Эпилог

 За всю жизнь я не раз сталкивалась со страхами и сомнениями, однако никогда они не были так сильны, как в день, когда в моих руках была жизнь Винченцио. Да, я была уверена, что Маэстро не обманывал меня: подаренный им "яд" не был полностью смертелен, если спустя сорок два часа принять противоядие. Эта мера предосторожности оказалась весьма кстати, но лишь я знала, как применять противоядие, поэтому не могла использовать дар Маэстро на себе. Когда же Винченцио согласился пойти на такой риск ради нашего счастья, я перестала думать, что его чувства ко мне мимолетны. Возможно, он действительно был потерявшим голову от любви мальчишкой, но никто больше не сделал бы такого для меня. "Отравив" его и сбежав из заточения, я тут же поспешила к старшему ди Розальба, все ему объяснив, после чего принялась за исполнение следующей части своего плана. Это оказалось уже намного проще: устроить в собственном доме пожар и положить в свою постель недавно умершую девушку, чей труп подкупленные мной люди выловили из канала. Огонь превратил ее останки в неузнаваемые, и потому церковники могли лишь радоваться: я умерла так, как они и хотели: в пламени ада, который еще будет ждать их самих, когда настанет время. Представляю разочарование этих ханжей в день смерти: когда они наконец осознают, что там, за чертой нет различия между праведниками и грешниками: все души ждет одна дорога - в туман забвения.
 Я пишу эти строки спустя уже пятьдесят лет, будучи глубокой старухой. Я успела пережить своего мужа, стать свидетельницей революции во Франции и других странах Европы, узреть блеск и алчность к власти над миром Наполеона, которые сменились сокрушительным поражением. Все эти годы мы с мужем жили под другими именами и другой фамилией, скитаясь по материку. Но нам нравилось быть вечными путниками, мы редко жили в одном месте больше нескольких лет. Людовико такой бродячий образ жизни тоже нравился, ведь это было в его крови.
 Мой приемный сын получил прекрасное образование, затем женился и завел своих детей. Я бесконечно рада была видеть, что не зря прожила свою жизнь, раз смогла воспитать такого прекрасного человека. А благодаря Винченцио я поняла, что могу любить и быть любимой, пускай раньше я и презирала это чувство в отношениях между мужчиной и женщиной.
 Я знаю, что совсем скоро настанет и мой черед. Написав о своей жизни столько, сколько требуется, я спрячу эти бумаги в надежном месте, после чего вновь вернусь к своему любимому женскому монастырю на острове. Вновь в черном одеянии, пускай теперь это и вдовий траур, я опущусь на колени, любуясь закатом и слушая пение монахинь, верящих, что они отдают свои голоса Богу, который смотрит на них с небес. Я не стану разрушать их веру, пускай остаются в сладком неведении о том, что их ждет, а сама же тем временем допью содержимое того самого пузырька, что дал мне Маэстро - для мнимой смерти Винченцио же понадобилось совсем немного, меньше его трети. А чтобы ускорить кончину семидесятилетней старухи, вполне хватит и остатка. Но, падая на колени в предсмертной агонии, я буду горда собой, поскольку вновь одержала победу над принятыми уставами. Эпоха Просвещения смогла несколько зменить старые взгляды на мир, и теперь у меня появилось немало последователей. Значит, мое дело точно не канет в вечность вместе со мной. Amen.