как родители обкапывали стога и обпаливали вокруг сухую жухлую траву, делая вокруг зарода кольцо сожжённой травы. Я всё видел и запоминал, вдруг пригодится… И случай такой представился! За домом, в метрах сорока стоял маленький стожок, оставшийся на осень, для корма скоту, до привоза по снегу основного корма. Своего рода неприкосновенный запас – НЗ.

Отец был в отъезде. Были дома сёстры и Мама… Я играл в свои привычные нехитрые игры, с завидной настойчивостью надоедал сёстрам, тягуче приставал к ним и мне  всё это скоро наскучило… Позже я не мог объяснить, когда меня осенило спасти сено возле дома, абы пожар не мог его уничтожить, почему случилось то, что случилось? Видимо, глядя на действия взрослых, захотелось действовать, как взрослый, помочь родителям. Другой причины не вижу… Взяв в доме спички, я завернув за дом и подбежал к стогу сена. Осмотрел вокруг и пришёл к выводу: сухой травы много вокруг, надо, надо спасать сено от пожара. Я знаю как, я умею, я видел много раз, как это делают взрослые! Отошёл от сена метра три и в месте, где было более всего сухой травы чиркнул спичку, зажёг, она потухла на ветру, мне бы понять этот знак, но я настойчивый и одержим помощью взрослым… Повторил - спичка потухла, я зажёг третью, заслонив её от ветра, она вспыхнула ярко и, уже не потухая, продолжала гореть… Медленно, очень осторожно поднёс к пучку сухой травы, та вспыхнула, точно порох. Пламя легко и просто схватило сухостой, разгорелось, дунул ветер, и оно быстро побежало не вокруг зарода, а на него. Уже через какое-то мгновение огонь был возле стожка и я, как в замедленной съёмке, видел пламя, тонкой плёнкой побежавшей по сену, охватило его, и стог занялся гореть серьёзно и основательно. Ещё первые мгновения пытался затоптать, загасить, но сила пламени хватануло стенку, снизу вверх, пыхнуло в лицо сильным жаром, я обомлел, страх охватил, парализовал всего. Ничего не соображая, обуянный страхом,  бросился домой. Добежав до дома, успел только произнести Маме:
— Сено горит! — силы меня оставили, всё остальное помню смутно, словно пеленою покрытое. Из дома тут же выскочила Мама и сёстры за ней, за домом горел костром стожок сена. Пламя, усиленное ветром охватило уже весь зарод – надо было спасать недалёкие постройки стаек, чтобы огонь ветром не перекинулся на них. К дому уже бежали соседи кто с чем, кто с багром, кто с ведром. Сено спасти не удалось, но остальное ничего не пострадало. Коллектив - великая сила, не надо было звать никого, увидев беду у соседа, тут же приходили на помощь. Этот мудрый обычай помощи друг другу существовал с давних пор в различных делах и работах: в косьбе, жатве на жнивье, строительстве дома и при случаях стихийного лиха, при пожарах. Два вида существовало такой помощи, когда кто-то сам обращался к соседям и общинам и тогда, когда без всякого клича все, кто мог, приходил на помощь, видя слабость, болезнь или горе. Часто и мы приходили на помощь соседям на покосах, когда они развернули всё сено для метания зарода, а возникшая туча могла бы уничтожить труд многих дней…

Туманно помню разговоры Мамы с Отцом, встревоженные голоса сестёр, жизнь до конца дня для меня существовала как бы в замедленной съёмке… Наказали ли меня? Нет! У меня, видимо, было такое состояние, что физическое наказание усилило бы нервный срыв и родители тонко чувствовали это… Мне на следующий день показали плоды моих «трудов» и объяснили, что во многих начинаниях надо советоваться со взрослыми…
Перед моими глазами предстала кучка пепла от сена и сгоревшая линейка изгороди…
---------------------------------------
* Строки из стихотворения Владимира Солоухина